Под знаком императорского дома

– Вот еще, возьми. – Катерина протянула новоявленному лейтенанту новенькую пластиковую карту.

– Что это? – он с удивлением обнаружил на карте свои инициалы.

– Остатки средств фонда. То, что осталось после лечения и переведено сюда. Пользуйся в свое удовольствие.

– Я бы не хотел…

– Все законно. Да и средств там не много. Если тебя смущает происхождение денег, то потрать их в хорошем ресторане…

– Просто все это так странно. Я никогда не думал, что служба во флоте может быть такой выгодной. – Андрей успел отправить запрос о состоянии счета и понял, что у них с Катериной разные представления о богатстве.

– Не хотела говорить в палате… – Катерина как истинная женщина бросила еще один критичный взгляд на себя в зеркало. – После театра мы поедем ко мне домой.

У Андрея не нашлось слов. Тем временем автомобиль плавно замедлил ход и остановился.

Андрей вдруг насторожился. Одного взгляда в окно было вполне достаточно для этого. Вокруг толпилось море народу, удерживаемого редкой цепью полицейских в парадной форме и расставленными силовыми рогатками. Кто-то распахнул пассажирскую дверь автомобиля, и Андрей с ужасом увидел расстеленную по узкому проходу бархатную красную дорожку, а вокруг все ту же беснующуюся толпу.

– Не робей, – Катерина весело подмигнула своему кавалеру, – все под контролем, я же обещала сюрпризы.

Это сюрприз действительно оказался не маленьким – ежегодный театральный бал по случаю очередных гастролей Большого императорского театра.

День премьеры. Попасть на этот бал – мечта любого нувориша на Цирусе. Элита в буквальном смысле билась за обладание клочком бумаги, пригласительным билетом, позволявшим паре попасть в здание Гранд-театра.

Последнее значительное событие перед летним затишьем. Весь светский бомонд, вся политическая элита сегодня присутствовали в старинном здании театра. Толпы известных бизнесменов со своими очаровательными спутницами были даже не в счет.

Нахождение здесь как обладание особым статусом. Сотни светских репортеров и журналистов, десятки ведущих всех крупных сетей Цируса. Событие года, с большой буквы.

Андрей с Катериной очень органично вписались в этот праздник жизни. Во-первых, внешний вид – пара выглядела безупречно. Молодой офицер с боевыми наградами и весьма преуспевающий спутница-врач. Катерину знали здесь многие. Скрытое любопытство одних, явная, особенно среди женщин, зависть других и просто обычная вежливость третьих.

Раскланиваясь в бесчисленный раз, Андрей вполуха слушал треп счастливой Катерины, успевавшей вкратце охарактеризовать пребывающих гостей.

Вскоре Андрей стал заранее угадывать, кто же есть кто среди здоровающихся с ними пар, сверяя свои догадки с рассказами Катерины.

Впрочем, одного из гостей Андрей узнал сам. Его было трудно не узнать. Генерал-лейтенант Скопинцев. Командующий пятым космическим флотом, подпиравшим своей невероятной мощью пограничную группировку космофлота. Сотни орбитальных баз – от далеких Альтаира и Ганга до самого Цируса. Десятки тысяч звездолетов, многомиллионная группировка, настоящий бронебойный кулак империи.

Под стать такой мощи был и сам генерал. Лицо, высеченное из камня. Взгляд жесткий и чуточку мистический. Сегодня одетый во фрак, со спутницей, годившейся ему в дочери, он, тем не менее, выглядел как настоящий кадровый офицер, с безупречной выправкой и манерами.

Сам спектакль Большого императорского театра пролетел для Андрея как один миг. Даже антракт, с обязательным бесплатным фуршетом, он запомнил плохо. Все затмило действо. Игра ведущих актеров империи не могла не захватить, взять за живое молодого офицера. Занавес – и огромный зал взорвался оглушительными аплодисментами.

Когда, устав хлопать, восхищенный Андрей повернулся к Катерине, то она лишь улыбнулась. Говорить сейчас было невозможно. А про себя, глядя на раскрасневшееся лицо юноши, Катерина вновь с грустью подумала, что только что пройден последний Рубикон. Она блестяще справилась, быть может, с самым сложным своим пациентом. Ей даже стало немножко обидно, но тут же в памяти всплыло: «Ворон ворону глаз не выклюет».

И Катерина вдруг ударилась в воспоминания.

…Пылающий остов рухнувшего транспортного звездолета. Последний шанс для проигравших спастись от неминуемого наказания. Это шанс был безнадежно изрешечен боевыми катерами клана «Ворон». Десантные катера уже выбросили первую волну атаки и теперь, построившись в круг, методично долбили последние огневые точки защитников космопорта.

Зенитные комплексы отчаянно огрызались, но сотни огненных нитей тонули в звездопаде ответного огня, льющегося с неба. В какофонию звуков примешивались редкие залпы горсточки снайперов, пытающихся сдержать многочисленных атакующих из первой волны десанта. Силы были слишком не равны.

До полного разгрома оставались считанные минуты. Как только огневые точки будут подавлены, на космопорт обрушится вторая волна транспортных челноков, набитых под завязку десантом и тяжелой техникой.

Восстание, так тщательно спланированное и организованное, провалилось. Катерина так до конца и не поняла суть конфликта. Два дома из клана «Ворон», издавна объединенные в альянс, отказались выполнить волю Совета старейшин клана. И организовали мятеж. Пролилось море крови. Целая планета на три года оказалась в руках мятежников.

То, что довелось пережить за эти три года Катерине, словами было не описать. Ее родной клан, ее вороны, презрев родной девиз «Ворон ворону глаз не выклюет», творил жуткие мерзости, пытаясь любым способом удержаться у власти. Но власть иллюзорна, когда основа ее боль и страдание.

Себя Катерина не оправдывала. Она тоже «славно» потрудилась в эти годы. Опытный психолог, она с легкостью выворачивала наизнанку врагов родного дома, делая их послушными орудиями в руках родичей.

Теперь все было завершено окончательно. Два часа назад пал последний оплот уцелевших мятежников – родовой замок. Нападавшие просто расстреляли его из тяжелых орудий, а на штурм уцелевших подвалов бросили наемников с приказом в живых никого не брать.

Вдалеке возникла фигура десантника, Катерина привычно вскинула снайперскую винтовку и, почти не целясь, выстрелила. Фигурка упала, а в ее сторону потянулись ленточки многочисленных выстрелов. Но девушка привычно перебежала в другую комнату, сменив позицию.

Она успела снять еще троих, прежде чем к ней в комнату ворвались трое десантников-наемников. Хлопок парализатора, и она беспомощно захлопала глазами, когда один из тройки радостно завопил: «Это баба. Гнутый, сторожи дверь, я первый».

Страха тогда не было. Участь ее и так была предрешена. Смерть в любом случае. Сожалела она только об одном: взорвать заготовленную гранату она так и не успела.

Первого, кто насиловал ее, она почти не чувствовала, действовал еще удар парализатора. Второй успел только спустить штаны и неуклюже навалиться на нее, обдав тошнотворным запахом гнилых зубов, курева и перегара, как ухнул выстрел джерджа и комната оказалась вся забрызгана кровью.

– Оружие на пол. – Ледяной голос был как отсрочка смертного приговора.

– Да кто ты такой, – второй, которого так обломали, вскочил, поддерживая расстегнутые портки.

Ему не ответили, просто вновь ухнул джердж и единственный уцелевший насильник поспешно уронил свой лучевик.

– Вон отсюда, – последовала очередная лаконичная команда. И Катерина увидела своего спасителя. Ворон. В этом она не сомневалась. Хищный и смертельно опасный в своей полной невозмутимости. Не спеша, он подошел к ней и внимательно осмотрел полуобнаженную женщину. Ни сострадания, ни злости. Минимум эмоций, максимум внимания.

– Катерина О’Нил?

Она вяло кивнула. Какая разница, как ее теперь казнят.

Ворон расстегнул карман на левом рукаве камуфляжа и, щелчком откинув колпачок с иглы, ловко вонзил ей под кожу шприц. Последнее, что услышала Катерина, засыпая, его все такой же равнодушный голос: «Забрать».

– Кати, ты в порядке? – Обеспокоенный Андрей легонько потряс ее, возвращая в эту реальность.

– Конечно. Просто немного проголодалась, поужинаем?

– Да, только где?

– Здесь рядом хороший ресторанчик. Только пройдемся пешком…

Андрей собрался было ответить, но не стал. Гул толпы, плотно повисший в фойе театра, сильно затруднил дальнейший разговор. Бомонд и не собирался расходиться. Мелькали пронырливые корреспонденты, сновали с подносами официанты, негромко звенел инструментами оркестр, готовясь начать ежегодный бал традиционной увертюрой «Прорыв на Цирус». Давний эпизод еще первой галактической войны лег в основу легенды, положенной на музыку гениальным Шасаом.

– Сюда, – Катерина почти выкрикнула фразу, привлекая внимание юноши. – Нам в подвал. Выйдем через черный ход. Там не так многолюдно.

Андрей послушно кивал. Перспектива продираться через экзальтированную, визжащую толпу, даже не собирающуюся расходиться, его не вдохновляла.

Полицейский, дежуривший у лифта, бросил лишь один взгляд на форму Андрея и, в момент собравшись, отдал воинское приветствие.

В подвале их также пропустили без всяких хлопот. Минут пять, и теперь пара тихо брела по улице, негромко обмениваясь впечатлениями. Центр города был отлично освещен. Даже здесь, в переулках, была видна фешенебельная роскошь Цируса.

Маленький ресторанчик удивил Андрея. Заведение разительно отличалось от ресторанов, в которых доводилось бывать молодому офицеру.

– Нравится? – Катерина успела благосклонно кивнуть встрепенувшемуся распорядителю в зале.

– Необычный дизайн. Я не встречал такого нигде.

Катерина заулыбалась.

– А как ты это ощущаешь?

– Уют – это, если попытаться выразить свои ощущения одним словом.

– У тебя отменный вкус. Декоратор был специально приглашен из Метрополии.

– А как же знаменитая бюрократия Цируса и профессиональная зависть местного совета дизайнеров.

– После крушения рынка роскоши в Метрополии серьезными заказчиками остались ближайшие колониальные центры, такие, как Цирус.

У столика их уже ждали: официант, сомелье с винной картой и присоединившийся старший метрдотель. Андрей краем глаза увидел, что Катерина чуть замедлила шаг, и понял, что заказ будет делать именно он.

– Прошу вас, господа… – Старший метрдотель, демонстрируя свой незаурядный опыт, выдержал паузу и добавил: – Как вам театральный бал?

– Ожидание войны немного портит его. – Катерина перевела взгляд на своего спутника, предлагая поддержать разговор.

– Доблестный Скопинцев был мрачен как никогда.

– Теперь разделу светской хроники хватит пищи для разговоров на целую неделю. – Метрдотель подал Андрею меню и выжидательно замер.

– Не надо. На ваш вкус, ужин для двоих. Даме рыбное, мне жаркое, тушенное в горшочке.

Катерина медленно сняла одну из своих бархатных перчаток.

– Легкие закуски? – Метрдотель приятно улыбнулся. Именно приятно, точно отмерив ту необходимую меру, отличавшую угодливую улыбку от фальшивой.

– Приветствуются. И ваше фирменное блюдо.

– Вино красное, позапрошлого урожая, цази. – Катерина одолела вторую перчатку, и Андрей обратил внимание на ее ногти. Они были весьма искусно разрисованы мелким орнаментом, напоминающим вязь букв зитов.

Заказ был принят и выполнен мгновенно. Вино, закуски, два фирменных блюда появились на столе через считанные минуты.

Приглушенная музыка и зажженные свечи дополнили картину, располагавшую к разговору.

Первой начала Катерина:

– Дорогой мой мальчик, позволь выпить за тебя. С завтрашнего дня ты покидаешь клинику. За твое выздоровление…

– Значит, все? – рассеянно спросил Андрей.

– Почти все. – Катерина положила на стол крошечный носитель информации. – Это твоя история болезни, разумеется, официальная версия.

– Значит, есть и не официальная?

– Да. Открою тебе маленькую тайну. Я не только лечащий врач, я дипломированный врач-психолог, целый полный академик по психологии. И директор собственной частной клиники.

– Психолог? – удивленно переспросил Андрей.

– Сначала психолог, а потом уже все прочее.

– И что это значит? – Андрей от неожиданности отложил вилку. Ведь все, что он слышал о психологах, этих врачевателях человеческих душ в кавычках, ему оптимизма сейчас не добавляло.

– Ты нуждался не только в обычном лечении.

– На что ты намекаешь?

– Додумывай сам, малыш. Скажу больше. Сейчас ты защищен гораздо лучше, чем до Тарту.

– Кодировка?

– Лучшая кодировка. Ее не сломать никому. Мой подарок…

– А военные?

– Зубы пообломают. – Катерина заулыбалась.

– Подожди, ты хочешь сказать, что в основном ты лечила мою психику…

– Восстанавливала, если быть точнее.

– Значит, наши с тобой отношения – тоже часть лечения…

– Не перегибай палку, малыш. Я действительно один из ведущих специалистов-психологов на Цирусе. И я действительно работаю за деньги, спасая нервы и здоровье богатеев этой планеты, за очень большие деньги. Кодировка сознания от несанкционированного вторжения и блокада важных участков памяти. Это мой хлеб. Но спать с клиентами в мои обязанности не входит. Наши с тобой отношения… – Катерина помедлила. – Я никогда бы не сказал тебе, если бы мне было безразлично. Просто я решила, что ты должен знать. У нас с тобой разные судьбы. Но мы, люди, редко следуем голосу разума. Ты понравился мне, я понравилась тебе. Моей работе очень близкие отношения не мешали, скорее, даже помогали. Секс облегчил мне мою задачу как врачу, а как женщине мне было вдвойне приятно общаться с тобой. Ты был отличным любовником, внимательным и чутким.

– Теперь все закончилось?

– Поверь, не по моей вине. Тобой заинтересовалась военная контрразведка. Пришел запрос. Было решено не рисковать твоей будущей карьерой…

– Кем решено?

– Людьми, которых ты спас на Тарту.

– Я ничего не понял, повтори…

– Благодаря деньгам ряда влиятельных лиц тебя лечили в лучшей частной клинике Цируса. Лечила я, один из лучших врачей.

– Это ясно.

– Военная контрразведка имеет зуб на ряд тех самых влиятельных людей, которые дали на твое лечение деньги.

– Значит, деньги незаконные – грязные деньги от преступлений?

– Нет. Все более чем легально. Просто, очевидно, у них есть ряд сомнений, зачем они это сделали.

– Что сделали? – Андрей окончательно запутался.

– Спасли тебя и твою карьеру.

– Карьеру?

– Совершенно верно. Если бы ты не попал ко мне, то тебя бы списали как психически непригодного. Ты бы не прошел обязательное психофизическое обследование.

– Значит, я кому-то обязан?

– Нет, – очень жестко ответила Катерина. – Свой долг ты выполнил полностью, ведя корвет на заведомую смерть. Хочу заверить, что и остальные выжившие получили качественную медицинскую помощь и немного средств от фонда.

– Я ошеломлен, – только и вымолвил Андрей. Следующие минут десять пара только пила вино и поглощала пищу.

Наконец, Андрей, осмыслив все сказанное, вновь спросил:

– А кто конкретно приказал тебе лечить меня?

Катерина лукаво улыбнулась.

– Это останется тайной. Тарту – полностью завершенный эпизод в твоей биографии, смирись с этим.

– Что теперь? – Андрей лениво ковырял вилкой в салате, не зная, что и думать.

– Несут вторую перемену блюд. Предлагаю еще немного посидеть, а потом… я ведь все-таки приглашала тебя к себе в гости. – Взгляд Катерины вдруг упал на соседний столик, и она вздрогнула, узнав сидящего…

– Ночь расставания?

– Я пойду, освежусь. – Катерина неловко встала и как-то рассеянно сказала: – А ты решай, если хочешь, мы можем расстаться прямо сейчас.

Катерина ушла, а Андрей, медленно смакуя вино, вертел в руках мини-диск.

На выходе из туалета Катерину поджидал старший метрдотель:

– Не сочтите за дерзость, госпожа.

Катерина удивленно кивнула, и тот продолжил:

– Я узнал вас, если не трудно, оставьте несколько строк в нашей книге для особо важных персон.

– Конечно. – Катерина, мило улыбнувшись, последовала к стойке, успев заметить, что соседний столик был уже пуст. С трудом раскрыв толстенную книгу, перетянутую гладкой бордовой кожей, Катерина увидела небольшую закладку. Прямо там лежал небольшой листок. Всего три слова:

«Жду. Твой Ворон»…

* * *

Андрей сладко заворочался, мягко придвигая Катерину к себе на плечо. Она особо не протестовала. Ее милый пациент совершенно вымотался и сейчас беззаботно дрых, а она, сладко вжавшись в грудь мужчине, почему-то вновь пустилась в воспоминания.

…Очнулась Катерина после укола в ослепительно белом кабинете, выложенном матовыми звукопоглощающими панелями. Полностью обнаженная, она была прикована наручниками к креслу за оба запястья и лодыжки ног. Ее попытка пошевелиться особым успехом не увенчалась. Она была прикована со знанием дела. Томительное ожидание не было долгим. Внезапно слепящий белый свет сменился на вполне обычный, не раздражающий усталые глаза. А следом раздался лязг открываемой двери, и знакомый очень властный и холодный голос зло отчеканил: «Пирье, что это за цирк. Я же приказал привести ее в чувство, а не устраивать здесь представления с пытками».

– Сэр, я посчитал, что так это сломит ее быстрее.

– Идиот. – Уже мягче прозвучал голос. – Ты идиот, Пирье. Я же дал вам ее досье. Она врач, ученый, профессор психологии, дипломированный специалист по промывке мозгов. Даже принудительное сканирование мозга под пытками нам ничего не даст. Она лучшая на сегодняшний день по защите и взлому сознания.

– Но, сэр!

– Немедленно освободить, и убирайтесь прочь из апартаментов.

– Это неразумно, – заплетающимся языком пробормотал невидимый Пирье.

– Выполнять! – мгновенно отреагировал этот загадочный ворон! Приказ прозвучал внушительней выстрела мощного джерджа.

– Есть! – Испуг в голосе Пирье был столь неподделен, что Катерина не сразу поняла, что наручники на руках и ногах разошлись.

– Сударыня, идемте же. У нас с вами важный разговор, а я чертовски вымотался за эти дни.

Катерина с трудом встала и двинулась к распахнутой двери, где стоял этот ворон в той же форме, только мощный джердж, в отличие от первого раза, покоился в кобуре. Мужчина посторонился, пропуская ее вперед, при этом взгляд ворона был все так же холоден и беспристрастен. Он словно не замечал ее обнаженной фигуры, великолепно сложенной и вполне привлекательной для каждого мужчины.

Словно проверяя своего загадочного спасителя, Катерина постаралась, как можно женственней пройти мимо этого великолепного самца, соблазнительно покачивая бедрами. Узкий проход из пыточной вывел женщину в обычный гостиничный номер, точнее целый пентхауз, обставленный с всевозможным лоском. Не помпезно или вычурно, а именно с необходимым комфортом, чтобы почувствовать свою исключительность.

Судя по видам из тонированных окон, это был «Парадиз». Фешенебельный отель в сорок этажей высотой. Вотчина бывших особистов мятежного альянса.

Подойдя к окну, Катерина развернулась и чуточку вызывающе посмотрела на мужчину. Ворон захлопнул дверь в потайной ход и устало помассировал виски. Только теперь при естественном освещении она заметила, как воспалены его глаза, как бледно лицо и нервно сжаты губы.

– Сколько вы не спали? – Катерина не удержалась и спросила, хотя в сущности это был глупый вопрос.

– Трое суток, может, больше. Последние недели перед освобождением, – Катерина повела бровью, но ничего не возразила, – я спал по часу в сутки.

– Понимаю. У меня к вам просьба… – отрешенно произнесла Катерина.

– Да, – немного удивленно ответил ворон.

– Я расскажу вам все, что знаю, пообещайте мне, что убьете меня сразу без пыток и мучений.

– Нет сил сопротивляться? – Ворон вдруг вновь сделался холодным и неприступным.

– Нет, просто вот здесь все черно. – Катерина, не стыдясь своей наготы, указала на грудь.

Ворон как-то странно посмотрел на нее и загадочно дернул уголками губ, что, очевидно, изображало у него улыбку. Словно он принял какое-то решение, так показалось Катерине, большего она ничего прочитать по его эмоциям не смогла.

– Мы отвлеклись от темы. Для начала разрешите представиться – Элиот. Вас я знаю, скажем, заочно. – Ворон встрепенулся, с натугой потерев воспаленные глаза. – Теперь по существу вопроса. Ни вы, ни я в таком состоянии к серьезному разговору не готовы. Здесь, в пентхаузе, есть все необходимое. Сауна, бассейн, кухня, гардероб со шмотками и прочее. Приведите себя в порядок. Вдумчиво оцените свое положение, затем мы поговорим.

– А вы? – Катерина, немного ошарашенная таким предложением, не успела даже подумать, как вопрос сам слетел с ее уст.

– Я посплю. Немного. – Элиот повел левой рукой, и тут же его голову окутал непроницаемый щит виртуальной связи. Отдав какие-то распоряжения, Элиот в два шага достиг ближайшего дивана и завалился спать…

– Но я… – Катерина испуганно всхлипнула, услышав звук открывающейся двери. Это в номер тихо скользнула горничная и с невозмутимым видом, словно в таких номерах постоянно обитали обнаженные красотки с кучей синяков на теле и мрачные субъекты в военном камуфляже, ввезла сервировочный столик со снедью.

– Спасибо. – Катерина смогла выпрямиться и принять гордую осанку. Но как только дверь за горничной закрылась, голод взял свое, и она бросилась насыщаться.

После утоления первого голода к женщине вернулась способность хоть как-то размышлять. Но особых мыслей не было. Нападать на спящего было бессмысленно. Даже сама мысль об убийстве претила Катерине. Просто пожав плечами, она приняла ванну и затем тщательно обработала свои многочисленные порезы и синяки. После этого ее взгляд случайно упал на бар, в котором Катерина обнаружила запечатанную бутылку хорошей водки. Прихватив ее, она перебралась в спальню, разобрала постель и, быть может, впервые за последний месяц уснула мертвецким сном, влив перед этим в себя порядочную дозу алкоголя.

Пробуждение было не из приятных. Страх, дикий страх от ужаса ситуации начисто перебил даже сильное алкогольное похмелье. Катерина вдруг поняла, что хочет жить. Любой ценой. Обреченная решимость погибнуть во славу павших братьев и сестер по клану улетучилась прочь, оставив лишь звериное желание существовать. Ощущать себя женщиной и наслаждаться этим миром. Как угодно и на любых условиях.

Как профессиональный психолог, она понимала, что с ней, но эмоции, так долго сдерживаемые все эти годы, прорвали незримую плотину в душе, и теперь Катерина была готова на любое унижение, лишь бы ей пообещали шанс жить.

Когда дверь в спальню распахнулась, Катерина была уже на грани истерики. Элиот, все такой же неприступный, с ледяной стремительностью оценив ситуацию, просто подошел к кровати и без всяких эмоций откинул покрывало. Катерина замерла. Взгляд мужчины, не ласкающий, а скорее хозяйский, осматривающий собственную вещь и решающий, нужна ли эта вещь сейчас или вообще, гипнотизировал Катерину до судорог.

Его рука бесцеремонно взяла Катерину за подбородок и потянула на себя. Девушка вздрогнула всем телом, решив, что сейчас ее будут банально насиловать. Но протеста не было. Она безучастно встала на четвереньки и старательно прогнулась. Если надо, то она будет очень послушной и умелой рабыней.

Рука мужчины бесцеремонно легла ей на затылок. Катерина прикрыла глаза, пытаясь не задрожать. Она, заледенев вся внутри, чувствовала, как скользит эта шершавая, в мозолях ладонь все ниже и ниже по спине. Затем, пройдясь по ее аккуратной попе, ладонь опустилась ниже к бедрам, и в тот самый миг, когда в голове у нее не осталось никаких спасительных мыслей, а колени предательски дрогнули, Элиот вдруг нагнулся к ее уху и тихо прошептал: «Ворон ворону глаз не выклюет».

Затем раздались мягкие шаги по ковру, и звук закрываемой двери возвестил, что она осталась одна. Тотчас, словно кукла, Катерина рухнула на кровать и завыла от собственного бессилия и унижения. В ней что-то сломалось. Вся грязь и мерзость, которую она творила эти годы, старательно спрятанная в глубинах сознания, сейчас всплывала наружу уродливыми воспоминаниями, вместе с болью и слезами.

Сколько прошло времени, прежде чем она успокоилась, Катерина не знала. Рискнув выглянуть из спальни, она увидела Элиота, который, облаченный уже в банный халат, сидел на диване, поджав ноги и беззаботно посмеиваясь, смотрел мультики, прихлебывая, судя по запаху, свежемолотый кофе. Его форма была неряшливо сложена пирамидкой на стуле, венчал которую джердж в кобуре.

Заметив девушку, он отставил недопитый кофе и выключил плазменный экран:

– Тебе лучше?

– Да, – ответила Катерина.

– Тогда иди сюда, – он приветливо похлопал по дивану рядом с собой. И Катерина, словно загипнотизированная, покорно опустилась рядом.

– Иногда люди думают, что смерть – самый лучший выход. Это неправда. Самоубийство – это слабость. А ты, Катерина, никогда не была слабой. Да и не будешь, – Элиот говорил эти простые и в принципе банальные вещи очень тихо и уверенно, отчего по коже у девушки пробегали волны умиротворения. Руки Катерины как бы невзначай оказались в руках этого необычного ворона, а она нечаянно склонила свою голову ему на колени.