Поющие в преисподней. Рассказы

Гость по-хозяйски уселся на стул, возложив на стол новенькую фуражку. Его прямые с проседью волосы были аккуратно причесаны; печатка на указательном пальце, искрилась золотом всякий раз, когда он постукивал им по столу.

Из сеней появилась Мария. Сделав пару робких шагов, остановилась возле раскрасневшейся бабки.

– Повернись, – сказала старуха.

Опустив голову, девушка медленно повернулась.

– Косынку сними, подними личико.

Мария повиновалась. Коса, с заплетенной в ней синей ленточкой, непослушно выпрасталась наружу; меж грудей блеснул зеркальный хрусталик.

– Ну, как? Хороша девка? – улыбнулась старуха, – На совесть растила.

Выпятив губы, купчина покачал головой.

– М-д-а-а.

Видали и хуже, – его сдавленный выдох мог означать только одно.

Купец долго разглядывал девушку, наклоняя голову то вправо, то влево так, словно бы изучал с разных ракурсов. Старуха тем временем хмурила брови, пытаясь понять настроение гостя.

– Что ж вы, Марфа Авдеишна, обманываете меня, – укоризненно вымолвил он, еще раз придирчиво оглядев предмет торга.

– Как! – подивилась старуха, – Каким образом?!

– Говорили, что она не более двух аршин роста, а на деле что?

– Что? – Авдеишна фыркнула, бросив взгляд на Марию, – Зачем вам такая малютка?

– В карман положить! – пошутил покупатель, – Мне с маленькой проще.

– Ну, знаете! – старуха сделала знак рукой, и Маша исчезла за дверью кладовки, – У девочки, кроме роста, не такого уж и большого, если по-честному, много всяких умений. Она и шьет, и стирает…

– Нет, мне ваши умения ни к чему. Я беру её не для этого.

Купчина облизнул пересохшие губы.

– Тогда для чего?

– Какая вам разница! – капризно вымолвил он, – Да хоть для собственного, так сказать, удовольствия! Я плачу деньги, – вы отдаете товар. Ни больше, ни меньше. Я ведь специально с вами все обговаривал. Что же теперь прикажете делать? Ехать обратно с пустыми руками? А кто возместит мне убытки?

Женщина ненадолго задумалась.

– Хорошо, я сбавлю цену.

Купец заинтересованно хмыкнул. Такое направленье беседы его, определенно, устраивало.

– Сколько же?

– Рублей триста, – нехотя отвечала старуха.

– Нет уж, помилуйте! – взвился купец, – Я деловой человек. Время, потраченное впустую, оборачивается для меня приличным убытком. Да я уже изрядно потратился, к вам сюда едучи.

– Все едут, все тратятся, – уточнила старуха.

– А мне плевать на других. Лично я удержу все расходы из обговоренной суммы.

– И сколько же это, по-вашему?

– Две тыщи.

– Свят-свят! – старуха всплеснула руками, – Откуда ж такие расценки за пустую поездочку!?

– Сначала железной дорогой, потом пароходиком, – хмыкнул гость, – потом сколько еще на извозчиках выкатал. Повторяю…

Купчина стукнул пальцем о стол. Его благодушно – плаксивое настроение изменилось.

– Самое дорогое для меня, это время. Две недели я до вас добирался, еще две – в обратную сторону.

– Ну, да. Нам ваши заработки и не снились, – выдохнула Авдеишна.

– Вот поэтому получается, что я вам должен, если мы, конечно, сторгуемся, – мужчина выдержал недолгую паузу, – три тысячи ассигнациями!

Старуха хотела что-то сказать, но мужчина опередил ее тем, что демонстративно полез в карман, и выудил приличных размеров бумажник.

– Извольте получить, Марфа Авдеишна, – сказал он, не давая старухе опомниться, – Получить, и выдать мне, так сказать, причитающееся.

Отсчитываемые банковские билеты замелькали в его гибких пальцах с быстротой молнии.

– Хотя, нет, – на секунду прервался он, – Добавлю вам эти триста рублей. Не хочу вас обманывать.

Старуха Авдеишна смотрела немигающим взглядом на дерзкого визитера. А на него ли?

Митя пригнулся. Неужели он выдал себя, проявив чрезмерное любопытство? Слишком высоко высунул голову?

Берестяной кузовок, оставленный Машей на проклятой завалинке, глухо стукнулся о земь. Студент зацепил его, не заметив.

– Кто там? – насторожился купец.

– Никого, – строго сказала старуха, – просто кошка.

У Мити похолодело внутри. Ну, точно, заметила!

– А знаете что?! – сказала ведьма так громко и резко, что Дмитрий сжался в комок и зажмурился.

Хотя данная реплика предназначалась явно не для него, студент все еще крепко держался за подоконник, что нельзя сказать о ногах, которые мелко потрясывались.

– Шли бы вы отсюда, Акакий Акакиевич, по добру, по здорову.

Гость на секунду замешкался. Движение его ловких пальцев замедлилось. Недокончив считать, он все-таки, остановился.

– Вы серьезно? – спросил в недоумении он.

– Более чем, – отрезала женщина, – Я передумала. Нет никакого резона отдавать вам такое сокровище. За бесценок, тем более. Купцы, я надеюсь, найдутся. Не сегодня, так завтра. Даже сейчас один на примете имеется.

У Мити ёкнуло сердце, гость же озадаченно хмыкнул.

– Марфа Авдеишна, – сказал он не терпящим возражения голосом, – А вы не подумали, что я могу перекрыть вам эту статейку дохода, а? У меня хорошие связи. Достаточно слова, и с вами никто не будет иметь никаких дел. А еще, я могу привлечь внимание полиции к вашим темным делишкам. Вас привлекут за такую торговлю…

– Черта вам лысого! – взорвалась старая, – А вы докажите!

– Ну-у-у, – протянул гость, – Это проще простого.

Старуха истерически рассмеялась, запрокинув покрытую черным платком голову.

– Да не родился такой человек, чтобы справиться с Марфой Фезалевой!

– Ой, ли?

– Истину говорю! Вы меня знаете.

Ведьма схватилась рукой за суковатую палку, приподнялась со скамейки. Её маленькие глазки прищурились, длинный нос заострился. Вот-вот, и начнет изрыгать из себя колдовские проклятья.

– Если Я захочу, не будет вам покойного места ни в том свете, ни в этом!

– Так, значит?

Гость испугался. Похоже, не только в Михайловском, но куда и подалее, знали о нехорошей репутации Марфы Авдеишны.

Купчина быстро поднялся, прихватив со стола деньги.

– Значит, вы от нашего уговора отказываетесь?

– Сами же виноваты.

– В таком случае, на себя и пеняйте!

Сжав головной убор в кулаке, коммерсант зашагал к выходу. Через секунду дверь в сенях громко хлопнула.

Закряхтев от натуги, ведьма дошла до двери, и взглянула на улицу. Там Акакий Акакиевич плюхнулся в бричку, и дал пинка кучеру:

– А, ну же, поехали!

Дождавшись, когда бричка исчезнет, старуха позвала внучку:

– Машенька-а-а!?

Из двери кладовой появилась прятавшаяся там девушка.

– Да, бабушка, – сказала она, сложив на груди руки.

– Уехал, мошенник! – выдохнула старуха, – Всю плешь мне проел. Угрожал. Хотел тебя, мою деточку, от родной бабки забрать, увезти.

Мария покорно кивнула.

– Но я не дала, славатегосподи. А то чуть-чуть, и согласилась бы. Всевышний отвел.

Старуха набожно закрестилась.

– Да то к лучшему. Стар он для тебя, внученька.

Митя, успев к тому времени ретироваться, с облегчением выдохнул. Бросив взгляд на предательский кузовок, он, боком-боком, вышел из большого сарая через заднюю дверь, и побежал прочь.

Ветки больно хлестали в лицо, корни деревьев, выступающие из земли, норовили сунуться в ноги. Запнувшись несколько раз, он все-таки изловчился, и продолжил свой бег по непроходимому лесу. Остановился он только возле завязанной грубым узлом ели, чтобы перевести дух.

Ноги моей здесь не будет! – в сердцах вымолвил он.

***

Следующий день Митя скучал в Михайловском. Уехать домой он не мог. Необходимо было дождаться среды, чтобы пойти в банк, и забрать деньги. Он даже не представлял себе, как повезет их домой на маленьком пароходике? И главное, в чем? Спрятав в нижнем белье? Ведь это такие деньжищи, каких он раньше и в руках не держал…

А пока он бродил без цели по улочкам; глазел на редких прохожих; заходил в попадающиеся по пути лавки, но ничего там не покупал; один раз выпил несладкого чаю, и съел не вкусную булку. И другая проблема, ничуть не менее значимая, занимала все его мысли. Из головы не шла Маша, в своем синем платочке, такая маленькая и беззащитная. А еще похотливый торгаш, что ради забавы мог заплатить за нее кучу денег, и запросто увезти. И никто ведь не спросит: куда? и зачем? Черт побери! Дмитрия тут же пронзала крамольная мысль: а ведь на самом-то деле, все эти богатые упыри покупают подобный живой товар с единственной целью, – где-нибудь в укромном и тихом местечке, без посторонних свидетелей удовлетворять с его помощью свои мерзкие прихоти; чинить над ним прочие гнусные и похабные непотребства. Мало того: сломав, покорив своей воле слабое существо, разве не сделает такой старый развратник из девчонки рабыню, разве не будет издеваться над нею и далее, пока не пресытится, и не выкинет на помойку? Или хуже того, – замучает до смерти.

От таких мыслей юношу выворачивало, и тогда он сходил с ума. Разве может представить себе нормальный, уравновешенный человек такую картину, когда в лучшем случае, хорошая, ни в чем неповинная девушка через год или два превращается в жалкое, забитое существо, уже не представляющее себе другой жизни, чем этакая.

Страшно, конечно, и в крайней степени омерзительно. Но что он может против этого сделать? Убить старую ведьму? Нет, вряд ли он на такое способен. Тогда самому выкупить Машеньку, и увезти с собой в Тихвин? Стоп! О каком-таком новом купце заикнулась Авдеишна? Мол, есть один на примете. А что, ежели тот другой, – и есть он?! Но он никак не похож на тех подлых преступников.

Точно! Именно он, Митя, стал причиной расторжения сделки!

Вечером студиозус снова расспрашивал дядьку о старухе Авдеишне…

***

Итак, после долгих раздумий, на которые ушла почти что вся ночь, Дмитрий принял решение. Для этого он поспешил утром в банк, и снял со счета пять тысяч рублей сторублевыми ассигнациями. Клерк за стеклянной перегородкой внимательно наблюдал, как Митя заворачивает полученное в два слоя лощеной бумаги, и перевязывает бичевой. Вполне возможно, что юноша выглядел подозрительно, но подпись, что он собственноручно оставил на бланке закрытия счета, была законной и подлинной.

Выйдя из банка, юноша пересек скорым шагом несколько улиц, а когда показались окраины города, сел на деревянную лавку, переждал пару минут, отдыхая, и проверяя, не ведут ли за ним воображаемые грабители слежку? После чего продолжил движение.

Он помнил прекрасно, как зарекся не появляться у Марфы Авдеишны, поэтому в лес вошел, испытывая смущение и беспокойство. Сейчас, как всякому неуверенному в себе человеку, в его голову лезли вредные мысли. А что, если?

Хотя накануне он и представлял себе, как молча положит на стол колдуньи драгоценнейший сверток, и как заберет бедную девушку, но старая ведьма могла запросто разрушить все его планы.

Пройдя знакомыми тропами, Митя вышел к заветной избушке. Похоже, что старуха увидела его еще из окна. А может поджидала заранее? Он только подошел к покосившемуся крыльцу, как та уже спешила навстречу, опираясь на суковатую палку.

– Здравствуй, здравствуй! – закивала Авдеешна, – Никак, по мою душу примчался, касатик? Я как чувствовала. Думала, что обязательно явишься, после вчерашнего.

Студент ощупал за пазухой холщовый пакет.

– Да… Вот зашел к вам по важному делу.

– Ну, проходи, – старуха ткнула палкой в раскрытую дверь, – Что топтаться на улице.

Юноша медленно поднялся по скрипучим ступеням, и вошел в дом, вслед за прозорливой Авдеешной.

– Говори, – сказала старуха, усадив гостя на единственный в комнате стул.

Сама же села на лавку, вдоль противоположной стены. Над ее головой висели почерневшие от копоти рукописные доски. Иконы, наверное? Нет, непохоже.

Митя достал из-за пазухи сверток. Вчера он так рассудил: подумаешь, деньги! На примере отца и собственной матушки, он видел прекрасно, как те приходят в семью, и тут же уходят, неизвестно в каких направлениях. Ну, привезет он домой эти шальные деньжищи, так их сразу же отберут. Матушке то нужно купить, папеньке – это. Что же останется у него, в лучшем случае, рублей двести. И потратит он их на всякую ерунду, стопудово. Нет, пусть хоть в данном случае деньги послужат доброму делу.

– Это деньги за Машеньку, – прокашлявшись, произнес он, – Пять тысяч рублей, тютелька в тютельку. Раз я лишил вас хорошего покупателя, то готов компенсировать. Я сам выкуплю девушку.

Авдеишна улыбнулась, глядя на бумажный пакет. Её лицо расцвело, а морщины заметно разгладились.

– Пять, – кивнула она, – это дело.

Пальцы старухи суетливо забегали по кривозагнутой палке.

– Это, конечно же, хорошо. Я сразу увидела в тебе благородного человека, готового пожертвовать чем угодно, но…

Старуха закашлялась. Закашлялась так, будто оттягивала неприятное продолжение.

– Но не далее, как вчера, произошла еще одна неприятная вещь. Моя внучка сбежала. Я догадываюсь, где она может скрываться, и кто её надоумил…

Старуха нахмурила клочковатые брови, и строго посмотрела на Дмитрия.

– Поэтому скажу тебе вот что: цена за нее увеличилась, и теперь в два раза дороже.

Вот те раз! Митя не знал, что и делать.

– Но, у меня только это…

– Я знаю, – перебила Авдеишна, – но планы мои изменились, и помирать я раздумала. Теперь мне не хочется расставаться с единственною помощницей. Ну, разве что ты хорошенько попросишь. Я ведь не ведьма какая, и хочу только хорошего для своей внучки. Отпущу, куда же деваться. И благословение дам, честь по чести.

Старуха притворно вздохнула.

– Если найдешь её.

Митя взгрустнул. Ведьма словно насмехалась над ним. А может, судьба? Может она и подсказывает ему, что правильно развернуться сейчас, и уйти? Уйти, пока не наделал еще больших глупостей.

– А если же нет? – спросил Митя, – Не найду.

Старуха махнула рукой.

– Далеко не ушла. Здесь же в лесу и спряталась, окаянная. В городе делать ей нечего. Да и к людям она не привыкшая. Пропадет.

Старуха еще раз вздохнула.

– Ты лучше послушай. Укажу тебе тропку.

***

Через час петляний по лесу, студент вышел на то самое место, о котором поведала старая ведьма. Вот, кажется, те кусты можжевельника, за которыми, по всей вероятности, и должна стоять таинственная избушка. Ну, наконец-то.

Митя продрался сквозь колючие заросли, но увидел лишь огромную яму. Воронку в земле, почти идеальной окружности, сажень пять или шесть в диаметре. Никакой избушки, вопреки его ожиданию, здесь не стояло. Странно. Как так? Студент подошел к краю провала. Почти полностью яма была заполнена темной, холодной водою. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь окружающие деревья, едва доставали ее песчаного донышка. Со стороны, откуда смотрел на воду Митя, никакого шевеления на поверхности лесного озера он не заметил. Словно мертвое, – выдохнул Дмитрий, – Наверное, я заблудился. Хорошо, пять минут отдохну.

Он выбрал место, где берег не был таким крутым и поросшим травою, и сел там, предварительно сняв ботинки, и вытянув вперед ноги. Вода приятно охолодила появившиеся после долгой ходьбы мозоли. Приглядевшись, он заметил на небольшой глубине, там, где солнце достаточно прогревало холодную воду, пару сотен бултыхавшихся головастиков. Ну, хоть что-то живое в этом озере, да водилось! Ком земли полетел в сторону жизнерадостного скопления. Бульк! Головастики бросились в рассыпную.

На глубине что-то таинственно шевельнулось. Огромные пузыри воздуха, один за другим, поднялись с самого дна и, достигнув поверхности, лопнули. Цепочка из маленьких пузырьков начала быстро приближаться по направлению к берегу. Митя быстро поднялся. В темной воде он увидел белое расплывчатое пятно, похожее на неправильный блин. Блин приближался и увеличивался. Лицо! – трепыхнулось в мозгу, – Неужто русалка?! Длинные волосы колыхнулись у самой поверхности. Следом из воды показались женская голова.

– Маша?! – воскликнул студент.

Он совсем не ожидал ее здесь увидеть. То есть, он искал ее. Но вовсе не предполагал…

– Что ты тут делаешь?

Голова девушки показалась из воды по самые плечи. Мокрые волосы, прилипшие к бледным щекам, тонкие синеватые губы.

– Митя!? – воскликнула та неуверенно.

Воскликнула так, будто бы ожидала увидеть кого-то другого.

– Я здесь живу, – тихо сказала она.

Движеньем руки Маша смахнула с лица капли воды, и её глаза загорелись малахитовым светом. Митя моргнул.

– Как? – прошептал молодой человек.

– Так! Ведь ты бессовестно убежал, оставив меня наедине с этой бабкой.

Удовлетворившись растерянностью Димитрия, Маша сказала:

– Если позволишь, я выйду.

Нимфа подплыла к самому берегу так, что сквозь темную воду едва угадывалось её обнаженное тело. На тонких ключицах блеснул знакомый хрусталик овального зеркала.

– Ах, да! – спохватился студент.

– Отвернись.

– Ну, конечно!

Студент отвернулся, попятившись. За его спиной послышался всплеск воды, затем шлепающие шаги, и шорох раздвигаемых веток. Через минуту, чуть поодаль раздался голос Марии.

– Все.

Студент затоптался на месте, ворочая головой из стороны в сторону. Ах, вот она! Мария стояла в десяти шагах от него, чуть скрытая невысоким кустарником. Митя пошел в ее сторону.

– Я поссорилась с бабушкой, и убежала из дома.

– И что теперь? – студент увидел девушку полностью.

Серое платье, надетое впопыхах, прилипало к её худощавому телу.

– Не знаю, поживу пока здесь, до зимы. А там видно будет.

– Ну, а потом?

Мария пожала плечами, оборвав с кустика недозрелую ягодку. Митя вздохнул, отводя взгляд в сторонку. Острые девичьи груди, под намокшей одежной, торчали в разные стороны.

– Я вот подумал, – нерешительно произнес он, – Собственно, для этого я тебя и искал, чтобы сказать…

– Что? – Маша приподняла бровки; похоже, она больше не злилась.

– Думал, не согласишься ли ты уехать со мной? В следующем году я закончу учебу, и вот тогда… Мы могли бы жить вместе. Деньги у меня есть.

Как ни старался студент выглядеть непреклонным в своем предложении, но получалось всё так, что он смотрел на девушку тем жалобным, выразительным взглядом, каким смотрят на хозяев собаки.

Митя вытащил из-за пазухи сверток с банковскими билетами, и протянул девушке.

– Что это?

– Деньги. Раз я тебя встретил, то можно не отдавать их старухе. Нам самим пригодятся. Можешь взять.

Мария надула бледные губки, прикоснувшись к пакету. Она, как и Митя, лицезрела подобную сумму впервые.

– Нет, – сказала она, отступив, – Забери.

– Тогда я буду любить тебя, – поторопился студент.

– Хм.

На лбу девушки пролегла еле заметная складочка. А вот здесь она призадумалась.

– Будешь?

Митя упал на колени, и яростно затряс головой.

– Уедем прямо сейчас, …иначе старуха помешает нам!

– Правда?

Все так же в раздумье, Мария шагнула к трясущемуся мелкой дрожью студенту, и тронула за плечо. Её тонких губ чуть коснулась загадочная улыбка.

– Клянешься? Не передумаешь?

Митя опустил голову, готовясь огласить девушке важнейшее в своей жизни решение.

***

Начинало смеркаться. Солнце опускалось все ниже, пробиваясь лучами сквозь кроны разлапистых елей и сосен. Молодые шли в обратную сторону, и весело разговаривали. Кажется, между ними пала последняя из преград. Маша щебетала как птичка, а Митя больше не чувствовал той неуверенности. В мечтах он уже представлял, как они вместе плывут себе в сторону Тихвина на маленьком пароходике, а впереди их ждет долгая и счастливая жизнь, полная чистой любви, не обремененная страхами и бытовыми невзгодами. Он купит квартиру, будет работать на железной дороге, а Маша …возможно, она станет учительницей.

– А почему ты не спрашиваешь меня, почему я поссорилась с бабушкой? – спросила вдруг Машенька?

– Извини, не расслышал?

Маша подняла на студента свои большие, с зеленым отливом глаза.

– Наверное потому, что она, все-таки, ведьма?

Митя остановился.

– Здрасьте, приехали!

Он, конечно же слышал все эти байки, но теперь-то какая в том разница.

– Ты не веришь?! – рассердилась Мария.

– Сказки какие-то, – пожал плечами студент.

– Все потому, что в прошлый раз я не успела показать тебе самое главное. Хочешь увидеть?

– Зачем?

Митя остановился.

– Мы же хотели уехать, и прямо сейчас. К тому же, возвращаться к старухе ни мне, ни тебе, насколько я понимаю, не хочется.

– Ну-у-у…

Девушка затеребила краешек синей косынки, на ее лице промелькнула еле заметная грусть.

– Уехать, это успеется, – сказала она, – Пароходы каждый день ходят. Не сегодня, так завтра. Или ты струсил?

– Что ты!

Девушка протянула студенту тонкую руку. В ее глазах блеснул дьявольский огонек.

– Тогда заскочим к ней на минутку. Все-таки, хочется попрощаться.

– Надеюсь, не с бабушкой?

– Нет! Я покажу тебе «самое главное».

– Хорошо, – выдавил Митя, – Но только по-быстрому.

Они вышли к избушке, но сразу подходить к ней не стали. Мария повела Митю окольным путем, обходя дом со стороны противоположного леса. Приблизившись к бревенчатому сараю, в котором, по ее собственным же словам, должно находиться «то самое», девушка приложила пальчик к губам.

– Тихо! – прошептала она.

Митя кивнул.

Убедившись, что никого вокруг нет, молодые люди вышли из зарослей.

– Хорошо, если бабуля уехала, – шепнула Мария.

– А может уснула?

Они осторожно подкрались к бревенчатому строению, и Митя взялся за ручку той самой двери, из которой он позорно бежал.

Внутри сарая было темно. Маша нащупала лампу, и кивнула студенту, чтобы зажег. Слабенький огонек обдал копотью стеклянный колпак. Потом разгорелся чуть ярче, когда Митя выкрутил регулировочное колесико.

Подхватив керосинку, Мария шагнула вперед, знаком руки приглашая последовать за собой Дмитрия.

– Смотри, – прошептала она.

Посреди помещения стоял огромнейший чан. Именно его и не успел рассмотреть Дмитрий, когда второго дня прятался в этой части сарая. На сей раз внутри котла что-то булькало и кипело. Так вот значит где старая ведьма варит свои коварные зелья! Но где же огонь под котлом? Где же дым? Возле стены студент заприметил невысокую лестницу. Сейчас и посмотрим!

Митя приставил лестницу к краю котла, и быстро поднялся на пару ступенек. То, что он увидел внутри, поразило его в самое сердце.

Не бурлящее варево из корешков и крысиных хвостов увидел он там. Нет. Знакомые пузырьки воздуха поднимались десятком цепочек с самого дна дьявольской ёмкости.

Студент стукнул носком ботинка о чугунную стенку. Чан отозвался негромким эхом и небольшой рябью воды на поверхности. Вода забурлила; заглюкала. На поверхности показались миниатюрные …головы? Три, пять, два десятка. Все они хлопали зелеными глазками, и беззвучно открывали огромные рты. В точности, как китайские рыбы, ждущие от хозяев кормежки. Маленькие ручонки нетерпеливо захлопали по воде, создавая шумиху.

Тут к Мите присоединилась и Маша, чуть подвинув его на ступеньке.

– Увидел? – спросила она.

– Да, – выдохнул тот, – на русалок похожи. Кто они?

Девушка чуть помедлила.

– Скажем так: мои братья и сестры… А ну, помоги!

Как не растерян был Митя, но все же помог водрузить на край чугуна жбан с невообразимо пахнущим месивом.

– Время кормить, – прояснила Мария, – И это особенная еда. Её состав старуха держит в секрете. От неё головастики растут очень большими и по-человечески сильными.

Загребая ладонями мешанину, Маша лепила из них колобки, и по очереди вручала каждому подплывающему. Те хватали их с жадностью, отплывали в сторонку, и с удовольствием поедали.

– Надеюсь, ты понимаешь, что за ними надо ухаживать, и кормить, – продолжала Мария, – Они почти что как люди. Правда маленькие еще, но совсем скоро вырастут.

Одна из русалок, из тех, что доела свой колобок, подплыла к студиозусу, и беззвучно смеясь, ухватила студиозуса за руку. Так крепко схватила, что тот еле вырвался. Прикосновение склизкого, перепончатого существа показалось ему неприятным. Студент тут же вспомнил, как пару часов назад видел на пальчиках ног выходящей на берег Марии, точно такие же перепонки. Неужели не показалось?

– Да-да, это твои братья и сестры, – отрешенно вымолвил он, – я все понял.

– Еще дети…

Мария замолкла на полуслове, и погладила по реденьким волосам подплывшего к ней «головастика».

– Да, я русалка, – вымолвила она, – Авдеишна нашла меня в темном лесу, возле глубокого озера, совсем еще маленькой. Должно быть, я потеряла родителей, поэтому громко и отчаянно плакала. Все, что было на мне в тот момент, это хрустальное зеркальце, которое я сжимала своими слабыми ручками. Старуха принесла меня к себе в дом, воспитала и вырастила. Хоть я и вышла похожая на людей, то же лицо, те же руки и ноги, но по сути своей, человеком я не являюсь. Время от времени мне нужно найти водоем, и сделать там то, что требует от меня моя истинная природа… Фезалиха быстро смекнула, что мои так называемые особенности можно превратить в деньги. Сказалось её старое прошлое. Когда-то она служила игуменьей в отдаленном женском монастыре, но вскоре проворовалась, и отцы-основатели её выгнали. После чего она поселилась в этом лесу настоящей затворницей. Так вот. Авдеишна стала контролировать этот процесс. Подбирала мне женихов; если не удавалось – обманом брала то, что нужно, и вскорости избавлялась. Озер в лесу много… Кстати, точно так же она хотела разделаться и с тем самым купчишкой, но что-то ей помешало. Случайно не ты, Дмитрий?