Полная версия
Горькое молоко – 5. Сайга для Деда
Владимир Козлов
Горькое молоко – 5. Сайга для Деда
Пролог
Слухи о происшествии на заимке, где Колчак с Жигой чуть были не поджарены каннибалом Гаврилой и милиционером Кактусом, облетели весь город. Вовка уже задыхался, когда его бесчувственное тело омоновцы вынесли на воздух. Жига быстро оправился, после выпитого эметина. Фура скончалась со ржавым напильником в боку на заимке. Кактус, бывший капитан милиции, проткнул своему другу печень и сбежал в лес, где там сгинул бесследно. Искать его не стали, так, как уверенность быть смертельно обмороженным или разорванным дикими зверями в глухом лесу была велика. Нередко случалось, когда в сильные морозы даже бывалые охотники не справлялись с выходками вероломной природы. Когда их силы иссякали они, ложились на снежную перину и уходили в вечный сон. И только по весне находили обглоданные тела горе – охотников. Так, как это были в первую очередь камышовые охотники, которые пренебрегали друзьями и ходили в одиночку по неизвестным тропам с большим запасом спиртного. После этого случая знакомые не давали проходу Колчаку с Жигой, выспрашивая подробности о лесных обитателей, но сами они толком ничего не знали, поэтому ответов интересующие люди не получали. Вовка Колчак, всю информацию черпал сам от Надежды. Она сказала, что самого Гаврилу в бане разнесло по кусочкам от взрыва, что собрать его было невозможно. То, что он занимался каннибализмом, это была самая натуральная чушь, хотя захоронения человеческих останков было откопано немало. Но это были бомжи, которым не смогли бы помочь, ни одни медики.
… Не прошло и двух недель после этого нашумевшего случая, как на следующий день после Рождества, всю область облетела жуткая весть: – В онкологическом центре была убита врач Беда Манана Львовна. Версия этого жуткого преступления была одна. – Случайный наркоман при ломке добивался дозы, в чём ему было отказано. Тогда при помощи ножа он решил свои проблемы. Сейф с наркотическими препаратами был дочиста выпотрошен. И ещё одна важная деталь, которую выдал следствию Иван Романович. У Мананы на теле не оказалось серебряного жетона с бриллиантом в 0,5 карата. Но всё равно убийца не был арестован, по причине его не установления. Ни следов, ни улик он после себя не оставил. Видео съёмки тоже ничего не дали. Похоже, было, что это дело сдадут в архив, так, как искать жетон с бриллиантом, шансов практически никаких нет. Был на подозрении в прошлом один убийца врача по фамилии Пальцев. Но эта зацепка лопнула, как мыльный пузырь. У Пальцева на момент убийства было железное алиби. И мало того этот Пальцев давно перековался в очень важного и уважаемого бизнесмена. На этом ход следствия затормозился. Иван Романович несколько раз тревожил прокуратуру о новостях следствия, но кроме развода рук и покаянных отговорок, ничего не получал. Её хоронили полгорода, прилетели из Канады все дети и внуки. Один Альберт был без детей, так как семьёй ещё не обзавёлся. Дед Роман настаивал, чтобы его сноху похоронили на их погосте в Осинках, но Иван и родственники Мананы из Абхазии решили похоронить её на городском кладбище. Но этим, трагическим случаем несчастья рода Беды не закончились. С разницей в один месяц Иван Романович похоронил самых дорогих для него людей, – престарелых родителей. Вначале ушла мать, а затем дед Роман. Но сам себя к такому финалу не готовил, был всегда бодр и свеж и порой выходил на поле в ветеранских матчах. Если, конечно, спина позволяла. Позвоночная грыжа не давала покоя ему несколько лет. Ему неоднократно предлагали прооперировать её. Но он как увидит своих знакомых с костылями после такой операции, сразу отметал предложения родных и медиков.
Глава 1Это был не день физкультурника, а ежегодный спортивный праздник в начале лета коллектива физкультуры судостроительного завода. На этом празднике всегда в первую очередь чествовали ветеранов спорта. Это был живой и радостный праздник для активных людей. На улице в этот день было безлюдно. И это понятно! Основная масса людей находилась на стадионе, на пляже и на дачах. Была солнечная июньская погода. На стадионе играла маршевая музыка и, сквозь неё прорезался, словно канонада оживлённый шум зрителей, перемешанный с аплодисментами.
– Видимо футбол идёт? – подумала Ирина Савельева и посмотрела на часы. Обе стрелки находились в положении на цифре двенадцать. Она явно нервничала и постоянно через открытые ворота смотрела на широкую аллею, откуда должен был показаться Иван Романович Беда. Она опоздала ровно на тридцать минут. На душе была тревога, что он, не дождавшись её, покинул стадион один. Она суетливо кружила вокруг своего видавших виды старенького автомобиля, беспрестанно бросая взгляды в сторону ворот. Когда на горизонте выросла спортивная фигура Ивана Романовича, или Деда, как его называли близкие люди, Ирина быстро взяла с переднего сиденья своих Жигулей букет цветов и сделала торжественное лицо.
Дед бодрой походкой вышел со стадиона, с пренебрежением осмотрел средство передвижения Ирины. Что – то про себя пробурчал, но букет взял и, нахмурившись, её уколол:
– Почему ты девушка припозднилась? Ведь праздник уже кончился. И тебе не мешало бы на спортивную арену заглянуть.
Ирина улыбнулась и галантно взяла под руку Деда:
– Что я парадов не видела. Настоящий праздник у нас ещё будет – и, открыв дверь своего автомобиля, стала оправдываться. – В магазине задержалась, не думала, что на кассе много народу будет. Прямо, советские времена.
– Ты советские времена не трогай, – недовольно отрезал Дед и с неохотой залез в машину. Устроившись в кресле и осмотрев салон, добавил: – Хоть бы тачку себе правильную купила. На ископаемом транспорте мне ещё не приходилось ездить.
Ирина кокетливо возмутилась:
– А чем тебе Иван моя машина не по нраву?
– Больно невзрачно – позорный вид у твоей машины. Похож на дореволюционную самокатную тележку нашего земляка Ивана Кулибина.
– Зато никто не угонит, – парировала Ирина.
Дед весело хмыкнул:
– Да это понятно, что не угонят, но желающих точно очередь выстроится, как в мавзолей.
– Очередь прокатится на моём «Ягуаре?» – обрадовалась, как ребёнок Ирина.
– Но! Но! Не восхваляй свой тарантас. Очередь выстроится, только для единственной цели, чтобы на капоте твоего «народного дилижанса» оставить свои ароматные испражнения в виде кабачкового пудинга.
Ирина не ответила на колкость Деда и завела машину. Она свернула в проулок, после которого выехала на шоссейную улицу. Там для неё было раздолье. Она надавила на газ и, в открытое окно дверки моментально ворвался горячий воздух, который разметал её причёску на голове. Она, не сбавляя скорости, приподняла стекло и посмотрела на Деда. Их взгляды встретились. Но продолжения разговора не последовало. Дед понял, что она обиделась. И, чтобы загладить свою вину, неожиданно предложил ей:
– Ир, да ты не горюй, я же тебе не со зла сказал. Я о твоём имидже беспокоюсь. Ведь яркую женщину должен украшать красивый мужчина и модный автомобиль. Поэтому я тебе предлагаю в придачу с собой и свою машину. Поняла мадам?
Ирине было 60, но выглядела она значительно моложе. Она относилась к ярким и привлекательным женщинам, о которых в народе говорят: «один раз увидишь и никогда не забудешь». Чистокровная брюнетка, без седины в голове, черноброва, стройна, как манекен и безумно обворожительный взгляд делали её просто красавицей. Многие вдовцы и одинокие мужчины после смерти её мужа Лёни предлагали ей руку и сердце. Но она была неприступна. Ирина тайно любила много лет своего кума Беду. И не скрывала от него своих чувств в течении всей жизни. Она не ответила ему на его предложение, сочтя, что Дед шутит, как всегда, но сердце у неё в этот раз ёкнуло. Когда подъехали к дому, Ирина заглушила мотор, посмотрела в зеркало салона. Затем сверкнув своим колдовским взглядом в сторону Ивана, произнесла:
– Я тебя за язык не тянула, сам назвался. Не миновать нам сегодня свадьбы!
Дед уже сам не рад был, что после выпитого шампанского на стадионе, у него с языка сорвётся судьбоносная фраза. Его лоб покрылся потом, который он смахнул тыльной стороной ладони, после чего над надбровьем появился ярко-красный след. Он успел тоже посмотреть на себя в зеркало и, прикрыв лицо букетом, вышел из машины. А Ирина взяла с заднего сидения сумку с провиантом, закрыла машину и последовала следом за ним. Иван Романович открыл дверь своей квартиры, пропустив впереди себя Ирину, а затем сам переступил порог. Тихо закрыв за собой дверь, он бросил со звоном ключи на трельяж, стоявший в прихожей и, возвратил букет Ирине.
– Ира выгружай свой пакет на стол и поставь цветы в вазу, да занимайся сервировкой стола, – сказал Иван. – Где, что находится, сама найдёшь, а я попробую мальчишкам дозвониться. Что – то меня беспокоит их долгое молчание. Обычно в этот день, они с утра ко мне приезжают с подарками и поздравлениями, а сегодня тишина.
– Что ты Ваня беспокоишься за них, – начала успокаивать Ивана Ирина. – Ты забыл, что из мальчишек они давно превратились в зрелых мужчин. А Сергей тот вообще рыцарь! – мечта каждой синьоры. Особенно женщины бальзаковского возраста, самый липучий и охочий контингент ему вообще не дают прохода. Младший брат копия он – любит головой, крутит на улице. Кстати, ты Сергея ненамного старше, нечего прикидываться дедушкой.
Дед подошёл к открытому окну и, вывалив из него половину своего туловища. Посмотрев по сторонам и убедившись, что племянники не обозреваются, присев на табурет, мрачно произнёс:
– Это с какой стороны посмотреть Ирина. Раньше меня Серёга называл Иваном, а с некоторых пор Дедом зовёт. Неужели старый стал?
– Вань, да ты что на свет только уродился, – хлопнула она себя ладонями по бёдрам. – Тебя весь двор Дедом зовёт, не за возраст, а за мудрость твою. Гордится надо и не смотри на своих племянников. Им судьбой предначертана привольность.
Обернувшись к Ирине лицом, он бросил на неё осуждающий взгляд и мягким баритоном произнёс:
– Не молоти языком, чего не знаешь? Они ребята правильные, все в меня!
Ирина сладострастно зевнула и, прикрыв рот ладонью, продолжила:
– Наверное, Вовка сейчас отдыхает с новой незабудкой. Ты же сам говорил, что он любитель собирать цветы. А может сам, где празднует день речного спорта. Не забывай он тоже спортсмен, хотя и бывший.
Иван Романович встал с табуретки. Взяв с холодильника массажную расчёску, интенсивно стал чесать свою голову.
– Не говори глупостей, – повысил голос Дед, – Вовка ни дня не проработал на нашем заводе, какой ему праздник? А ещё я видел его сегодня с детской коляской. Этот парень, очень сильно изменился. Весь двор говорил, что бандит вырастит, а я верил в него. Знал, что он хорошим человеком будет. Очень толковый парень. А был, похлещи своего старшего брата Серёги. Бывало, такого натворит, волосы дыбом становятся. Отсидел срок, одумался. Сейчас вот семьёй обзавёлся, жена Полина сына ему родила. Сам он работает и в университете заочно учится. А вот Серёга мой слишком богатым стал и это я скажу не на пользу. В Осинках такого понастроил, – диву даёшься. Но иногда кружится, выпивает. А бизнес спиртного не приемлет.
– Что ты Дед всё зарядил «мой Серёга, мой Серёга», – передразнила его Ирина, – оба они твои племянники!
– Это ты правильно заметила Ирина, – опомнился Иван Романович, – просто воспитанием Серёги я занимался полностью. Тогда сестре Клавдии было тяжело. Вот и пришлось мне исполнять роль отца. Справедливости ради надо сказать папа для него может быть я был неплохим, а вот Макаренко Антоном Семёновичем оказался неважнецким, – прозевал я на каком-то жизненном этапе Серёгу. На зону попал. А уж воспитанием Вовки занимался Серёга, и конечно Захар имел на него влияние. Да что я тебе рассказываю, ты всю подноготную нашей родни знаешь.
При упоминании Захара Ирина мило и загадочно заулыбалась, что не ушло от острого взгляда Ивана Романовича.
– Ты ещё Ирина не знаешь, какая оказия произошла с нашим родом. Под новый год, Дед мороз сподобил нас ещё одной родственницей. И кто бы знал, что жила и росла в нашем дворе хорошая очаровательная девочка, которая сейчас работает милиционером, – наша родственница.
– Это ты Иван не про Надю – ли говоришь? – вытерев фартуком, луковые слёзы с глаз, спросила Ирина.
– Про Надю, про неё родную, – молвил Иван.
– Она, мне кажется, в положении?
– Уже нет. Родила девочку вчера, – Ларой назвала.
– По каким каналам она вам родственницей стала?
– Она Захару приходится родной дочкой. Он не знал, что она его дочь. В могилу ушёл в неведение.
– Да у Захара столько женщин было за его жизнь, что каждая наверно подарила ему по дитяти, – сказала Ирина.
– Быть то были, но ребёнка ему только Нина Зарецкая подарила, это я точно знаю. Я знал её хорошо и их отношения были, считай у всего города на виду. Насколько я знаю, эта Нина ничем криминальным не промышляла, как ты в молодости. Хотя из других источников я слышал, что Захар её перекроил под себя, и она была в его делах первой помощницей. Любила Захара преданно, была до их встречи военным авиатором. Но по состоянию здоровья её комиссовали из ВС. Сама руки на себя наложила. Когда Захара в очередной раз арестовали, вот она и отравилась в роддоме. Тайну о дочке попечители хранили за семью печатями. Её удочерила женщина, работавшая в больнице. Потом по воле случая, ей дали квартиру в нашем дворе. А мы и ведать не ведали, – переехала новая жительница с грудным ребёнком. Как говорят обычное дело. Захар знал эту женщину и общался с ней, как с соседкой и не больше. И Надя у него на глазах росла, а вот, что это его дочь он не догадывался.
– Когда ему догадываться, если он, то в бегах, то в тюрьме, – вставила Ирина.
– Что верно, то верно, – вздохнул Иван, – этого он по горло нахлебался. Я ему несколько раз говорил, – Захар не гонись за воровскими титулами, – не та жизнь у воров наступила. Это раньше воров бомбили только менты, а сейчас говорю, опасность вашему брату грозит с разных сторон. Даже за границей вас достают. И ты знаешь, что он мне ответил на это? – И я думаю отчасти он в чём – то прав.
– И чего – же такого интересного он тебе выдал? – посмотрела на него Ирина.
– Он мне сказал, что я живу в другом измерении, и много в этой жизни не понимаю. Говорит, что на самом деле воры в законе – это народные герои страны, которым памятники не воздвигают. Твои говорит, коллеги футболисты и хоккеисты не могут показать силу русского духа капиталистам, а мы народовольцы всему миру уже доказали, что русский человек смелый и рискованный и никогда никого бояться не будет. Сегодня говорит, – мы для всех басурман являемся эталоном силы нашей страны.
– Интересная формулировка, – сказала Ирина, выслушав Деда.
– Вроде она нелепая, я бы сказал нагловатая, но смысл в ней заложен верный, – сказал Иван Романович. – Он трактовал мне её так убедительно. Что я вначале склонялся в правдивости его слов. Но это была всего лишь отрыжка моего жиганского характера в молодости. Ведь нет Захара в живых больше пяти лет, а мог бы жить и жить ещё. Хорошо, хоть Захар успел Сергею и Максиму помочь, а на деле оказалось, – помог всему нашему роду. Раскрутились племянники не хило на заводе. И моим покойным родителям при жизни сильно помогали. Ты заметила, как у меня в холодильнике богато, – это всё Серёга трамбует. Моя пенсия идёт на коммунальные услуги, да на витамины и мази для спины.
– Знаю, я отлично, что он тебе без конца помогает. Мы с тобой Вань, считай родственники и как ты живёшь мне всё известно.
Дед, подошёл опять к окну.
– Застряли, где – то ребятки, – недовольно покачал он головой. – Не видать никого, – пойду, позвоню. Они же с моими охотничьими документами, где – то разъезжают. Серёга взял и говорит, мы тебе дед подарок к твоему празднику хотим сделать стоящий с Вовкой. А Вовка мне сегодня, словом, не обмолвился. Обещал только зайти попозже, что бы вместе в роддом сходили к новоиспечённой родственнице.
– Вань всё у меня готово, – сняв с себя фартук, сказала Ирина, – давай, пока дома никого нет, я тебе спину разотру, а потом будешь звонить, – предложила она.
– Тебе кума, наверное, картина моя на спине больше нравится, а не сам процесс втирания мази? – спросил Иван Романович.
– Тебя мне дурака жалко. Больно смотреть, как ты мучаешься со своей спиной.
– А мне так доктор и сказал, что умереть ты не умрёшь от своего радикулита, но настрадаешься вдоволь. Смысла нет, Ирина мне мазать спину в сей момент. Водку будем пить, а это анальгин! Вот вечером я тебе свою спину оголю. Что – бы завтра утром с постели легко было встать.
Глава 2Он ушёл в спальню и вернулся вскоре оттуда с сотовым телефоном:
Откуда такое богатство? – спросила Ирина, и тут же сама себе ответила: – Можешь не говорить, Серый или Максим задарили.
– Не угадала, – довольно заметил Дед, – это Альберт удосужился мне такой подарок вручить. Для меня пока эта небольшая штуковина ещё не изучена. Знаю, как звонить и как отвечать. Серёжка обещала научить, только у нас получается, то ему некогда, то мне. Да в принципе, мне больше от этой «радиостанции» больше ничего не надо.
Он вновь подошёл к окну и, приподняв руку, резко разрубил воздух ребром ладони:
– Сказал Серёжка, что как подъезжать будет, сообщит. Видимо весь в делах. А телефон пускай здесь лежит, а то вдруг дети из Канады позвонят, – после чего он положил телефон на подоконник.
– А Клавдия не обещала тебя поздравить, или она в деревне гостит у родителей? – спросила Ирина.
– Нет, поехала вчера на экскурсию в храм Серафима Саровского в Дивеево. Думаю, к вечеру будет у меня. И запомни Осинки не деревня, а современное село со своим храмом, клубом и торговым центром.
– Сам своё село часто деревней называешь, вот я на твой манер её обозначаю.
– А и правда, что это я на тебя накинулся? – задумался он, – знать, не бывать нашей свадьбе сегодня.
Ирина только улыбнулась, но пререкаться с ним не стала, а только спросила:
– А ты сам то, что в Дивеево не поехал? – Я слышала там лечебные источники хорошие.
– Я там был не единожды с Зауром и Сергеем в начале лета ездил. Я на этой святой земле заодно и крещение принял. Некрещеным всю жизнь прожил. Ничего страшного не произошло. Бог был милостив, меня не обижал всё это время.
– Как же не обижал? А три с лишним года в зоне забыл, а как второй раз чуть срок не схватил? Всё – таки полтора месяца в тюрьме просидел не за что. Это разве не божье наказание.
– Конечно, нет, – разволновался Дед. – Разобрались, выпустили потом и дело закрыли. Мне тогда с сокамерниками повезло. Сидел со мной один хороший парняга Валера Пикин, он, то мне и посоветовал, как выпутаться с того дела. Помню, ему тоже моя наколка на спине понравилась Витязь в тигровой шкуре. Срисовал у меня, её, и пока я сидел, ему набили на спину, такую же один к одному. А срок мне тогда корячился реальный, но обошлось. Случись бы это у нас в городе, дело замяли бы сразу. Меня арестовали на острове в Горьком, и ружья тогда я чуть своего не лишился. Когда разобрались, всё вернули и извинились даже. Но сорок пять дней в следственном изоляторе просидел. Моя вина там была небольшая, – находку с запасными частями от легковых автомобилей, стал затаскивать в свой катер. Вот тогда засада меня и сграбастала. А мыслишка у меня коммерческая была налево находку продать. Потом поймали натуральных похитителей. Много их тогда человек на скамье подсудимых оказалось. Они несколько лет тащили с автозавода запасные части. Срока получили, от трёх до десяти лет.
Дед задумался, и резко взглянув на Ирину, неожиданно промолвил:
– Давай выпьем лучше, и ты меня больше на такие воспоминания не наводи. Я о своих проведённых днях в неволе ни с кем не хочу разговоры вести.
– Сам меня пригласил на застолье воспоминаний, и я виновата.
– Так ты приятное вспоминай, как мы время в молодости хорошо раньше проводили. Или забыла?
– Почему забыла? – но мы совсем недавно все воспоминания с тобой в присутствии Вовки перемолотили. Неужели не помнишь?
Дед свёл к переносице брови:
– Я, то помню, а вот ты забыла. У меня не бывает провалов в памяти. Не при тебе будет сказано, но я иногда искусно маскируюсь от болтунов и всезнаек. Бывает даже, тугоухость свою включаю, хотя слух у меня идеальный.
Он озорно улыбнулся и продолжил доказывать Ирине, какая у него превосходная память:
– Вот ты девушка помнишь о приятном прошлом? Нет! А я готов вспоминать счастливые денёчки и по твоим и по своим пальцам.
Ирина взяла бутылку с красным вином со стола и налила себе в бокал. Сделав глоток вина, она поставила на стол и налила из графина Деду в стопку водки. Они выпили и закусили спиртное пастилой. Ирина изящно, двумя пальцами выдернула из стакана белоснежную салфетку и, вытерев губы, сказала:
– Ты давай не задавайся? Тоже мне архивариус нашёлся! Да для меня все события связанные с тобой, как будь – то вчера произошли. Как мы все праздники вместе проводили. Как ты нас на охоту и на рыбалку за собой всегда таскал под видом похода. А моему покойному Лёне, так и не привил любовь к природе. Но ты меня не обманешь. Я знаю, что ты хочешь услышать от меня сегодня. Тебе приятны воспоминания о былой славе футболиста Ивана Беды! Это я тоже помню Ванюша. Раньше был у нас футбол. На стадионы народ шёл, и не только на него, но и на другие спортивные мероприятия посмотреть. Я помню, как в то время работала на плодоовощной базе калибровщицей. Ты меня с Лёней в секцию стрельбы привёл и сказал: «Хватит лук калибровать. Пора и свинцом заняться». Я тогда приноровилась к стрельбе и грамоты у меня ещё сохранились, а из Лёни стрелка хорошего не получилось. Руки у него тряслись всегда, после операции. – У Ирины выступили слёзы, но это были слёзы уже не от лука, а от воспоминаний своего покойного мужа и выпитого вина. Прошло около пятнадцати лет, как она его похоронила. Она молодой вышла замуж за инвалида. Леониду, после серьёзной травмы полученной в Куйбышеве, дали вторую группу инвалидности. И Ирина при нем была больше нянька, чем супруга. И этот крест она несла до последних дней его жизни. Она сама выбрала себе такую участь, так, как в его частично потерянном здоровье, считала себя больше виноватой, чем он сам. Она салфеткой аккуратно промокнула глаза и сказала:
– Не получается у нас Иван с тобой приятных воспоминаний, вот и ты слезу из меня выдавил.
– Успокойся Ирина, – начал утешать её Дед, – жизнь всё равно удалась, хотя и была она у тебя порой трудной.
– Вань, всё бы ничего, да вот детей и внуков у меня нет, как у тебя. А это считай неполноценная жизнь. У меня всю жизнь ребёнок был один, – мой супруг. Я часто задумывалась над этим, и считала всегда себя одинокой. Хотя, кажется вот рядом детский дом стоит, сходи и реши этот вопрос. Но тогда были живы его родители, а они были противники, чтобы я, кого-то усыновляла или удочеряла. Когда их не стало, мне с Лёней хлопот больше досталось, тогда уже этот вопрос сам по себе отпал. Всё моё утешение было в твоих детях, а Соня с Катей, две черносливины для меня всегда были как родные. Альберт – то у тебя с характером мальчик был, гордым и недоступным, как пик Коммунизма. Мальчики все считай такие, а девочки они ласковей. Я тебе всегда завидовала. Думала, хваткий мужик получился из Ивана Беды. Всё успел в жизни и в тюрьме посидеть, – она на секунду прервалась и извиняющее посмотрела на Ивана Романовича, приложив руку к груди, и продолжила: – в футбол наиграться, дичи настреляться, рыбы до отвала наловить, женится, детьми, и внуками обзавестись. Вот, как много всего успел сделать.
– Дом в селе перестроил и деревьев целый лес посадил, – закончил с улыбкой на губах Дед.
– Ну, допустим, дом не ты перестроил со своим радикулитом, а твои племянники с толстыми кошельками.
– А кто прорабом строительства был? Я – гордо заявил Иван Романович.
– Ты, ты – не переживай, я знаю это. Я шучу Ванюша. Эх, какого я мужика упустила в те далёкие годы. А ведь я тогда прилегла с тобой не для того, чтобы согреется. Думала, может, ты слабым окажешься по женской части. А ты даже и носом не повёл, ощутил меня только утром у себя под одеялом, когда проснулся.
– Ты Ирка не жалей об этом. Я тогда уже женатым был и Манану ни на кого – бы не променял. Я её очень сильно любил, и думаю о ней почти каждый день.
Ирина хорошо знала, как любил и боготворил Иван свою жену, и никогда не вторгалась в их жизнь со своей тайной любовью. Тем более, они с Мананой были лучшие подруги. Потому, ни по церковным канонам, ни по человеческим правилам жизни, она и не помышляла затушить этот семейный счастливый очаг. Нельзя сказать, что она была одержима в своих мечтах. Нет! Но после смерти Мананы, она ясно понимала, что, наконец-то настало время свою домотканую, сермяжную судьбу превратить в плюшевую жизнь. Сегодня настал самый подходящий день для сближения. И она, откинув все меры приличия, без всякого труда начала закидывать удочку на своё будущее семейное благополучие:
