Девятый принцип

Открыв глаза, Фредрик увидел ангела с заячьей губой, который, наверное, и перенес его в постель.

– Если тебе захочется пить или что-нибудь еще, нажми вот на эту кнопку рядом с тумбочкой. Неужели так трудно понять, что ты очень серьезно болен? – «заячья губа» дернулась, а глаза злобно сверкнули.

Он кивнул.

Болен. Ну уж дудки! Просто немного перестарался. Надо было начинать ходить осторожно, а не вскакивать, как ошпаренному. Совсем забыл, что из него вылилась почти вся кровь. Болен! Ха! Ничего подобного. И не мечтайте. Более здоровым он себя еще никогда не чувствовал.

В ту ночь он почти не спал. Спокойно лежал в постели, сложив на груди руки, и внимательно смотрел в угол комнаты за раковиной, но так и не увидел ни голубого света, ни таинственной пирамиды. На рассвете Фредрик наконец заснул и не видел, как в его палату заходил врач-египтянин, как он долго стоял у постели и что-то старательно записывал в зеленый блокнот, который потом спрятал в карман рубашки под белый халат.

Перед уходом араб поменял воду в стакане.

Поднос с завтраком стоял на тумбочке. Тосты и английский мармелад.

– Иди умываться, Дрюм-туру-рюм! – громко приказал он себе. – Но осторожно, без выкрутасов!

Он аккуратно слез с кровати и постоял некоторое время, прислонившись к ней. Затем осторожно заскользил к раковине. На этот раз все обошлось, и вскоре он уже мог свободно передвигаться по палате, а вещи вокруг него не пытались пуститься в пляс. Плеснуть побольше воды на лицо. Он пробудился как после многолетнего сна. Восстал из мумий. Но из зеркала над раковиной улыбался Фредрик Дрюм собственной персоной.

Гол как сокол.

В Каире.

Он заглянул в шкаф. Его туфли. Носки. И паспорт. Больше ничего.

Все правильно. Неделю назад он выехал в Кротон в Южной Италии, а чемодан отослал в Норвегию. Считал, что для процесса восстановления, которому он собрался себя подвергнуть, не требовалось шикарного гардероба. И, как оказалось, правильно делал. Он был невинен, как дитя, чист и даже кровь поменял.

Он посидел на стуле у пластиковой занавески и посмотрел в окно. Ничего особенного: шумная улица, грязные стены, тележка с капустой, двое солдат в подворотне и масса арабов в халабее и без нее. И машины. Кошмарный шум, мучивший его в эти дни, исходил от непрерывного потока миллионов машин. Изредка, когда машины на секунду замирали, до Фредрика доносился призывный крик муэдзина.

В комнату вместе с медсестрой вошел молодой врач, которого он уже видел, – доктор Эрвинг.

– Что, уже на ногах? – улыбнулся врач. – Давайте посмотрим рану.

Когда сняли бинты, Фредрик первым делом отправился к зеркалу. Смешно! Тончайшая полоска змеилась от левого уха к ключице. Похоже на царапину. Но маленькие точки вокруг говорили о том, что это шрам и что он намного глубже, чем можно подумать с первого взгляда.

– Прекрасно. Просто замечательно, – врач был явно доволен. – Теперь приложим компресс и заклеим пластырем. Через неделю швы рассосутся. Как вы себя чувствуете?

– Будто заново родился, – Фредрик улыбался. – И как любой новорожденный, совершенно гол. Может, в госпитале есть одежда, которую я мог бы одолжить?

Медсестра кивнула, черкнула что-то на листе бумаги и тут же отдала его кому-то в коридоре.

– Я думаю выписать вас завтра утром, если ничего не изменится. Нет смысла держать вас взаперти. Наверное, в Каире вам хочется многое увидеть?

– Многое, – кивнул Фредрик.

Он посидел еще у окна. Совершенно невероятно: в нем кипела энергия, он чувствовал безграничную радость бытия, его тянуло выбежать на улицу, совершить что-нибудь этакое, познакомиться с новыми людьми. Может, это результат переливания крови? Будто легко и радостно на душе, он парил, и все мысли отличались ясностью и оригинальностью. И он ничего не забыл. Самым большим чудом оказалось возвращение его неистребимого оптимизма.

Фредрик Дрюм почесал пластырь на шее. Улыбнулся и принялся просматривать каталоги бюро путешествий, которые лежали в палате.

«Favorite Tours. В путь к пирамидам, сфинксу и королевским гробницам!» «SUNTRAVELS. Экзотические путешествия – наша специальность». «Cheops Corona Travels. Небольшая компания для избранных: только мы расскажем вам правду о пирамидах». «Wunder Reisen. В стоимость тура включено недельное проживание в Mena House». Чем только не пытаются завлечь туристов!

Ему принесли пластиковый пакет. Чудо из чудес. Его собственная рубашка и брюки, выстиранные и выглаженные. Этот английский госпиталь с медсестрами-монашками на самом деле мог называться восьмым чудом света! Он оделся. Стоя перед зеркалом, Фредрик разглядывал недельную щетину и вдруг почувствовал щекотание в носу. Шесть раз он чихнул и подумал, что не чихал вот уже месяц. Да, Фредрик Дрюм действительно вернулся к жизни. Да здравствуют его чихи!

Остальную часть дня он шутил с нянечками, слонялся по госпиталю и безуспешно пытался завязать беседу с наркоманами.

– Уже начало восьмого, мистер Дрюм, – его вежливо, но решительно будила сестра Аннабель. – Завтрак? А вот и свежие газеты. Потом зайдите в кабинет доктора Эрвинга на первом этаже. Вас сегодня выписывают.

– Спасибо. Shukran, – Фредрик радостно протер глаза. Госпиталь с успехом мог бы быть не только восьмым чудом света, но и первоклассным отелем.

Он отлично выспался и позавтракал с большим аппетитом. Оделся. Рядом с раковиной на столике лежал запечатанный пакет с туалетными принадлежностями – мыло, одноразовая бритва, шампунь и зубная щетка.

Он уселся у окна и пролистал вчерашний номер «Cairo Chronicle». С облегчением отметил, что на этот раз газета воздержалась от льстивых гимнов профессору Дрюму. Он уже собирался отложить газету, когда внимание вдруг привлекли заголовки на первой странице. Он содрогнулся:

НОВОЕ УБИЙСТВО В ПИРАМИДЕ! ОЧЕРЕДНОЙ ТРУП В САРКОФАГЕ!

Медленно и очень внимательно Фредрик прочел статью. Там рассказывалось о серии загадочных убийств – трех за последние две недели, совершенных в одно и то же время и в одном и том же месте. Средь бела дня. В час наибольшего наплыва туристов. В главной усыпальнице пирамиды Хеопса. В открытом саркофаге, где пять тысячелетий назад покоился сам фараон. Последней жертвой стал немецкий студент, который в гордом одиночестве приехал в Египет на каникулы. Как и две предыдущие жертвы, он был найден в саркофаге лежащим на спине, со сложенными на груди руками. Поза для медитации.

Только вот в лицо жертве кто-то плеснул серной кислотой. Как и двое других, студент умер мгновенно, не издав ни единого звука.

Загадка для врачей и полиции: когда лицо поливают серной кислотой, просто невозможно умереть мгновенно. Жертвы должны были бы вопить благим матом. Но вокруг в коридорах бродила масса туристов, и никто из них не слышал никаких криков. Ни единого звука. Судя по всему, все трое умерли спокойно – от серной кислоты, обезобразившей их лица до неузнаваемости.

Фредрик Дрюм повернулся к раковине и посмотрел в угол.

«Khi’elim khu», – почему-то вновь пробормотал он. Что за наваждение!

Из голубого света медленно выступало лицо, постепенно превратившееся в пирамиду.

Фредрик вскочил, закрыл глаза и быстро вышел в коридор.

3. Фредрика Дрюма опьяняют чудесные запахи. Он украдкой смотрит на красавицу в желтом и в лавине немецких туристов скатывается к подножию пирамиды

«Hello, where do you come from?»[4]

«Hello, do you speak English? Want to buy a scarab, it brings luck!»[5]

Фредрик продирался по базару. Тысячи рук пытались остановить его и утащить к прилавкам, где была разложена всякая туристическая всячина. Он вежливо, но холодно улыбался, вдыхал сладкий аромат базара и запах пряностей, прислушивался к окружавшему его гулу и чувствовал себя совершенно счастливым.

Хан Эль-халили. Знаменитый каирский базар. Тысячи людей, мешки корицы, кориандра, перца, кардамона, инжира и шафрана. Медоточивые продавцы, соблазняющие туристов фигурками Сета, Анубиса, Гора и Исиды из алебастра, оникса, гранита и гипса. «Только для вас, мистер. Только для вас так дешево». Флаконы с дорогими духами: «Chanel», «Anais Anais», «Cardin», «Тысяча и одна ночь», «Cleopatra», «Aramis», «Azzarro». Фрукты и всевозможные восточные сладости. Ковры. Старинные вещи. Золото и серебро. На Хан Эль-халили можно найти все, что душе угодно. Что и говорить – восточный базар.

Продавец чая лавировал в толпе, чудом удерживая в руках поднос со стаканами. В крошечных нишах в стене неторопливо и с достоинством работали ремесленники. Пульсирующая жизнь базара возбуждала. На ум Фредрику пришло сравнение с никогда не пустующей бутылкой пенящегося и бурлящего шампанского. Вот уж воистину, Хан Эль-халили – сердце Каира.

Он припал к воде, льющейся из медного крана в стене. Маленькая каменная ниша с красивой резьбой. Он вытер пот со лба и вновь припал к живительной влаге. Над краном – изящная вязь: «Allah akbar, sebil allah» – «Аллах самый великий, это путь Аллаха!» Вода – дорога к Богу. Почти на самом верху стены, посеревшей от времени, Фредрик разглядел небольшой выступ, эркер, украшенный затейливой резьбой. Может, это окно гарема? Почему бы и нет, но вот женщину в чадре разглядеть в нем не удалось.

Что там говорила премудрая Шахразада? «Кто не видел Каира, тот ничего не видел, потому что земля Каира – золото, его женщины – чародейки, а его Нил – чудо из чудес». Фредрик кивнул сам себе и отправился назад в неразбериху базара. Трагедия, боль и чума Каира – машины – сюда не допускались. И слава Аллаху!

Когда сегодня утром Фредрик наконец-то очутился на свободе, он первым делом отправился в банк, а потом снял номер в отеле, который порекомендовал ему доктор Эрвинг. Не забыл послать успокоительную телеграмму Тобу. Через несколько дней Дрюм с удовольствием ступит на землю своей родной Норвегии.

Но сначала – Каир. Пирамиды. Великая пирамида Хеопса. Каждый раз при мысли об этом грандиозном сооружении Фредрик чувствовал нечто, что невозможно описать словами. Что-то внутри него вздрагивало и напрягалось. Нельзя сказать, чтобы это было неприятное чувство, скорее наоборот. Нечто похожее на спокойствие и уверенность и одновременно эйфорию. В этом не было ничего удивительного или таинственного: он не первый и не последний, кто в раздумьях о прекрасной и загадочной пирамиде забывает обо всем на свете и отправляется в мир грез.

Убийства. В усыпальнице фараона произошло три зверских и загадочных убийства. Фредрика Дрюма это не касалось. Не имело к нему никакого отношения. Он совершенно не собирался об этом думать. Ни секунды.

Кислота.

«Parfyme, mister! Доктор Мохаммад готовит лучшие в мире духи! „Aramis“, который пахнет в сто раз лучше настоящего „Aramis“. Зайдите отведать стаканчик shai. Для хороших друзей у меня всегда найдутся хорошие духи. Только понюхайте – это вам не будет стоить ни одного пиастра», – улыбающийся египтянин с седой бородой, толстыми губами и взглядом злодея дергал Фредрика за рубашку и указывал на дверь в стене.

Ему очень хотелось чаю. И его всегда привлекали приятные запахи. Вскоре он уже удобно устроился на подушке «доктора» Мохаммада. В каморке торговца было прохладно, а лучшего чая Фредрик в жизни не пробовал. Египтянин с легкостью и изяществом открывал перед ним двери, протиснуться в которые непосвященный не смог бы за многие дни и годы.

После обязательного обмена любезностями и довольно основательного опроса о семье и здоровье, Фредрику предложили широкий выбор флакончиков, похожих на мечети. Чудесные запахи. В результате долгих раздумий и колебаний он купил пол-литровую склянку с экстрактом «Aramis». Содержимое флакона надо смешать со спиртом, и тогда этого лосьона ему хватит до конца жизни.

«Доктор» Мохаммад оказался на удивление приятным собеседником. У него было полно свободного времени, и он с удовольствием пустился в описания достопримечательностей Каира. Не только хороший продавец, но и чудесный гид.

С многочисленными примерами, усиленно жестикулируя, египтянин рассказал о заговоре военных. Мистер Фредрик должен держаться от них подальше, ни в коем случае не попадаться на их удочку. Они были возмущены резким понижением своих зарплат, так ведь правительство пошло на это только в целях экономии. Но с офицерами шутки плохи: они уже успели сжечь три отеля в Гизе и представляли серьезную угрозу для туризма. Кто же приедет в страну, где убивают? Они уже захватили в заложники двух американских археологов. Ну теперь-то мистер Фредрик понимает, что с офицерами должен держать ухо востро? По всем канонам, в мире Аллаха нет места военным.

Фредрик кивнул. Он тоже терпеть не мог людей в какой бы то ни было форме.

«Наверное, мистер Фредрик слышал, что исполнилось проклятие фараона? Три человека отдали Богу душу в саркофаге. На них не было лица, как раз лица-то Бог их и лишил».

Фредрик резко поднялся.

– Shukran, – он отставил чашку с чаем и схватил флакон с экстрактом духов.

Любезный египтянин на прощание потряс обе его руки и подарил маленького красивого скарабея.

– Не проходи мимо лавки «доктора» Мохаммада. Не забывай меня. Заходи. Не за покупками, нет-нет, просто поговорить и выпить чаю. ОК?[6] Друзья должны встречаться.

– ОК, – улыбнулся Фредрик. – Insha’allah.

– Ma’assalama. Good bye!

Фредрик бродил по базару до самого обеда. Придумывая незнакомым запахам названия, понятные только ему одному. Торговался. Покупал безделушки. Выискал бюст Нефертити, в лице которой, по его твердому убеждению, можно было увидеть все знакомые ему женские лица. Подавал милостыню нищим и юродивым, заслужившим ее уже одними своими сражениями с полчищами громадных мух. Познакомился с собакой, которая вытворяла невесть что, только бы заполучить хозяина. С интересом рассматривал городскую переполненную и прескверно пахнувшую клоаку.

Пока не почувствовал голод.

Он пересек улицу Эль Азара, посреди которой столкнулись две машины. Их владельцы в ожидании полиции лущили гранаты и мило улыбались друг другу. Направился вниз к Мидан Эль-атаба и уже через двадцать минут добрался до отеля «Рамзес» на острове Гезира. Пятнадцать этажей стали и бетона. А кругом Нил.

Его номер располагался на четырнадцатом этаже. К сожалению, смог над городом здорово портил вид из окна. Не медля ни секунды, Фредрик отправился в душ.

Уютный ресторан в отеле. Перед входом выстроились пять официантов в бело-синей форме, готовые обслужить его и одновременно с ним появившуюся в ресторане группу из восьмидесяти туристов. Фредрик устроился за угловым столиком у окна.

Он заказал запеченного в финиковом йогурте сома и бутылку белого бургундского вина «Бон Кло де Капусен» 1981 года. В тот момент не было на свете человека, счастливее Фредрика Дрюма.

В разгар пиршества он вдруг почему-то попытался вспомнить, что случилось под пляжным зонтиком в Александрии. Тогда он пил кислое египетское красное вино, разбавляя его сладкой колой.

Все удалось вспомнить необыкновенно легко и ясно.

Он не испытывал никакой боли.

Даже переломанные ребра перестали ныть.

О перерезанном горле и пролитой крови вообще не стоило думать – никогда еще он не был в лучшей форме.

Он стоял одной ногой в могиле – ну и что? Не впервой.

Жизнь прекрасна, удивительна, и призрачно-прозрачна, как эфир.

Красота, тара-ра-ра.

По Нилу пропыхтел старинный колесный пароход, битком набитый туристами. Фредрик попытался сконцентрировать на нем свое внимание и думать о чем-нибудь самом обычном, например, о будущих меню в «Кастрюльке». Но это не удалось.

Когда-то он служил дешифровщиком. Теперь стал известным эриграфиком. Отлично, вот и сосредоточься на старых письменах, вспомни узоры криптограмм и закрученные правила трифемо-шампольонского винта. Закрой глаза и вспомни букет доброго сент-эмильонского вина. Почувствуй вкус вина хорошего урожая «Шато Пальме».

Он все прекрасно помнил. Ничто не стерлось из памяти, скорее наоборот.

Потолок украшали фрески из жизни соколиноголового бога Гора.

Краем глаза он заметил, как в ресторан вошли двое новых гостей. В военной парадной форме. Египтяне. Офицеры в большом чине, с аксельбантами и звездами на погонах. Они уселись у противоположной стены. Прекрасный наблюдательный пункт.

Фредрик только сейчас обратил внимание на американцев. Они спокойно сидели за столом и мирно разговаривали. Что было совершенно не похоже на американских туристов. Супружеские пары средних лет. Мужчины в серых костюмах, дамы – в платьях приглушенных тонов. Похожи на ученых. Зато их гид привлекала всеобщее внимание. Она сидела к Фредрику лицом, и тот мог по достоинству оценить ее необыкновенную красоту. Ей было не больше двадцати пяти. Желтая форма сидела как влитая на ее прекрасной фигурке. Короткие каштановые волосы. Клеопатра. Занятая не более и не менее, как вязанием! У Фредрика от удовольствия по спине побежали мурашки.

Зато возле стола офицеров грозил разразиться скандал. Метрдотель и еще какой-то господин в черном костюме, по-видимому, из дирекции, со свитой из трех официантов окружили столик военных. Они о чем-то громко спорили, крики постепенно становились все громче и громче, один из офицеров уже выглядел, как перезрелый помидор. Внезапно они выскочили из-за стола, со стуком отбросили стулья, швырнули на пол тарелки, перевернули горшок с пальмой и строевым шагом, разъяренные, удалились из ресторана. Один из них на прощание одарил Фредрика полным ненависти взглядом, вряд ли предназначавшимся именно ему, но от этого не менее неприятным.

Официанты тут же принялись кружить вокруг Фредрика и американцев, пытаясь загладить скандал и непрестанно моля о прощении: они только следовали правилам отеля, ведь доступ в ресторан разрешен только туристам. Подобного никогда не случалось и вряд ли случится в будущем.

Фредрик выслушал и пожал плечами. Ночью в отель непременно пустят красного петуха: кажется, «доктор» Моххамад говорил, что военные специализируются как раз на таких вот отелях?

Девушка в желтом взглянула на Фредрика. Он тут же улыбнулся и подмигнул, и она поспешила отвести глаза. Тогда он напряг зрение и сумел разобрать вышитое на форме название бюро путешествий – Cheops Corona Travels.

Клеопатра.

Чудесное вино.

Закрыл глаза. Мечтал ни о чем. Голубая голубизна.

Внезапно он выхватил ручку. На столе лежала белоснежная салфетка. Медленно и уверенно нарисовал на ней Фредрик несколько иероглифов.

Первая надпись была cartouche, имя. Имя фараона Хеопса. Или более правильно Хуфу. Вообще-то это были всего лишь фонограммы или согласные звуки kf. Другая же надпись гласила: «вечность», – и написана она была фонограммами nnh.

Он сидел, не отрывая глаз от этих, самых обычных, иероглифов. При желании он мог бы исписать всю скатерть священными египетскими письменами. Он знал большую часть идеограмм и фонограмм; знание египетских иероглифов необходимо любому эпиграфику при толковании древних письмен.

Kheops/Khufu. Вечность. Почему вдруг именно эти иероглифы пришли ему на ум? Неужели он опять ввязался в какую-то историю?

Голубая бездна.

Что-то его беспокоило. Фредрик Дрюм, с его любопытством и непреодолимой тягой к загадкам, ничуть не изменился. Он раздраженно скомкал салфетку и бросил ее на тарелку с рыбными косточками. Он просто турист. Приехал полюбоваться красотами Египта. Почувствовать дыхание истории. Ну и покопаться в тайнах прошлого. Чуть-чуть.

Вино затуманило рассудок.

Американцы, кажется, собирались уходить. Фредрик внимательно следил за ними. Он видел, как девушка убрала спицы в сумку, как ее свита потянулась к выходу, а она задержалась, разговаривая с официантом. Когда она проходила мимо столика Фредрика, их взгляды снова встретились. Он улыбнулся своей самой чарующей улыбкой.

– Клеопатра, – произнес он с явным расчетом, что она услышит. Девушка скользнула дальше, не ответив на улыбку. Но кажется, она порозовела?

Прикончив бутылку, Фредрик разморился и едва не уснул прямо за столом. Он расплатился и поднялся на лифте на четырнадцатый этаж. Выпил три стакана воды, бросился на постель и мгновенно уснул.

Он не проспал и часа, когда в дверь постучали. Спросонья он заорал:

– Кто там? Что вам нужно?

– Посыльный. Письмо мистеру Дрюму.

Фредрик приоткрыл дверь и взял небольшой конверт. Его имя написано косым почерком. Он разорвал конверт и прочел написанное по-английски письмо:

«Уважаемый мистер Дрюм.

Будем рады видеть вас на интересном докладе с последующим обсуждением в четверг на этой неделе в музее, комната 418. Уверены, что материал доклада не оставит вас равнодушным и вы с удовольствием примете участие в дискуссии. К сожалению, не можем назвать тему доклада, сообщаем только, что речь идет о сенсационном открытии. Начало в 18:00.

С уважением Лео Эзенфриис».

Сон как рукой сняло. Фредрик отлично знал Лео Эзенфрииса, профессора классической филологии и археологии из Израиля. Эзенфриис вызвал гнев многих известных археологов, разоблачив их весьма сомнительные умозаключения и толкования в ряде научных престижных проектов. Он буквально разрывал на клочки большинство теорий века и бросал их на ветер.

Фредрик постоял у окна.

«Нет, – громко сказал он. – Нет, нет и нет. Это не для меня».

В четверг на этой неделе. Сегодня понедельник. Если он правильно вел счет времени.

Внизу простирался океан крыш, в волнах которого высились минареты мечетей. Он разглядел Цитадель, мечети Султана Хассана и Мухаммеда Али. А далеко на горизонте – Великий город мертвых, огромное кладбище Каира. Пристанище бедных и бездомных. Они ютились в крошечных домиках-надгробьях. Только там, как предполагалось, жило около двух миллионов человек. А ведь и они по праву могли считаться потомками фараонов.

«Никогда!» – еще раз решительно сказал Фредрик и почувствовал, как в носу защекотало. И тут же яростно, как бы в опровержение собственных слов, чихнул пять раз подряд.

Рассеянно полистал проспекты туристических агентств, изредка поглядывая на изящный бюстик Нефертити, купленный сегодня утром. Он решил не насиловать собственный мозг – как думается, так пусть и думается.

Человек. Для древних египтян человек состоял не только из двух элементов – души и тела, как это традиционно считается в современной культуре. Мудрые эзотерики на протяжении веков с переменным успехом доказывали дуализм человеческого существования в виде эзотерического дубликата и астрального тела, но при этом самому индивиду не уделяли никакого внимания.

Древние же египтяне рассматривали человека как единую сущность, состоящую из многих элементов, или принципов. Первый называется khat и означает физическое тело человека как единое целое. Второй, ab – источник жизни и сознания, делающий возможным земное существование. Третий принцип, Ка – двойник, «второй я», продолжающее жить и после физической смерти человека. Специально для Ка в гробницах ставили портретные статуи умерших, которые «второе я» могло покидать и отправляться в загробный мир. Четвертый элемент носит имя ba и является воплощением жизненной силы человека. Обитая в гробнице и оставаясь в полном единстве с умершим, Ьа может отделиться от тела и свободно передвигаться, совершать днем «выход в свет», подниматься на небо, сопутствовать человеку в загробном мире. Пятый элемент, khabit, тень, тесно связан с ba и может точно так же передвигаться. У него есть собственная воля. Шестой принцип, sekhem – жизненная сила, обитающая на небе, а не в теле человека. Седьмой принцип, sahu, описывается как загробное воплощение человека. Восьмой элемент – имя индивида, ren, находится на небе, и человек существует до тех пор, пока помнят это имя. Последний, девятый принцип – khu и есть собственно бессмертная душа человека, которая после его физической смерти отправляется на небеса. Khu вечна и может рождаться на свет несколько раз, воспроизводя дубликаты тела. По собственному желанию.

Khu. Иероглифы khu были и иероглифами Хеопса-Хуфу. Фараона, построившего великую пирамиду.

«Отлично-отлично, мистер Дрюм. Все это давно известно. Египтологам пришлось попотеть. И тем не менее они до сих пор сомневаются, что пирамида была выстроена более пяти тысяч лет назад голыми руками, даже без помощи вьючных животных. В честь фараона, решившего увековечить себя подобным сооружением». – Он сказал это вслух, а потом принялся пить воду.

Внезапно Фредрик расхохотался во весь голос.

Подумать только! Все эти вековые споры, все эти глупости совершались ради груды камней! Образовывались таинственные братства, предлагалось бесчисленное количество толкований символов, создавались самые невероятные теории. Вокруг пирамиды стаями кружили герменевтики, толкователи Черной книги, белые рыцари, астрологи и колдуны. И всяк выдавал свою собственную Правду о Великой пирамиде. Каждый камень, каждая плита пирамиды была обмерена десятки раз и описана рядами цифр длиной в вечность. Масса людей жила в домах, сделанных по образу и подобию пирамиды Хеопса. Лезвия бритв прятали в картонные копии великого сооружения, в твердой уверенности, что пирамида охранит металл от ржавчины. В мире было столько же сект толкователей тайн гробницы Хеопса, сколько в самой пирамиде камней, если не больше.