Танец змей

– Боже!

– Но покойный мистер Макгрей был хорошим человеком. Жестким в том, что касалось дел, вспыльчивым, и в выражениях он не стеснялся – да; но воля у него была несгибаемая, он был верен друзьям и предан своей семье.

Прямо как Девятипалый, подумал я. Бедный доктор совсем приуныл. Он сам потянулся к фляжке и налил себе еще порцию.

– Он не заслужил ни такой смерти, – пробормотал он, – ни презрения, с которым к нему относились. – Клоустон сделал еще глоток. – Лучшим шансом для семейства попасть в приличное общество была мисс Макгрей. Она была невероятно мила и искренне любила все то, что положено любить благородным леди, – пение, танцы, живопись, верховую езду… И – что ж, вы сами ее видели. Она весьма прелестна.

От того, как он это произнес, на щеках моих выступил румянец. Похоже, виски уже ударил ему в голову.

– Я не раз слышал, как мужчины в «Нью-клабе» шепотом обсуждали ее привлекательность, а леди отмечали, что семейству очень повезет, если в мужья ей достанется уважаемый человек.

Он погрузился в воспоминания, и взгляд его потеплел, но затем он посмотрел на свой стакан, и лицо его снова помрачнело.

– Увы, этому уже не бывать.

Эти слова повисли в воздухе, смешавшись с неумолчным рокотом двигателя и редкими всплесками волн.

Клоустон заморгал и внезапно вскочил с места, будто его ужалили.

– Вот ведь я, – сказал он, нервно улыбаясь, – только и делаю, что зубы вам заговариваю. Вам же явно есть чем заняться.

Прежде чем я успел что-либо ответить, он ушел, словно устыдившись всего того, что только что мне рассказал.

Я уставился на качающуюся дверь, думая о том, что стоило бы расспросить его подробнее. Наш добрый доктор, похоже, был полон секретов.

Несмотря на все волнения и крутившиеся в голове вопросы, я был до того изнурен, что уснул ровно в ту секунду, когда голова моя коснулась жесткой подушки. Снилось мне, однако, нечто чудовищное; предо мной явилась уродливая Червонная Королева из «Алисы в Стране чудес» – столь же гротескного вида, какой я воображал ее в детстве, когда читал эту книгу. Она держала руку на рычаге гильотины, а я лежал под сверкающим лезвием.

К счастью, меня разбудила усилившаяся качка. Карманные часы показывали пять минут шестого утра, так что пытаться уснуть более не имело смысла. Я ополоснул лицо, оделся и направился в кают-компанию. Капитан Джонс уже был там, курил сигарету и разогревал внушительного вида кофейник. Для человека, всю ночь простоявшего у штурвала, вид у него был поразительно свежий.

– Доброго утречка, сэр, – бодро приветствовал он меня своим рокочущим акцентом. – Причалим в Керкуолле через несколько минут – к вашей радости.

– Воистину. Никаких внезапностей не было за время пути?

– Вне-чего?

– Странностей. Чего-то подозрительного.

– А-а! Ох, нет. Ничего-то, окромя черной пелены неба. Кофе? – предложил он и, не дожидаясь ответа, поставил на стол оловянную кружку. Из вежливости я пригубил напиток, но кофе оказался крепчайшим, самым вкусным из всех, что мне доводилось пробовать в жизни.

– Нам повезло, – сказал Джонс. – Море было непривычно спокойным для этого времени года.

– Мой коллега с вами не согласится.

– Да уж, вот бедняга. Я такого тяжелого случая много лет не видал!

– Могли бы вы повторить это разок-другой, когда он проснется?

Капитан бесстыже гоготнул. Я чуть не сказал ему, что, в общем-то, не шучу, но тут в кают-компанию ворвался мальчишка, который заносил наш багаж. Лицо, руки и одежда его были вымазаны в саже – ночь он явно провел, подкармливая двигатель.

– Кэп! Идите гляньте, что там! Быстрей!

За ним появился Шеф.

– И вы, инспектор, – сказал он. Впервые вид у него был встревоженный.

Я сделал большой глоток отличного кофе и поплелся за ними. Мне пришлось ухватиться за перила лестницы, ибо волны усилились. Морской воздух, ледяной и соленый, бросился мне в лицо, темное небо было затянуто тучами. Солнце еще не встало, поэтому мне казалось, что я заблудился в каком-то подземном тоннеле.

– Вон! – крикнул мальчишка. Он и двое моряков указывали на нос корабля. Шеф с Бобом побежали в ту сторону, и я как мог поспешил за ними. Палуба была мокрой, и корабль качало все сильнее и сильнее. Пока я проделывал путь к носу, корабль дал мощный крен и почти лег на борт, отчего меня бросило к фальшборту. Я ударился животом о перила, половина туловища моего свесилась за борт парохода, волны пенились в каких-то дюймах от моего лица.

Я вцепился в фальшборт, дожидаясь, пока корабль качнется в обратную сторону, и тут до нас донесся полный отчаяния возглас Боба:

–Иисусе!

Я посмотрел вперед, и у меня сердце оборвалось.

Мы были в полумиле от берега, огни домов Керкуолла усеивали бухту, словно звездочки. Но одна из них выделялась, сияла ярче и выше остальных, располагаясь, вероятно, на колокольне собора. Сияла изумрудным цветом.

В голове моей всколыхнулись неприятные воспоминания. Мне уже доводилось видеть этот оттенок зеленого. И чувствовать, как это пламя прожигает мою одежду насквозь и плавит кожу. Окрашенное и подпитываемое смесью масел, смолы и металлической стружки, оно было сигналом, который ведьмы использовали, чтобы призывать своих товарок на помощь… или бойню.

Так и не отцепившись от фальшборта, я заковылял к носу корабля, словно зачарованный изумрудным сиянием. Пароход быстро шел в ту сторону, направляясь точно к источнику света, и на один головокружительный миг мне показалось, что мы вот-вот провалимся в него.

Я все еще стоял, тяжело дыша и не сводя с пламени взгляд, когда за спиной у меня раздался голос Макгрея:

–Какого черт тут тво…

Он замолк. Я оглянулся – он шел с поддержкой капитана Джонса, шагавшего уверенной походкой бывалого моряка. Черты Макгрея я смог разобрать, лишь когда они с Джонсом достигли меня. В жизни не видел его таким бледным.

– Вот дерьмо… – прошептал он – в глазах его отражалось зеленое пламя. – Они нас выследили?

– Нет, – ответил я. – Они прибыли сюда первыми. И одному Богу известно, как долго они уже здесь.

10

Мы высадились на берег через несколько минут, которых нам как раз хватило, чтобы забрать из кают пальто и оружие. Мальчишки из машинного отделения вынесли на палубу три ручных фонаря, мы с Шефом и Макгреем взяли по одному и помчались вниз по сходням. Столпившиеся на пирсе рыбаки, моряки и прочие ранние пташки показывали на пылающую колокольню – их испуганные крики заполняли ледяной воздух.

Макгрея, которого все еще пошатывало, занесло в мою сторону.

– Мы проведаем Фиалку, – бросил он и посмотрел на собор. – А ты иди разберись с этим огнем. Если ведьмы все еще там, останови их!

Я хотел было поинтересоваться, каким, черт возьми, образом должен это осуществить, но он уже унесся к стоявшей у пирса телеге, а доктор Клоустон побежал за ним. Шеф кивнул Бобу, и тот рванул вслед за ними. Макгрей быстроубедил ошарашенного возницу отвезти их в клинику Клоустона, и они умчали прочь под продолжающимся снегопадом.

– Что, во имя Господа, тут творится? – сказал капитан Джонс, который стоял позади меня и не сводил глаз с зеленого пламени.

– Дорогу туда знаете? – спросил я у него.

– В собор Святого Магнуса – да, но…

– Вперед, – отрезал я, вытолкнув коротышку на дорогу.

– Погодите вы! Я не могу идти без… – один из мальчишек поднес ему заряженный «дерринджер»[11], – ладно, теперь могу.

Мы покинули гавань и побежали по узенькой улочке, засыпанной толстым слоем снега. Джонс вскоре свернул направо и вывел нас на главную, судя по виду, улицу в городке. Мы бежали мимо лавок и таверн, сплошь закрытых – за исключением пекарни, возле которой стояли две дородные женщины с лопатами. Они прекратили разгребать снег и с ужасом глазели в сторону собора, который отсюда виден не был.

–Горит! – прокричала юная девица, подбежавшая к ним. Когда мы промчались мимо них, женщины, увидев наши револьверы, дружно ахнули.

Улица вывела нас на длинную эспланаду – справа безошибочно угадывались здания городской управы, слева темнело кладбище, окружавшее храм. Фасады, надгробия, снег – все было в зареве изумрудного пламени.

Мы на бегу оглядели колокольню. Верхушка ее все еще была в огне, хотя тот уже явно пошел на убыль. Мы пересекли кладбище, где собрались люди всех возрастов: одни подносили ведра, другие зачерпывали ими снег.

Увидев нас, бегущих со всех ног с оружием наголо, они инстинктивно расступились, и сквозь затейливого вида арочный проем мы вбежали в безлюдный собор.

В длинном нефе, казалось, было холоднее, чем на улице. Я притормозил и, выставив револьвер перед собой, осмотрелся. Шеф и Джонс последовали моему примеру. Со стороны колокольни выскочили двое мужчин с пустыми ведрами и, увидев нас, застыли на месте.

–Вон! – рявкнул на них Шеф – с револьвером в руке и налитыми кровью глазами, – и те беспрекословно повиновались.

Дыхание мое было частым, сердце билось как бешеное. Я повел фонарем из стороны в сторону. Готические колонны поднимались к сводчатому потолку, за каждой из них лежала непроницаемая тьма. Свет исходил лишь от пары алтарных канделябров, да зеленое сияние просачивалось внутрь сквозь витражные окна. Любой островок темноты мог кого-то скрывать.

Я посветил на правую часть нефа. Шеф, не нуждавшийся в подсказках, направил свет на левую часть, и мы медленно двинулись вперед по проходу между скамьями. Капитан Джонс шел вплотную за нами и нервно озирался по сторонам. Хождение по твердой земле давалось ему нелегко.

Мы прошли половину нефа, наши шаги гулко отдавались в пустом помещении. И вдруг среди их отзвуков я различил чье-то тихое дыхание. Я посмотрел на Шефа и капитана Джонса. Грудь у обоих вздымалась и опадала, но не в такт этому звуку.

Я остановился – намеренно резко, – и оба посмотрели на меня.

Тихо, произнес я одними губами, и все мы навострили уши.

Вдалеке шумела улица – я слышал приглушенные крики и ропот; сердце бухало у меня в ушах, по виску сбежала капля пота.

И тут я снова услышал тот звук – тихий, как и прежде, но в полной тишине куда более отчетливый – резкий вдох человека, который пытался затаить дыхание.

Однако в гулких просторах нефа понять, откуда он прозвучал, было невозможно.

Я водил фонарем от колонны к колонне. Сердце у меня ушло в пятки, когда я увидел коленопреклоненную женщину, что молилась подле солнечных часов и наводившего жуть черепа.

Это просто надгробие, успокоил я себя, разглядывая пугающий монумент, высеченный в стене. Казалось, что пустые глазницы черепа смотрят на нас с издевкой.

И тут что-то шевельнулось.

Быстрая тень мелькнула рядом с черепом и нырнула в укрытие…

–Стоять! – взревел Шеф и бросился к боковому проходу, скрытому за рядом колонн. Я рванул следом за ним, а за мной – и капитан Джонс. Свет наших фонарей метался по розовому граниту, тени раскачивались, словно темное белье на ветру. Шеф что-то заметил и направил фонарь в ту сторону.

–Стоять! – повторил он, и впереди, между изъеденных временем камней, я различил чью-то фигуру. То были не тени – настоящий плащ с капюшоном, чернее ночи, трепыхался на бегу, как языки пламени.

Мы уже почти нагнали ту фигуру, но внезапно прямо передо мной Шеф рухнул вбок – его туловище отлетело к центральному проходу, будто его сбила с ног и утащила мощная волна. Фонарь его покатился по каменным плитам и погас, и я успел заметить лишь высокий силуэт того, кто нанес ему удар.

Я посветил в ту сторону и увидел человека великаньего роста, который стоял, прислонившись к стене. Он возник из тьмы словно гаргулья – бледный как смерть, с дьявольской ухмылкой, – да так близко, что я различил его щербатые зубы и извилистые шипастые татуировки, которыми была покрыта его безволосая голова.

Я не успел издать ни звука – громила схватил меня за шею и оторвал от земли. Задыхаясь и дергаясь, я выронил фонарь и ткнул револьвером ему в живот. Его крепкая ладонь сжала мое запястье и выкрутила мне руку так, что я испугался, не сломаются ли суставы. На одну ужасную секунду я подумал, что он разорвет меня, как тряпичную куклу.

В этот момент раздался выстрел. Громила взвыл от боли, кровь его оросила мое лицо, и он отбросил меня в сторону, как дохлую рыбину. Перед тем как повалиться на пол, я задел кого-то – судя по кряхтенью, это был капитан Джонс. В соборе стало темно, как в подземелье, и вокруг раздавался лихорадочный топот бог знает скольких ног.

Я нащупал на полу свой револьвер. Фонарь мой разбился, но фитиль его все еще тлел, словно затухающий уголек. Я схватил фонарь и вскочил, где-то за спиной у меня ковылял пожилой капитан со своим «дерринджером».

Я попытался посветить вперед, но разобрал лишь силуэт Шефа, который стрелой мчался к алтарю. Мы поспешили за ним и услышали бряцание металла.

– В крипты! – не оглядываясь, крикнул Шеф и тоже растворился в темноте.

Света моего хилого фонаря хватало лишь на пару ярдов. Спустя миг впереди блеснула бронзовая решетка – приоткрытые воротца, а за ними – непроницаемая тьма.

Едва различая поистершиеся за сотни лет каменные ступени, я торопливо – насколько позволял слабый свет – стал спускаться вниз. Капитан Джонс не отставал и громко сопел у меня за спиной. Мне пришлось шикнуть на него, когда мы достигли подземелья.

Внизу стояла мертвая тишина, затхлый воздух пах сыростью. Я поднял фонарь повыше – в полной темноте его свет казался ярче.

Перед нами было два ряда гробниц с грубо высеченными усопшими, руки которых были сложены в молитвенном жесте. Я повертел головой – чтобы не пропустить еще один удар громилы сбоку. Ни души. Я снова вгляделся вдаль, но не увидел даже Шефа.

Я напряг зрение и сделал осторожный шаг вперед, будто шел по очень тонкому льду. Я затылком чуял, что они здесь, притаились во тьме где-то за гробницами и готовятся напасть. До чего жуткой была та заминка в окружении пыльных могил.

Медленно, чувствуя, как звенит каждая мышца, я присел. Опустил фонарь на пыльный каменный пол и положил его набок. Точно рассчитанным движением я толкнул его, и он покатился вперед, к центру крипты. В полной тишине дребезжание лампы казалось оглушительным.

Очертания гробниц выплыли из темноты, когда мимо них прокатился фонарь, – они проступили в его сиянии и снова пропали. Фонарь миновал первый ряд гробниц – никого, второй…

Свирепый рев огласил крипту, и высокий незнакомец поднялся из своего укрытия, словно бурый медведь. Он бросился, но не на меня, а куда-то влево, расставив руки как клешни. Я сразу же нацелил револьвер вниз, на его подсвеченные фонарем дюжие ноги, и выстрелил.

Пуля лишь задела его. Он, словно невредимый, продолжал наносить удары, и бешеная схватка продолжалась. Я видел мелькающие руки и ноги, молотившие противника, слышал, как чертыхается Шеф и рычит громила. Я метнулся в их сторону, чтобы прийти на помощь первому, но тут из-за следующего ряда гробниц поднялась еще одна тень и припустила куда-то в темноту. Я следовал по пятам за ее плащом, спустя несколько шагов – уже вслепую. Я потянулся вперед и схватил плащ, но тут меня резко дернули за ногу, и я рухнул вперед.

Я едва успел выставить руки перед собой, из-за чего выронил револьвер, но смягчил себе падение, однако скулой все равно проехался по полу, напоминавшему наждак. Я едва не лишился сознания и с трудом понимал, что происходит вокруг.

Откуда-то из-за спины моей возник тусклый свет, и сквозь пелену в глазах я увидел, что фигура в черном плаще тоже на полу – и прямо передо мной. Видимо, ее падению поспособствовал я, но стоило мне об этом подумать, как мощные лапы громилы вцепились мне в плечи. Он приподнял меня на дюйм, и тут кто-то врезал ему прямо по макушке. Громила со стоном завалился набок. Затем свет стал ярче, и я увидел блестящую пряжку Шефова ботинка, безжалостно пинавшего громилу по ребрам. От яростного рева, которым Шеф сопровождал это дело, меня бросило в холодный пот. Закончив, он наступил поверженному на бедро, точно на кровоточащую рану. Тот взвыл от боли, но Шеф пошел дальше.

– Он меня чуть не прикончил, а ты! – не остановившись, гаркнул он мне в ухо.

Я не успел парировать словами «уж лучше тебя, чем меня» – фигура в плаще подобралась и поползла прочь.

Молниеносным движением Шеф схватил ее, загородив мне своим могучим торсом и без того помутившийся вид. Раздался тонкий вопль – женщина завизжала, словно гарпия.

Подошел капитан Джонс. Фонарь, как выяснилось, держал он. Другой рукой он целился из своего нелепо крошечного «дерринджера» прямо в лицо громиле.

Женщина в капюшоне все еще пыталась уползти, но Шеф дал ей под зад ботинком, и она распласталась на сыром полу. Я собирался заявить, что подобные неприглядные жесты вовсе не обязательны, но тут Шеф заорал так, что у меня кровь застыла в жилах:

–Получила! Поймал я тебя, чертова ведьма!

И он стянул с нее капюшон.

Я выхватил у капитана фонарь, кое-как поднялся и посветил на женщину.

И, не сдержавшись, ахнул. Я увидел волнистые каштановые волосы, тонкую бледную шею и – когда она повернулась ко мне – темные, лукавые глаза Кэролайн Ардгласс.

11

–Вы! – вскричали мы в унисон.

Я метнулся к ней и помог встать – ссадин у нее на лице было едва ли меньше, чем у меня. Я достал носовой платок и протянул его ей, словно мы были в Кенсингтонских садах и она только что чихнула.

Шеф оторопел.

– Вы ее знаете? – возопил он.

Поднявшись, Кэролайн отшатнулась от меня, с крайне неблагодарным видом выдернула из моей руки платок и смачно сплюнула кровью, подобно уличной торговке.

– Я думала, что вы – приспешники ведьм!

Ее пронзительный взгляд напомнил мне, за что я ее так недолюбливал.

– А мы думали – чтовы… О, да какая разница? Какого дьявола вы тут забыли?

– Вас кто-нибудь видел? – рявкнула она.

– Что?

–Вас кто-нибудь видел, – упорствовала она, – когда вы сюда заявились?

– Да все видели, – ответил Шеф, не сводя с нее недоброго взгляда.

Кэролайн хлопнула себя по лбу и застонала:

– Ах вы идиоты! Они знают, что мисс Макгрей здесь. И довольно давно.

– Ведьмы? – уточнил я.

– Нет, ваша мачеха.

– Почему все постоянно?..

– Я устроила пожар, чтобы заманить ведьм и иже с ними сюда, отвлечь их от клиники и как-нибудь дотянуть до вашего прибытия. Я не ожидала, что вы доберетесь сюда так скоро.

– Не ожидали, что мы!.. – вскричал я. – Так это вы отправили те записки?

– Да, но сейчас некогда объяснять. Уж точно не после того, как вы ввалились сюда на виду у всех. Они догадаются, что это засада. Нам нужно как можно скорее добраться до клиники.

– Макгрей уже на пути туда, – проворчал я.

– Им потребуется помощь, – сказала она.

– Вызовем местных констеблей, – предложил я, но Шеф резко возразил:

– Нам нельзя оставлять следы.

–Следы! Вы не заметили чертово изумрудное пла…

– Выход есть, – перебила нас Кэролайн и выдернула у меня из рук фонарь.

– Какой? Через подземелье? – поразился Шеф.

– Нет, через вашу штанину.

Шеф замахнулся на нее. Сколько бы раздражения я ни испытывал, руку его все же перехватил.

– И помогите моему помощнику, – скомандовала Кэролайн, кивнув на громилу. – Ты в порядке, Харрис?

Тот не ответил, только пробурчал себе под нос нечто утвердительное. Я подошел, чтобы помочь ему подняться, и лишь тогда как следует его разглядел.

«Харрис» оказался суровым, потрепанным жизнью мужчиной, на добрых двенадцать дюймов выше меня ростом и с бицепсами толще моего бедра. Голова его была начисто выбрита и испещрена татуировками, а на затылке у него виднелась вмятина, будто много лет назад кто-то вырубил оттуда кусок кости и часть мозга.

– Идти сможешь? – спросил я, глядя на его подстреленную ногу. Рана на руке серьезной не выглядела. Он молча достал откуда-то размахрившуюся тряпицу (которая, видимо, служила ему носовым платком) и с невозмутимым видом наложил на поврежденную ногу жгут.

– Ты меня вообще понимаешь? – снова спросил я, но он лишь издал гортанный рык. Я понял, в чем дело, за долю секунды до того, как Кэролайн подоспела с объяснениями.

– Много лет назад старые ведьмы отрезали ему язык. – Она взглянула на него с почтительностью. – Его отрядили приглядывать за мной.

Громила улыбнулся ей – едва ли не застенчиво, а Кэролайн развернулась и быстро зашагала в глубь крипты.

Мы последовали за ней, я – с ошалелым видом.

– Его отрядили? Кто отрядил? И… хотите сказать, что приехали сюда в компании этого мужчины без сопровождающего?

Мой вопрос насмешил даже капитана Джонса.

– Этой женщине можно доверять? – тихо спросил Шеф. Его револьвер все еще был нацелен на нее.

– Я уже и сам не знаю. Но в текущих обстоятель…

–Быстрее! – прикрикнула Кэролайн, и нам ничего не оставалось, кроме как следовать по извилистому тоннелю на свет ее фонаря.

– Это один из тех ходов, которыми ведьмы прежде пользовались, чтобы тайком доставлять зелья? – спросил я.

Она пожала плечами.

– Ходили слухи о доставке мальчиков для одного пожилого клирика.

К счастью, никто в темноте не заметил, как я густо залился краской. Слышала бы ее сейчас леди Гласс…

Внезапно потянуло сквозняком – похоже, выход был уже близко.

Кэролайн поднялась по истертым ступеням, которые вели к широкому угловатому выходу размером с камин эпохи Тюдоров[12]. Снаружи падали крупные хлопья снега.

Похоже, мы ушли недалеко от собора, ибо в небе над нами я все еще видел слабое зеленое сияние. Мы были у подножия огромного, лишенного крыши чертога, полуразрушенные стены которого тянулись вверх ярдов на тридцать. Возраст каменной кладки исчислялся веками, и я опознал отверстия в стенах, в которые вставлялись толстые брусья, служившие перекрытиями между этажами.

– Что это? – спросил я. – Древний замок?

– Дворец ярла, – ответила Кэролайн, не сбавляя шаг. – С уроком истории придется повременить[13].

Она привела нас к готического вида дверному проему, давно лишившемуся двери, и мы вошли в темный сад. За голыми ветвями была видна колокольня – в какой-то сотне ярдов от нас. Все еще в огне.

Шеф подтолкнул меня вперед, и тут я заметил, что нас ожидает видавший виды экипаж, стоявший подле разрушенных стен и скрытый в их тени. Жилистый черный, как сама ночь, конь хранил завидное спокойствие и был едва различим в полумраке.

Мы побежали туда, проваливаясь в снег. Громила Харрис, который, в общем-то, почти и не хромал, открыл для Кэролайн дверь, а затем взобрался на козлы.

– Я, пожалуй, проведаю, как там дела на пароходе, – сказал капитан Джонс – голос у него дрожал, как и руки.

Шеф посмотрел на него с откровенным недоверием.

– Ему еще обратно нас везти, – сказал я. – И отплывать, похоже, придется весьма поспешно.

Шеф кивнул, затем схватил капитана за грудки и отнял у него его крохотное орудие.

– Не вздумай уплыть без нас! Понял меня, тупой чертяга?

Шеф не стал дожидаться ответа. Он просто втолкнул меня в экипаж и сам запрыгнул в него следом. Едва он захлопнул дверь, как конь пустился вскачь.

В дороге я поглядывал в окно – зеленое пламя, охватившее колокольню, угасало вдали.

Через несколько минут мы выехали из города, на ухабистой дороге коляску отчаянно мотало, и чем дальше мы уезжали, тем сильнее становился снегопад.

– От этой штуки нет больше толку, – сказала Кэролайн и выкинула пострадавший фонарь в окно. А затем нагнулась и вытащила из-под сиденья еще один.

– Сколько там может быть ведьм и головорезов? – спросил у нее Шеф.

– Надеюсь, не очень много. Им неоткуда было узнать, что кто-то из нас здесь объявится.

– И для того, чтобы вломиться в клинику с престарелыми пациентами, много людей не нужно, – сказал я – скорее чтобы успокоить самого себя.

– Им хватило всего двух женщин для того, чтобыпозаботиться о моем отце. – Слова Кэролайн сочились горечью.

– Не зная, сколько их там, – сказал Шеф, – мы можем полагаться только на элемент неожиданности. Насколько близко мы сможем подобраться туда незамеченными?

– На Оркнейских-то островах? – съязвил я. – Здесь же одни луга. А клиника Клоустона стоит у самого моря. – Я показал на темный пейзаж за окном. Несмотря на ранний час и мрачное небо, снег блестел так ярко, что поля слева от нас казались идеально гладкой поверхностью. Море же по правую руку походило на черный провал. – Мы будем словно два галеона, идущие навстречу друг другу.

Шеф раздраженно засопел.

– Тогда нам не остается ничего другого, кроме как сразу же атаковать их. Быстрее можем ехать?

Я сомневался, что такое воплотимо, – мы и так мчались с сумасшедшей скоростью.

– Да, – сказала Кэролайн. – Конь у нас крепкий. – И она высунулась из окна. – Харрис! Давай во весь опор.