Егерь императрицы. Глазомер! Быстрота! Натиск!

– Ну-ну, молодцы, – похвалил своих артиллеристов подполковник. – Видел я, как вы хорошо картечью два своих последних заряда положили. Словно бы просеку ими в лесу вырубили. Ладно, не буду вас от дела отвлекать. Готовьтесь, Никита, совсем скоро здесь сильно жарко будет. Сейчас турки немного оклемаются и потом опять на наш холм полезут.

– Алексей Петрович, всех раненых на тот берег мы переправили, – доложился подошедший к командиру батальона интендант. – Мазурин со своими лекарями всех там сразу же обиходил и потом их по шатрам разместил. Боевой припас мы лодками доставили столько, сколько и планировали, и даже еще с избытком навезли. Последние две чайки уже шанцевый инструмент переправили, так что для починки укреплений его нам тут вполне себе хватит. Как там, Алексей Петрович, скоро ли новый приступ нам стоит ждать?

– Думаю, что долго тянуть турки не будут, Александр Павлович, – ответил Егоров. – У их начальства ведь никакого понимания нет, что мы за этот берег лишь малыми силами зацепились. Должны они будут попытаться нас выбить, покамест здесь понтонная переправа основательная не встала.

– Значит, боевого припаса нам поболее сюда надобно довезти, – думая о своем, пробормотал Рогозин. – Понял, Алексей Петрович, пойду я на берег, там запорожцы отдыхать улеглись. Устали они веслами махать, однако нужно поспешать.

– Хорошо, Александр Павлович, – кивнул Егоров. – Только пленных турок на тот берег с собой вывезите, их как раз сейчас братья Милорадовичи допрашивают. Нечего им здесь под ногами у егерей путаться.

– Вижу вдали кавалерию! – донесся крик от форта. – Идет в нашу сторону медленно, не так, как в прошлый раз.

– Вот и начинается, – вздохнул Алексей. – Я думал, у нас еще часа два есть в запасе спокойных. Похоже, что спешат турки, видать, начальство их торопит. Ладно, Павлович, занимайся интендантским делом, у тебя вся учебная рота сейчас под руками. Мы ее до самого края постараемся не трогать, а может, даже и вовсе не придется. Ну что там, Митяй? Кого увидал? – спросил у наблюдателя поднявшийся на крышу форта подполковник.

– Ваше высокоблагородие, три колонны я там углядел, – доложился тот. – Они как бы со стороны южного тракта сюда, в нашу сторону, идут. А вот с запада, из степи, широкой полосой, как и давеча, подступают.

– Да, точно, похоже, что кавалерия с юга на нас вышла, – всматриваясь в подзорную трубу, негромко произнес командир батальона. – По времени как раз так и получается. Эти три-четыре десятка верст пути, да по хорошей равнинной дороге. А это что означает, а, Сергей Владимирович? – обернулся он к квартирмейстеру.

– Что мы выманили на себя южную группировку турок? – предположил тот.

– Точно! – кивнул Алексей. – Турки перебрасывают свои войска с того самого места, где они стояли напротив нашей дивизии, оголяя тем самым правый фланг всей линии. Это сейчас сюда выходит кавалерия, а значит, что к ночи можно будет ожидать и пехоту. А с запада, похоже, те два потрепанных алая, что ранее нас атаковали, приближаются. Живан! – крикнул он. – Гоните пленных на берег, хватит там с ними беседы разводить! Есть что-нибудь существенное?

– Немного, Алексей Петрович, – мотнул головой тот, поднимаясь по лестнице. – Все эти люди из двух алаев сипахов, что стояли у реки Березань в двух десятках верст западнее Буга. Конные алаи прикрывали большой участок степи и приречья. Рассказывают, что сначала они отогнали наших прорвавшихся в степь казаков на север, где уже с ними потом схватились другие конные полки. А вот их алаи командование развернуло и бросило на русский десант, надеясь не дать ему укрепиться, пока они подтягивают сюда подмогу.

– Они что-нибудь знают про количество войск и про общую обстановку на всей этой линии? – спросил Егоров.

– Нет, – покачал головой Живан. – Тут среди всех захваченных только лишь один десятник оказался, а все остальные – это самые обычные, рядовые всадники. Что они могут знать, кроме своей родной сотни? В лучшем случае командира алая, да и то, как я погляжу, далеко не все. Прибыли они сюда еще в декабре, когда закончилась Кинбурнская баталия. В марте месяце пополнились, но и то лишь частично. Говорят, что у них в сотнях около трети людей не хватает. Вот и все те сведенья, что нам удалось добыть.

– Ладно, понял, – кивнул Алексей. – Вон к нам сколько гостей уже идет. И ведь не скажешь, что незваные.

– Лишь бы угощения на всех хватило, – усмехнулся Милорадович.

Колонны противника остановились на расстоянии версты от холма, где к ним примкнули те всадники, кто выезжал со стороны степи. Минут двадцать ничего не происходило. Как видно, начальство турок совещалось, а подчиненные ждали его команды. Ждали и егеря, с тревогой вглядываясь вдаль. По всему было видно, что силы сюда неприятель кинул большие. Наконец все вдали пришло в движение. Огромная масса кавалерии накатывала по центру.

– Мудрят турки, – проворчал, покусывая ус, сержант Опарин. – Где же они на конях-то тут пройдут? Везде овраги да рвы. Это тебе не ровная, голая степь. Точно вам говорю, вашбродь, чегой-то они мудрят.

– Ну, ничего, поглядим сейчас, что они там задумали, – Радован пристроил поудобнее на мешке с песком свой штуцер, а рядом с ним положил пистоль. Ты, Селантий, за правым скатом, главное, почаще поглядывай. Там рогаток понаставили, однако на самом-то берегу ведь рва у нас нет. Как бы эти мудрецы туда не прорвались.

– Понял, господин поручик, есть приглядывать за берегом, – кивнул унтер и прижал приклад ружья к плечу.

– Расстояние до цели – девять сотен шагов! – донеслось начало отсчета с крыши форта. – Восемь сотен!

– Орудия, огонь!

«Бам! Бам! Бам!» – рявкнули пять полевых пушек, посылая вдаль свои ядра.

– Семь сотен!

Защелкали выстрелы длинноствольных дальнобойных штуцеров отборных стрелков.

– Шесть сотен! – отсчитал очередную пройденную отметку секунд-майор Гусев.

– Штуцера, огонь! – скомандовал Егоров, и раздался залп винтовальных стволов. Вслед им ударили ядрами перезаряженные полевые пушки и фальконеты. Турки надвигались на холм неспешной рысью. Падали и бились в агонии люди и кони, по ним прокатывались новые боевые порядки, а бреши сразу же закрывались.

– Хорошо идут, – Радован сплюнул кончик бумажного патрона и сыпанул часть пороха в ударный замок. Закрывая его, щелкнул крышкой и потом высыпал остатки в дуло. – Спокойно, как на маневрах, – проворчал он и протолкнул полукруглую с выемкой в тыльной части пулю в ствол.

– Четыре сотни! – донесся крик главного квартирмейстера.

– Ничего, отобьемся, вашбродь! – пробормотал Опарин, выцеливая байрактара с бунчуком.

– Конечно, отобьемся, – поручик выдохнул и, щелкнув курком, совместил мушку на целике.

– Огонь! – донеслась команда, и Радован выжал спусковой крючок. В общем залпе и застилавшем все вокруг пороховом дыму разглядеть свой личный результат было практически невозможно. Но вот облако чуть сместилось вбок, и на том месте, где только что скакал высокий сипах, теперь уже было пусто. Сразу несколько сотен турок было выбито пулями и картечью, а их места занимали все новые всадники.

– Огонь без команды, по своему прицелу! – выкрикнул Егоров. – Всей своей массой давят! – проговорил он, орудуя в стволе шомполом. – Если мы сейчас в этой атаке выстоим, то потом, до подхода османской пехоты, нам гораздо проще будет.

Атакующие были уже в ста шагах от рва. Стрелки с гладкоствольными ружьями успели перезарядиться и теперь били неприятеля на выбор. Шагов за двадцать от рогаток несколько сотен всадников спрыгнули со своих коней и с ружьями, саблями в руках ринулись вперед. Остальные прикрывали их сзади, ведя огонь из коротких карабинов и пистолей прямо из седел.

Штуцер выплюнул тяжелую пулю, и не добежавший до рогаток турок рухнул на землю. В самую гущу наступавших ударили и перезарядившиеся орудия русских. Мелкая картечь выбивала пыль на песке и опрокидывала целые десятки. Но около трех сотен кавалеристов все-таки проскочили вперед и начали разбрасывать перед собой рогатки и колья, освобождая путь для конницы.

– Васька, пора! – крикнул побледневший Лужин. – Сейчас они рогатки раскидают, ров перемахнут и на нас здесь навалятся. Всех на куски порубят!

– Давайте, братцы! – Афанасьев энергично кивнул головой и дернул зажатый в руке шнур.

«Бабах!» – оглушительно грохнул первый большой фугас. Вместе с наваленными поверх него камнями разлетались в стороны свинцовые шарики и металлическая обрезь. Вслед за первым взрывом грохнули еще два. Около сотни наступающих побило осколками, и самое главное – это то, что назад отшатнулась вторая волна всадников, видя, как гибнут их товарищи. Лишь около полутора сотен атакующих достигли рва и, запрыгнув в него, затаились, готовясь продолжить штурм.

– Гренадами бей! – скомандовал Лужин и закинул одну за другой две свои в глубокую траншею.

Не выдержав плотного прицельного огня и деморализованные работой мощных фугасов, турки откатывались от занятого русскими холма в степь. На месте недавнего сражения лежало более трех сотен окровавленных тел. Множество раненых и покалеченных стонало и оглашало своими криками подступы к русским укреплениям. Особенно страшная картина была возле западного рва и в нем самом – там, где осколки пары десятков гренад буквально разорвали тела атакующих.

– Оказывайте помощь тем, кому еще можно, – распорядился Алексей. – Самойлов, выносите всех живых турок вон за тот дальний изгиб оврага. Вам работы у нас, слава Богу, покамест вовсе нет. Троих егерей только лишь шальными пулями подранило. Так что твоя учебная рота пускай пока здесь поработает. К раненому врагу тоже сострадание нужно иметь. Хотя, конечно, мало кто из них выживет, – вздохнул он, слыша стоны увечных. – Жара, грязь. Как уж их там свои обиходят? Ну да ладно, хоть какой-то шанс выжить, а все же будет у людей.

Три часа выносила Пятая учебная рота раненых турок в указанное командиром батальона место. И только под вечер к лежащим у оврага страдальцам подъехал разъезд сипахов.

Глава 4. Разведка

В сумерках конница турок предприняла еще одну атаку. Потрепанные алаи заходили с трех сторон и после нескольких пушечных и ружейных залпов быстро откатились назад.

– Что-то странно османы вели себя. Вы не находите, господа? – спросил находящихся на крыше форта офицеров Гусев. – Шли россыпью и со всех сторон. Покрутились, постреляли немного и сразу же назад.

– Похоже больше на разведку это было, – предположил Милорадович. – Не знаю, как вы, а я заметил, что с флангов они дальше всего зашли, зато по центру от степи только лишь одну суету наводили.

– Очень даже может быть, что это как раз таки и была разведка боем, – согласился со своими заместителями Егоров. – Обожглись перед этим в навальном штурме, а теперь вот выискивают у нас слабое место. На наших флангах полуроты Кулгунина и Дементьева стоят, обеими ими старшие унтера командуют. Слева и справа мы подступы рвами и рогатками укрепили, однако неизвестно, что же далее неприятель будет предпринимать. Пройдись-ка ты еще раз по всем предместьям, Живан, возьми, вон, с собой Афанасьева, пусть его пионеры хоть еще пару фугасов на боковых скатах заложат.

– Понял, сделаю, – кивнул премьер-майор и спустился вниз по лестнице.

Майский день подходил к концу. Солнце своим оранжевым диском задело за край горизонта, и небо начало постепенно тускнеть. На Прибугскую степь накатывали ранние сумерки.

– Тимофей, готовь к поиску сразу несколько своих групп, – ставил задачу командиру дозорной полуроты Егоров. – Пусть твои пластуны вблизи все окрестности внимательно оглядят, по моим прикидкам, сюда вот-вот уже должна пехота турок подтянуться. Да и кавалерия их еще пока сохранила свою боеспособность. Мы ее, конечно, прилично потрепали, но она при грамотном применении все равно продолжает быть опасной. Вот и разведайте, что там турки готовятся против нас предпринять. Пусть твои ребятки в бой только не ввязываются и действуют скрытно. Если вдруг их обнаружат, то прикрыть уж точно не получится, сам понимаешь, в открытой степи и роту, и батальон легко кавалерия посечет. Так что предельная осторожность и внимательность – это залог вашего успеха.

– Понял, Алексей Петрович, – кивнул подпоручик. – Есть действовать с особой осторожностью!

– Братцы, мне нужно отобрать всего три десятка людей на сегодняшний ночной поиск, – объяснял своей выстроенной полуроте Осокин. – Пойдут в него самые опытные. Тут уж не обессудьте. Старшим в первой группе будет сержант Лужин.

– Я! – откликнулся смуглый унтер со следами ожога на лице.

– Выходи из строя, Федор Евграфович, и подле меня вставай, – кивнул ему подпоручик. – И все остальные, кого я сейчас выкликну, тоже рядом с сержантом вставайте. Подпрапорщики Быков Егор и Вучевич Лазар, капрал Соловьев, вот вам, стало быть, старшими в остальных группах и быть.

Дождавшись, когда все вызванные присоединились к Лужину, командир полуроты обратился к унтерам:

– Набирайте по шесть-семь человек в свою группу. Потом вам будет немного времени на подготовку, на переодевание и сборы, но чтобы уже через час все вышли в поиск. Соловьев, твоя группа идет южнее за ту сторону оврага. Лазар и Быков, вам по самому центру в степь отправляться, откуда на нас конница ранее накатывала. Федор Евграфович, ну а тебе, выходит, в сторону деревни нужно свой путь держать. Держаться в поиске сторожко, братцы, турку ни в коем случае не будоражить, только лишь в оба глаза глядеть и хорошо слушать, – пояснял задачу командир батальонных разведчиков. – Далеко от холма не отдаляться, чтобы если вдруг вас обнаружат, то вы бы смогли быстро к нему обратно вернуться. Версты на три, я думаю, вам зайти вполне даже достаточно. Как раз там уже и стоят османы, – кивнул он в сторону видневшихся вдали костров.

Ваня перебежал от своего куста за другой, чуть поменьше, и резко упал на землю. Раздался топот, и с закатной стороны показался конный отряд. Замерев, Соловей слушал, как всего лишь в двадцати шагах от него проскакал небольшой отряд всадников. Вот стук копыт стих, и он, сев на корточки, закинул край сетки назад, освобождая лицо. Насторожившись, словно барский охотничий пес, капрал, медленно поворачивая голову во все стороны, слушал степь. Вокруг все было тихо. Только сзади, откуда он только что пришел, послышалось какое-то шебуршание.

– Все сюда! – приглушенно скомандовал Соловьев, и к нему подбежали шесть полусогнутых фигур в таких же, как и он, сетках. – Пастух, Дрозд, видите, впереди что-то чернеет? Там с десяток деревьев словно бы островком небольшим стоят. Тихо там пока все, если бы кто и был, так я бы услышал. Забегаете тихонько в заросли, осматриваетесь и подаете нам сигнал. Дальше еще немного пройдем, и уже скоро дорога будет. Вот она нам как раз-то и нужна.

Пара пластунов, низко пригнувшись, проскользнула вперед, а пятерка егерей, сжимая ружья, замерла на месте, вслушиваясь в звуки ночи. Прошло совсем немного времени, и до них донесся щебет и посвистывание маленькой птички камышовки.

– Савелий птицей поет, – кивнул Фрол в сторону деревьев. – Он один у нас такой умелец птиц передразнивать.

– Вперед! – махнул рукой командир, и егеря бросились к небольшой рощице.

– Вань, тут все вокруг тихо, – докладывал старшему группы один из пластунов. – Следы только вот совсем свежие от копыт и конские яблоки еще прямо горячие. Видать, тот десяток, что совсем недавно мимо нас проскакал, как раз вот тут маненько постоял. А вон правее погляди, там османский лагерь виднеется, – махнул он рукой в сторону множества костров. – Ближе к нему вроде еще одна рощица, поболее, чем эта, есть. Можа, нам по ней подкрасться поближе к туркам, да и послушать, чего они там балакают?

– Нет, так не пойдет, – покачал головой капрал. – Там, по этим рощам, возле лагеря как раз-то караулы османов и должны стоять. Да и вообще, вся эта сторона за группой Лазара закреплена. Еще в такой-то вот темноте да на своих же натолкнуться не хватало и шумануть! У него ведь ребятки тоже хорошие подобрались, как раз самому сербу под стать. Мы только лишь мешаться другу дружке там будем. Нет уж, давайте-ка мы, братцы, левее от лагеря будем забирать, к самому тракту. Дрозд, Пастух, вы, как и обычно, впереди идете, а мы в паре десятков шагов за вами. Все, братцы, отдохнули? Ну а теперяча пошли!

Примерно через версту пути от впереди идущей пары раздался чуть слышный свист, и шестеро пластунов упали на землю. Все вокруг было спокойно, и, немного послушав, Соловьев махнул рукой. Уже ползком, сильно сторожась, добрались они до передней пары.

– Ну, чего у вас там? Почто шуманули? – спросил у Дрозда капрал.

– Тихо! Дорога совсем рядом! – прижал тот палец к губам. – Только что вот перед вами пехотная колонна здесь прошла, а сейчас опять все стало спокойно.

– Пехота? – с интересом переспросил капрал. – Кто такие, сколько их там было, разглядели?

– Да откуда! – с досадой мотнул головой разведчик. – По шуму – так гораздо больше роты. Мы только подползли, а они все еще шли. Вот уже перед вами только-только замыкающий отряд проследовал. Я чего, Вань, шуманул-то? Там пара на обочину вышла и чего-то по-своему лопотала. Но ведь я же не сподобился, вот как ты, их поганый басурманский язык выучить, – виновато вздохнул Дрозд. – Поэтому и не разобрал ничего. Боялся: а вдруг вы покажетесь, и они вас сумеют углядеть, потому и просигналил тревогу. Но они свое дело на обочине сделали и вслед за остальными ушли. Можно было их, конечно, и попытаться взять. Да хоть даже и одного. Но ты ведь сам загодя нам сказал, что надобно тихо тут действовать.

– То был приказ самого командира батальона, – подтвердил капрал. – А ты, Савелий, ничего вообще у них там не сумел разглядеть? Ну, может, по амуниции там, по оружию? Как одеты хоть они были? Ты же ведь самый зоркий здесь среди всех нас.

– Дык, вроде все как обычно, – почесал голову Дроздов. – Турки – они и есть турки, да и темно там было, только лишь одни колпаки на башках у них белели.

– Колпаки-и? Какие такие колпаки? – приглушенно переспросил его капрал. – А ну-ка давай теперяча вспоминай!

– Дык белые, говорю же я. Оттого-то их и сумел разглядеть, – пожал тот плечами. – Такие они, как бы круглые, повыше наших касок, и позади у них махра какая-то прицеплена, словно бы светлое полотенце. Но я не шибко это уже разглядел, а вот какой цвет у мундиров, так и вообще даже не понял.

– Вот же ты балда, Савелий! – ударил его по плечу капрал. – Колпаки, махра сзади, – передразнил он егеря. – Еще и пластуном зовешься! Хвост, вон, на свою каску заработал за храбрость. Это же янычары были, дурила! Самые что ни на есть настоящие янычары! И головной убор у них точь-в-точь такой, как ты и рассказал. А это уже все очень интересно, брат. Значится, сурьезное войско супротив нас здесь собирается. Так что будет теперь чего их высокоблагородию нам докладывать. Полежим еще маненько, поглядим, а потом и обратно пойдем.

По дороге прошли еще две пехотные колонны. Издали, с южной стороны, послышался какой-то стук и скрип. Капрал, заслышав его, напрягся и подполз ближе к дороге.

– Там лежите, на месте, я сам здесь буду! – крикнул он сунувшимся было за ним егерям.

Набросав поверх сетки траву, Иван слился с растительностью, а мимо одна за другой уже прокатывали конные передки.

– Одна, вторая, третья… – тихо шептал он, пересчитывая проезжавшие пушки. – Вот оно как, восемь орудий здесь было. Все такие же, как и у нас на холме.

Мимо, буквально в пяти шагах от него, шли рядовые топчу – турецкие артиллеристы. Ехали верхами люди начальственные. Катили на обозных повозках орудийная обслуга и османские интенданты. И никому из них не приходило сейчас в голову, что тут, совсем рядом с ними, затаились русские егеря, зеленые шайтаны, как они их называли, готовые в случае чего дорого продать свою жизнь.

– Мишаня, ползи вперед, – кивнул в сторону сгоревшей деревни Цыган. – Ты уже не раз здесь ранее с дедом бывал, хорошо всю местность в этой округе знаешь, а мы все за тобой будем держаться. Ты, главное, не спеши, послушай хорошо, оглядись, а уже потом и дальше ползи. Потом опять замри, снова послушай, и ежели все спокойно, то нам рукой махни и опять вперед, – наставлял батальонного вольноопределяющегося Лужин. – Никак не могут турки эту деревню стороной обойти. Как-никак тут на уцелевшей околице у них ведь ранее большое начальство жило.

Места эти действительно для Михаила были знакомые, не раз с родителями или с дедом ходил он в это село из своего рыбацкого хутора. Здесь ранее жила вся его многочисленная родня, были тут друзья и товарищи. Теперь же всю эту окружающую местность было не узнать. Повсюду виднелись обгорелые развалины хат, из которых торчали вверх черные остовы печей и их дымоходные трубы. Валялись вокруг поломанные плетни, жерди и всякий мусор. Михаил взял немного левее, обползая развалины какого-то хлева, и чуть было не натолкнулся на пятерых турок. Они прошли буквально в десяти шагах от разведчика к развалинам и, немного их поворошив, выбрали из куч сохранившиеся куски дерева.

– Быстрее, быстрее! – поторапливал четверых работающих тот турок, что был в тюрбане. – Сейчас субаши орать начнет, за то что мы здесь долго копаемся! Скоро уже комутан алая подъедет, а у нас еще даже вода в котле не закипела! Муса только-только вот начал барана разделывать.

Работающие что-то проворчали в ответ, и вот, наконец, вся пятерка потянулась в ту сторону, откуда она только что недавно пришла. Миша приподнялся и перебежками проследовал вслед за ними.

На околице расседлывали коней сипахи. Здесь уже горело несколько костров, возле которых суетились люди. Неподалеку чернели небольшими открытыми окнами и три уцелевшие хаты.

– Что там, Мишаня?! – перебежав улицу, в бурьян возле Леонтьева упал сержант. Вслед за ним полукругом с ружьями наготове пристроились и все остальные пластуны.

– Да вон, Федор Евграфович, похоже, что новые хозяева уцелевших хат вернулись, – кивнул на снующих турок Мишка. – От заготовщиков дров я прослышал, что начальство они свое ждут, командир алая, видишь ли, у них голодный. А эти, стало быть, к его приезду спешат, стараются. В избы-то, я гляжу, никто из них не заходит, все закрытые они стоят, а возле каждой по одному караульному уже встало.

– Вот и хорошо, что не заходят, – хмыкнул Лужин. – Саввушка мне рассказал, что они в них фугасы хитрые поместили. Простые-то солдатики у османов, небось, у костров ночевали, а в этих избах, видать, самое большое начальство ранее жило. Ильин сказывал, что внутри даже какие-то там ковры и цветастые тряпки были всюду настелены, и вообще там куча всяких вещей осталась. Вот и ждут они своих прежних хозяев.

– Очень может быть, Евграфович, – согласился с сержантом Леонтьев. – Вот мы и поглядим, что тут сейчас будет. Получится ли у пионеров чего-нибудь эдакое, антиресное.

– Поглядим, – усмехнулся сержант. – Я в Савву верю, как-никак с той войны еще с ним знаюсь. А вот сюда, похоже, на свое прежнее место потрепанный при десанте алай обратно возвернулся. И с этой же стороны, поутру, он же на нас, похоже, и наступать будет. Маненько еще тут полежим, посмотрим и потом обратно к батальону пойдем.

Хорошо освещенные разгорающимися кострами турки вдруг все засуетились, а со стороны степи подошла колонна кавалерии. Высокий осман в тюрбане подбежал к подъезжающей группе всадников и, подхватив за узду коня у самого важного, начал что-то скороговоркой горланить.

– Видать, большому начальству докладывает, – усмехнулся Ефим. – А все остальные вона как вокруг них суетятся.

Действительно, все на околице села пришло в движение. Кавалеристы распрягали коней, отводили их в сторону и потом стреножили. Кто-то уже успел пристроиться возле костра, составив небольшие гладкоствольные карабины в пирамиды. Кто-то побежал с кожаными ведрами к ручью. А кто-то просто толокся на месте.

– Глядите, братцы, сейчас начнется! – Лужин в напряжении аж приподнялся со своего места, наблюдая, как несколько человек пошли к стоящим неподалеку избам. – Начальству, видать, несподручно со своими подчиненными на улице баранину жрать. Пошли они на коврах полежать да дух с дороги перевести.

Плетней на улице не было, все было открыто и хорошо освещалось разгоревшимися кострами. На глазах у замершей в бурьяне восьмерки русских егерей один из подошедших к хате турок резко дернул дверь за ручку и зашел вовнутрь. Вслед за ним туда же зашли еще двое. Одновременно открыли и еще одну хату, а Лужин шептал, загибая пальцы на ладони:

– Один, два, три…

На счете «шесть» оглушительный громовой раскат и волна горячего воздуха ударили по всем тем, кто был на околице. Просвистели осколки. Все инстинктивно прянули на землю, а сверху уже падали бревна, камни, земля и многочисленные обломки. С небольшим замедлением громыхнул еще один взрыв. На месте двух изб виднелись дымящиеся воронки. Третью, хорошо побитую, слегка покосило, но она все же выстояла на месте с закрытой дверью.