Заразительный смех безумца

Екатерина Синякова

Заразительный смех безумца

Предисловие

«Люди, у которых нет амбиций и которым нечего терять, – самые "неудобные" враги.

Напоминавшие едва различимый раздражающий белый шум сомнения я "похоронил" на задворках сознания и перешел от бессмысленных и пустых слов к действиям. Я не боюсь превращающего писаные законы и негласные правила в пыль беспредела: тот, кто "не взлетал", не разобьется, когда упадет. Я готов к следующей партии. Осмелишься ли ты бросить мне вызов?..»

Двух людей заперли в темной комнате. Пленник, прежде представлявший опасность для окружающих, смирился. Он решил, что заслуживает забвения. Второй от тоски начал сходить с ума. Его воспаленный мозг искал выход из сложившейся ситуации. Речи этого безумца взбудоражили и вдохновили забившегося в угол человека. Теперь оба пленника стремились вырваться из «бетонной ловушки». Свобода больше не казалась эфемерной, оставалось совершить последний рывок, но… первый осознал, что выпускать безумца, способного любого убедить в своей правоте и повести за собой толпу, нельзя. Пленники сцепились, каждый боролся за свои убеждения. Лишь один из них выбрался из «клетки». Но кто? Преступник? Псих? А имеет ли это значение?

Может ли беглец распоряжаться своей жизнью и упиваться свободой? Глупости! Да, он покинул темную комнату, но она по-прежнему является частью его сознания. Правила, которые беглец по инерции соблюдает, – это стены; жестокие мысли и отвратительные поступки – это сажа и удушающая пыль. Что же делать? Как жить дальше? Забить на правила и начать диктовать свои условия, чтобы разрушить стены? Сделать «генеральную уборку» и стать паинькой или оставить все как есть и, «наследив» в душах других людей, разнести «грязь»? Кем беглец захочет быть или казаться? Праведником, психом или преступником?

Чтобы уцелеть в неравной борьбе и захватить власть, нужно лавировать и менять маски, поэтому не стоит проводить «демаркационную линию» и ограничиваться одной ролью.

Пролог

Все посерело. Краски меркнут. Солнца нет:

Оно оставило мою обитель.

Я страшный враг, я худший друг, я человек.

Меня сложней любить, чем ненавидеть.

«Тебя, как остатки вчерашнего ужина, и есть не хочется, и выбросить жалко. Лучше бы наши пути никогда не пересекались. Возникшая между нами связь, твое лицо, искаженное от боли, взгляд, понятливый и смиренный, отголоски душевных терзаний и нездоровых чувств, бурлящих в твоем воспаленном разуме, лишают меня равновесия. Такие, как ты, не наполняют жизнь окружающих красками, а отравляют ее».

Сентябрь, 2014 год.

«Муторно и в сон клонит…» – Егор Таланин устроился на подоконнике, подтянул одно колено к груди и прислонился щекой к прохладному стеклу. Его правую руку фиксировал плечевой бандаж, а в левой Егор держал бокал, наполненный красным вином. Парень поднес его к лицу и прикрыл глаза, наслаждаясь едва различимым ароматом мускатного ореха.

– Когда ты успел пристраститься к алкоголю? – спросила заглянувшая в комнату Егора привлекательная шатенка.

– Я не пью это, – произнес севшим голосом парень. – Выпивка сводит на нет действие улучшающих мой эмоциональный фон транквилизаторов.

– Тогда делись! – девушка отобрала у Егора бокал и сделала глоток.

– Зачем пожаловала? – парень не любил светских бесед и затянутых прелюдий.

Шатенка допила вино, заправила за ухо непослушную прядь коротко подстриженных волос и протянула:

– У тебя клиент появился!..

– Это шутка? – Егор смерил собеседницу прохладным взглядом. – Сейчас я ничего не могу.

– Работа непыльная и бесконтактная, – не согласилась девушка.

– Объясни, – парень непроизвольно попытался скрестить руки на груди, чтобы отгородиться от гостьи и ее делового предложения, но не смог сделать этого: правая рука напоминала бескостную плеть.

– Художнику, с которым ты беседовал в «Таврионе», нужен натурщик.

– Такого мне еще никто не предлагал! – Егор криво усмехнулся, вспомнив разговор, во время которого назвал работу потенциального клиента бездушной.

– Он заплатил вперед, – шатенка бросила подчиненному конверт. – Твоя доля.

Егор не прикоснулся к нему.

– Ты не должна была брать деньги и что-либо обещать. Я сам решаю, с кем иметь дело, а кого стороной обходить! – возмутился парень.

Губы девушки дернулись, она махнула рукой на напускную вежливость и раздраженно напомнила:

– Ты перестал быть полезным и приносить доход. Пока твои возможности ограничены, харчами не перебирай! Ты прекрасно знаешь, что я не складирую макулатуру, – шатенка оставила на столе визитку с номером клиента. – Обговори с художником детали и сообщи Нестерову, где и до которого часа будешь находиться: Игорь проконтролирует, чтобы ты дров не наломал, и, если потребуется, подстрахует тебя.

Девушка прихватила начатую бутылку дорогого вина и покинула комнату Егора.

Парень заглянул в конверт и отметил: «Набит наличкой под завязку… Дурной знак. О страховке можно забыть: Нестеров давно перестал реагировать на мои звонки. Есть у него на то причины».

Егор набрал номер, указанный на визитке; клиент ответил после четвертого гудка:

– Слушаю.

– Здравствуйте, вас беспокоит…

– Я узнал голос, – оборвал собеседника художник. – Вы окажете мне услугу?

Егор медлил, слушал размеренное дыхание клиента, терпеливо дожидавшегося ответа и не нарушавшего тишину уговорами, и все больше понимал, что не хочет иметь ничего общего с этим человеком, но парень наступил себе на горло и продолжил разговор:

– Денег слишком много, поэтому я хочу уточнить, правильно ли поняла вас особа, заключившая от моего имени сделку. Она сказала, что вам нужен натурщик. Ваши слова стоит понимать буквально или это лишь оборот речи?

Художник усмехнулся и ответил снисходительно:

– Не ищите скрытого смысла там, где его нет, – он сделал небольшую паузу, а после скучающе спросил: – Еще вопросы будут?

– Когда и где?

***

Егор приблизился к трехэтажному зданию, оно пестрело рекламными вывесками, однако они были блеклыми, и ни в одном из окон не горел свет. Парень решил осмотреться. «Пустые офисные помещения… Их довольно много. Художник не указал номер кабинета, теперь понятно, почему он обещал встретить меня, – Егор достал из кармана телефон и отправил сообщение Игорю Нестерову. – Даже если Игорь обратит на него внимание, что мало вероятно, и подстрахует меня, поиски человека, находящегося в этом здании, займут много времени… – парень тряхнул головой и одернул себя: – С каких пор я стал таким мнительным и жалким? Я постоянно общаюсь с людьми, имеющими странные пристрастия и дурную репутацию. Работа натурщиком – детский лепет. Так почему сердце бьется в глотке и мысли неприятные в голову лезут?»

Дверь распахнулась, и на улицу вышел художник. Даже в растянутом свитере и старых джинсах, которые не жалко было запачкать во время работы с краской, он выглядел элегантно, держался прямо, однако скрыть плохое самочувствие в полной мере не получалось: под глазами клиента пролегли темные круги, доброжелательная улыбка, застывшая на лице, казалась натянутой и выдавала усталость.

– Здравствуйте, следуйте за мной, – произнес художник.

Егор вспомнил имя, написанное на визитке, и предложил:

– Оставим формальности до лучших времен, Артем.

– Как пожелаешь, – отозвался клиент.

***

Артем Круглов протянул гостю белую рубашку со словами:

– Надень это. Не застегивай и подверни рукава до локтей. Свои вещи можешь оставить на кресле.

Егор снял с себя толстовку и плечевой бандаж и поморщился от боли: поврежденное плечо по-прежнему тянуло. Парень накинул рубашку и начал «воевать» с рукавами. Когда он повернулся к художнику, тот увидел, что левая рука натурщика полностью прикрыта тканью.

– Я помогу, – Артем приблизился и потянул рукав вверх, когда его пальцы едва коснулись кожи Егора, того передернуло. Художник отстранился и спросил: – Я причинил тебе боль?

– Нет, – признался парень. – Просто не люблю, когда меня трогают.

– И как с такими загонами ты… – Артем замялся, пытаясь подобрать щадящую формулировку, – «находишь общий язык» с клиентами?

– Чтобы качественно выполнять работу, достаточно быть пылким, сообразительным и… уступчивым, а любить то, чем занимаешься, совсем не обязательно, – пояснил Егор. – Из-за травмы я стал заторможенным, поэтому не успел справиться с эмоциями и повел себя опрометчиво и невежливо, при другом раскладе я бы показывал клиенту лишь то, что он хочет видеть.

Слова гостя заставили художника задуматься. Артему в голову пришла идея, интересная и рискованная:

– Будь самим собой. Захочется нагрубить или посостязаться в остроумии, не сдерживайся, гни свою линию.

***

Егор пересек порог студии: «Звукоизоляция? Он писать картину собрался или песни петь?»

– Долго же вы трепались! – возмутилась женщина художника, Диана Иртышева, развязывая пояс короткого шелкового халата. Пеньюар соскользнул на пол, на женщине осталось лишь черное атласное белье. Иссиня-черные волосы Дианы доходили почти до поясницы, фигура напоминала песочные часы, а грудь третьего размера бросала тень на плоский живот.

Гость, до этого мгновения не знавший, что еще способен испытывать смущение, отвел взгляд и спросил:

– Что эта женщина здесь делает?

– Она, как и ты, часть композиции, – объяснил художник.

– Лучшая часть! – промурлыкала Диана. Она опустилась на находившуюся в центре помещения двуспальную кровать, подхватила с металлического подноса, стоявшего на стеклянном кофейном столике, бокал белого вина и, сделав глоток, наградила Артема томным взглядом.

– Рядом со мной любая утонченная дама, пышущая высокомерием, протрезвеет и почувствует себя посредственной и зачуханной домохозяйкой! – не согласился Егор.

– Это вызов? – Диана рассмеялась.

– Нет же, – парень медленно подошел к кровати, застыл возле потягивающей вино особы, оторвал две крупные красные виноградины от кисти, покоившейся на подносе, и зашептал с придыханием: – Я вне конкуренции! Но должен признать: ты в моем вкусе. Когда смотрю на твое роскошное тело, возникает непреодолимое желание…

– Договаривай, раз начал! – женщина вновь поднесла бокал к губам, Егору удалось заинтриговать ее.

Парень дождался подходящего момента, а после выдал, сжав виноградины в левой руке:

– …запачкать тебя!

Сок забрызгал грудь и шею Дианы, она всплеснула руками, вскрикнула и закашлялась.

– Подавилась, потому что я тебе не по зубам! Еще сомневаешься в моем превосходстве?! – Егор продолжил вгонять женщину в краску.

«Ирония как средство защиты. А он занятный, но… то, что этот человек еще дышит, лишает меня шанса на нормальное существование. Мальчишка болен и нестабилен: новый день для него – борьба с самим собой. Отголоски чувств, которые он испытывает, раздавят меня или толкнут в пропасть. Если "гангрена" начинает разрастаться, нужно ампутировать конечность. Я должен избавиться от мальчишки, пока не поздно», – руки Артема слегка подрагивали, художник безучастно смотрел на препирательства Дианы и натурщика. Артему хотелось пустить все на самотек, но он прекрасно знал Иртышеву, если не вмешаться сейчас, пока она не прокашлялась и не ответила на выпад парня, женщина устроит грандиозный скандал, поэтому художник решил разрядить обстановку, заметив:

– А вы неплохо ладите! Так увлеклись друг другом, что позабыть успели о том, для чего мы здесь собрались. Мне не терпится сохранить возникшее между вами напряжение на холсте.

***

Артем бегло объяснил натурщикам, что делать. Диана и Егор забрались на кровать и встали на колени. Женщина прильнула к груди парня, он запустил левую руку в волосы Иртышевой и аккуратно потянул их, заставив Диану отклонить голову назад.

Художника интересовало самочувствие Егора:

– Ты сможешь простоять в этой позе несколько часов?

– Постараюсь, – ответил парень неуверенно.

Женщина охотно позировала, изящно выгибала спину, не жаловалась на то, что мышцы сводит, не просила прерваться. В этот момент Егор, для которого часовое бездействие было в новинку, завидовал выдержке Дианы.

Женщина заметила, как натягивается ткань джинсов парня, и попыталась смутить натурщика:

– Это комплимент?

Но тот охладил ее пыл:

– Нет, это физиология. Не принимай на свой счет!

Прошло часа полтора, Артем ссутулился и выронил кисть. Его кожа покрылась испариной, он отстранился от мольберта и присмотрелся к натурщику: «Еще чуть-чуть и мальчишка отключится».

Веки Егора затрепетали, перед глазами появились темные пятна. Парень пошатнулся и по инерции оперся на правую руку, острая боль привела его в чувство, он выпрямился и задышал тяжело. Это не на шутку испугало Диану, она бросила встревоженный взгляд на Артема, тот спокойно произнес:

– Сделаем перерыв.

«Его морозит», – художник вышел из студии.

Голова шла кругом, поэтому Егор лег на спину. Диана сидела рядом и молчала. Вернулся Артем, он принес толстовку парня и укрыл его.

– Спасибо… – пробормотал Егор, а потом он перестал что-либо понимать.

***

Волны холодной энергии затронули Егора, воздух стал плотным и удушающим, парень дернулся и пришел в себя, сердце отчаянно колотилось в груди, пульсация в правой руке усилилась. Егор приподнялся на левом локте и осмотрелся: «Здесь нет окон. Откуда сквозняк?»

Художник сидел на стуле рядом с кроватью, наблюдал за натурщиком и размышлял, окончательного решения он так и не принял. В серых глазах Артема больше не было и намека на доброжелательность, художник перестал скрывать враждебный настрой.

– Я долго спал? – спросил парень аккуратно, он пока не мог понять, почему клиент раздражен.

– Два часа, – сдержанно ответил Артем.

– Что?.. – Егор отыскал в кармане толстовки телефон и проверил, нет ли пропущенных от Игоря: «Он не просматривает мои сообщения, как я и полагал, поэтому не бьет тревогу и не ждет меня». Парень повернулся к художнику и пообещал: – Я отработаю то время, что бездействовал.

– Да, ты задержишься, – голос Артема потерял краски.

– А твоя подруга?..

– Ты уснул, она заскучала и ушла, – объяснил клиент.

– Прости.

Художник рассмеялся и поинтересовался, склонив голову набок:

– Почему ты извиняешься?

– Я все испортил, – ответил Егор.

– Разве? Если бы я хотел, то разбудил бы тебя, – заметил Артем.

Парень насторожился; не делая резких движений, он изменил положение, чтобы при необходимости оказать сопротивление, и мельком глянул на дверь: «Готов поклясться, что она заперта».

– Обычно я не показываю незавершенные работы, но… для тебя сделаю исключение! – продолжил художник. Он подошел к мольберту и опрокинул его.

Егор увидел картину и оцепенел: никаких набросков, имеющих хотя бы условное сходство с простоявшей больше часа без движения парой, на ней не было, только геометрические фигуры, которые Артем рисовал от скуки.

– Зачем ты нанял меня? – парень посмотрел на художника в упор.

– Это продиктовано необходимостью. Я хочу разорвать возникшую между нами связь, – Артем стянул свитер и бросил его в угол, чтобы не запачкать.

– Что за бред ты несешь? Меня с тобой ничего не связывает! – огрызнулся Егор: «У нас одна весовая категория, даже в таком состоянии я смогу его вырубить, а после отберу ключи и свалю отсюда». Парень и шага не успел сделать по направлению к художнику, так как его пробрал озноб, а правое плечо вновь обожгло болью. Егору показалось, что поврежденная кожа начала плавиться. Он рухнул на колени и закричал. В голове зазвучала странная мелодия – размеренный стук. Парень осознал, что слышит удары сердца бездушного человека, застывшего напротив него: «Я чувствую художника кожей. Его сердцебиение убаюкивает меня. Не понимаю!..»

«Смерть от удушья или кровопотери? Медленно и чисто или быстро и грязно? Позволить ему выбрать или… как получится?» – Артем схватил Егора за волосы, заставил его поднять голову и, изучая искаженные ужасом и злостью черты, прошептал:

– Смятение, страх, отчаяние – это именно то, что я хотел запечатлеть… на твоем лице и в своей памяти! – художник разжал пальцы, позволив охваченному судорогами парню грохнуться на пол, так как один вопрос не давал Артему покоя. – Почему ты благодарил того, кто пытался выдрать из твоего плеча кусок мяса?

Егор перестал дергаться, напряжение постепенно покидало его тело, он уточнил:

– А ты был свидетелем или участником?

– Сам как думаешь? – собеседник осклабился.

Странный лающий смех парня заставил художника поморщиться. Егор поднялся на ноги и заговорил неспешно, расставляя акценты:

– Тогда у меня крышу сорвало! Твои действия помогли мне прийти в себя, и за это я тебе признателен. Но… боль не только отрезвляет, иногда она сводит с ума, поэтому я заранее прошу прощения!.. – парень схватил левой рукой со стола металлический поднос и полоснул им Артема.

Художник попятился и прижал ладонь к рассеченному горлу. Он пытался что-то сказать натурщику, но с губ срывался лишь пугающий хрип. Сквозь пальцы Артема сочилась вязкая кровь, а Егор продолжал смеяться.

«Может, пока я в настроении, навестить Тамарку? Девчонка совсем обнаглела, нужно сбить с нее спесь», – прикидывал варианты Таланин.

Азимут

«Ты, подобно азимуту, поможешь мне сориентироваться и достичь намеченной цели, если решишь, что я того стою, или, подобно магнитной аномалии, заставишь плутать».

2007 год.

«Запах алкоголя… Интересно, этот зарвавшийся человек еще здесь?» – Марк Свиридов пересек погруженную во мрак прихожую и остановился на пороге просторной комнаты, которую использовал как кабинет.

Увидев сидящего на столе парня, мужчина спокойно произнес:

– Начинаю привыкать к твоим визитам.

– Ты замечал, что я наведывался прежде? – гость отвлекся от изучения ежедневника Марка и осклабился.

– Ты даже не пытался скрыть следы своего присутствия, – Свиридов подошел к столу и пнул ногой поставленную на пол пустую бутылку. – Алкоголь, конечно, может испаряться, но не так быстро. В следующий раз, если осмелишься, приходи со своим, – мужчина окинул парня долгим взглядом и заметил: – Ты не выглядишь пьяным.

– Моя восприимчивость к алкоголю и многим психотропным препаратам притуплена, – хмыкнув, отозвался тот.

– Тогда зачем употребляешь? – от скуки спросил Марк.

– Люблю экспериментировать, и вкус мне нравится, – с лица незнакомца не сходила кривая улыбка. – Это все, что тебя волнует?

– Хочешь перейти от лирики к прозе? – мужчина вытащил пробку из начатой бутылки с коньяком.

– Да, что-то я заскучал! – отозвался гость.

Свиридов стал подносить бутылку к губам, а после дернул рукой и плеснул алкоголем в лицо парню.

– Твою мать!.. – выругался незнакомец, когда глаза защипало.

Парень попытался вытереть лицо рукавом, но не успел: Марк ударил гостя бутылкой по голове. Стекло треснуло, и донышко отлетело, из-за этого на волосы незнакомца вылились остатки коньяка. Гость медленно слез со стола.

Свиридов включил зажигалку, демонстрируя готовность обезобразить лицо парня, и, когда тот приоткрыл покрасневшие и слезящиеся глаза, спросил:

– Кто ты и почему здесь ошиваешься?

– Я твой проходной билет, – ответил гость, щурясь.

– Громкое заявление, – Марк равнодушно смотрел на то, как из рассечения на голове незнакомца сочится кровь.

– Майков уже назначил тебе встречу? – парень тоже оставался спокойным.

– Да.

– Он попытается тебя прикончить.

– Откуда такая уверенность?

– Я подкинул его шестеркам доказательства того, что ты ослушался и отпустил свидетелей бойни, которую он устроил в спальном районе. Такого Майков тебе с рук не спустит, – пояснил гость, ухмыльнувшись.

– Подставил, а теперь в благодетеля играешь? Смешно. Зачем ты меня предупредил? – парню почти удалось заинтересовать Свиридова.

– Я хочу сделать тебе деловое предложение.

– Продолжай, – мужчина стал лениво постукивать пальцами по прохладной поверхности стола.

– Я расшатал ситуацию, чтобы ускорить развитие событий, потому что хочу вывести тебя из-под удара и заручиться поддержкой.

– Для этого ты выбрал не самый лучший способ. Я не вижу логики в твоих поступках.

– Я люблю многоходовки, поэтому все не так прозрачно и предсказуемо! – веселость испарилась из голоса незнакомца, он выпрямился и заговорил по-деловому: – Я знаю, что ты связался с «торговцем смерти», потому что после восьми лет отсидки, с твоим-то послужным списком, трудно найти нормальную работу, хотя ты пытался и довольно долго ходил вокруг да около.

– Предвзятое отношение окружающих подтолкнуло меня к пропасти, – не стал отрицать Свиридов.

– Хочется верить, что это вынужденная мера и ты не получаешь удовольствия от того, чем занимаешься.

– Ближе к делу.

– Ментов, прикормленных Майковым, нагнули. Новый начальник отдела по борьбе с наркотиками оказался мужиком принципиальным. У него на руках полный список лиц, имеющих отношение к преступной группировке Майкова, он всерьез за вас взялся, это личное, но фамилию одного человека он готов оттуда вычеркнуть, – раскрыл карты гость. – С тебя снимут все обвинения, если ты поможешь ментам прижать своего начальника, пока он не убрал тебя.

– Проваливай, – последовал ожидаемый ответ.

Парень не сдался сразу:

– Ты присутствовал при заключении крупных сделок и помогал Майкову подбирать клиентуру, а еще представлял его интересы, когда приходилось иметь дело с лидерами других группировок. Лет на пятнадцать лишения свободы тянет и в то же время делает тебя бесценным осведомителем. Выбор за тобой, – незнакомец оставил на столе визитку с номером дознавателя и продолжил: – Этому человеку можно доверять. Назови место и время встречи с Майковым, тебе нужна страховка. Его возьмут за покушение на убийство, а ты получишь второй шанс.

– Ты непохож на того, кто имеет вес, – скучающе заметил Марк.

– Это так, а ты похож, поэтому я здесь, – ничуть не обиделся тот.

– Ты ментовская шестерка? – предположил мужчина.

– Нет, но, чтобы очистить твое имя, придется выполнить их условия. Майков – гарант твоей свободы, – парень прямо и смело смотрел на собеседника. – Мне нужен «азимут», ты идеальный кандидат. Если мы соберем вокруг себя людей и своими силами расчистим территорию от других «акул», менты сюда не сунутся. Я хочу, чтобы это место стало автономным, чтобы ни бандиты, ни законники не могли устанавливать здесь свои порядки.

– Ты глупец и мечтатель, – прыснул Свиридов.

– Я тот, у кого голова варит и ресурсы имеются. Ты последуешь за мной, если я докажу, что ты можешь доверять мне?

– Убирайся, – позиция Марка не изменилась.

Незнакомец не выглядел огорченным, на его лицо вернулась глуповатая мальчишеская улыбка:

– Другой ответ разочаровал бы меня! Ты не бежишь, как крыса, с «корабля», идущего ко дну. Это восхищает.

Свиридов, подобрав более точную формулировку, поправил собеседника:

– Я не наношу удар первым.

«Ха! Марк приземлит Майкова, если тот попытается навредить ему», – заключил гость, прижимая рукав ветровки к рассечению.

***

Марк Свиридов колесил по разбитым дорогам с односторонним движением и ограничением скорости, а Ромка Холодов, преодолевая препятствия, передвигался по «верхнему ярусу».

Холодов был готов выйти из зоны комфорта, он не поддавался панике, а продолжал действовать: экстремальные ситуации только закаляли его разум и тело. Координация, подготовка, физическое и умственное напряжение помогали выживать. Парень не хотел быть безмолвным наблюдателем, он чувствовал острую необходимость все перекроить, заточить под себя.

Ромка заметил, что крепления пожарной лестницы повреждены, и не стал рисковать. Он вскрыл замок двери, ведущей на чердак, проник в подъезд трехэтажного дома, перепрыгивая через перила, миновал лестничные пролеты, выбежал на улицу и осмотрелся. Ему потребовалось минут десять, чтобы отыскать скрывшуюся из виду служебную машину Марка, теперь она пустовала. Свиридов оставил ее рядом с двумя красными девятками, принадлежавшими не желавшим привлекать внимание горожан людям Павла Майкова.

«Где же ты?» – Ромка застыл напротив двух зданий с одинаковой планировкой. Их использовали как склады сырья и исходных материалов. Окна были расположены на высоте одиннадцати метров, свет ни в одном не горел: естественного дневного освещения хватало. Расстояние между зданиями было небольшим, Холодов уперся обеими руками и стопами в цельные бетонные плиты и выполнил подъем вдоль двух стен. Когда голова парня оказалась на уровне окон, он увидел, как люди Майкова в спешке расфасовывают товар. Сам Павел вальяжно прохаживался по складу и время от времени непроизвольно поглаживал наплечную кобуру, а Марк Свиридов оставался расслабленным. Ромка понимал, что он лишь вид делает, будто не замечает того, как начальник на него косится. «Мужик, да у тебя стальные яйца!» – Холодов невольно улыбнулся, казалось, что Марка ничем не пронять.