Мечты, присыпанные пеплом

«Но я не хочу умирать! Я боюсь!»

Он страшился боли, а еще сильнее темноты, когда меркнет сознание. Сколько раз он уже задыхался во время припадка и не помнил потом ничего. Кто знает, есть ли он, рай, или это забытье, без мыслей, без всяких чувств и без запахов? Кто знает правду о смерти? Кто был на том свете и вернулся? Остается лишь верить. Но откуда возьмется вера у того, кто ненавидит собственную мать? Потому что эта ненависть взаимна. Если нет на земле материнской любви, то и любовь небесного отца – такая же ложь.

Хотелось крикнуть слугам, чтобы позвали Исмаила, но голос куда-то пропал. Султана охватил ужас. «А не умер ли я?» – внезапно подумал он. Это не султанские покои, а могила, на самом деле жизни нет, есть это забытье, сразу за которым – смерть. Ибрагим посмотрел на потолок, весь завешенный по его приказу зеркалами, и чуть не заорал от ужаса. На него смотрело сверху чье-то злое бородатое лицо с безумными глазами.

Это убийца! Они проникли сверху, через крышу! Да они ее, похоже, разобрали! Крыши больше нет!!! Ибрагим уже ничего не соображал. Он даже не понял, что кричит. Полился дождь, стало вдруг холодно и сыро. Вокруг шеи тоже было мокро. Он вдруг подумал, что тонет. Вот что они задумали! Утопить его! Как и тех женщин! Наложниц! Сверху, через разобранную крышу на него будут лить воду, пока он не захлебнется!

– А-а-а!!!

– Повелитель, успокойтесь! Это я, Исмаил.

Он стиснул руку, тянущуюся к его горлу, и захрипел:

– Так вот ты какой… Это тебя мать послала… Убить меня…

– Пейте же! Это вода…

Он очнулся, но не сразу понял, что лежит на кровати, а Исмаил пытается напоить его водой. Это она пролилась из стакана на бороду и на подушки. А в зеркале на потолке – его испуганное лицо. Это он, султан Ибрагим хазретлири. Пока еще султан. Повелитель огромной империи.

– Где моя мать? – прохрипел он.

– Валиде-султан осматривает новых наложниц. Девушек доставили во дворец сегодня утром.

– Женщины… Они – смерть…

Он вспомнил утопленниц, которые приходили сюда каждую ночь, чтобы терзать его, и опять застонал:

– Исмаи-иииил.

– Что, Повелитель?

– Я умер?

– Нет, вы просто больны. Похоже на очередной приступ.

– Позови Шекер Пара… она снимет боль, – он схватился за ноющие виски.

– Ваша любимая хасеки беременна, ей нездоровится, – Исмаил чуть не сорвался от досады.

Ну почему сестра так тяжело переносит все, что связано с материнством?! И беременность, и роды, и кормление. Да еще племянник был хилым и быстро умер. А власть уплывает из рук. Фатьма помощница плохая, ею надо управлять, говорить, что необходимо делать.

– Я сам к ней пойду. Помоги мне, – султан попытался встать, опираясь на руку Исмаила.

– Быть может, вам лучше остаться? Скоро ваша мать придет сюда сама. Или хотите, повелитель, я ее позову немедленно?

– Нет! Не надо! Я… Я боюсь ее, – внезапно признался султан.

«Да кто же ее не боится?» – невольно усмехнулся Исмаил. Валиде и его приговорила к смерти. Ждет удобного момента.

– А ты помнишь свою мать? – вдруг пронзительно посмотрел на него султан.

– Плохо. Меня забрали по девширме, а она почти сразу умерла. Помню только, что она вечно была беременна.

– У Кёсем-султан тоже было много детей, – он внезапно назвал мать именно так – Кёсем-султан. Как чужую. – Она убила всех моих братьев.

– Их убили по закону Фатиха. У правящего султана не может быть братьев.

– Нет, это она их убила! Кёсем-султан!

Исмаил понял, что лучше не спорить. У падишаха очередное помрачение рассудка. Надо бы лекаря позвать, да толку? Его снадобья почти уже не помогают. Это похоже на горячечный бред.

– Погоди… – султан сжал его плечо так, что Исмаил едва не застонал. Безумие наделяет поистине нечеловеческой силой! – Что там за крики?

– Вам показалось, повелитель.

Но Исмаил уже и сам слышал: в гареме кричат. Кричит женщина. Там, похоже, что-то происходит.

– Идем, посмотрим, – в голосе падишаха послышалось любопытство. – Быть может, это кричит моя мать? Похоже на ее голос. А что если… ее убивают? – глаза Ибрагима сверкнули надеждой.

Он ведь догадывался, где источник заговора. Это мать и ее окружение. Не Турхан. Жена еще может его пожалеть, мать – никогда. Она жестокое и безжалостное чудовище, умертвившее всех своих сыновей. Лишь ему чудом удалось спастись, и то он жив всего наполовину. Худшую половину. Потому что лучшая умерла, еще когда он был малышом. Там, в Кафесе…

…Кричала и в самом деле Кёсем-султан. Одна из новых рабынь вела себя непристойно. Девушка была хороша: юная, но уже вполне созревшая, с красивым лицом и приятными округ лостями, высокого роста. Отменный товар. Валиде ее сначала отобрала, но тут началось!

– Я невеста султана! – вдруг топнула ногой девчонка. – Грузинская княжна! Я хочу отдельные покои! И пусть мне принесут туда побольше еды!

Рядом с ней замерла вторая, гораздо старше, потасканного вида, с жирной кожей и сальными волосами. Непонятно, как эта вообще попала в гарем? Кто ее сюда впустил? Кёсем-султан пришла в бешенство:

– Что тут происходит?! Да ты знаешь, дрянь, кто стоит перед тобой?! Я мать султана! Хозяйка этого гарема и всей Османской империи!

– А я буду здесь царицей! Это мой дворец!

Девчонка ничуть не испугалась и не смутилась, и Валиде растерялась. Никакого почтения! Да кто ее только воспитывал?! Разве можно кричать на женщину, которая намного тебя старше и выше по положению?

Какая наглость!

– Да откуда ты такая взялась?!

– Из Батуми! Я Нана! Султан мой жених!

– Жени-их?! – Кёсем-султан расхохоталась. Да она просто ненормальная! Какая-то рабыня ведет себя так, будто она ровня самой Валиде! – В темницу ее, живо! Не давать ни еды, ни воды! Запорю до смерти, тварь!

– Ты сама тварь!

– Казнить! Немедленно! – закричала Кёсем-султан.

Евнухи кинулись к Нане, заломив ей руки. И вдруг услышали:

– Стойте!

Сверху, со второго этажа, на них смотрел султан Ибрагим. У него даже головная боль прошла. Ибрагим был в восторге. Кто-то накричал на его мать! Посмел с ней спорить! Эта девушка совсем ее не боится! Она! Не боится! Саму! Кёсем-султан!!!

– Отпустите ее! – приказал он евнухам.

Те разжали руки. Нана задрала голову:

– Ты кто?

– Перед тобой сам падишах! На колени! – ее толкнули в спину и заставили опуститься на пол.

Кёсем-султан стояла, чувствуя, что почти не может дышать. Она не могла сказать ни слова, стояла, как рыба, внезапно оказавшаяся на суше, безмолвно открывая рот. Сердце замерло, потом забилось бешено, потом опять замерло. В глазах потемнело, и Валиде покачнулась. Она бы упала, если бы не служанка, которая подхватила Кёсем-султан с криком:

– Лекаря! Скорее! Валиде плохо! Спаси нас Аллах! Она умирает!!!

Ибрагим наслаждался сценой. Его зрачки так и впились в мать: неужели? Она сейчас его освободит! Но Кёсем-султан быстро пришла в себя. Она через силу вздохнула и, преодолевая боль в груди, заставила себя сделать еще один глоток воздуха, и еще… Не надо, чтобы кто-то видел ее слабость. Она по-прежнему держит в своих руках Империю и весь этот гарем. Валиде открыла глаза и оттолкнула служанку:

– Прочь! Схватить эту дерзкую и казнить! Немедленно! – она указала на коленопреклоненную Нану. Евнухи держали ее крепко.

Анна невольно сжалась: ну, вот и все. Если эта пожилая, но красивая и статная женщина с короной на голове заметит и ее, то в Ворота Мертвых скоро вынесут обеих: и грузинскую княжну, и ее подругу.

И в этот момент Ибрагим разжал руку, которую уже с минуту держал за пазухой, и со второго этажа, кружась, полетел фиолетовый платок. Он упал аккурат между Кёсем-султан и Наной, и она удивленно посмотрела сначала наверх, на полного бородатого мужчину со странными блестящими глазами, а потом на женщину, так похожую на ее мать. Которая и кричала на Нану, как ее мать. И грозила, что не даст ни еды, ни воды. Эти матери все, похоже, одинаковы.

– Возьми платок, быстро, – шепнул ей на ухо один из евнухов. – Это твое спасение.

Нана проворно схватила красивый платок и уткнулась в него носом. Он пах чем-то сладким и в то же время возбуждающе. От этого запаха приятно закружилась голова. Евнухи помогли Нане подняться.

– Нет! – гневно топнула ногой Валиде. – Этого не будет никогда! Пока я твоя мать – не позволю!

– Пока еще я здесь султан, – насмешливо сказал ей сверху Ибрагим. – И это мой гарем. Мои женщины. И эта женщина – моя! – указал он на Нану. – Она моя собственность. И я желаю видеть ее сегодня вечером в своих покоях. Все слышали?

– И ты посмеешь этой девчонке унизить свою мать?! – ахнула Кёсем-султан. – На глазах у всего гарема?!

Ибрагим молча повернулся к ней спиной и пошел в покои Шекер Пара. Которая тоже слышала крики, но послала узнать, что случилось, служанку, сама не пошла. Султанша устала после долгой прогулки в саду и теперь лежала, лениво поедая любимые сладости.

Евнухи заколебались. Чей приказ исполнять, падишаха или Валиде? Но калфы уже засуетились:

– Надо девушку в баню вести.

Кёсем-султан была слишком умна, чтобы раздувать скандал. Много чести какой-то рабыне. Валиде всем покажет, кто хозяйка в гареме: девчонка не доживет до утра. Пусть ее пока ведут в баню. Золотой Путь, он длинный. И начинается не в комнате, где наложницу будут готовить к встрече с султаном. Яд можно подмешать и в сладости, и в щербет, не будет же рабыня сидеть голодной. И пить в хамаме наверняка захочет. А в одном из темных переходов, по пути из гарема в покои падишаха, можно накинуть на шею девушке шелковую удавку, если нахалке удастся избежать отравления.

Ибрагим не в себе. Вряд ли он вспомнит лицо этой наложницы, которую видел всего один раз и к тому же издалека. Надо просто подменить девушку. Найти в гареме такую же высокую, темноволосую. Валиде сделала знак главному евнуху: за мной.

Но Анна была начеку.

– Я с ней, – торопливо сказала она калфам. – Я ей прислуживаю еще с Батуми, я ее землячка. Никто не умеет уложить Нане волосы так же красиво, как я.

– Нельзя, – строго сказала старшая калфа. – Ты еще ничему не обучена. А волосы мы и сами уложим. Радуйся, что жива осталась. А работа тебе найдется. Гарем большой.

– Анна пойдет со мной! – заупрямилась Нана.

Калфы переглянулись. Эти две нахалки и так тут все перевернули с ног на голову. Валиде такого не позволит. Пусть потешатся. До вечера.

– Ладно, идемте обе. Помоем вас.

Шекер Пара ждала служанку с докладом, когда вошел муж.

– Как ты, мой Сахарок? – ласково спросил Ибрагим.

Она торопливо облизнула пальцы и протянула служанке наполовину опустевший серебряный поднос. Лежит здесь перед горой сладостей, платье расстегнуто, волосы не уложены. Да еще этот таз… с которым у Ибрагима связаны неприятные воспоминания, равно как и с состоянием любимой жены, когда она в положении.

Но Ибрагим был так возбужден, что ничего не замечал.

– Наконец-то! – ликовал он. – Я взял верх! Я показал матери, кто здесь хозяин! Она не дает мне заниматься государственными делами, а теперь вздумала отбирать для меня наложниц!

– Но так было всегда, Повелитель, – осторожно возразила Шекер Пара. – Валиде в гареме главная.

– А я так не хочу! Я знаю: мать плетет против меня интриги! Готовит заговор! И я вышлю ее из дворца!

«Хорошо бы! – подумала Шекер Пара. – Да только слуги-то ее здесь останутся. И визири, которые от нее зависят. Сначала надо обрезать все ее связи и поставить повсюду своих людей, а потом и Кёсем-султан перестанет быть опасной».

– Кто это там кричал? – она погладила руку мужа. Хотела было к нему приласкаться, но Ибрагим посмотрел на нее пристально, словно впервые увидел, и вдруг отдернул свою руку:

– У меня много дел. Лежи, отдыхай.

И резко встал. Шекер Пара заволновалась: «Что его так разозлило? Или… Я стала некрасивой и противна ему? Да, у него был именно такой взгляд. Ибрагим меня будто сравнивал с кем-то. Надо срочно увидеть брата. Исмаил мне расскажет, что случилось сегодня в гареме. И обязательно поможет».

Она напряженно смотрела в спину уходящего мужа. У нее было странное чувство. Будто она его теряет. Но ничего такого особенного не случилось. Подумаешь, внимание султана привлекла какая-то девчонка. Мало их было? Девчонка не умна, раз кричала на саму Валиде. Значит, жизнь строптивой красавицы скоро оборвется.

«Мне и делать ничего не надо. Это не моя война, свекровь сама разберется. А я, кажется, опять объелась сладкого…»

– Таз! Живо! – крикнула Шекер Пара черноволосой худющей рабыне, мигом забыв про скандал в гареме.

Но остальные не забыли…

* * *

Вернувшись в свои покои, султан первым делом позвал Исмаила:

– Я выбрал девушку на ночь. Проследи, чтобы она оказалась сегодня в моих покоях. Лично отвечаешь.

– И чем же так привлекла ваше внимание эта наложница, повелитель? – сразу насторожился Исмаил, который очень хотел узнать, что за крики были в гареме.

– Она не испугалась Валиде. Я хочу досадить матери, Исмаил.

– Как зовут девушку?

– Не знаю. Я видел ее сверху, со второго этажа. И еще не говорил с ней.

– То есть, вы даже толком не разглядели ее лица? – вкрадчиво спросил хранитель султанских покоев.

– У нее мой платок. По нему ты и узнаешь девушку. Она высокая, темноволосая, я уверен, что она красавица.

– Конечно, повелитель.

– Мать захочет мне помешать, потому я и поручаю это тебе. Узнай, как имя смелой девушки, откуда она родом, и охраняй ее, пока она не окажется в моей спальне. Ты все понял?

– Да, повелитель, – Исмаил попятился к дверям.

Он уже понял, что придется непросто. Девчонка повела себя неправильно, надерзила Валиде. Кёсем-султан этого не потерпит. Исмаил сразу прикинул, что может сделать хитрая и коварная мать султана. И поспешил к себе.

Сначала он велел позвать главного черного евнуха, заступившего на эту должность через два месяца после смерти прежнего кизляр-аги:

– Султан сегодня выбрал наложницу. Приведи ее, мне велено ее расспросить, кто она и откуда родом.

– Никак нельзя, эфенди! – закудахтал евнух. – Девушку повели в баню, потом ее будут готовить к ночи с султаном. Красавица только сегодня попала в гарем. И, о счастье! Ее уже заметил падишах! Надо ей все рассказать и обучить, что надо делать. Мы едва успеваем. Простите, эфенди, но я не могу ее к вам прислать.

«Валиде меня, похоже, опередила, – с досадой подумал Исмаил. – Они уже нашли замену. И готовят обеих женщин. Как быть?»

Он хищно посмотрел на жирного чернокожего евнуха, который ростом был гораздо ниже прежнего распорядителя гарема. А не запугать ли его? Приставить к горлу кинжал и слегка надавить. Чтобы кастрат почуял запах своей крови, когда она тонкой струйкой потечет по его жирной шее. И тот словно почувствовал угрозу:

– С ней была служанка, эфенди. Прилепилась как репей, боится, как бы ее не продали на невольничьем рынке. Уже не девственница, да к тому же перестарок. Хотите, я ее пришлю, Исмаил-ага? Они землячки, и вы все узнаете про вторую, ту, которую почтил своим вниманием падишах.

Новый кизляр-ага явно хотел услужить всем. Он понимал, что Кёсем-султан держит власть в своих руках, но и хранитель султанских покоев не дремлет. По дворцу упорно ходят слухи, будто Исмаил метит самому султану в зятья. Хотя кизляр-ага знал и о письме, отправленном почти месяц назад на Крит, в котором Валиде велела Юсуф-паше не мешкая вернуться в Стамбул. Так и подмывало сказать об этом мальчишке, чтобы сбить с него спесь.

– Хорошо, зови служанку, – кивнул Исмаил.

…В это время Нана и Анна в сопровождении рабынь оказались у хамама. И тут Анна заколебалась. Они здесь чужие, а та суровая женщина с короной на голове, похоже, главная. А вдруг их с Наной хотят утопить? Говорят, так здесь, в Топкапы, казнят строптивых женщин. В мешок – и в воду.

– Надо будет снять всю одежду? – прикинулась она глупышкой.

– Вы же мыться идете, – рассмеялась калфа. – Не беспокойся, ты получишь новую одежду, чистую, и она будет гораздо лучше прежней.

– Я подожду, пока помоется Нана. У меня что-то живот заболел, – потупилась Анна.

– Что ж. Жди тут, коли хочешь.

Анна воровато оглянулась и схватила Нану за руку:

– Отдай пока мне свой платок, принцесса. Украдут ведь. А я его тут посторожу, пока ты моешься.

Нана послушалась. Когда калфы ее увели, Анна прижала к носу фиолетовый платок и вдохнула незнакомый приторный запах. Голова слегка закружилась. «Эх, кабы мне к султану в спальню! А эта дурочка, глядишь, и не дойдет до кровати-то».

Анна из любопытства прошла немного вперед по коридору. Гарем оказался такой огромный, что она побоялась заблудиться. К тому же в узких каменных катакомбах порою было темно, хоть глаз выколи. Анна не решилась свернуть в одну из галерей, опасаясь, что не найдет дорогу назад. Даже предприимчивую Анну сковала робость.

Вдруг наверху, на втором этаже, раздались шаги, и Анна невольно прижалась к стене. Она боялась всех. Это глупышка Нана не понимает, что они рабыни и жизнь их теперь ничего не стоит. Воображает себя принцессой. А сама почти уже рыбий корм. От смерти ее отделяет только фиолетовый платок, и то он теперь у Анны. Она торопливо спрятала платок на груди, под платьем. Сжалась в комок, стараясь, чтобы ее не заметили.

Две калфы и тощий евнух вели в хамам какую-то женщину. Анна тут же отметила, что женщина эта очень уж похожа на Нану, особенно издалека. Тоже высокая, темноволосая. А когда процессия подошла ближе, Анна увидела, что ведут совсем еще юную девушку и что черты лица у нее приятные.

– Ты что здесь делаешь? – накинулся на Анну евнух.

– Госпожу свою жду, – пискнула она. – Ее в баню повели.

– И тебе помыться не мешает, – оскалил евнух желтые зубы.

– Конечно, господин. Как скажете, господин, – залебезила Анна.

«Нану убьют, и мне тоже не жить, – в ужасе подумала она. – Господи, что же делать?! У кого искать защиты?!» Она шарахнулась к двери в хамам, за которой недавно скрылась Нана.

– Эй, ты! – услышала вдруг Анна грозный окрик. Она сначала замерла, а потом робко обернулась.

Перед ней стоял чернокожий толстяк, очень уж важный. Одет богато. Анна заволновалась. Сейчас ее схватят и упрячут в темницу. А то и сразу казнят.

– Ты ведь та самая женщина, что прибыла в гарем вместе с рабыней, которую сейчас готовят к ночи с султаном?

– Да, господин, – Анна на всякий случай низко присела.

– Ты-то мне и нужна. Идем со мной.

– Помилуйте, господин, – Анна упала на колени. – Все, что хотите, сделаю! Рабой вашей буду! – и она принялась целовать мясистые черные руки, почему-то пахнущие луком.

– Да уймись ты! – евнух оттолкнул ее ногой. Анна растянулась на полу. – Пойдешь к хранителю покоев. Он будет спрашивать – отвечай, поняла? Где вы с подружкой познакомились, кто она такая, как зовут.

– А она как же? – Анна кивнула на дверь в хамам. – Кто ее оденет, причешет красиво?

– Не твоя печаль, – рассмеялся вдруг толстый евнух.

И Анне его смех очень не понравился. Она смекнула: двух девушек султану готовят. А в его покои войдет лишь одна. Так которая?

Анна уже успела хорошо узнать мужчин. Добиться их любви ох как непросто, и с первого взгляда она бывает только в сказках. А султан глупышку Нану и не разглядел как следует. Даже имени ее не знает. А вдруг та, другая, ему понравится?

«Что же делать?» – дрожала она, идя по длинному коридору вслед за евнухом. Наконец, они дошли до глухой двери. Возле нее стояла стража. Опытная Анна пригляделась: тоже евнухи.

– По приказу хранителя султанских покоев, – важно сказал сопровождающий Анны.

И дверь открылась. Они спустились по ступенькам вниз и оказались в крытой галерее. Здесь тоже стояла стража, но Анна сразу поняла, что это уже не евнухи. Мужчины. Они скользнули по ней заинтересованными взглядами, но тут же опустили глаза. И она поняла: нельзя. Это другой мир. Какой – непонятно пока, но явно мужской. И женщины сюда допускаются лишь избранные. Тех, кого позвали.

Путь оказался длинным и полным укромных мест, каких-то закоулков, а под конец Анна увидела просторный двор и лестницу наверх, похоже, в гарем.

Анна старалась идти бесшумно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Наконец, перед ней открыли какую-то дверь.

– Иди, – сурово сказал сопровождавший ее черный толстый евнух. – И помни: отвечай честно, прояви уважение, глаз не поднимай, пока не велят. От этого зависит твоя жизнь.

«Кто этот человек?» – дрожала от страха Анна, не смея поднять глаз, как и было велено. Мужчина меж тем ее, похоже, внимательно рассматривал.

– Как зовут? – спросил, наконец, он.

Голос был молодой и красивый. Анну одолело любопытство. Мужчина, а не евнух. Наверняка важный чин. Но что ему надо?

– Анна.

– Как ты умудрилась проникнуть в гарем? Ты ведь не девственница, – в голосе мужчины была откровенная насмешка. Анна решилась и подняла глаза. А, была не была.

Что голос! Тут и посмотреть было на что! Стоявший перед ней молодой господин был необычайно хорош собой и одет богато, красиво. Анна утонула в его зеленых глазах, и голова пошла кругом. Еле выговорила:

– Я всего лишь прислуживала Нане на корабле. Она захотела, чтобы я пошла с ней сюда, во дворец.

– Значит, ее Наной зовут? Кто она?

Анна коротко вздохнула. Что угодно для такого сделаешь. Ах, хорош!

– Грузинская княжна. Ей сказали, что султан ее жених. И она здесь будет царицей.

– И она поверила? Она, что, дурочка?

– Она не умна, господин, что правда, то правда, – Анна осмелела. – Я видела и вторую девушку. Ее, похоже, велела приготовить для царя та важная женщина с короной на голове, которой Нана нагрубила.

– Для султана, – поправил красавец.

– Как скажете, господин, – Анна решилась снова на него посмотреть. Он вдруг улыбнулся:

– А ты не робкая. Где тебя отыскали? В одном из борделей?

– Где я только не побывала, – Анна невольно вздохнула. – А теперь, видать, отправлюсь рыбам на корм. Нану решили убить.

– Но ведь у нее султанский платок.

– Вот он, – Анна достала из-за пазухи фиолетовый платок.

– Дай сюда, – красавец протянул руку. Анна не посмела ослушаться. Платок оказался в холеных руках, на пальцах которых сверкали дорогие перстни. Анна замерла. – А теперь слушай. Ты правильно все поняла. Хочешь жить – делай, как я скажу. Не отходи от Наны ни на шаг. Я распоряжусь, чтобы именно ты ей прислуживала. Возьмешь поднос с едой либо из моих рук, либо из рук дегустатора и отнесешь своей княжне. Мне в гарем входить нельзя. Пусть Нана ест и пьет только это. Когда ее подготовят, пойдешь вместе с ней на половину султана. До Золотого пути. Шаг в шаг, поняла?

Анна кивнула.

– От себя не отпускай. Ну а дальше уже моя забота. Доведи ее до дверей. Не дай отравить девушку или подменить, пока она еще в гареме. Сделаешь – будешь жить. Мало того: озолотишься.

– А можно мне будет на кухню пристроиться? – робко спросила Анна.

– Зачем тебе на кухню? – насмешливо спросил зеленоглазый красавец. – У тебя другие таланты. Ты мне будешь нужна. Мое имя Исмаил. Обращайся ко мне эфенди или ага. Я хранитель султанских покоев.

– Я буду преданно служить вам, эфенди! – Анна упала на колени и прижала к губам его руку.

Кольцо на среднем пальце было очень уж красивым, а камень в нем огромным. Рука тоже была как и не мужская, такая приятная, с нежной кожей. Но Анна невольно почувствовала ее силу. Красавец руки не отнял, насмешливо смотрел сверху вниз на Анну, стоящую перед ним на коленях. Потом вкрадчиво сказал:

– Службы у меня много. Разной. Переживешь эту ночь – узнаешь.

У нее вспыхнули щеки. Анна преданно посмотрела на своего нового господина:

– Все сделаю, жизнью клянусь!

…Когда она ушла, Исмаил велел стражнику:

– Позови ко мне главного дегустатора.

Дожидаясь агу, Исмаил ходил взад-вперед по комнате, прикидывая, что ему выгоднее. Спасти девчонку или же дать Валиде ее уничтожить? Судя по поведению Наны и ее крайней неосторожности, новая избранница султана глупа. Ну а глупой женщиной управлять легко. И уничтожить ее легко. Сестра еще долго не сможет делить с султаном ложе, тут нужна замена. Такая, чтобы и падишаха ублажить, и влияния на него не утратить.

Исмаил решил, что приберет Нану к рукам. Заодно досадит Валиде. А поможет ему Анна, которая будет его глазами и ушами в гареме. Анна и Фатьме-султан записку отнесет, и свидание их устроит. Исмаил отметил, какими глазами Анна на него смотрела, а с влюбленными женщинами он управляться умел.

В дверь постучали.

– Войди! – крикнул он и принял важный вид.

Главный дегустатор был невероятно толст, как и положено человеку, живущему при кухне. Щеки его лоснились от сытости, губы тоже были масляные, будто жирного турка оторвали от блюда с пловом, где он выискивал самые вкусные кусочки баранины.