Смерть банкирши.

Павел почти не удивился, когда оркестр заиграл «Владимирский централ». Его поразило другое. Как он мог забыть? В детстве у них во дворе, очень талантливо и красиво пел эту песню под гитару кумир всей дворовой молодежи – дядя Юра Горшков.

Теперь уже уверенный на все сто процентов, Павел повернулся к господину Вяземскому, элегантно поглощающему блюдо из перемороженных моллюсков и запивая их «Каберне», цинично спросил.

– Песенка интересная, не находите?

– Вы знаете, тюремный фольклор нисколько меня не интересует. Я сторонник несколько иных жанров в музыке. – Он положил вилку, вытер губы белоснежной салфеткой, достал из внутреннего кармана пиджака золотой портсигар и вопросительно уставился на Павла.

– Курите, курите. – Разрешил тот. – Я тоже, знаете ли, подвержен, как это принято сейчас говорить, вредным привычкам.

Павел сразу приметил, что в шикарном портсигаре господина Вяземского были обыкновенные сигареты «Прима» и это нисколько не умаляло статус курильщика, а наоборот, должно было придавать особый шарм и даже шик, подчеркивая его индивидуальность.

– Чтобы отгадать ваш род занятия – он тоже достал пачку сигарет, но это были «Мальборо» – разрешите задать вам наводящий вопрос – вы москвич?

– Да. И не в первом поколении – Усмехнулся Вяземский – впрочем, как и вы сами. Диалект, манеры, их знаете ли, не скроешь.

– Да, я полтора месяца назад приехал сюда. А вы?

– Я здесь живу уже более трех лет.

– Если не секрет, где вы проживали в Москве?

– Вам, наверное, это ничего не скажет, но проживал я в районе 5-го тупика. Чтобы было понятно, это где улица Рудниковская.

– Вы знаете, мне этот адрес очень даже знаком. У меня там комната в коммуналке, а вы, дядя Юра, наверняка хорошо помните как там, среди дворовой шпаны, пели именно эту вот песню и тогда вам тюремный фольклор, очень даже нравился.

Было видно, что господин Вяземский, никак не ожидая такого оборота, растерялся. Но надо отдать ему должное, поняв, что сидевший напротив него молодой человек, многое знает о нем, правда пока не известно сколько, выкрутился тоже артистично.

– На то она и молодость, где все было по-другому. Так выходит мы с вами, Павел, не только земляки, но еще и соседи?

– Да, дядя Юра, «пути Господни неисповедимы». Так что не корчи из себя «Великого князя в эмиграции», а давай лучше хлопнем водочки, чисто по-нашему. А потом ты честно и без прикрас расскажешь, что с тобой произошло и чем я могу соседу помочь.

Глава 4. Откровения авантюриста.

Долго уговаривать Юрия Петровича не пришлось. Наплевав на свой, им же придуманный аристократический выпендреж и теперь уже бессмысленное и напрасное позерство, он вяло махнул рукой.

– Наливай водочки, Паша.

– Другое дело. Не надоело, дядя Юра, «понты колотить»? Ведь возраст уже почтенный, пора и о душе подумать. – Павел наполнил рюмки и знаком показал официанту, чтоб тот, принес еще.

– А ты, Паша, случаем в тюрьме не сидел? – Вяземский по привычке опасливо бросил взгляд на руки Павла. – А то жаргон у тебя какой-то блатной?

– Нет. – рассмеялся Алексей – Я, дядя Юра, сейчас здесь в Белоярске, работаю в одной газете, веду криминальную хронику. Вот, привыкаю к лексике.

– Так ты, Паша, выходит журналист? А я ведь теперь тебя вспомнил. Ты в сером трехэтажном доме жил, с аркой. Верно? Маму я твою помню, а вот отца нет.

– Не было у меня отца, дядя Юра, а мама давно умерла. Вот еще тетка, оказывается, была, да и та тоже умерла. Только я ее и не видел ни разу. Я сюда и приехал-то из-за наследства. Квартира мне от нее в Белоярске досталась, вот и все. А ты-то как здесь оказался? Вижу, все тем же промышляешь, старый ты ловелас? – Рассмеялся Павел. – Но что-то этот раз пошло не так?

– Обычные житейские мелочи – Махнул рукой дядя Юра и жестом профессионала заглотил рюмку водки. – Хотя – Он на секунду задумался. – Ты можешь мне, Паша, помочь.

– Тогда, господин Вяземский, рассказывайте. – Язвительно усмехнулся Алексей, разливая по рюмкам только что принесенную официантом водку.

***

Покинуть Москву двадцать лет назад подтолкнула Юрия Петровича, как мы знаем, не романтика дальних дорог и не жажда новых впечатлений, а весьма банальная, прозаичная тяга к халяве, возведенная в способ существования.

Однако Юрий понимал, что с его уровнем обыкновенного совкового проходимца и брачного афериста, в Москве ему уже делать нечего. Возраст, знаете ли, да и как оказалось, образование тоже имеет значение. Здесь во всю уже работали утонченные, изящные художники своего дела, настоящие профессионалы, ворочающие миллионами. А занять в этом бизнесе нишу попроще, Вяземский расценил бы как признание своего полного и окончательного краха.

Где только не побывал Юрий Петрович за эти годы. Где его только не носило, как говорится, географию он учил не по учебникам

Так он оказался в Краснодарском крае, где прямо скажем, неплохо устроился, осел и начал даже подумывать, чтобы покончить с кочевой жизнью. Но произошел несчастный случай с его богатой возлюбленной и Юрий Петрович, погоревав положенный законом срок, получив доставшиеся ему по наследству денежные средства, укатил, теперь уже в Сибирь. Подальше от назойливых родственников усопшей, пытающихся в суде оспорить его долю в наследстве.

В Белоярске, Вяземский, изображал из себя, уже почти правдоподобно, убитого горем по безвременно ушедшей невесте состоятельного рантье. Впрочем, здесь и придумывать-то было нечего. Невеста была? Была. Умерла? Умерла. А то, что свое состояние и, кстати, немаленькое он получил в наследство от умершей невесты, то об этом и упоминать было не обязательно. В общем, он так сжился, с образом богатого вдовца, что даже уже и не хотел из него выходить. Но натура, есть натура и, кроме того, по его подсчетам тех денег, что удалось выманить у почившей в бозе невесты, едва ли хватило бы на ту жизнь, которая рисовалась в его воображении.

Кроме того, в том кругу, где вращался господин Вяземский, успевший перезнакомиться со всей местной элитой, было столько богатеньких, аппетитных «барышень», что у престарелого «мачо» просто слюни текли.

Однако надо отдать должное, Юрий Петрович, достигнув «философского» возраста, придерживался давно усвоенного им правила «не откусывай больше того, чем можешь проглотить». Может только поэтому он никогда не был под следствием, не сидел в тюрьме. Иногда, правда, доставалось и ему. Бывало так в «бубен» попадало, что даже в больнице лежать приходилось. Но ведь больница это не тюрьма, да и за перенесенный моральный вред ему потом, как правило, хорошо платили.

Вот поэтому, Юрий Петрович, теперь старался «шашни» с замужними дамами не заводить, благо и одиноких бабенок в сфере его обитания было достаточно.

Как-то на очередном званом ужине, на который лично Юрия Петровича никто и не звал, как и других нахлебников и бездельников, что привыкли шастать по всевозможнейшим мероприятиям, он и обратил внимание на Берту Эдуардовну. Теперь уже и не вспомнить, что это было. Свадьба, крестины или поминки, он старался бывать везде, все равно никто не поймет, приглашен ты или нет. Зато кроме халявной «жрачки» и водки здесь легко можно было познакомиться с нужными людьми, а со временем и прослыть «своим человеком».

Будучи, как известно, человеком практичным Юрий Петрович проникся к Берте Эдуардовне чувствами хоть и не пламенными и страстными, однако знаки внимания оказывал. Берта Эдуардовна, год назад похоронившая своего супруга, известного в городе банкира Иосифа Львовича Шнеймана, не сказать, что была уж очень привлекательной и неотразимой, зато ее внушительный капитал и шикарная недвижимость многим не давали покоя.

Как опытный, профессиональный сердцеед и донжуан, Юрий Петрович всегда избегал в таких делах удали и дерзости, свойственной в основном молодым и неопытным кавалерам. Его тактика, проверенная годами, заключала в себе выдержку, терпение, рыцарское благородство и конечно же внимание, коим он просто окутывал свою избранницу. Когда он уже почти добивался благосклонности, когда «жертва» начинала сама бросать на него трепетные взгляды, он внезапно исчезал из ее поля зрения, никому ничего не объясняя.

Это была его коронка. Таким образом, он заставлял объект своего обожания, назовем это так, волноваться, ждать и спрашивать у каждого встречного мол, не встречали ли вы Юрия Петрович? А не заболел ли он? И вот, дождавшись, когда бедная женщина, вконец измученная неизвестностью, начинает ему звонить, но он на ее звонки не отвечает. Она бросается на его поиски, приезжает к нему домой и застает его в состоянии меланхолии и печали – он победил и на правах победителя, естественно, получает приз.

Эта стратегия никогда еще Юрия Петровича не подводила. Не подвела она его и с Бертой Эдуардовной. Вихрь страстей и ураган чувств захлестнули их и унесли вначале на «Золотые пески» в Болгарию, а потом на Турецкую Ривьеру на целых три месяца.

Знающие люди уверяли, что вопрос со свадьбой уже решен и не позднее, чем на Рождество, Вяземский и Шнейман сочетаются законным браком.

Казалось бы, его мечта о спокойной и обеспеченной старости достигнута. Все что он планировал, комбинировал и выкраивал, сбылось, даже не достигнув, запланированной им же, третьей фазы своей сумасбродной жизни. Он уже почти обладал огромным, со слов знающих людей, состоянием и совсем еще не старой и довольно таки приятной избранницей.

Но вот только гусарская, кобелиная натура Юрия Петровича, как это часто бывало, снова его подвела. Старый бабник и волокита, еще находясь в состоянии конфетно-цветочного ухаживания, заприметил однако молоденькую и пухленькую простушку, служившую у банкирши домработницей и не нашел ничего нового, как сграбастать ее в темном уголке, где и был пойман с поличным разгневанной Бертой Эдуардовной.

В бурной и богатой событиями жизни господина Вяземского были разные случаи расставания со своими пассиями. Были сцены ревности, слезы, истерики, даже драки. Но вот так! Выгнать, как шелудивого пса. Такого, даже рискуя потерять все состояние, Юрий Петрович простить не мог.

– Это же потеря лица – Уже почти кричал он Павлу.

Видимо водка, которой Вяземский выпил почти бутылку, наконец-то ударила ему в голову.

– Тихо, тихо, Юрий Петрович – Урезонивал пьяного аристократа Павел. – Не все потеряно. Вы вначале определитесь, что вам больше всего хочется, мадам Шнейман или ее капитал?

– И то, и другое. – всхлипнул Вяземский.

– Хотите, дядя Юра, я вам помогу? Так сказать, как земляк и как поклонник вашего таланта.

– Хочу, Паша, очень хочу.

Глава 5. Загадочная смерть.

Уже в такси, нисколько не стесняясь водителя, захмелевшие земляки продолжили обсуждать предстоящую операцию по реабилитации господина Вяземского перед ревнивой банкиршей.

– Ты, главное, не ссы, Юрий Петрович. Всю основную работу я беру на себя – Убеждал Павел Вяземского. – Я в таких переделках уже бывал и кое-что в этом понимаю.

– Но ведь это будет незаконно, – лепетал тот – все-таки проникновение в чужой дом. Разве это не карается законом? Ты-то в этом должен разбираться. Ты же в криминале-то, Паша, профессионал. – По всему было видно, что Вяземский не на шутку струсил и давно уже пожалел, что отважился на такой дерзкий, по его мнению, поступок.

А план многоходового примирения заключался в следующем: в дом войдут они вдвоем. Первым, с гордо поднятой головой, естественно, войдет Юрий Петрович и молча встанет у порога. Павел, представившись личным адвокатом и старинным другом «потерпевшего», закатит речь в его защиту. Обвинит банкиршу в патологической, беспочвенной ревности, деструктивно влияющую на едва еще сформировавшиеся зачатки большой и светлой любви. Потом слегка коснется личности самой Берты Эдуардовны, намекнув ей на причины низкой самооценки. Расскажет о трудной и сложной жизни Юрия Петровича, отдавшего молодость и здоровье службе на благо Родине, почему-то в органах НКВД.

– Вот это не надо – Поправил его взволнованно «чекист», замахав руками. – У нее двоюродный племянник военком.

– Да причем здесь военком. – Не сдавался Павел. – Красиво ведь – НКВД. Она что, побежит к нему запрос делать? Ей что, слова твоего личного друга мало? Тогда немедленно разводитесь с ней, Юрий Петрович. Она вам не пара.

– Так я на ней еще и не женат. В этом-то вся и беда. – Жалостливо скулил Вяземский.

– А может вообще, ну ее на хер, эту банкиршу? – Почти трезвым голосом произнес Павел. – Что, баб больше нет?

– Вот видишь, Пашенька, ты это сам и сказал. Здесь ключевое слово – банкирша, а не баба. Понял?

– Теперь понял.

– Здесь остановитесь – Вяземский похлопал шофера по плечу. – Вот возле этого домика.

– Ни хрена себе, домик – Обернулся водитель – Это целый дворец. Где только «бабки» люди берут?

– Люди воруют. – Назидательно сказал Павел, подняв палец вверх. Ты нас подожди, братан, полчасика. Деньгами не обидим. На вот, держи пока аванс – и протянул удивленному шоферу две пятитысячные купюры.

***

Слегка покачиваясь и скользя по мокрым тротуарным плиткам, друзья подошли к массивным кованым воротам и позвонили. Через ажурную решетку ворот было видно, что в доме не спят. Весь первый этаж особняка был залит ярким светом.

– Похоже в этом доме об экономии электроэнергии вообще не слышали – Пробурчал Павел, еще раз нажимая на кнопку звонка.

– Ты смотри, а здесь не заперто. – Юрий Петрович потянул и легко, без скрипа, открыл калитку. – Вот, негодница Варька, задам я ей завтра. Ушла и двери не закрыла. – Сердито пробурчал Вяземский, но видимо осознав, что для начала надо как-то еще самому здесь утвердиться в качестве хозяина, стыдливо умолк.

– Кто эта Варька?

– Кто, кто. Домработница наша.

– А.. это значит и есть та Варвара, на которую ты, старый кобель, глаз свой склеротичный положил. – Захохотал Павел. – Она наверное знала, что ты придешь, вот двери и не закрыла. Ты же говорил, что она в доме вместе с вами живет, куда же ей, на ночь глядя, уходить. А может мадам и ее выгнала? А что? Скорей всего, так оно и есть. Ладно, пойдем мириться, а то холодно здесь стоять. У тебя в доме выпить-то что-нибудь есть?

– Как же, конечно есть. Пошли

Нетвердой походкой, иногда поддерживая цепляющегося за него господина Вяземского, Павел дошел до ярко освещенного парадного входа и толкнул высоченную, массивную дверь. Она плавно и мягко поддалась.

– Ну, никакого инстинкта самосохранения у этих буржуев, а потом орут благим матом – обворовали, ограбили. А ведь за такие бабки, которые здесь наверняка водятся, легко могут и «прирезать». Вон сколько «нарколыг» развелось.

– Что-то нас даже не встречают? Что это, сударь, за «моветон». Солидный на первый взгляд дом, а манеры и традиции, словно в дешевом, захудалом борделе. Где это видано, заходи кому не лень. Вы уж, «ваше высочество», когда в права вступите, порядок-то наведите. – Балагурил Павел.

– Сам ничего не понимаю. – Пожимал плечами Вяземский. – Обычно двери закрыты. Это видимо Варвара ушла все-таки, а Берта конечно же не удосужилась за ней закрыть.

– А где апартаменты хозяйки?

– На втором этаже, в правом крыле.

– Так ведите. Что мы здесь стоять будем?

Они поднялись по огромной мраморной лестнице, устланной бордовой ковровой дорожкой, на второй этаж и повернули по освещенному коридору вправо.

– В кабинете свет не горит. – Указал пальцем Юрий Петрович на приоткрытую дверь в конце коридора.

– Снаружи не видно было, чтобы на втором этаже окна светились – Заметил Павел. – Окна кабинета куда выходят?

– На фасад.

– А почему мы решили, что мадам Шнейман будет непременно вас ждать, поглядывая в окно? – Павел постучал пальцем по своим наручным часам. – Вы знаете, хотя бы, сколько сейчас времени?

– Ну, тогда спит, наверное. – Резюмировал обескураженно Юрий Петрович.

– Надо полагать. Что ж, тогда мешать ей, я думаю, не стоит. Да и как-то неприлично будить женщину ночью для выяснения отношений. Вы не находите?

– Согласен. Это совсем не комильфо. – Вяземский, почувствовав, что выяснение отношений откладывается, снова нацепил на себя маску джентльмена и истинного аристократа.

– Что же нам прикажете делать? – Павел растерянно остановился.

– Предлагаю пройти в библиотеку. – Юрий Петрович указал в левую сторону коридора. – Там неплохой бар и много хороших, мягких диванов, где можно скоротать время до утра.

– Вам виднее, я не возражаю.

***

– Вставайте, вставайте, Павел.

Истерические вопли Юрия Петровича вырвали Павла из похмельного забытья.

. Голова его просто пульсировала болью, к горлу подступила тошнота, сознание возвращаться упорно не хотело. Единственным желанием было лежать и еще пить. Но поскольку жажда, казалось, высушившая все его нутро победила, Павел, постанывая, все же открыл глаза и даже сел.

– «Чего вы орете, как белый медведь в теплую погоду?» -Цитируя Ильфа и Петрова, простонал Павел – Есть что-нибудь попить?

В это время взгляд его, немножко сфокусировавшись, вырвал из полумрака сознания холодильник, стоящий прямо перед его диваном. Что-то подсказывала Павлу, что именно там, в холодном чреве этого белого монстра, есть то, что ему сейчас необходимо. Поднявшись на слабых, подрагивающих ногах он резко рванул дверцу и вот оно счастье. На полке стояли блоки баночного пива. С трудом разорвав полиэтилен, Павел залпом выпил одну за другой две банки холодной, горьковато-терпкой жидкости и откинулся к спинке дивана. Фу, отлегло.

– Так что случилось-то, мой юный друг – Пока еще кисло улыбнулся Павел, глядя на своего товарища, застывшего в выжидании, когда он придет в себя.

– Кто-то Берту Эдуардовну ночью убил. Это не вы?

– Что ты несешь? Кто кого убил и кто такая Берта Эдуардовна? – Павел потянулся за следующей банкой пива, но вдруг вскочил как ошпаренный. – Как убили? Где? Когда? Откуда ты знаешь?

– Я пошел утром в спальню, а она там лежит и у нее в спине нож. Она мертва, Паша, мертва. Ее убили. Мне показалось в это время, что внизу хлопнула дверь. Я побежал вниз, но дверь закрыта, Паша. Она закрыта снаружи.

– Показывай где спальня. – Хмель как рукой сняло. То ли пиво помогло, а может, отрезвило то, что сообщил ему Вяземский.

***

– Стой на месте. – Поднял руку Павел, когда они вошли в полумрак спальной комнаты и внимательно осмотрелся. Кровать была застелена. Это говорило о том, что хозяйка либо еще не собиралась ложиться, либо уже встала и застелила кровать. Сама же хозяйка лежала на полу вниз лицом. На ней был одет не домашний халат и не пижама, одежд была деловой, то есть темная юбка, туфли на низком каблуке и светлая блузка с ярко красным пятном на спине, из которого торчала рукоятка ножа.

– Посмотри внимательно вокруг, что-нибудь вызывает у тебя удивление?

– Ты что, дурак, Паша? У тебя что труп не вызывает удивление и недоумение? Я, например, в шоке.

– Посмотри все ли на месте, может, есть что-нибудь лишнее? – Павел достал свой смартфон и принялся делать снимки с разных ракурсов.

– Вон там лежит зажигалка – Юрий Петрович указал пальцем на маленькую золотую зажигалку американской компании «Zippo». – Берта никогда не курила и насколько я помню, у нее никогда не было никаких зажигалок. Она вообще огня боялась.

Павел порылся в кармане, достал аккуратно сложенный носовой платок, подойдя, поднял зажигалку и аккуратно завернув, положил в карман.

– Что вы творите? – Завопил Вяземский. – Вы же уничтожаете улики.

– Тихо, что вы все орете-то? – Покачал головой Павел – Поэтому я ее и забрал, что эта улика. Надо о другом думать; есть ли у вас или у меня алиби? Ведь мы с вами сейчас, господин Вяземский, главные подозреваемые. Понимаете или нет? Подозреваемые в убийстве.

– Почему мы?

– По кочану. – Павел нагнулся над трупом. – А кровь-то, Юрий Петрович, свежая. Еще даже не свернулась.

Павел приложил пальцы к сонной артерии женщины.

– Она мертва, но еще теплая. Кстати, я ведь в жизни никогда не видел Берту Эдуардовну. Посмотрите, Юрий Петрович, она ли это на самом деле? – Павел осторожно повернул голову трупа.

– Да, это она.

На улице вдруг раздался характерный, всюду узнаваемый вой полицейской сирены. Вне всякого сомнения, полиция ехала сюда. Бежать было опасно, да и поздно.

– Юрий Петрович, есть здесь место, чтобы укрыться сейчас от полиции хотя бы часа на 3-4. Больше им здесь, я думаю делать нечего, а потом они просто дом опечатают и начнут искать.

– Кого?

– Нас с вами, Юрий Петрович. Убийц, кого же еще?

–

Глава 6. В западне.

– Пойдемте за мной. – Они спустились на первый этаж. Сквозь стеклянные входные двери было видно, как во двор особняка въехала целая кавалькада завывающих спецмашин.

– Сюда. – Юрий Петрович почти побежал, приглашая за собой Павла.

Они прошли по коридору в левое крыло, снова свернули налево и открыв дверь, попали в огромный гараж. Тусклое, дежурное освещение позволяло разглядеть в нем три автомобиля разных моделей и марок.

– Ни хрена себе! – Мечтательно присвистнул Павел. – Это все ее машины?

– А чьи же? – Буркнул Юрий Петрович. – Это еще не все. Это же загородный дом. По-нашему – дача.

– Живут же люди. Впрочем, уже не живут. Как видишь, Юрий Петрович, богатые тоже умирают.

– Мы что сейчас обсуждаем извечные философские вопросы или от ментов прячемся?

Снаружи, совсем рядом с гаражом, послышались голоса. Кто-то снизу дернул за секцию ворот, пытаясь их открыть.

Вяземский приложил палец одной руки к губам, а другой махнул Павлу, приглашая следовать за ним. В самом углу гаража стоял массивный, неподъемный металлический шкаф. Вот к нему и устремился Юрий Петрович.

Павел с недоумением наблюдал, как он ключом открыл шкаф, достал приборчик, похожий на пульт управления домашним кондиционером или вентилятором. Снова запер шкаф и нажал красную кнопку пульта. Раздалось легкое, едва слышное шуршание и шкаф медленно и плавно отодвинулся в сторону, открыв перед ними слабо освещенный вход.

– Давай, заходи быстрее. – Прошипел Вяземский и следом за Павлом проскочил в проем, который так же быстро и бесшумно закрылся. Спустившись по бетонным ступенькам вниз и повернув налево, они снова оказались у двери. Вяземский проделал пультом тот же трюк, только кнопка, которую он нажимал, была зеленая. За дверью был длинный коридор, по бокам которого находилось несколько вполне обычных дверей.

– Пойдем сюда. – Юрий Петрович отворил одну из них и они оказались во вполне комфортабельной и уютной комнате весьма приличных размеров, напоминающую то ли кабинет, то ли библиотеку.

– Здесь нас никто не найдет, поверь. – Юрий Петрович устало плюхнулся в кожаное кресло. – Будь другом, Паша, плесни чего-нибудь, а то сердце сейчас остановится?

Павел осмотрелся. На буфете стояло несколько разноцветных бутылок и бокалов.

– Что пить-то будешь?

– Водки налей.

– Ну и что мы теперь здесь делать будем? – Павел протянул один бокал Вяземскому, а с другим устало опустился в такое же кресло напротив.

– Сам же сказал, что спрятаться надо.

– Это так, но вот как мы отсюда дом контролировать будем? Мы же здесь как в западне.

– Усопший банкир был парень с головой. Уж не знаю, чего он так опасался, но как видишь меры предосторожности такие, что можно несколько лет автономно жить и хрен кто найдет.

– Найти то может и не найдут, только толку то от этого? Я что-то не очень хочу в этом подземелье провести остаток своих дней.

– Я тоже. Но ты же сказал, что как страсти улягутся, так мы и выйдем.

– А как мы с тобой узнаем, что они улеглись? – Павел начинал закипать. – Бегать будем в гараж? И что мы оттуда увидим?

– А, ты об этом? Я же говорил, что банкир был парень грамотный и продвинутый, правда, его это от смерти не спасло. – Юрий Петрович указал на ноутбук, лежащий на столе. – Подай-ка, пожалуйста.

Вяземский и Павел склонились над дисплеем ноутбука.

– Вот, смотри. Мне Берта Эдуардовна, показала, как этим пользоваться – Вяземский несколько раз щелкнул кнопками и на экране, появилась сетка, из отдельных клеток в каждой была картинка. На одной клетке отображающий двор и вход в особняк, стояли полицейские машины и о чем-то, беседовали стоящие возле них люди, видимо, шофера.

– Вот спальня. – Юрий Петрович ткнул пальцем в этот квадратик, и появилось изображение, во весь экран. Еще через мгновение появился звук.

– Здорово. И вправду, банкир был не дурак, «царство ему небесное», жаль умер рано мужик. А кстати, отчего он умер?

– Убили его, говорят. А, за что, как и где я даже и не знаю.

– Жаль, конечно. Но вот это, – Павел кивнул на экран ноутбука – он мудро придумал.

– Однако это ему все равно не помогло. – Развел руками Юрий Петрович.

– Подожди. – Павел пристально уставился на Вяземского, а нельзя разве посмотреть вчерашние видео, ведь где-то все это должно записываться?