Однажды в Семее

Габит никогда не стыдился своего незнания, а иногда и дремучего невежества по многим вопросам. Если он чего-то не понимал, ему хватало мужества прямо спросить об этом. Не боялся показаться смешным и туповатым в чужих глазах. "Если сейчас этого не спрошу, меня не просветят. А так буду в курсе. Так что ничего зазорного в этом нет. Неведение преходяще, – был его жизненный принцип. -Это лучше, чем сидеть с умным выражением лица и делать вид, что ты просвещённый, а сам пребываешь в глубокой заднице. Это, батенька, из-за чувства неполноценности и самолюбия, которое может затащить в дебри и болото жизни любого. Недаром потомки Соломона ценили знания выше золотых копей и царского жезла. Всё пройдёт и это пройдёт, – тогда ещё изрёк третий иудейский царь Иерусалима. Наверное, он был прав".

Он видел, каким огнём горели глаза Даяны, когда она делилась секретами своего ремесла. О влиянии слова на текст и структуру жизни. "Наверное, это действительно магия. Всякое же бывает. Одна неверно высказанная фраза государственного мужа может вызвать напряжённые отношения между странами, а иногда и прямое военное столкновение. Когда замолкают дипломаты, начинают говорить пушки", – мелькали мысли у него в голове.

"А этот парень действительно неглуп, – в свою очередь размышляла Даяна. – Знает главный секрет общения".

Даяна прошла хорошее обучение навыкам коммуникации у своих британских коллег и знала, что секрет произвести впечатление на собеседника очень прост. Для этого всего лишь надо держать в фокусе беседы его интересы. Если пришёл к человеку с целью продать ему набор кастрюль из высококачественной стали, то не стоит говорить с ним об этих кострюлях. Надо узнать интересы человека, дело, где он горит ярким пламенем. Его хобби. Которое всегда вместо секса, если не больше. Человек может не поехать на тайную встречу к любовнице с навыками французской любви, но на рыбалку с друзьями он рванёт обязательно. Потому что охота пуще неволи. Это всеохватывающая страсть. Из-за неё люди даже попадали под лёд к тем, кого ловили. А то, чем сейчас делилась Даяна, было её страстью. Так что, можно смело утверждать, что сейчас в купе поезда, который на всех парах мчался в Семей на день рождения дедули, они по полной занимались виртуальной любовью. На глазах у Айгерим Муратовны. Которая ни сном ни духом не ведала, что оказывается, так тоже бывает. Секс – это не всегда ближний бой гениталиями, когда неумело и тревожно залазят друг другу в трусы. Им обоим было дико интересно от общения и они ловили многократные интеллектуальные оргазмы, эстетическое наслаждение. Мультиоргастичная беседа, если можно выразиться, уважаемый читатель. О чём всегда пишут хулиганствующие поэты и пессимистичный философ Шопэнгауер. Который не боялся правды, бьющую высоковольтным током по оголённым нервам. И от неё могут остаться одни рожки да ножки. И пепел, если человек не готов к её восприятию.

Гравитационные силы взаимопритяжения между молодыми людьми заработали по полной, как майнинговая ферма при создании криптовалюты. Вселенная трудилась в поте лица, ей досталось много работы. Так как этого пожелала небесная канцелярия, зорко следящая за судьбами людей на далёкой планете Земля. Где грешат и любят, с удовольствием делают гадости ближнему и отдают жизни друг за друга.

Вот они и приехали в Семей, где жили и творили великие казахские поэты и мыслители. Абай Кунанбаев, его племянник и ученик Шакарим Кудайбердиев, Мухтар Ауэзов. В Абайском районе, цитадели казахской словесности. Были люди, не то что нынешнее племя. Певиц, которых знают далеко за пределами нашего отечества. Обычный сельский парень, Бари Алибасов, основатель группы "На-На" тоже родился на этой земле, в Чарском районе. Где балуется степной ветер и опьяняет запах полыни. Даяна всё это хорошо знала, потому что она приехала не только на юбилей любимого деда, но и на подзарядку своего жуйке энергетикой этой благословенной земли. Недра и душу которой осквернили многолетними ядерными испытаниями. Это то место, где какой-нибудь занюханный алкаш Серикали, за пьяным застольем с корешами в котельной, где вкусно и незабываемо пахнет дымом и углекислым газом, который, между прочим, может поспособствовать вдохновению вместе с градусами "самопала", может изречь фразу такой глубины и силы, что мама не горюй. Её потом нигде и не услышишь и не прочитаешь. Писатели Англии и персидские поэты отдыхают. Любители восточных сладостей и сказочного цикла про тысячу и одну ночь Шазерезады. Конечно, кроме сэра Чарльза Диккенса, который в детстве прошёл ад кромешный на гуталиновой фабрике, когда отца закрыли в долговой тюрьме. А может, это следствие того, что по песку Семипалатинска когда-то устало прошагал, гремя цепями кандалов, политический каторжный Федор Достоевский. За то, что посягнул против устоев государства. И с мешком на голове постоял перед расстрельной командой, пока не прилетела спасительная весть о помиловании. А ведь могли не успеть. Возможно, этот эпизод в жизни потом застимулировал и сильно повлиял на творчество Фёдора Михайловича. Да и в остроге хлебнул немало горя, очистив свою душу нечеловеческими страданиями среди убийц и насильников.

А в основе идей свержение власти часто имеет место неосознанное желание отцоубийства. У всей оппозиции в прошлом были сложные отношения с отцами. Чаще конкуренция из-за мамы. Они этого не осознают и отрабатывают свои детские влечения любви и ненависти против государственного строя страны, на земле которой родились и выросли. Представляя угрозу для безопасности страны и свободы своего народа. Сами пребывая за пределами родины. И тоскуя по ней.

Даяне об этом однажды рассказал один хороший друг отца, который в шальную молодость ожидал приговора в СИЗО за групповой "гоп-стоп". С его слов, в этом изоляторе когда-то и содержался великий русский писатель с мировым именем. Можно даже сказать, евразийский Далай лама, пятикнижие которого способствует Просветлению.

Одним словом, воды утекло много, люди стали другими, а история и энергетика земли осталась неизменной. Кто игнорирует прошлое, может обворовать своё будущим. Его может просто не оказаться. Или придётся говорить, "мы не рабы, рабы не мы. Не хотим работать на плантациях, рубить тростник на чужого дядю". Рабство бывает экономическим, когда люди проживают на родной земле как квартиранты. Нагадить, всё распродать и свалить туда, где вечно будут на побегушках. Возможно, с большими деньгами. Ласково улыбаться и тяжко "шестерить". Приспособливатся к обстановке, даже имея счета с многими нулями. Быть людьми второго сорта, которые эмигрировали на чужбину в поисках вкусного кусочка социального пирога. А это всегда объедки с барского стола, несмотря на культуру и цивилизованность местного населения. Ассимиляция – штука сложная, потеря национальной самобытности её разменная монета. Душа человека размывается, когда он теряет свои корни. И ностальгию ещё никто не отменял. Спросите об этом у султана Бейбарса.

Даяне об этом говаривал отец, который со своими немалыми деньжищами мог спокойно жить в Европе, кушать швейцарский сыр, запивая его "Капучино". Но предпочитал ездить на отдых в родной аул, где запах горелого кизяка заменял ему всю парфюмерию Франции. "Отдыхаю душой и телом. И набираюсь сил для дальнейших неоднозначных дел, – с юморком говаривал он. – Здесь прошло моё детство и оно было счастливым. Рядом была моя покойная мама, твоя бабушка, девочка моя. Я был сопливый пацан и она меня безумно любила. Потому что я был хулиган, как Серёжка Есенин. Которого она обожала и всего знала наизусть", – были его слова. После этого он всегда плакал, не стыдясь слёз, и с любовью смотрел на свою повзрослевшую дочь. Даяна была копией своей бабушки. И обликом и по замашкам характера. Гены смилостивились и мама отца снова ожила в ней. Обрела своё продолжение во внучке. Отец был на седьмом небе от счастья. Только этим и жил. Деньгами и властью он давно пресытился, понимая бессмысленность и быстротечность жизни. У него были совсем другие ценности. "Бандиты в мирное время, вожди своего народа в лихие времена", – это было про него. И он сильно хотел внуков. Целую роту спецназа. Так он шутил. Даяна злилась на него из-за роты, но тем не менее безумно любила своего папочку. Потому что он был добрым и справедливым. И жестоким, когда в этом возникала необходимость. Мог порвать любого, кто рискнул встать у него на пути. Добро должно быть с кулаками, были его убеждения. А жестокость может быть высшим проявлением милосердия. Но оно дано не каждому. У людей больше жалости. В первую очередь к самому себе. Из-за эгоизма и себялюбия. Не так просто по каплям выдавить из себя волосатого примата. Человек слаб и лицемерен.

Вечером у Айгерим Муратовны состоялся жёсткий задушевный разговор с мятежной дочерью.

– Что ты нашла в этом "Гэтсби", доченька, – доброжелательным тоном с металом в голосе, заговорила она. – Обычный деревенский парень, торгаш, ничем ни примечательный. Необразован, речь корявая, хотя заметен недюжий природный ум и высокая чувствительность к восприятию. Я видела, как жадно и неприлично ты на него смотрела. Мне было стыдно за тебя, милая.

– Мама, спасибо тебе, что ты одарила его именем героя романа Фицджеральда. Но это моя жизнь и Габит мне интересен. Более того, я чувствую, что он самородок, алмаз, который после огранки засверкает всеми лучами бриллианта.

– Мне кажется, ты его идеализируешь. Переоцениваешь и многое на себя берёшь. Общаясь с ним, ты можешь огрубеть, стать вульгарной и потерять свою изюминку. Я столько вложила бессонных ночей и материнской любви, и мне не хочется, чтобы какой-то случайный попутчик в поезде увёл тебя у меня. Ты у меня единственное дитё, не забывай этого, Даяна.

– За мой "киш-миш" не переживай, мама, не огрубею. Я уже взрослая девочка и знаю, как и почему это происходит. Это из-за разочарования в жизни и потери веры в людей. После этого мы становимся разочарованными циниками, иногда параноиками. А у меня обе позиции на месте, так что пошлость и вульгарность мне грозит. Не тревожься попусту, мамуля.

Айгерим с детства знала бунтарский дух своего ребёнка и знала, что лобовой атакой её бастион своенравия не одолеть. Если что-нибудь забьёт себе в голову, то убеждение становятся железобетонными. Она решила изменить тактику, по-другому выстроить разговор.

– Пойдём доча, хлопнем чайку. Её прислала моя подруга, Гульнара. Ты её знаешь, мы с ней когда-то учились в Златоглавой. Она знает толк в этом напитке.

Слово "хлопнем" с маминых уст прозвучало как-то топорно и неуместно, резанул слух, но Даяна помнила, что это словце часто употреблял её отец. В душе она заулыбалась и расслабилась. Вспомнила моршинистое лицо своего бати, который с любовью смотрел на неё, когда предлагал что-нибудь "хлопнуть". Например, ей мороженого, а ему кегу крафтового пива.

Айгерим Муратовна была тонкий психолог – манипулятор. Она всегда следила за правильной речью, излагала мысли кратко и чётко, но это слово она употребила намеренно, с умыслом. Знала, как дочь любит отца, и одной только фразой добилась нужного ей эмоционального состояния у неё.

– Ты помнишь тётю Гульнару? У неё есть чудесный сын, его зовут Арман. Хороший мальчик, он сейчас учится в штатах, проходит практику в Голливуде. Будущий кинорежиссёр, слышала, бог не обделил его талантом, поцеловал его в темечко. Гульнара как-то обмолвилась, что он проходит практику в творческой мастерской Роберта Родригеса и Тарантино. Сама знаешь, кто такие эти ребятишки.

– Мама, чтобы снимать фильмы как эти ребятишки, надо вонять мужчиной. В хорошем смысле этого слова. И иметь железные яйца. А Армана я помню с детства, и у него никогда не было этого опьяняющего мужского аромата. Он всегда крепко держался за мамину юбку и почти никогда не имел своего мнения. Дабы не огорчать тётю Гульнару. По моему, ему лучше ставить мелодрамы для женской аудитории. Мальчики, которые выросли без отца, под надёжным крылом матери, в тонкостях женской психологии разбираются лучше самих женщин.

– Он тебе совсем не нравится, доча?

– Я против него ничего не имею. Он хороший парень, думаю, перспективный в своём ремесле. Красавец, знает несколько языков, до мозга костей пропитан европейской и американской культурой. Правда, не без алматинского снобизма, заигрался в аристократа. Но я всегда воспринимала его вроде подруги, который умеет сходить до ветру стоя.

– Но он сейчас совсем другой, Даяна. Самостоятельная жизнь за Атлантикой благотворно повлияла на него. Арман возмужал, стал увереннее в себе, обласкан женским вниманием. Давече мы с Гульнарой общались с ним по видеосвязи. Он там был в окружении местных красавиц, настоящий светский лев.

Айгерим Муратовна опять слукавила. Они с подругой действительно выходили на видеосвязь с ним. Рядом были две девушки, возможно, будущие коллеги по цеху, но до статуса светского льва, Арманчик явно не дотягивал. Не хватало харизмы, разумной наглости, доброты и уверенности в себе. Без патологического любования и самодовольства. Взрослому мужчине не так просто выскользнуть из под маминой юбки. Где-то там, внутри у него глубоко в подсознании, живёт сопливый маленький мальчик в грязных шортах, который побаивается маму. Потому что, если вдруг он заигрался с дворовыми пацанами и поздно придёт домой, его ждёт неминуемая кара. Не отца, а мамы. И формируется совсем другой мужчина. Не тот, которого отстегал бы своим старым армейским ремнём батя.

И опять фраза мамы попала в яблочко. Светский лев в окружении голливудских красавиц невольно заинтриговал Даяну. Она живо нарисовала у себя в воображении картинку, где Арман вальяжно находится в окружении ослепительных американок, мексиканок, утончённых азиаток, и что-то в душе у неё дрогнуло. Она сама даже до конца это не поняла. Любой невзрачный и посредственный мужчина, ничего из себя не представляющий, но находящийся в окружении стайки женщин, оказывает прямо таки магическое воздействие на других женщин. Это интригует, вызывает интерес, иногда тревожит и возбуждает. Инстинкты могут зазвенеть и появиться дьявольское искушение выпрыгнуть из трусиков прямо к нему в объятия. Прожжёные соблазнители умело этим пользуются, в пух и в прах разбивая сердца наивных красавиц. Когда мотылёк сама летит на огонёк. Манипулируя женщинами с такой виртуозностью, как Николло Паганини сыграл бы на своей скрипке в лучшие свои годы. Даяна не была исключением, так как родилась девочкой. И ничто женское ей было не чуждо. Впечатление от нового попутчика в поезде несколько поблекло, затушевалось. Эмоции часто опережают события. Иногда являясь причиной этих событий.

Габиту позвонил его лучший друг с Аягуза.

– Ассалам агалейкум, братишка, как дела? Ты уже в Семее? Я выезжаю с грузом, так что скоро стукнемся. Что-то голосок у тебя воодушевлённый, с весёлыми окрасками. Случилось что? События, наверное, появились плюсовые.

– Уагалейкум ассалам, Секе. Рад тебя слышать. Жан уян калай, балашага? Передай своим родным от меня большой привет. Да, только что с поезда. Оптовики уже звонили, ждут тебя. Всё давай, пока. Встретимся.

Габит органически не любит общаться по телефону, Серик об этом знал.

Этот парень с Аягуза был его учителем дела, чем они сейчас занимались. Секе был верующий, пятикратный намаз читал. Человек благородный, с детской чистой душой, но отягощённый криминальным прошлым. В лихие девяностые состоял в Орехово – Зуевской ОПГ. Многих тогда положили, кто выжил, изолировали на длительный срок. До сих пор сидят в тюрьмах, оставляя остатки здоровья на нарах. Кто-то не выдержал мук совести, по-тихому вскрылся ночью, укрывшись одеялом. Завершил свою жизнедеятельность в одиночестве со своими мыслями о прошлом. Преступление и наказание. От самого себя не убежишь, даже тюрьма иногда не нужна. Мальчики кровавые в глазах не дадут дальше жить.

Аллах любил Серика и берёг его от непоправимых поступков. Он никогда не был душегубом, даже к заклятым врагам относился с пониманием и великодушием. Как все сильные духом люди. Наверное, поэтому и выжил. Сумел отойти от дел, куда вход рубль, а выход – контрольный выстрел в темя. И перспектива исчезнуть без следа. Будто никогда и не было человека.

Глава 2

Габит всегда обогащался жизненным опытом друга. Секе был старше его на несколько лет, но не в этом была его сила. Он многое пережил, ходил по краю. Чуть не слетел на дно пропасти. Если долго смотреть в бездну, то бездна смотрит в тебя. Это Ницше, точнее не скажешь. Были дни, когда стоял вопрос, насколько велики у него шансы встретить завтрашний восход солнца. Выживет или уроют. Причём исполнителями могут быть друзья детства, с которыми кушал овсяную кашу с одной алюминиевой чаши, будучи в том возрасте, когда ходят пешком под стол. Но и у друзей не будет шансов встретить утро нового дня, если они не закроют вопрос с "Серым". Тогда придёт их очередь быть закатанным в асфальт. А старушка мама в ауле, годами будет ждать своего сына, который вдруг пропал без вести. Неизвестно, в Казахстане или в России. А может быть в Европе затерялись его следы и кости. Самое страшное, это когда некуда нести цветы на могилку и мысленно пообщаться с усопшим. Серик понимал своих друзей, которые приходили за его жизнью по приказу своих боссов и прощал их. Знал, что у них нет другого выбора. Или исполняешь пожелание своих вышестоящих спонсоров или ты уже носитель информации, после которой представляешь угрозу для всей цепочки преступной организации. Омерту или кодекс молчания даже сицилийские коллеги бывает нарушают, сотрудничая с государством. Поэтому, проще и надёжнее слабое звено в рабочем порядке ликвидировать. Таковы правила игры и на кону всегда стоит человеческая жизнь. Никакой романтики, один жестокий расчёт и игра на опережение. Как в шахматах. Кто совершил первый ход, у того и преимущество. Но которое можно легко утратить, если совершишь опрометчивые шаги в этой игре. Где часто убирают фигуры с доски. Приходится кем-то жертвовать, чтобы усилить сложившуюся позицию. Когда время не только деньги, но и единственный шанс выжить.

Секе был из рода кожа. Их род и так всегда преследовали, ещё с советских времён. Как носителей особых генов, которое подразумевает истинную веру. Духовная аристократия, имеющие свои корни от арабских мессионеров ислама. Это должно быть в крови, как в старые, добрые времена. Когда ханы берегли свой народ и землю, занимались селекцией людей. На ком попало не женили и замуж за первого встречного не выдавали. Хотя тогда ещё никто не знал о законах Грегора Менделя. Больше ориентировались на домашних животных и диких зверей. Охотники с большим уважением относились к волчатам, если помёт был от вожака стаи. По каплям собирали благородную кровь и как драгоценный сосуд передавали с поколения в поколение. Так как рождённый ползать, летать не сможет. Тем более вести стаю по следу. Для этого надо иметь врождённый нюх на предстоящие события. И почаще вдыхать воздух своего окружения. Если кто-нибудь начнёт смердить нечистым духом, вовремя учуять и сыграть на опережение. Как это сделал в своё время Майки Карлеоне. Иначе его семья была обречена, зачистили бы под корень. Никого не пожалеют. Вендетту ещё никто не отменял, поэтому в живых никого оставлять нельзя. Дороже обойдётся. Так как неотомщённая кровь тоскует и плачет.

Эти понятия и помогла Серику выжить. Аллах милостлив и ему не пришлось забирать чужие жизни. Никого не закапывал. Старался меньше проливать крови. И своей и чужой. В катакомбе жизненных ситуаций всегда можно найти спасительный выход.

Секе вернулся домой живой, но исковерканный душой и телом. К отцу с матерью, в родные степи, где долго не мог надышаться опьяняющим запахом полыни. А аягозский ветер постепенно выветрил из его воспоминаний боль утрат и тоску по людям, которые были ему дороги. Друзей, которые стали врагами в силу жизненной необходимости. Многие уже без сожаления покинули этот бренный мир. Где приходится предавать и убивать лучших друзей.

– Братишка, ты знаешь про этику волков? – как-то спросил он. Габит глазами упёрся в него. По нему было видно, что не знает.

– У этих зверей, самцу как бы западло напасть на самку, – продолжил Серик. – Волчица это знает и в схватке собою прикрывает горло своему самцу. Делая вид, что просто прячется. Это я замечаю и у людей. Часто жёны прикрывают своих мужей, демонстрируя слабость. Это как бы не осуждается обществом. И не всегда у нашего брата хватает мозгов понять и оценить это. Конечно, если она не стерва и не овца. Это масти другие. Там поцелуй в губы и кинжал в сердце. Как у Шиллера.

Габит невольно вспомнил этот разговор, когда думал о своей новой попутчице. "Вроде не стерва и не овца", подсказывала ему интуиция. "Впрочем, она может быть в отношениях, или даже помолвлена. А я губищу раскатал на километр", – думал он иногда, находясь в хорошем расположении духа. Но почему-то это его особо не веселило. Что тут говорить, запал не по детски на девушку наш честный фраер "Гэтсби", уважаемый читатель. За фраера, думаю, он на нас не обидится. Потому что на обиженных воду возят. И существует нецензурное продолжение этой поговорки, озвучивать которую будет неуместно и неприлично в нашем повествовании. Дабы не оскорбить утончённый ум наших читателей. Это мог позволить себе только Виктор Павлович Говоров из "Бандитского Петербурга". И то, только в лихие девяностые, когда кружка крови была дешевле кружки бензина.

Айгерим Муратовна почувствовала, что её усилия не пропали даром. Дочь всё реже вспоминала этого парня с поезда. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Да и нужными впечатлениями зарядила она дочурку, приукрасив свой рассказ об Армане, создав образ мачо. Айгерим решила позвонить подруге,чтобы укрепить стратегический успех. Набрала номер Гульнары, которая жила в Москве.

– Доброго времени суток, дорогая. Какие у тебя новости? Наверное, ты сейчас во всеоружии после Баден-Бадена. Видела твои фотографии после процедур на горячих источниках. Римские матроны знали толк в омоложении души, а главное, тела. Гульнара засмеялась свежим, помолодевшим голосом. Действительно, курорт в Германии пошёл ей на пользу.

– Привет, Айгерим. Я тебе очень признательна и благодарна за такие искренние комплименты. Которые, как глоток освежающей воды в жаркой пустыне нужны любой женщине. Гульнара могла быть циничной, находя в этом особый шарм. Любовные отношения с мужчинами всегда были у неё под особым, кисло-сладким соусом. Никогда этого не стыдилась, хотя всегда понимала, что в этом есть что-то извращённое и нравственно нечистоплотное. Когда проходила аналитическую терапию, чтобы разобраться, почему от неё, красивой женщины, сломя голову, сбежал муж в неизвестном направлении, оставив жену и маленького ребёнка, то с глубин её души всплыло несколько инсайтов. Её психоаналитик с берлинским диалектом предложил интерпретацию, которая попала в неё, нашла отклик в подсознании. Муж со временем догадался о её предпочтениях и быстренько телепатировал из её жизни, оставив маленького Армана без отца. Нашел себе адекватную женщину с правильной сексуальностью. Ведь ничего человек не сможет поделать с собою, инстинкты передавят. Они не спрашивают, где заканчивается норма и начинается порок. Там только один принцип, удовлетворение с наслаждением. Тогда появляется иллюзия счастья. Которого не существует в жизни. Так как обратная сторона медали удовольствий – это принцип нирваны, смерть. Вечный покой. Всё начинает надоедать и наступит пресыщение. Начнут за здравие, закончат за упокой. И никуда от этой вселенской закономерности не деться. Последняя остановка на этой станции – это наркотики. Потом смерть или уход в религию. Только духовные наслаждения никогда не пресыщают и не надоедают. "Белое солнце пустыни" смотрят даже в космосе, а пьесами Шекспира наслаждаются уже несколько столетий. И ни у кого от этого нет мучительной абстиненции, синдрома отмены духовного наркотика.

Что-то несусветное творилось в душе у нашего героя. Которого с лёгкой руки Айгерим Муратовны мы окрестили именем в честь нувориша Джея Гэтсби.

Итальянский богослов Данте Алигьери со своей "Божественной комедией" был бы в неописуемом восторге от того, что произошло. Поэт и мыслитель, которого современники сочли, что он спустился в ад и невредимым вернулся обратно, радостно похлопал бы в ладоши Габиту.

Как у всех людей, плечи у Габита были не свободны. На правом плече у него скромно восседал ангел-хранитель в белоснежных одеяниях, прикрывая свои серебристые крылья, а на левом нагло устроился рогатый бес-искуситель с трезубцем в волосатых лапах. Ситуация вышла из-под контроля и арендатор левого плеча торжествовал, бесновался. Между ним и Габитом произошёл небольшой разговор. Давайте мы подслушаем их беседу, уважаемый читатель. Подглядим в замочную скважину, как это делали в детстве. Тем более, такое мысленное общение бывает у каждого из нас ежедневно.

– Габит, дорогой, неужели ты не понимаешь, что вы разного поля ягодки? – спросил искуситель. – Ты же знаешь кошачью природу женщин и тем не менее хочешь совершить опрометчивый шаг. Она поиграет как с мышью, а потом вышвырнет тебя в потрёпанных чувствах. Не звони ей.