Опасное увлечение

Ему нужно действовать быстро.

Ноги у него достаточно длинные, чтобы встать над прогалом. Твердо стоя одной на карнизе, другую ногу и руку он вытянул, чтобы опереться на соседнее здание. Дотянувшись ногой и рукой, он встал враспор между домами. Игнорируя стиравший ладони острый кирпич, он, как раскинувший лапы паук, цепляясь по очереди ногами и руками, полез вниз, пока не добрался до булыжной мостовой.

Спускался он пригнувшись, лишь одна кутающаяся прохожая его заметила. И как истинная горожанка решила, что обращать внимание на странные происшествия небезопасно и, плотнее завернувшись в плащ, ускорила шаг.

Выпрямившись, Арджент сложил пульсирующие ладони в кулаки, зная, что боль ослабеет, когда он охладит их.

Хотя то, как холод мог проникнуть в поток непрестанно льющегося сквозь него расплавленного тепла, сбило бы с толку самых прославленных ученых.

Что, черт возьми, произошло? Задуманное как терпеливый допрос в одно мгновение обернулось полным бедствием. А он стоял тут, в тени переулка, с пульсирующей в висках кровью, содранными руками и ни на йоту не приблизившись к истине.

Его разочарованный вздох отразили камни, прежде чем с ними столкнулся его кулак. Хотя суставы не пострадали, кожа была содрана и кровила. Ему требовалась боль. Боль всегда его муштровала. Концентрировала. Затачивала на смерть.

На сей раз от нее было мало толку.

Он быстро шел прочь от здания, где был кабинет Дэшфорта, пока не забрел в еще один узкий темный переулок со слепыми каменными стенами без окон, а потому не способными ни о чем донести. Чтобы успокоить лихорадочный пульс, он повернулся и прижал голову к холоду, к холодному камню, пытаясь вернуть холод в свою душу.

Переулок стал его чистилищем, местом мучительного страдания, местом размышления. Один в центре города, почти такого же бессердечного, каким всегда был он.

«Если вы меня не поцелуете, я умру».

Холодный ветер напомнил о теплом дыхании Милли на губах. Не поцелуй он ее в тот вечер, она бы умерла – от его руки. Он спрашивал себя: понимает ли она это теперь? Теперь, зная, кто он такой. Что он такое.

Даже там, в темноте лестничной клетки, где он впервые поцеловал ее, ее лицо лучилось светом, которого он никогда прежде не видел. Он собирался убить ее. Собирался сломать милые кости шеи и рассеять чары, навеянные ей в танце. Было так легко погасить свет, струящийся из-под ее золотой кожи, из обсидиановых глаз, сиявших в ночи Лондона самыми яркими звездами.

«Если вы меня не поцелуете, я умру».

Она сказала это, словно бы зная, что ее жизнь в его руках и, поцеловав, он мог спасти ее.

Он еще никогда никого не спасал. Никогда не откликался на страстные мольбы жертвы сохранить жизнь. Не проявлял милосердия, не давал пощады и даже не знал, что способен усомниться. Призраки грехов не преследовали во сне. Поскольку снов никогда не было. Легче не видеть снов, чем избавиться от кошмаров, которые кажутся бесконечными. В его жизни не было ни страха, ни сожаления. Чего ему бояться? Любые кошмары будущего были грезами по сравнению с тем, что похоронено в его прошлом.

Однако все изменилось в тот момент, когда они прижались друг к другу. Она не боялась его, хотя не знала, что просила поцелуя у самой смерти. Она была просто женщиной, без ухищрений и уловок, женщиной, верящей, что прикосновение мужчины позволит инстинкту и восприятию влить в нее тот вибрирующий свет, а Арджент всеми фибрами черной души был уверен в том, что не поцелуй он ее, она бы и вправду умерла.

А он… захотел, чтобы она жила. Чтобы взять ее. Чтобы она принадлежала ему.

Для такого человека, как он, желание опасно. Желание, обладание чем-то означает возможность потерять. Нечто, дающее врагам козырь против него.

Он никогда ничего не желал. А теперь мягкость ее губ ежеминутно преследовала его. Тепло ее губ наполняло его, пока не возникло желание, и страсть жгла и рвала его нутро.

Она хотела его. Он не мог этого допустить.

Она задыхалась и открывалась, мягко и охотно. Ни одна женщина никогда не делала для него ничего без денег. Ни одна не теряла голову. В его мире никто не предавался страсти. Не принято было искать темные уголки для любви. В тени мог прятаться кто-то вроде него. Да и деньги мешали.

Но в ту ночь, накануне своего величайшего триумфа, Милли Ли Кер, любимица Лондона, провозглашенная красивейшей женщиной в империи и за ее пределами, пожелала его.

Да, пожелала она Бентли Драмла.

Но было сладко, невыносимо сладко думать, что в тот момент в темноте она просила поцеловать ее не Бентли Драмла, а Кристофера Арджента. Родившегося в тюрьме ублюдка. Мужчину, бывшего слабым мальчиком. Мальчиком, над которым издевались, которого избивали, секли, морили голодом и запугивали. Мальчиком, потерявшим человечность в сырой клетке, залитой кровью. Кровью последнего человека, которого заботило, жив он или умер.

Он выжил. Выжил наперекор всем. И ради этого проливал кровь. Сначала из мести, потом ради выживания и, наконец, ради денег. Под заботливой опекой Ву Пина убивать он научился раньше, чем завязывать шнурки.

Это единственное, что он умел. Единственное, в чем был хорош. И никогда в жизни не сомневался в своем предназначении, никогда не оглядывался в бездну прошлого. Никогда не думал об этом жалком бессильном мальчике, которым был когда-то.

Или в ту ночь он потерял душу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

По-китайски буквально означает «учитель-наставник», передающий ученику секреты боевого искусства. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Название комплекса базовых движений рук в стиле Вин-Чунь Кунг-Фу, буквально переводится как «форма маленькой идеи».

3

Кельтский обоюдоострый меч.

4

Сынок? (пол.)

5

Около 3 метров.

6

Персонаж романа «Большие надежды».

7

Персонаж романа «Лавка древностей».