Непридуманные истории

– А вы почему вернулись? – подала из-под простыни голос Надя.

– Рейс до утра отложили, – ответила мать. – И давно это у вас? Ты его хорошо знаешь?

– Хорошо. Мы уже два месяца встречаемся, – пытаясь оправдаться сказала Надя.

– Нет, нет! – поторопился поправить ее Толя. – Это у нас первый раз.

– Да это не столь важно, – сказал отец, – первый, или не первый. Ты готов отвечать за свои поступки?

– Конечно готов, – сказал Толя, решив придерживаться выбранной тактики. – Мы с Надей любим друг друга, и я готов на ней жениться.

– Да погоди ты с женитьбой, – остановил его отец Нади. – Давай сначала познакомимся. Расскажи, кто ты и откуда, чем занимаешься, кто твои родители.

Толя почти все честно и рассказал. Что он студент, родом из далекого районного городка. Отца нет, воспитывает его мать. О том, что отца нет, он конечно соврал.

– А мать кем работает, – спросили его.

– Инструментальщицей на заводе, – опять соврал Толя.

На самом деле его мать работала на заводе главным бухгалтером.

– Ну и как ты собираешься семью содержать, – поинтересовался отец Нади.

– Через два года закончу институт, и пойду работать на завод инженером, – уверенно ответил Толя.

– А до этого? – захотел уточнить отец.

– Ну мы же не завтра собираемся пожениться, до этого будем просто встречаться, – выдал Толя новую, только что появившуюся у него мысль.

– Нет парень, не в тот огород ты залез, – выдал свое резюме отец Нади. Нам для Нади случайный жених не нужен. Ищи себе девушку по своему статусу, из заводских, а к нашей дочери больше не приходи. Держи свои туфли, и мотай отсюда. И чтобы я тебя больше возле своей дочери не видел.

– Ты поняла? – обратился он уже к дочери.

– Да, папа. Поняла, – покорно ответила та.

Толя надел свои туфли, вежливо попрощался, и быстренько ушел, пока родители Нади не передумали.

– Повезло, – думал он, шагая в институт, – легким испугом отделался.

Женитьбы удалось избежать. А с другой стороны, как-то и обидно. Случайный жених! Жених им, видите ли, не такой. Бедный студент им не подходит. Папаня небось какая-то крупная шишка? Ишь как квартира обставлена. От рабочего парня нос воротят! Буржуи проклятые! Да он и не собирался на их дочери жениться, пусть не воображают. Больно она ему нужна. Даже покормить поленилась. Теперь до обеда придется голодному сидеть. А вот трех недель не состоявшейся жизни в сказке, конечно было жалко. А ведь все так хорошо складывалось. Чертов Аэрофлот! Это из-за него у Толи сказочная жизнь сорвалась. Обидно, досадно, но ладно. Хорошо уже то, что жениться не придется. А с девушками у него проблем нет, сами к нему липнут. Главное, еще раз так по дурацки не попасться. В следующий раз так может и не повезти, женят, и не открутишься. А на этот раз он молодец, правильную тактику защиты выбрал.

Неожиданный поворот

Уже вторые сутки размеренно стучат колеса вагона, увозя Катю в Сибирь. Тук-тук, тук-тук, тук-тук, грустно стучат колеса. Кате кажется, что в первый день они как-то веселее стучали. И за окном пейзаж был веселее. Сначала были украинские города и села, с веселенькими побеленными и раскрашенными хатками. Потом пошли российские города и деревни. Такой красоты как на Украине уже не было, избы в деревнях серые, не беленные и не крашенные. Да отдельных изб практически и нет. Это какие-то, построенные буквой «П», сооружения: дом из почерневших от времени бревен, и пристроенные к нему два сарая, внутри небольшой двор. Все серое и некрасивое, но все это скрашивают растущие вокруг зеленые деревья. Никаких плодов на них не видно, наверно они не плодовые. Но все равно, там еще была жизнь. А дальше пошла степь. Единственное, на чем можно задержать взгляд, это растущий в посадке вдоль железной дороги корявый карагач. Иногда за окном пролетит какая-то степная птица. Станции встречаются очень редко, правда поезд стоит на них достаточно долго. Да только толку от этого мало. В буфете и киосках купить ничего нельзя. С приходом поезда, все они закрываются. Местные продавцы объясняют это тем, что народ с поезда разбирает весь товар, и им потом всю неделю, до следующего завоза товара, в киосках делать нечего. Все нагоняет грусть, и пейзаж, и обстановка. Наверно поэтому и колеса начали стучать так грустно. А еще ведь четверо суток ехать.

Тоска смертная. Соседи – старая семейная пара и такой же старый мужик, попались не разговорчивые. Катя, этой толстой старухе лет пятидесяти, уступила сдуру свою нижнюю полку, на которой та теперь постоянно лежит, а Кате и присесть негде. Не будешь же целыми днями, как она, валяться на верхней полке. Был бы купейный вагон, там можно было бы в коридоре на скамеечке посидеть, но на купейный вагон Катя денег пожалела, а в этом плацкартном, все места заняты, поэтому остается, в перерывах между лежаниями, только ходить по проходу вдоль вагона. От долгого лежания уже начинает болеть все тело. За перегородкой едет какой-то молоденький лейтенант, который ею явно заинтересовался, но он какой-то несмелый, никаких попыток познакомиться или поговорить не предпринимает. Что за мужчины пошли? То ли дело ее Петя, тот после первого же с ней танца полез целоваться.

Познакомились они с ним в Нежине, в городском доме культуры на танцах. Среднего роста парень, красивый, веселый и шустрый пригласил ее на танец. Пока танцевали, он, своими шаловливыми ручками кажется исследовал все складки ее платья, а после танца, отведя ее в сторону, еще и целоваться полез. Катя тогда ему хорошо врезала. Но он даже не обиделся, извинился, и пригласил ее на следующий танец. И Катя опять согласилась. Так и начали встречаться. Петя работал где-то на буровой в Сибири, в Нежин приехал в отпуск к родителям. Катя же сама из села Стодолы, где и сейчас живут ее родители. Два года назад она закончила среднюю школу в селе Вертиевка, и теперь работала официанткой в привокзальном ресторане в Нежине. С учетом чаевых, денег на жизнь хватало, поэтому снимала для проживания небольшую комнату в коммунальной квартире. Условия не бог весть какие, но жить одной в комнате ей нравилось. Когда училась последние два года в школе в Вертиевке, там она жила в школьном общежитии, где в комнате жили по шесть человек. Кате там не нравилось. Тесно, неуютно, да еще и эти дурацкие приколы. Одной девушке ночью выкрасили волосы мелом, а утром спросили: «Ты что, поседела?». Та посмотрела на себя в зеркало и чуть дара речи не лишилась. Другую, вместе с кроватью, ночью вытащили к коридор и там оставили. Та спала настолько крепко, что даже не проснулась. Утром ее разбудили ребята из соседней комнаты, которые поинтересовались, почему она спит в коридоре. А подруги стали ее убеждать, что она лунатик, что будто бы ночью она сама вытащила свою кровать в коридор и там легла спать. Поэтому каждый вечер, ложась там спать, Катя также опасалась, как бы и над ней тоже не подшутили. И вот теперь она наслаждалась тем, что жила в комнате одна. Много ли нужно человеку для счастья?

По окончании отпуска, Петя тогда уехал в свою Сибирь, а Кате стал писать письма, в которых признавался ей в любви. Признавался также и в том, что у него было много девушек, но Катя из них самая лучшая. Катя конечно понимала, что у Пети в Сибири и сейчас есть девушки, но то, что она самая лучшая, ей конечно же льстило. Красавицей себя она конечно же не считала, немного ниже среднего роста, немного толстовата, но в целом, она ведь очень симпатичная, и не скучная. В следующий свой приезд в отпуск, Петя предложил ей выходить за него замуж. Познакомил ее со своими родителями. Родителям она сначала тоже понравилась, но когда они узнали, что она работает официанткой, то стали категорически возражать против этого брака. Петя опять уехал в Сибирь один, но потом написал ей письмо и пригласил ее приезжать к себе, здесь, вдалеке от родителей, они и поженятся. Страшновато конечно было ехать в такую даль, но больше ей, пока-что, никто не предлагал выходить замуж, а половина ее одноклассниц уже были замужем, и она согласилась. И вот теперь она ехала к Пете в Сибирь, надеясь попасть на собственную свадьбу.

Воздух в вагоне был тяжелым и спертым. Чем здесь только не пахло, но ни одного приятного запаха не было. В луче света от заходящего солнца, который пробивался через грязное окно, летал столб мелкой пыли. Казалось, что она не может осесть именно из-за этого тяжелого воздуха. Кате неудержимо захотелось глотнуть свежего воздуха, хотя бы несколько глотков. И она пошла в тамбур, где двери закрывались неплотно, и где всегда было прохладно. Катя открыла дверь в тамбур и увидела там лейтенанта, который курил сигарету и, широко открытыми удивленными глазами, смотрел на нее. Она почему-то тоже стала смотреть в эти глаза, зацепилась ногой за порожек и рухнула на него. К счастью, он успел ее подхватить. Подхватил как-то легко, бережно, как пушинку, стараясь не причинить ей боль.

– Сильный, – подумала Катя, – а с виду тощий.

Лейтенант был выше среднего роста и худой. Красавцем он явно не был, даже симпатичным его можно было назвать с натяжкой.

– Вы тоже покурить? – спросил он Катю.

– Да нет, я хотела подышать свежим воздухом, но Вы здесь так накурили, что свежего воздуха и здесь нет, – с горечью в голосе сказала Катя.

– Извините пожалуйста, если бы я это знал, я бы здесь не курил. А давайте быстренько проветрим.

И, не дожидаясь согласия, он открыл дверь в межвагонное пространство. Оттуда сразу потянуло холодом, свежий воздух наверно также поступал, но его присутствие ощущалось меньше. Через некоторое время Катя почувствовала, что замерзает, и вздрогнула.

– Вам холодно? – засуетился лейтенант. – Возьмите мой китель. Еще немножко, и весь дым выветрится.

Он снял китель и протянул его Кате.

– Скромный, – подумала Катя. Ее Петя наверняка бы воспользовался ситуацией и сам бы надел китель, чтобы при этом обнять девушку.

– А как Вас зовут? – спросил лейтенант.

– Катя, а Вас?

– Павлик. Ой, Павел. Это меня мама Павликом называет, – исправился лейтенант. – А Вы далеко едете?

– Далеко, еще четверо суток ехать, – ответила Катя.

– Да, далековато, – посочувствовал Павлик. – Мне всего двое суток осталось. В Красноярске выхожу. Я там служу, из отпуска еду.

– А Вы домой?

– Нет, я к знакомым.

– К знакомым? В такую даль? Как же Вас мама отпустила? – не скрывал своего удивления Павлик. – Моя мама никогда бы не отпустила мою сестру так далеко.

И он стал рассказывать о себе, о своей маме, о своей сестре. Не зря говорят, что в поездах люди очень легко рассказывают малознакомым попутчикам всю правду о своей жизни, не стесняясь рассказывать даже то, чего даже ближайшим друзьям ни за что не рассказали бы. Катя внимательно слушала. Она его полностью понимала. Но Кате стало холодно уже и в кителе. Павлик это заметил, и они зашли обратно в вагон. Здесь их ждал приятный сюрприз. Двое пассажиров, занимавших боковые полки, готовились к выходу на ближайшей станции. Вещи они уже собрали и полки были пустыми. Павлик разобрал нижнюю полку, установив имевшийся в ней столик на его законное место, и пригласил Катю садиться. За этим столиком они и проговорили почти всю ночь. Катя тоже рассказала Павлику все о своей жизни. Рассказала и о том, что едет не к знакомым, а к знакомому, вернее к жениху, который обещал на ней жениться. Разошлись спать только часов в пять утра. И у обоих было такое ощущение, что знают они друг друга очень давно, с самого детства, и что всегда были друзьями.

На следующий день Павлик пригласил Катю пообедать в вагоне-ресторане. Там опять очень долго разговаривали, пока официантка не попросила их освободить столик, люди ждут своей очереди покушать, а они сидят болтают. Вернулись в вагон и опять разговаривали. Кате еще ни с кем не было так легко и свободно. Она даже подумала, что они с Павликом – родственные души. Павлик тоже сказал, что обычно он молчун, это только с ней он почему-то разговорился. На четвертый день пути, чувствуя близкое расставание, оба стали грустить.

– А ты любишь своего Петю? – отважился спросить Павлик.

– Не знаю, но он красивый, – ответила Катя. – А больше никто замуж меня не звал.

– А если бы я позвал, пошла бы за меня замуж? – набрался храбрости Павлик.

– Но ты ведь не зовешь!

– Зову. Выходи за меня замуж. Приедем в Красноярск, и сразу поженимся.

В Красноярске они вышли из поезда вместе. Вот так, не доехав до своего жениха, Катя и вышла замуж. Это был крутой и неожиданный поворот в ее судьбе.

Женские уловки

Владимир, в очередной, уже в четвертый раз приехал домой на зимние каникулы. Теперь ездить проще. Он уже полгода живет в общежитии, а не в казарме, и имеет полное право носить гражданскую одежду, в которой он и приехал домой. Теперь не нужно на каждом шагу офицерам честь отдавать.

Прежде всего, сходил в кино в клуб, чтобы узнать, кто еще из знакомых приехал в отпуск. Пока-что никого нет. Теперь нужно будет навестить школьного друга Мишу и троюродную сестру Веру. Вот пока и все планы на ближайшее время. Больше даже навещать некого. В селе из родственников по материнской линии осталась только Вера, а по отцовской – его двоюродный брат с семьей, но с ними Владимир редко встречается. Вера живет с мужем Мишей и тремя детьми: Валерка, Света и самая младшая Ира. Ей всего полтора года. Детей было бы пятеро, но двое первых близняшек родились мертвыми. На следующий день Володя взял бутылку вина, конфет детям, и вечером пошел к Вере и Мише в гости. К другу Мише он позже сходит, этот визит нужно еще согласовать, чтобы не свалиться как снег на голову. А Вера всегда дома, она домохозяйка.

У Веры все семейство было в сборе. Обменялись новостями, поужинали, и сели с Мишей играть в шахматы. Оба игрока играли не очень хорошо, поэтому выигрывали партии попеременно, кому как повезет.

– Володя, а ты завтра что вечером делаешь? – спросила Вера.

– Еще не знаю, планов пока нет.

– А ты не мог бы завтра с нашими детьми посидеть? А мы с Мишей в кино сходим. Я уже сто лет в кино не была.

Надо же. А ведь Миша специально построил свой дом недалеко от клуба, чтобы поближе было на танцы ходить. С тремя детьми жизнь видимо совсем засосала.

– Без проблем. Посижу, если нужно, – отвечает Владимир.

– Ну тогда подходи завтра к шести часам вечера.

– Ладно, приду.

На следующий день, к шести вечера, Владимир, как и обещал, был у них.

– Я Иру покормила, она должна вести себя хорошо. Если попросит воды, то вот бутылочка, напоишь, – проинструктировала его Вера.

– А старшие где? – спросил Владимир.

– Старших я к соседке отвела, они хулиганистые, с тремя ты можешь не справиться.

И Вера с Мишей ушли в кино. Ира спокойно игралась игрушками на диване, а Владимир сидел рядом и смотрел телевизор. Минут через десять в дом зашла соседская девушка Надя.

– Ой, я не опоздала? Тетя Вера просила меня с детьми посидеть.

– Ну Вера, – подумал Владимир, – со всех сторон подстраховалась.

– Да она и меня попросила с детьми посидеть, – улыбаясь сказал Владимир. – Если есть дела, то иди, я справлюсь, тем более, что одна Ира осталась.

– Нет уже у меня никаких дел, – сказала Надя, – и домой идти не охота.

– Ну тогда раздевайся, будем вместе за Ирой смотреть, ты за руками, а я за ногами, – пошутил Владимир.

Надя сняла пальто и зашла в комнату. Как же она похорошела? Красивое лицо, фигуристое, словно точеное тело. Все при ней. В праздничном платье и со свежей прической, как будто в театр собралась, а не за детьми присматривать. И навязчивый запах каких-то духов. Писаная красавица, да и только. С духами правда она явно переборщила, слишком много их на себя вылила, к их назойливому аромату еще нужно было привыкнуть. Вот только ростом она не вышла, как была маленькой, так и осталась. Пожалуй, совсем не подросла с тех пор, как они с ней последний раз виделись.

– Присаживайся, Надя. Сколько же лет мы с тобой не виделись? Какой красавицей стала! – не удержался, чтобы не сделать ей комплимент, Владимир.

– Да с тех пор, как ты школу закончил, и не виделись, – ответила Надя. – Я то тебя видела, а ты меня нет.

– Тогда ты еще совсем девчушкой была, а теперь уже взрослая девушка, – не переставал восхищаться Владимир. – Наверно уже школу заканчиваешь?

– Школу я в прошлом году закончила.

– А сейчас чем занимаешься?

– Готовлюсь опять поступать в педагогический, где наша Валя учится, в прошлом году у меня баллов не хватило. Ты Валю помнишь?

Ну как же ее не помнить, подумал Владимир. Она заканчивала школу на год раньше его. В отличие от Нади, далеко не красавица, но намного выше ее. Потом она приезжала на вечер встречи с выпускниками и читала свое стихотворение под названием «Цветы и порох». Стихотворение всем понравилось, ей дружно аплодировали и хвалили. Но позже выяснилось, что это стихотворение написал поэт Николай Рыбаков. Видать Валя в мамку пошла, та тоже лгала на каждом шагу, даже там, где в этом и смысла то никакого не было, просто так, врала по привычке. Вот отец у них нормальный мужик, майор запаса, приехал в село десять лет назад и построил дом рядом с Мишей.

– Так помнишь Валю? – переспрашивает Надя, не дождавшись ответа Владимира.

– Конечно помню, – возвращается в реальность Владимир.

– А давай потанцуем, – предлагает Надя.

– Давай, – соглашается Владимир.

Включает Мишину радиолу и ставит какую-то пластинку с музыкой и песнями. Под эту пластинку они и танцевали в обнимку медленные танцы, пока Ира не попросила пить. Владимир взял приготовленную бутылочку, посадил Иру к себе на колени и стал, придерживая бутылочку, поить водой. Надя пристроилась на стуле рядом. Вдруг она неожиданно поцеловала его в щеку.

– Надя, ты чего? – не понял Владимир.

– Да ты какой-то несмелый. Ты мне давно нравишься, а в мою сторону даже не смотришь.

И тут до Владимира начинает доходить, что не случайно они с Надей оказались вдвоем в этой комнате, где даже старших детей нет, только маленькая Ира. Так много случайностей за один раз не бывает. Похоже, что эта их встреча была заранее спланирована. Женские уловки? Как же от забыл? Еще год назад его одноклассница, с которой он переписывается, писала ему, что на танцах в клубе Надя всем рассказывала, что она с ним встречается и переписывается. Одноклассница спрашивала, действительно ли это так. Он тогда не придал этому никакого значения. Написал, что Надя все выдумывает, и забыл про это. И вот теперь такой поворот. Надя действительно в него влюбилась? Вряд ли, он далеко не красавец. Скорее всего, одноклассница сообщила всем, что Надя с ним не встречается и не переписывается, и теперь Наде нужно себя реабилитировать, чтобы ее не считали лгуньей. Скорее всего, ей нужно просто показать, что она с ним встречается.

– И что ты предлагаешь? – спрашивает он Надю. – Сразу жениться, или сначала встречаться?

– Ну давай будем встречаться, – говорит Надя.

– Извини, Надя, встречаться не получиться.

– Почему? Я тебе не нравлюсь?

– Да нет, нравишься. Ты красивая и очень хорошая девушка. Но я не хочу тебя обманывать. У меня есть невеста, и мы скоро поженимся.

– Может еще передумаешь?

– Нет, не передумаю, мы уже кольца купили.

На глаза у Нади наворачиваются слезы.

– Надя, ты не расстраивайся, – успокаивает ее Владимир. – Ты еще очень молодая и очень красивая. Будет у тебя еще такой же молодой и красивый парень, и ты будешь счастлива. Зачем тебе такой старый и некрасивый как я?

Но Надя его уже не слушает. Чтобы он не видел ее слез, она молча надевает пальто и уходит. Ну вот, обидел хорошую девушку. Теперь она всю ночь будет плакать, стараясь никому не показывать своих слез. А как он должен был поступить? Согласиться встречаться, а уже потом сказать, что он женится на другой. Но тогда было бы еще хуже. Как ни делай, все равно плохо. Он чувствовал себя как побитая собака.

Вернулись из кино Вера с Мишей и со старшими детьми.

– Ну как тут у вас, все срослось? – спросила Вера.

– Да все нормально, Ира хорошо игралась, не плакала. Только один раз воды попросила.

– Да я не про Иру. Надя приходила?

– Приходила, только ничего не срослось.

– Почему? Она тебе не понравилась? Она ведь очень красивая.

– Так это ты специально придумала поход в кино?

– Да, Надя очень просила устроить ей встречу с тобой, а то ты ее не замечаешь. Так что, все-таки, случилось?

– Да ничего не случилось. Я не хочу ее обманывать. У меня есть невеста и мы скоро поженимся, мы уже и кольца купили.

– А родители твои про невесту знают? Что-то они мне ничего такого не говорили.

– Еще нет. Я им скажу, когда заявление подадим. Кстати, приглашаю вас с Мишей на свадьбу, дату уточню позже.

– Да нехорошо получилось. Но я ведь этого не знала. Хотела, как лучше.

Мать Володи узнала о предстоящей свадьбе буквально через пару дней, и совсем не от Веры. Она залезла в его чемодан, чтобы забрать белье в стирку, и увидела там пригласительные открытки на свадьбу.

Угасший род

Давным-давно, еще задолго до революции, жил в селе казак Иван Чепила. Не очень богатый, но и не совсем бедный. Была своя земля, да и хозяйство небольшое имелось: две лошади, три коровы, десяток овец, четыре свиньи, ну а гусей, уток и курей, он вообще никогда не считал. В общем, жила семья безбедно, голодными никогда не сидели. Многие в селе Ивану завидовали, но отнюдь не из-за хозяйства, таких хозяйств в селе было полно, а вот таких сыновей, как у Ивана, больше ни у кого не было. У Ивана росли четыре прекрасных сына, все красавцы, здоровые и сильные, косая сажень в плечах. А еще умные и образованные, все закончили церковно-приходскую школу. Иван тоже не лыком шит, и читать, и писать, и считать умеет, но по части грамотности, ему до них далеко. Добрые казаки будут, за таких любая девка замуж пойдет. А какие работящие, любо-дорого посмотреть, когда работают. Любая работа им по плечу. Ребята цепкие, за жизнь будут держаться всеми силами. Полностью оправдывают свою фамилию, которую с местного диалекта на русский можно перевести как «цепкий». И не пьяницы, даже по праздникам пьют в меру, пьяными их никто не видел.

Когда пришло время, Иван своих сыновей женил. Старший, Ефим, как и положено старшему сыну, женился первым. Иван купил ему небольшой клочок земли, расположенный напротив своего дворища, помог поставить там хату и обзавестись своим хозяйством. Место конечно было не совсем удачным, так как располагалось на углу поворота дороги, поэтому, места под огород там не было, только под сад и небольшие грядки, но зато рядом. Вскоре и детки пошли: Федор, Феодосий и Иван. Потом женился Антон. Ему Иван также купил землю рядом с Ефимом. Такой же неудобный клочок земли на повороте дороги, и опять без места под огород. Но это не страшно, за селом у них есть большое общее поле, которое они вместе и обрабатывают. Следующим женился самый младший – Савва. И ему Иван помог с землей и хатой, на этот раз землю купили в другой части села, на Мегерках. В селе, отдельные его части, назывались, в основном, по фамилии большинства проживавших там жителей. Так была Бабкивка, там жили несколько семей с фамилией Бабко, были Мегерки, от фамилии Мегерко, была Мыгеливка, от фамилии Мыгель, была Крошкивка, от фамилии Крошка. А теперь появилось еще одно название – Чепиливка, это уже от фамилии Ивана. Последним женился Гаврило, и остался жить на отцовском дворище. Трое братьев жили рядышком и всегда могли бодсобить друг другу при необходимости. Да и до Саввы не так далеко, и ему помогали всей семьей. У всех дети. У Антона – Никита и Михаил, у Гаврила – Яков и Макар, у Саввы – Степан и Михаил, и еще наверно будут дети, ведь сыновья еще молодые.

Иван в достатке дожил до глубокой старости и умирал спокойным и умиротворенным, свою задачу на этом свете он выполнил полностью, продолжение своего рода он обеспечил. Дальше род будет только умножаться. Иван умер счастливым. Он даже предположить не мог, что будет революция и гражданская война, на которой погибнет Савва, что потом будут колхозы, и землю у его сыновей отберут, что потом будет голод 32-го, 33-го годов, во время которого умрет много народа, а потом еще и война, которая унесет еще больше жизней. После войны из рода Ивана в живых остались немногие. Из сыновей Ефима в живых остался только Иван. Он закончил войну капитаном, потом демобилизовался, и до самой пенсии работал лесничим. Дважды был женат, но у него сыновей не было, только две дочери. Федор и Феодосий погибли, у Федора осталась дочь Вера, а у Феодосия сын Василий. Василий был умным, закончил институт и был директором совхоза под Киевом, но так и не женился, и детей у него не было. Эта ветвь рода оказалась тупиковой. Сыновья Саввы и Гаврила также все погибли на войне, но у Якова, остался сын Иван, который жил в хате, построенной еще его прадедом Иваном. Этот Иван был очень высокого роста, и ходил очень странной походкой, напоминающей передвижение цапли по болоту, за что и получил прозвище «Цаплюк». У Ивана был сын Гриша, далеко не молодецкого вида, но умный, закончил институт и работал на заводе в Киеве инженером. Жена Ивана умерла рано, и он больше не женился, поэтому доживал век один, а когда стал совсем немощным, Грише пришлось переехать жить в село, чтобы ухаживать за отцом. Женатым Гриша никогда не был, и детей у него тоже не было. После смерти отца, Гриша потихоньку начал спиваться, и к пятидесяти годам помер. Таким образом, три ветви рода оказались тупиковыми. Четвертой ветке повезло больше. Антон, хоть и раненый, но с войны вернулся, а вот его сын Никита погиб. Младший сын Антона – Михаил, по малолетству, попал на войну уже в самом ее конце, и в серьезных сражениях не участвовал, поэтому тоже остался в живых. Теперь на нем лежала задача продления рода.