Хорошо любить поэта / И кого-нибудь «исчо»

Елена Владимировна Лаврентьева

Хорошо любить поэта / И кого-нибудь «исчо»

© Е.В. Лаврентьева, 2022

© ООО «Издательство «Этерна», оформление, 2022

От автора

После окончания филологического факультета я преподавала русский язык и литературу в школе, в старших классах. И вела драматический кружок. Комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума» была моим дебютом. Ему предшествовала череда вечерних репетиций с учениками, которые относились ко мне вполне благосклонно и чуть-чуть снисходительно.

Молчалин в исполнении Крюкова был неотразим! На первой репетиции бархатным тембром он эффектно произнёс: «Пойдём любовь делить плачевной нашей крали. Дай, обниму тебя от сердца полноты». На этом месте, после небольшой паузы, Крюков захихикал, а за ним – и все «артисты».

– В чём дело? Продолжай! – я тоже невольно улыбаюсь.

– А там дальше ремарка.

– Какая ещё ремарка?

– Лиза не даёт, – уже серьёзно отвечает Крюков.

– Что-о-о-о? Крюков, ты в своём уме?! – возмущаюсь я. – Это же Грибоедов!

Заглядываю в книгу и читаю: «Лиза не даётся». Если бы я стала объяснять разницу в значении этих глаголов, «Крюков и компания» подняли бы меня на смех. Да и среди критиков XIX века вёлся ожесточённый спор: «было» или «не было», а если по-народному – «дала» или «не дала» Лиза Молчалину?

Из письма В.Г. Белинского В.П. Боткину от 16 апреля 1840 года: «Вышли повести Лермонтова. Дьявольский талант!.. Перед Пушкиным он благоговеет и больше всего любит “Онегина”. Женщин ругает: одних – за то, что дают; других – за то, что не дают…»

И я благоговею перед Пушкиным и люблю Онегина, а вот с Татьяной у меня не сложились отношения…

Когда в феврале книга была «почти» сдана в печать, случились известные события. Я не стала переписывать легкомысленное предисловие. Изменила только «финальный аккорд»:

А я буду писать, несмотря                             ни на что, ариетточки!Несмотря на предательство друга и гопников рой,Несмотря на осеннюю слякоть и скудость горжеточки,Мой таинственный мир навсегда остаётся со мной.Елена Лаврентьева

«Когда-нибудь я буду знать…»

Когда-нибудь я буду знать,Зачем об лёд жар-птица билась,Зачем гроши считала знать,Зачем навек в тебя влюбилась.Ни гордый дух, ни блеск умаТебе наградой не служили.И были нищими дома,В которых мы с тобою жили.На поле битвы бросил меч,Не вынес раненого друга.Не произнёс в защиту речь,Забившись в угол от испуга.И развалился в море плот.И жизнь дотла сгорела в древе.И не созрел под солнцем плодВ моём голодном плоском чреве.С ответом я не тороплю,Зачем вершат судьбу пигмеи.Я просто до смерти люблюТвой римский профиль на камее.

Песенка Красной Шапочки

Я любила Вас недолго:Три недели и два дня.Что-то есть у Вас от Волка,Что-то есть и от меня.Это сходство, между прочим,Сразу бросилось в глаза.Я проснулась среди ночи:Что-то против, что-то за.У меня берет с помпоном –Вы поэт, но без ружья,И по сказочным законамНе годитесь мне в мужья.Но охотника я тожеНикогда не полюблю.У меня мороз по кожеОт его любви к рублю.Плачет бабушка в кроватиВ белоснежном неглиже:– Где ж такого, внучка, взяти,Чтоб тебе был по душе?!

А как же иначе?!

Красавица Осень совета не спросит,Разлюбит кого – обязательно бросит.И будут дождинки блестеть на ресницахИ таять улыбки на пасмурных лицах.Заглянет Зима и надолго останется.И снежною дымкою небо затянется.И будет царить снеговая порукаИ снежная баба отряхивать внука.Ворвётся Весна черноглазой цыганкой,С кострами и песнями, пляской и пьянкой.И будет кружиться у всех головаИ шёлковой шалью стелиться трава.В соломенном кресле раскинется Лето,Рукой заслонившись от яркого света.И будет жужжать над вареньем осаИ падать слезой на ладошку роса.Потом снова Осень, и снова Зима.И те же деревья, и те же дома.И бабушкин зонтик от солнца на даче,И в детство тропинка… А как же иначе?!

По секрету

Где я только не бродила.Путь был близок и далёк.Что пройдёт, то будет мило –Гений истину изрёк.А фортуна, как царица,Входит в ложу без билета.То воркует, словно птица,То сияет, как монета.Одному в глаза посве́тит,А другому – посвети́т.Как забавно жить на свете!То накажет, то простит!Пушкин – гений, кто бы спорил.Не пройдёт – махну рукой.Хоть бы кто-нибудь ускорилСчастье, волю и покой!Пусть плохое канет в Лету,Пусть не меркнет Млечный Путь.Всё проходит… По секретуПушкин скажет, как вернуть.

Спам

– И не пиши мне «всякий спам»Не жди – я не отвечу.И не приду ни тут, ни там,Нигде – на нашу встречу.«Подумаешь!» – сказала я,Жар-птицею взлетая,Любви и грусти не тая,Одновременно таяОт голоса знакомых нот,Что был нежнее плюша.Как будто ранили в живот,Свинец залили в уши.Как будто ценности любвиПродали за копейку.А сердце шепчет мне: «Живи,Ищи к мечте лазейкуНа зависть укоризне,Надежды по стопам.В твоей невзрачной жизниЯ самый яркий спам!»

«Поздним вечером в Париже…»

Поздним вечером в ПарижеПью горячий шоколад:– Не стесняйтесь, сядьте ближе,Дорогой маркиз де Сад.Не нужна для страсти виза.И столетья – не барьер.Я – прекрасная маркиза,Вы – галантный кавалер.Может быть, поедем в Ниццу?А потом махнём в Сан-Ремо.Там себе закажем пиццуИ десерт, где много «крэма».Прежде чем в Париж вернуться,Погуляем в Regent’s парке.Небеса нам улыбнутся –Лондон щедрый на подарки.Но, как водится в романе,Понесём разлуки крест.Даже в лондонском туманеНет для нас свободных мест,В белокаменной столицеИ в любой другой стране.Доберётесь до границы –Пару строк черкните мне.

Надписи на старых фото

И тени прошлого движеньем осторожнымНа миг откроют дверь. И я увижу свет.«А сердце счастием всё бредит невозможнымИ хочет то вернуть, чему возврата нет».И тени прошлого молчат в укор живущим,Скрывая истину, где правда, а где ложь.«Зачем загадывать, мой друг, о дне грядущем,Когда день нынешний так светел и хорош?!»

«Фарфоровый маркиз разбился на осколки…»

Фарфоровый маркиз разбился на осколки.Признаться, господа, здесь нет моей вины.Его слова ко мне порою были колки,Он надо мной шутил в присутствии жены.Не проронив слезы́, прекрасная маркизаВ таинственную думу с тех пор погружена.А я бы не смогла сносить его капризы,Но, к счастью, господа, не я его жена.«Маркиз-то Ваш тю-тю!» – ни капли не жалеяПрекрасную маркизу, я вслух произношу.Я на него, увы, не стану тратить клея,Поскольку запах клея совсем не выношу.Ну что скажу я Вам, маркиза, в утешенье?Я познакомлю Вас с милейшим толстяком.Немного подвело его происхожденье.Он молод и хорош, но ходит босиком.Угодно ли в буфет? Ключом закрою дверцы,Оставлю толстяка и Вас наедине.Сама пойду искать украденное сердце,Что завещал тайком маркиз любимый мне.

Пусть будет как прежде

Н.Е.

Ну что Вам сказать, милый друг, в заключенье?!Что нас вдохновил Мопассан на игру,Что месяц почти я сижу в заточеньиИ сырники жарю себе поутру.А после под музыку кофе вкушаю,Последний глоток под финальный аккорд.Гармонии мира я не нарушаю –Я падаю тенью в её натюрморт.А может, не тенью, а солнечным светом,Морскою ракушкой – на бархат песка.Пусть будет как прежде и нынешним летомПусть будет любовь, и печаль, и тоска.Пусть нежно дымится в руке сигаретаИ Ваша улыбка маячит вдали.Пусть плавятся стрелки грядущего летаНа мягких часах Сальвадора Дали.Ги де Мопассана поставлю на полку,Сходить от любви бесполезно с ума.В том нет, милый друг, ни малейшего толку,Когда себе кофе готовишь сама.

Мы с тобою квиты

Какой художник или же целительСпособен «тонкий мир» восстановить,Души моей натянутые нитиСвязать в одну струящуюся нить?Чтобы ручьём весенним зажурчалаИль речкой затаилась подо льдом.А если не получится сначала –Пусть будет не сначала, а потом.Прощай, мой милый. Мы с тобою квиты.Довольно плакать по ночам в подушки.В одном музее – прерафаэлиты,В другом – поэт Василий Львович ПушкинЗамучила культурная изжога –На этот случай есть земля и небо.О, Господи! Мне нужно так немного:Наутро – зрелищ, а под вечер – хлеба!

«Сердце сжалось от боли…»

«Мне до вашего стука —

Два глотка морской соли».

Тарас ХохловСердце сжалось от боли.Птица крылья сложила.Два глотка морской соли.Я жила – не тужилаИ смеялась: «ДоколеЯ так буду резвиться?!»Два глотка морской соли.И застрелена птица.Жизнь – коварная штука,Раздаёт смертным роли.Мне до Вашего стука –Два глотка морской соли.На руках твоих вены,Как бунтарские реки.Дарит жизнь перемены.Разлучает навекиТа, что ходит с косою,Ей неведома мука.Я явлюсь к ней босою.Я явлюсь к ней без стука.И воскликну, как в поле,Заору во всё горло:«Два глотка морской соли!Это низко и подлоЗа спиною таиться.Ну, какая ты сука!»В море падает птица.Мне до Вашего стука –Два глотка морской соли.Два глотка,Но не боле…

Ещё не время

А кто не грешен в этом грешном мире?!Архимандрит мечтал, чтоб поросяСтолетья два назад на постном пиреВдруг превратилось чудом в карася.Себя в грехах несметных обвиняю,Но проповеди всех святых подрядСегодня без сомнений променяюНа твой влюблённый и весёлый взгляд.Из благодарности, а вовсе не из страха,Я поднесу к Матронушке свечу.И скажет мне восставшая из праха:– И я влюбиться, кажется, хочу.Кому – зачтётся, а кому – простится,Но веет Божьей милостью на всех.Ещё не время нам с тобой проститься,Ещё не решено на небесех.

«Живу я в белокаменной столице…»

Живу я в белокаменной столице,Пишу стихи в Серебряном бору,Но вырывается из рук, подобно птице,Мой зонтик одинокий на ветру.Все чувства я в стихах запечатлела:Любовь, печаль, смятение, разлуку…И нету ни малейшего мне дела,Какую ты испытываешь муку.Ты одинок – душою не криви! –Как заключённый, ждёшь со мной свиданья.Я соглашаюсь, но не из любви,А так, из милости, из чувства состраданья.Свою печаль я прогоняю прочь,Как гонит тучи беспокойный ветер,Чтоб наступила царственная ночьИ краски заиграли на рассвете.Что жизнь прекрасна, снова говорю,Что безразлично мне твоё участье,Что я и так тебя благодарюЗа свет звезды пленительного счастья.

«В уголке уютной залы…»

Сергею Чонишвили

В уголке уютной залыОсушали мы бокалы.На столе свеча горела,Я в глаза твои смотрела.Чуть поодаль грудь другая,«Ослепительно тугая»,По тебе вздыхала тоже.Отпусти грехи нам, Боже!В наказанье за грехиТы читаешь мне стихи.И в твоём невинном взглядеБьётся мысль: все бабы – б…диМузе я не изменю!На столе лежит меню,Вьётся дым от сигареты.Все вы сволочи, поэты!Усмирить хочу свой пыл,Но сжимает горло спазм.Это значит, наступилПоэтический оргазм!

Гуляя по Невскому

А помните, милый, гуляя по Невскому,Вы мне признавались в любви к Достоевскому?И Вы говорили: «Гармония в мире,Как белый рояль в коммунальной квартире».Мне было уютно у Вас в коммуналке.В углах – паутина, на окнах – фиалки.За дверцей буфета – припрятанный виски.Теперь наш удел – состоять в переписке.Но снится мне Питер и комната Ваша.И кто б мог подумать, что «Бедная Маша»Пленит Ваше сердце ненастной порою!Пусть скажет «спасибо» советскому строю.И я благодарна ему, тем не менееХотела бы с Вами вернуться в имение…Когда Вы явились с визитом к соседке,Я чай разливала в садовой беседке.– С вареньем? Со сливками? Может быть, с ромом?И мы говорили о старом и новом.И слушали звон колокольный вдали.Пролётка умчалась в дорожной пыли.Столетье спустя оказались мы вместе.Мои поздравления – Вашей невесте.

«Обещает наступить…»

Обещает наступитьПосле бурь затишье.Будет время посвятитьВам четверостишье.Будет время над собойВдоволь посмеяться.Сколько можно, Боже мой,Невпопад влюбляться?!Вам немного будет льститьЭто посвященье.Я бы рада Вас простить…Но прошу прощенья.

«Как бы мне хотелось…»

Как бы мне хотелосьЖить в волшебном доме,Где хранятся сказки,Как стихи в альбоме.Где старушки-стеныСплетничают ночьюОбо всём, что раньшеВидели воочью.Где огонь в каминеСоздаёт уютИ на книжных полкахЧудеса живут,Где в старинном кресле,Чуть скрипя пером,Сочиняет сказкиДруг мой Шарль Перро.

«Когда Амур бросался стрелами…»

Когда Амур бросался стрелами,Мы были от него далече.И потому остались целымиСердца при нашей первой встрече.

И всё такое

Я напишу Вам, так и быть,Не эсэмэску, а рукою,Что продолжаю Вас любить,И жду звонка, и всё такое…Вы позвоните мне в ответИ прокричите: «Далеко я!»,Что в Амстердам у Вас билет,И на Луну, и всё такое…

Девиз натуралиста

Н.Е.

«Пускай она поплачет!» – девиз натуралиста,Не мудреца, не старца, не воина-стрелка.А впрочем, я – не Линда и не Евангелиста.И ты меня не любишь пока-пока-пока.Твои дары бесценны: букеты и картины,Коряги и ракушки, и всякое старьё.А я хитросплетенья любовной паутиныНабросила на сердце твоё-твоё-твоё.Открыв окошко настежь, с утра надену блузкуИ выпью из фарфора английский терпкий чай.Не с клюквенным вареньем, а с сахаром вприкуску,А ты, ушедший ночью, скучай-скучай-скучай.Твоим цветам засохшим я подбираю вазу,Потом накрашу губы и выщипаю бровь.И ты очнёшься с ходу, и ты проснёшься сразу,Когда к тебе нагрянет любовь-любовь-любовь.

Июль

Читаю вслух Аврору Дюдеван,С французского читаю, в переводе.Заслушался и не скрипит диван,И зайчик солнечный улёгся на комоде.За окнами хозяйствует июль.Не «жа́ры», а чудесная прохлада.Едва колышется прозрачно-пыльный тюль,И кресло старое такой погоде радо.Но возмущён мобильный телефон.Он статен, молод и высокомерен.Без разницы ему: кто – «де», кто – «фон».Лежит себе и ржёт как сивый мерин.Его хозяин гордо произнёс,Что через час-другой за ним вернётся.Но гостю не обрадуется пёс,И зайчик солнечный ему не улыбнётся.Роман без продолженья и начала,И, видимо, без всякого конца.Как порт речной, без лодок и причала,Или портрет красотки без лица.Легко дышу среди любимых стен,Под пледом, принесённым из химчистки.Не перечесть ли мне Виже Лебрен?Как упоительны, друзья, её записки!

Ещё

А когда наступит лето,С глаз долой – из сердца вон.Дым. Запястье. Сигарета.И мобильный телефон.Вот такая перспективаЖдёт меня на этот год.А быть может – солнце, дивоИ волшебный пароход.Два влюблённых человекаВ арке прячутся, как встарь.Улица. Фонарь. Аптека.И ещё один фонарь.Всё равно однажды счастьеНарисует силуэт.Солнце. Улица. Запястье.И гранатовый браслет.Жарит в печке воздух Лето.Душно. Знойно. Горячо.Хорошо любить поэтаИ кого-нибудь «исчо».

«Любовь меня поцеловала…»

Любовь меня поцеловала,Обняв руками хрупкими,И вдруг ушла в разгаре бала,Прошелестела юбками.Нарушив светский этикет,Не доплясав кадрили,Я бросилась за нею вслед –И обо мне… забыли.

Он говорил мне…

Он говорил мне про удочки, снасти.Я, как обычно, несла чепуху.Тлели, как угли, любовные страсти.Самое время готовить уху.«Нужно по вкусу добавить вина», –Он говорил мне со знанием дела.Это моя ли, скажите, вина,Что расставаться я с ним не хотела?!Я исцеляюсь, почти исцелилась.Лучшее средство от грусти – улыбка.Вот уже сердце покорно забилось.Сердце – не камень, а пьяная рыбка.

«Заберусь под одеяло…»

Заберусь под одеяло,Повернусь к тебе спиной.Человеку нужно мало:Раз в неделю выходной.Проведу его одна я:Без свиданий, без интриги.Я сегодня – выходная!Мне нужны покой и книги.

«Друзья мои, книги…»

Друзья мои, книги! Прощайте!Я вас покидаю навек.И краски свои не сгущайте,Поймите же, я человек!А если точней, то особаПрекрасного женского пола.Я Вас оставляю до гроба:Мне ваша наскучила школа.С утра и до ночи уроки!Нависла над сердцем угроза.Преследуют книжные строки:Стихи и особенно проза.Довольно с меня всяких знаний!Бросаю от знаний ключи.Желаю «любовных свиданий»И «тайных объятий» в ночи!И я не напрасно мечтаю:Уж близок мой рыцарь-прелестник.Пока же – пойду почитаюЖурнал «Исторический вестник».

Если бы

Ах, если б назвали меня Франсуазой,А можно с дефисом – Мари-Изабель.Была бы брюнеткою голубоглазой,И фея качала мою колыбель.Я имя прекрасное это носила,Но век мой ушёл, испарился, исчез.Я, помню, и раньше Ваш дар возносилаДо самых-пресамых высоких небес.От века остались лишь бусы и шали,И Ваша изящная с перстнем рука.Вы, помнится, мне и в то время мешалиВ безоблачном мире искать облака.На Ваших холстах – паруса бригантины,Морские ракушки и ласковый бриз.Вы очень гордились сюжетом картины,Где душит Елену в объятьях Парис.Когда бы назвали меня Изабель,А можно с дефисом – Мари-Франсуаза,Я Вас бы с высот опустила на мель.Какая же Вы, извините, зараза!Вы – вспышка холеры, чахотка, чума,Испанка коварная и малярия.От Вас я сходила веками с ума.Сегодня… Спаси меня, Дева Мария!

Дачные мотивы

Где найти нам старый дом,Чтоб чердак был и веранда?Добрый пёс да мы вдвоём –Неразлучная команда.На веранде пили б чайИ устраивали чтенья.Между нами был бы райИли… баночка варенья.Ночь придёт – и на чердакПо ступенькам заберёмся.Поболтаем просто так,Звёзд нарвём и вниз вернёмся.А потом ложимся спатьНа скрипучую кровать…

В Париже

Далека от супружеских узИ свободна от светских манер…– Я люблю Вас, мой милый француз,Всё равно: Антуан или Пьер.Безразлична к романам Дюма,Равнодушна к букету бордо…Я хочу посмотреть на дома,Где Тургенев бывал с Виардо.Прогуляться в саду Тюильри,Накормить воробьиную рать.Вы не против, мой милый Анри,Или… как Вас по батюшке звать?

У Бога всего много

Всего у Бога, как известно, много.Не сомневайся и не прогляди.По Божьей милости ведёт меня дорога.По Божьей щедрости маячат три пути.Один зовёт под сень библиотек(Когда-то говорили: библиóтек).Чистосердечно каюсь: я из тех,Кому источник знаний – как наркотик.Второй маршрут вдоль берега проложен,Среди сокровищ, поднятых со дна.Но с этими богатствами, похоже,Не выпустит меня моя страна.А третий путь ведёт к самой вершине.Там ангел мой живёт, не зная бед.Пристало ли одной идти к мужчине?Но мне в горах плевать на этикет!В смятении я выгляжу убого.Беснуется людских желаний рать.Всего у Бога, как известно, много.И можно необъятное объять!

«Бессмертная мода не знает покоя…»

Бессмертная мода не знает покоя –Со мной согласится маэстро Васильеff.А я каждый раз, перед зеркалом стоя,Своё признаю перед модой бессилье.Богема спешит в «Театральный подвальчик»,И осень меняет из листьев накидки.Шампанское брызжет. И солнечный мальчикМне дарит мимозу с пасхальной открытки.Особой походкой ступают модели:Худые – как жерди, прямые – как швабры.А помнишь, с тобою когда-то хотелиДостать патефон и зажечь канделябры?Никто не предвидел такого финала:Не каждый с годами становится мудрым…Когда бы я раньше «про это» узнала,Сбежала бы с мальчиком тем златокудрым.

Про то

И он Вам пел про пастбища слонов,Про покорённую опасную вершину,Как защищал от бури отчий кровИ как в пустыне ночью вёл машину?Родителям своим воздам хвалу,Что музыке меня шутя учили.И он Вам тоже пел про каббалу,Про Пиночета и свободу Чили,Про Пикассо, Ли Миллер и Кокто,Про Баха, Шостаковича и Шнитке?Пускай теперь он Вам поёт «ПРО ТО» –ПРО ЭТО я наслушалась в избытке!

«Признаю́ свою вину…»

Признаю́ свою вину,Боже правый, за грехи:За пристрастие к винуИ порочные стихи,За любовь к чужому мужу,Интерес к устройству мира,За распахнутую душу,Сотворение кумира,За испорченное летоИ разбитое авто…Я наказана за «это»,Я наказана за «то».Но воскликну: «Нету мочи!Разве это преступленья?!»На меня посмотрит ОтчеИ пошлёт мне вдохновенье.Заодно билет в Париж:«Ну, лети же! Что стоишь?»

Между сказкой и былью

Жить тороплюсь между сказкой и былью.Книги мои запорошены пылью.Мне полистать, почитать бы их. Вместо –Пыль вытираю и ставлю на место.Жить тороплюсь между небом и прозой.Пахнет любовь увядающей розой.Неуловимо пленяет тоска,Как аромат одного лепестка.Жить тороплюсь между буквой и строчкой.Жить тороплюсь между рифмой и точкой.Если бы молодость, старость бы – если…Думать о вечном в вольтеровском креслеИ размышлять про сует суету,Жизнь принимая и ЭТУ, и ТУ.

«Разбудил меня будильник…»

Разбудил меня будильник.Я проснулась. Боже мой!Мне приснился Холодильник,Кривоногий и хромой.И хотя он не из спальни,А из кухни прибежал,Я забилась в угол дальний.Он к стене меня прижал.За окном чужие лица:То беспечны, то грустны.Наконец-то стали снитьсяЭротические сны!

«За радость и печаль мечтания с тобой…»

«За радость и печаль мечтания с тобой».

Тарас ХохловЗа радость и печаль мечтания с тобойПожертвовать спешу привычным жизни кругом,Готова состязаться с коварною судьбойИ быть покинутой любимым верным другом.За радость и печаль мечтания с тобойПройду походкой лёгкой по углям и осколкам,По шаткому мосту над бурною рекой,Назло своим врагам и громким кривотолкам.За радость и печаль мечтания с тобойНе побоюсь замёрзнуть под вой январской вьюги,Взойти на эшафот с открытой головой,Чтоб мне в лицо смеялись охранники и слуги.За радость и печаль мечтания с тобойЯ стану серой мышью и гадиной дрожащей.Я буду кем угодно. Приму портрет любой:И тенью призрачной, и тенью настоящей,Царицею на троне, униженной рабой…За радость и печаль мечтания с тобой.

Как следует есть артишоки

В кафе «У лазурного моря»,На фоне курортного пляжаВино допиваем и вскореНа берег песчаный приляжем.Исходят от Вашего телаКакие-то странные токи.Давно рассказать Вам хотела,Как следует есть артишоки.И, щурясь от яркого света,Мы с Вами сойдём за японцев.Да здравствует вечное лето!В лицо раскалённое солнцеЦелует меня непристойно.Горят от смущения щёки,Но я объясняю спокойно,Как следует есть артишоки.

И это пройдёт…

В недостроенном брошенном домеЗапах пыли, полыни и досок.Вы в моём позабытом альбомеТолько детский несмелый набросок.И плывут силуэты в тумане,И кружится с утра голова.Вы в моём авантюрном романеНе последняя песня-глава.И витают стихи о весне,И душа – как набухшая почка.Вы в моём потаённом письмеТолько самая первая строчка.Мне в наследство досталась беспечность,Чья-то мудрость: «И это пройдёт…»Вы – моя промелькнувшая вечность,Затянувшийся мой эпизод.

Ласт дроп

Дай испить мне последнюю каплю, «ласт дроп».Дай испить мне последнюю каплю любви.И пока наши чувства не загнаны в гроб,В новогоднюю ночь ты меня позови.Мы начнём, как обычно смеясь, разговорИ послушаем, глядя в окно, Барбару.Я давно подписала тебе приговор,Но готова продолжить, на время, игру.Мы запутались вместе: где правда, где ложь.Я тебя ослеплю, но обманчив мой свет.И ты, снова влюблённый, увы, не поймёшь,Почему в моём сердце тебя уже нет.

«Под взглядом ревнивым породистой Мурки…»

Под взглядом ревнивым породистой МуркиЯ в доме твоём собираю окурки,Читаю в глазах твоего бультерьера,Что я нарушаю покой интерьера.Запомнились также слова попугая:«Вы только из дома – приходит другая!»И смотрит в окно недоверчиво галка:«Зачем тебе эта, скажи, коммуналка,И дым сигарет, и соседи в придачу?!»Но я не могу, извините, иначе.Я выброшу молча окурки-огарки.С тобою, мой милый, мне рай в зоопарке!

«Ах, как соблазнителен Ваш интерьер…»

Ах, как соблазнителен Ваш интерьер!В смущеньи роняю озябшую розу.На фоне старинных тяжёлых портьерСтараюсь принять живописную позу.Цветочная ваза стоит на комоде,Повсюду картины и старые фото.Снимаю браслеты, и кажется, вродеЗа мной наблюдает невидимый кто-то.Глядит с фотографии старый священник.В глазах его грустных ни капли огня.Он просит у Бога за грешных прощенья –И вдруг улыбнулся, взглянув на меня.Ага, я подумала, это наградаЗа страшные муки грядущего ада.Вскочила с дивана, надела браслетыИ скрылась из дома на многие лета.И вдруг я Вас вижу на «Шанз-Элизе»,И Ваша походка легка, как безе,И я пофлёртировать с Вами не прочь.Но кто это рядом: жена или… дочь?

«Однажды утром ты признался мне…»

Однажды утром ты признался мне,Что время может быть                               не быстротечно.Что окажись мы в сказочной стране –Любовный трепет ощущали б вечно.Там не летит в Коммуну паровоз,И не мелькают в памяти берёзки,И в уши не бросается вопрос:«У Вас не будет лишней папироски?»Там радость, счастье льются через край,Духовной пищи, яств земных – достаток.Оттуда, правда, нет дороги в рай –Единственный, пожалуй, недостаток.Давай не будем горевать о том,Что снится нам со вторника на среду.Для счастья нужно – солнце за окномИ скатерть белоснежная к обеду.

Надписи на обороте

А когда наступает суббота,Я в «Измайлово», на вернисаже,Покупаю старинные фото,Пожелтевшие, рваные даже.И не скрою, бывают удачи:Вот неделю назад предложилиФотографию маленькой дачи:«Здесь когда-то мы с Доречкой жили».Незабудки цвели и настурции,И морковка росла в огороде:«Жили весело, до революции», –Прочитала я на обороте.Фотографии тётушки СониИ другие забытые лица.«Отдыхали мы летом в Херсоне,А теперь собираемся в Ниццу».