Кора. Новая кровь

Понятно… или не понятно. А никого не смущает фраза про заражённых?

Сыворотка получила название «чёрная кровь», поскольку после превращения кровь человека (вампира) становилась чёрной.

Ну в этом я сегодня уже убедилась. Я перешла на вкладку с чёрной кровью. Статья была помечена знаком «запрещённые вещества и препараты».

Вирус передаётся через кровь, а также по наследству. Если хотя бы один из родителей заражен, ребёнок будет вампиром [недостоверная информация].

…

Чтобы превратить жертву в вампира без её ведома, вампиры надкусывают себе губу, а затем кусают окровавленными клыками жертву, в результате чего вирус проникает в тело жертвы. При добровольном превращении, согласно традиции, обращающийся сам отпивает кровь из запястья вампира. Однако, доля удачных трансформаций крайне мала; в большинстве случаев обращаемый умирает, причиной смерти становится болевой шок, разрыв сердца. Практически все ныне существующие вампиры – потомственные.

Я вернулась на вкладку со статьёй про вампиров.

Наши дни.

Численность вампиров доподлинно не известна. Вампиры живут по всему миру, в том числе и в обычных городах. Однако большинство предпочитают вампирские селения, самое крупное из который – Фортон-Хиллз, насчитывает около двадцати тысяч человек.

Я открыла две ссылки в фоне, правда ссылка «человек» перекинула меня на статью «Вампир».

Защитники прав вампиров добились возможности для вампиров работать среди людей, в том числе получать руководящие должности. … В наши дни вампирам не нужно охотиться: свежая кровь всегда есть на прилавках супермаркетов. Если вы хотите стать донором для того, чтобы помочь вампирам, вы можете сдать кровь в клинике Aqua (цены указаны на сайте).

Я перешла на вкладку Фортон-Хиллз. Это был обычный полумёртвый городской сайт. На нём была ссылка на клинику для доноров крови, реклама поставщиков крови, рассада для растений и ссылка для заказа доставки крови на дом. Также было несколько фотографий городского парка и расписание работы всяческих нотариусов, паспортных столов и так далее.

Я открыла карты dark.map и ввела Фортон-Хиллз. Судя по картам, это был соседний город, который находился между Сан-Мирэль и Рокс-Тауном: со стороны Сан-Мирэль город был окружен горным хребтом, а от Рокс-Тауна его отделял лес. Правда, согласно обычным картам, горы и лес занимали всю территорию Фортон-Хиллз, и вообще, на его месте находился заповедник «Фогги-Хиллз» – охраняемая территория. На фотографиях с самолёта территория Фортон-Хиллз покрыта туманом. Ни одной фотографии из самого города я не нашла, и даже на официальном сайте не было никаких изображений, как это обычно любят делать – вставить в шапку здание городского управления или какой-нибудь памятник. Я проложила маршрут от своего дома до адреса центра Aqua в этом городе. Маршрут проходил через Ботанический сад. Я построила маршрут от Ботанического сада и максимально приблизила карты. Если зрение меня не подводило, то карты предлагали мне просто перелазить через забор сада, а потом ещё идти по горам. Лезть через трёхметровые стены – это интересная идея. Про горы я вообще молчу… Я же не собираюсь этого делать, правда? Для начала, мне нужно хотя бы купить одежду.

За окном начинало смеркаться. Я надела сандалии, взяла сумку и зонт. На улице моросил небольшой дождик и дул холодный ветер. Согласно статье на Архиве, вампиры не восприимчивы к болезням. Я закрыла и свернула зонт – вот и проверим. Вскоре я перестала дрожать, окончательно привыкнув к пронизывающему холоду. Ветер пытался поднять в воздух мои тяжёлые, намокшие, спутавшиеся волосы. Я шла и с наслаждением полной грудью вдыхала влажный воздух. Люди торопились домой: не лучшая погода для прогулок. Прохожие в куртках странно, а иногда даже с сожалением, смотрели на девушку, идущую в платье, сандалиях и без зонта, но я старалась не замечать их.

Мне нравилось моё новое тело – точнее, мне нравилось то, что у меня новое тело. Словно и не было никогда никаких обвинений и судов, ни страха, что меня раскроют, не было преследовавшего меня все эти годы чувства безысходности и бессмысленности – не было вообще Эмили. Я старалась прожить её жизнь, но получилось, что получилось, а получилось, как в песне поётся: я чувствую себя свободной, когда рядом никого нет, и когда никто не знает моего имени.

Я широкими шагами шла вдоль шумных дорог по малолюдным тротуарам. Мимо проносились огни машин, и весь мир предстал мне в новом свете – я почувствовала себя наблюдателем целого мира, будто увидела в нём что-то скрытое, словно колодец на Южной площади выплеснул из себя тайну, которую хранит, и эта тайна наложилась на мир как фильтр на фотографию. Я чувствовала себя свободной и, может быть, даже счастливой.

Было восемь часов вечера, когда я дошла до магазина одежды Black Velvet, это значит, что у меня есть час до закрытия, чтобы выбрать себе одежду. Консультанты странно посмотрели на меня, когда здоровались, я улыбнулась им в ответ и уверенно направилась к полкам с джинсами. Я быстро взяла себе несколько пар чёрных джинсов разных размеров, чёрные футболки и кардиган, чёрный, естественно.

Закончив с покупками, я переоделась, укуталась в новое пальто и отправилась в бар. Кто бы мог подумать, что бар так далеко. Точнее, что до него так долго добираться на общественном транспорте. Я всё время пыталась прикидываться спящей, чтобы не пугать прохожих фиолетовыми глазами. Может быть, кто-то их все равно заметил – надеюсь, они просто сочли меня за фрика. Так оно и было. Когда я приехала в Пыль, было уже половина одиннадцатого. Через полчаса сюда должен прийти курьер с моими линзами. Я села за самый дальний столик, который находился в плохо освещённом углу зала, недалеко от двери туалета. Ко мне подошёл официант.

– Виски-кола, пожалуйста.

Он кивнул и удалился.

За барной стойкой сидели несколько мужчин. Они пили пиво и смотрели футбольный матч, который шёл по телевизору на стене. Честно говоря, никогда этого не понимала. В прошлой жизни я не часто ходила в бары, даже, можно сказать, что почти не ходила, но меня всегда удивлял этот некий контраст между красивым интерьером, приглушенной атмосферой – и футболом по телевизору. Я почему-то была убеждена в том, что кому-то из нас – либо мне, либо этим мужчинам, было несколько некомфортно, соответственно, либо из-за футбола, либо из-за обстановки. Но, тем не менее, и я, и они, приходили сюда и были здесь. За столиком в противоположном углу сидели две девушки, что-то активно обсуждали и курили кальян, судя по запаху, кокос-банан – очень тривиальное, на мой взгляд, сочетание. В общем, в баре было не очень людно, но народ потихоньку подтягивался.

Я сделала очередной глоток. В то время как я наблюдала за людьми в баре и крутила в руке смартфон, мой мозг без моего ведома, не совсем осознанно что-то обдумывал, переваривал всё, что со мной случилось. В какой-то момент меня осенила потрясающая идея…

Мой телефон зазвонил.

– Привет, это курьер, я у входа в бар.

– Привет. Я сижу за столиком в самом дальнем углу справа.

– Окей.

В бар зашёл худощавый паренёк. Он не сразу меня заметил, но шёл в нужном направлении. Я махнула ему рукой, и он сел за мой столик.

– Привет.

Он достал из сумки коробочку с заказом.

– Спасибо, – я протянула ему деньги, – не хочешь выпить?

– Нет, спасибо, мне нужно отвезти следующий заказ, хорошего вечера.

Я кисло улыбнулась и махнула ему рукой вслед.

Я отошла в туалет, чтобы надеть линзы, а когда вернулась, что сразу заметила за барной стойкой пополнение. Вне всяких сомнений, там, за барной стойкой, сидел Дэвид Дэйнмар.

Я знаю, твоё сердце замерло сейчас. Или нет?.. Не закрывай письмо, Артур.

***

Молли украдкой посмотрела на каменное лицо Артура, ожидая хоть какой-то реакции, а еще лучше – пояснений, но Артур даже не шевельнулся.

***

Я села на соседний с Дэвидом барный стул, но он, кажется, совсем этого не заметил.

– Любишь футбол?

– Ч… Что? – он повернулся и недоумевающе на меня посмотрел. Я неловко улыбнулась.

– Ну, типа… любишь футбол?

Он тоже улыбнулся.

– Да не очень, а ты? – он отодвинул стакан с прозрачной жидкостью.

– Тоже. Я – Кора.

Я протянула руку, и Дэвид ответил на рукопожатие.

– Приятно познакомиться, Кора. Я Дэвид.

Я кивнула.

– Часто тут бываешь? – спросил он.

– Нет, я тут впервые, а ты?

– Порой заглядываю. Здесь не особо людно, мне это нравится.

– Приятная атмосфера. Если бы я жила тут, то, думаю, тоже порой заходила бы сюда.

– Так ты не местная? – Дэвид оживился.

– Из Уэльса. Приехала поухаживать за сестрой, двоюродной сестрой… пока она болеет.

– И кем же ты работаешь в Уэльсе?

– Да так. Держу там небольшую книжную лавку.

– Дела идут?

– Жить можно.

– Ясно.

Я откровенно врала. Можно ли построить дружбу на лжи? Ох, вряд ли.

– А ты?

– Я… Я занимаюсь биологией. Преподаю в институте. Научно-Исследовательский Центр в Пустыне – слышала о таком?

– Нет, никогда.

– Да, далековато от Уэльса.

Мы ненадолго замолчали. Я допила свой коктейль и собиралась заказать ещё один, но Дэвид опередил:

– Тут хороший белый ром, попробуй.

– Белый ром? Честно говоря, я…

– Это не совсем обычный белый ром. Знаю, ты хотела сказать, что не любишь. Но цитрусовый тебе понравится, я уверен. Бармен!

Ром и правда оказался лучше, чем я ожидала. Дэвид поинтересовался, почему я не с сестрой, и я сказала, что она рано легла спать, а я хотела развлечься.

– Хотела отдохнуть в шумном баре, а тут это? – усмехнулся Дэвид, кивнув в сторону зала, где в полумраке посетители, каждый в своей компании, тихо о чем-то беседовали. В воздухе висел дым от кальянов, который размазывал очертания людей и предметов. Всё выглядело как во сне.

– Нет, просто… не знаю, первое что попалось. Может, ты и прав, и это не лучший вариант. Есть идеи?

С Дэвидом было очень просто. Совсем как тогда, шесть лет назад. Он ничуть не изменился. Только я стала совсем другая. Я смеялась, но мне хотелось плакать, глядя на мою ушедшую юность, беззаботную и полную надежд, когда я ещё даже не подозревала, что меня ждёт впереди.

Мы выпили еще по коктейлю, и Дэвид стал рассказывать про то, какие растения бывают на других планетах.

– А что насчет инопланетян? Если есть растения, то должны быть и люди… ну, то есть инопланетяне.

Он с улыбкой посмотрел на меня и положил руку мне на плечо:

– Кора, ты слишком много выпила. Я отвезу тебя домой.

– Эй, Дэвид, ты не ответил!

Кажется, он заплатил за двоих. Мы вышли из бара, и пошли к его машине. Он даже извинился, что не может предложить поехать к нему, и я сказала ему свой адрес.

В машине я старалась не спать изо всех сил, и в итоге, кажется, просто-напросто спала с открытыми глазами. Дэвид иногда поглядывал на меня, а когда мы подъехали к дому, то обменялись номерами, и я даже создала в календаре запись о прогулке с Дэвидом. Я отстегнула ремень и открыла дверцу, когда Дэвид произнёс в мгновение позабытую мной фразу, значение которой остаётся для меня загадкой и на сегодняшний день:

– Кора?

– М?

– Может скажешь своё настоящее имя?

Я встала, и дверь машины захлопнулась.

***

Я проснулась от стука в дверь. Вчера я была настолько пьяна, что уснула на диване в гостиной, прямо в одежде, так что долго собираться, чтобы открыть дверь, не пришлось. Я сразу же заволновалась. А что, если кто-то узнал, что Эми стала вампиром, и это пришли за мной? Я подошла к двери и посмотрела в глазок. Это была Энни.

– Привет, – я приоткрыла дверь.

Представляю, как ужасно я выглядела: взъерошенные волосы, раскрасневшиеся от линз белки глаз, потёкший макияж.

– Привет, я тебя не разбудила?

– Ну…

– У меня душ сломался, я у вас помоюсь?

– Ну…

– Я быстро!

Я закатила глаза и открыла дверь. Проходи, что с тобой поделаешь. Энни, кажется, не рассчитывала на отказ, потому что уже стояла в одном полотенце и с корзинкой ванных принадлежностей в руках. На груди и плечах у неё были какие-то странные покраснения, не похожие ни на псориаз, ни на дерматит. Я подумала, что придётся после неё несколько раз душ помыть, но ничего не сказала.

– Где тут у вас душ?

Я указала пальцем на дверь слева от неё.

– А где Эмили?

– Она спит. В спальне. А я тут, на диване спала.

– Уже почти полдень!

Я подняла брови и задумчиво закивала, мол, да, действительно полдень.

– Так ты в душ идёшь?

Она ушла в душ, а я включила кофеварку и решила приготовить омлет на завтрак, на двоих. Открыв холодильник, я с ужасом подумала, как же мне повезло, что я сделала это не в присутствии Энни, ведь я совсем забыла, что он был доверху забит пакетами с кровью. Фух.

Омлет и кофе стояли на столе и ждали, когда соседка выйдет из душа. Я смотрела в окно, и размышляла над вопросом, можно ли вампирам принимать человеческие таблетки от головной боли. Я выпила залпом два стакана воды из-под крана, но хотелось ещё. Язык был сухой, будто я не пила уже целые сутки или больше… Дверь ванной, наконец, отворилась.

– Будешь омлет?

– С удовольствием!

И тут я поняла, что это вовсе не дерматит и не псориаз – я была голодна и видела каждую венку на теле Энни.

– Ты сделала кофе? Спасибо большое! А есть молоко?

Она пошла прямо к холодильнику, но я её опередила и подскочила к нему первой.

– Да, конечно, – я приоткрыла дверку холодильника совсем чуть-чуть, так, чтобы она не могла увидеть содержимое, и быстро достала молоко. К счастью, я поставила его близко, когда доставала его для омлета.

– Спасибо, – Энни улыбнулась и плеснула себе молоко в кружку.

Я достала столовые приборы, и мы начали есть. Омлет показался мне отвратительным на вкус, но я не была уверена, что для Энни он такой же. Так или иначе, моё лицо напряглось, когда я проглотила кусочек.

– Как тебе омлет?

– Очень вкусно, спасибо! Эмили за всё время, сколько тут живёт, ни разу не приглашала меня в гости.

– Нам не стоит громко разговаривать, она же спит, – это напоминание я сделала больше себе, нежели Энни.

– Да-да, я помню. Ей повезло с сестрой.

– Мы двоюродные.

– Сколько тебе лет? Ты выглядишь старше Эмили.

– Мы почти ровесницы, мне двадцать восемь.

Я подумала о том, что Дэвид наверняка задавал мне вчера этот вопрос, но я вообще не помнила, что ответила на него. А что? Двадцать восемь – хороший возраст. Интересно, что в моей внешности сделало меня старше Эмилии? Рост? Кожа нормального цвета? Тёмные, почти чёрные, волосы?

– Тебе налить ещё кофе?

– Давай.

Я долила нам кофе и вернулась за стол.

– Расскажи о себе.

– Даже не знаю, с чего начать… – она заулыбалась и, вдохновленно пожав плечами посмотрела вверх, – Я учусь на актрису в местном актёрском училище. Пока что работы мало, так что я в основном зарабатываю на блоге в инстаграмме, а ещё снимаюсь в рекламе. Недавно мне пришло письмо с кастингом в одну развлекательную передачу…

Как они это делают? Ну то есть, кусают людей? Что я должна сделать? Как? Она ведь наверняка будет сопротивляться. У меня точно не хватит сил, чтобы удержать её. Да и потом. Вот я прокушу её шею, а как я пойму, в каком месте делать укус? И что будет, если сделаю не в том?!

– … в общем, эта идея мне очень понравилась. Прослушивание в пятницу, а я ещё не придумала номер! Я жду, когда придёт вдохновение, чтобы написать его. Мне кажется, что все участники уже давно репетируют, а я ещё не придумала номер, и я так волнуюсь из-за этого…

– У тебя всё получится, ты такая жизнерадостная, красивая и приятная в общении – что ещё нужно для полного счастья? – трудно описать, как фальшиво это звучало.

Энни рассмеялась.

– Спасибо, что веришь в меня! Зайдёшь как-нибудь в гости?

– Да, можно. Когда ты свободна?

Как только дверь за Энни закрылась, я подбежала к холодильнику и не глядя схватила первый попавшийся пакет с кровью. Так вот что такое жажда. Это как… сильный голод и жажда сладостей сразу вместе, только в три раза сильнее, чем в худшие дни.

***

Половина седьмого.

Я надела джинсы, черную водолазку, кардиган и небольшой черный рюкзак. Намазала лицо и руки кремом от солнца, нарисовала на глазах стрелки.

Машина Дэвида уже стояла у подъезда.

***

– Нет. Я не могу это читать.

Молли с досадой посмотрела на брата.

– Позволишь хотя бы мне дочитать?

– Как хочешь.

Артур встал, налил себе джин и стал нервно расхаживать по кабинету.

– Так значит, Дэвид – это какой-то старый знакомый Эмили?

– Угу.

По сдержанному тону брата Молли поняла, что расспрашивать его дальше, по крайней мере сейчас, бессмысленно.

***

– Привет, – я улыбнулась и чуть не выдала свои клыки (опять), но тут же закрыла рот.

– Привет, ну что, в музей?

– Кажется, в музей.

– Рабочий день закончился, а пробки – нет.

– И сколько нам ехать?

– Как повезёт. В любом случае – дольше, чем хотелось бы.

– Может, включим какую-нибудь музыку? – предложила я.

– Хорошая идея, а что ты слушаешь?

– Музыка-то всё равно твоя, – я усмехнулась.

– Но мне всё равно интересно, – возможно и так, но Дэвид, видимо, уже выбрал, что поставить, и переключал что-то на экране.

Я осторожно приоткрыла окно. Лучи заката слепили глаза, и я посмотрелась в зеркало, чтобы проверить наличие ожогов – но крем, который дал Брайс, хорошо защищал мою кожу от солнца. Я наслаждалась запахом осени, глубоко вдыхала влажный воздух, смакуя каждый момент, когда мои легкие полностью наполнялись им, и кислород растекался по моим венам. Не знаю, мне кажется, я щурилась от удовольствия, словно кот. Я прислушивалась к шуму пробки, к запаху, доносившемуся с реки и к ощущению скорости.

Хотя присутствие Дэвида и вызывало у меня определенную горечь, это была сладкая горечь. Призрак моей юности, он явился в мою жизнь именно сейчас, словно ангел, чтобы сопровождать меня к смерти.

– Дэвид, расскажи, как тебе работается в Пустыне?

– В Пустыне, – протянул Дэвид, – В Пустыне неплохо. Только слишком солнечно. На то она и пустыня, – усмехнулся он.

– Проводишь исследования или преподаешь там?

– И то, и другое. А какой университет закончила ты?

– Никакой, – улыбнулась я.

– Такое бывает? – удивился Дэвид.

Я пожала плечами.

– Надеюсь, тебе не будет со мной слишком скучно. В конце концов, ты ученый. Наверняка, ученые общаются только с учеными.

– Проблема, так сказать, обычных людей, – ну вот так меня ещё никто не называл, это прямо новые ощущения, – в том, что обычным людям обычно скучно в обществе ученых.

– Звучит парадоксально, – я всё никак не могла отойти от того, что меня записали в «обычные» люди. Уж очень я привыкла быть фриком даже по меркам нашего научного сообщества, да и потом, теперь-то я и человеком быть перестала.

– Да! Ученые любят занудствовать. Но ты вчера героически спокойно вытерпела мою болтовню про ботанику.

–Не припомню, чтобы ты хотя бы начинал занудствовать. Большое упущение с твоей стороны, я считаю.

– Неужели?

– Определенно.

Межрайонная автострада несла нас навстречу закатному солнцу, по-осеннему красному и тусклому, напоминавшему по цвету спелую сахарную тыкву.

Стены музея были сделаны из стекла, так что с улицы здание выглядело как огромное зеркало, а изнутри стены были прозрачными. Когда мы приехали, на улице было уже темно, и находиться внутри яркого здания, стоящего посреди ночи, было приятно; словно ты оказался внутри фонаря, и здесь, прямо внутри здания, есть некое яркое сердце, которое своим светом защищает от тьмы, которая хоть и скалится снаружи, но, тем не менее, бессильна.

Я остановилась у большого полотна, изображающего каменную статую женщины с голубем в руках, чье лицо с закрытыми глазами озаряла спокойная улыбка, пока за её спиной рушилась целая цивилизация.

– Как поразительно она похожа на…

– Кору Фрасиклея, – кивнул Дэвид.

– Кажется, даже голубя она держит так же.

– Правда, должен признать, на картине её улыбка гораздо более живая.

– Её улыбка… спокойная и решительная. Она даёт понять, что гибель этой цивилизации – вынужденная необходимость. Просто то, что должно случиться. Поэтому она не плачет. Она улыбается. Великолепное полотно.

– Кажется, эта кора распрощалась с тем народом. Отвернулась и отдалилась от него. Теперь её лицо обращается к нам.

Молния, уверенным мазком пронзающая холст, словно вырвалась из картины, и вместо проклятой земли покинутого небом народа, ударила в моё сердце, заставив меня повернуться к Дэвиду. Его глаза встретили мой испуганный взгляд, и на мгновение мне показалось, что откуда-то он знает больше, чем должен.

– Мне тоже нравится эта картина, – улыбнулся Дэвид, – мы словно стоим на вершине Олимпа, рядом с богами, с самой Судьбой, приговорившей этот народ к гибели.

– Но стоит нам отвернуться…

– Не больше, чем люди, бессильные перед спокойной улыбкой каменной богини. Кора…

– Да?

– Жаль, что ты так мало улыбаешься. Даже каменные коры всегда были с улыбкой.

– Ну да. Фальшивой и каменной, – я, кривляясь, растянула губы, парадируя статуи.

Дэвид улыбнулся в ответ. У него не было клыков: обычные человеческие зубы.

Мы решили зайти в бар, а потом прогуляться по городу. На первом этаже, сбоку от лестницы, ведущей на второй этаж, был незаметный проход, ведущий в бар с пуфиками и высокими кальянами. Мест в баре было немного и все они были заняты. Мы взяли по коктейлю с собой и вышли из бара сразу на улицу, обошли музей и оказались на площади перед музеем.

Северо-Восточный район был невероятно красивым. Несмотря на то, что центральные площади с киосками и скамейками во всех районах были спроектированы одинаково, в каждом районе они были разными, и, скорее, больше «внутренне», чем внешне: было очевидно, что у каждого района есть своя особая, неповторимая атмосфера, и если мой, Юго-Западный район, который славился модными показами, был пропитан духом молодости и свободы, то этот район словно пах женскими духами. Складывалось впечатление, что все те, кто имеют отношение к модным показам в Юго-Западном районе, живут в Северо-Восточном. Наличие Музея сыграло большую роль в развитии района. Говорили, что в одной из многоэтажек есть квартира, среди постояльцев которой были известные писатели и политики, так что эта квартира является исторической ценностью, и стоимость её аренды в месяц превышает мою зарплату раза так в четыре… Картины словно вырывались из музея: на площади стоял стенд с картинами современных авторов, а также мольберты с холстами и красками, так что любой прохожий мог попробовать свои силы в изобразительном искусстве. Но людям больше по душе приходился асфальт: он тоже был весь разрисован мелками и красками.

– Как-то даже неловко ходить по такой красоте, – сказала я, обходя очередную роспись.

– Где тебе больше нравится, в родном Уэльсе или здесь?

– Не знаю, – конечно, не знаю, я же никогда не была в Уэльсе, – там своя красота, – я не сдержалась, еле заметно грустно улыбнулась уголком рта и опустила глаза. – Наверное, одно из немногих преимуществ Уэльса перед красотой этого района – это небо.

Я слышала когда-то, что Уэльс – грёбаная деревня. Элитная правда, но всё же.

– Почему?

– Нет засветки, видно звёзды. Гораздо лучше, чем здесь. Хотя, конечно, и здесь что-то видно. Кассиопею, например, – я указала рукой на пять звёзд, которые я точно узнаю из всех тех трёх тысяч, которые видны на небе. Правда, из-за высоты домов тут и до тысячи, наверное, не досчитаешься…

– Ты умеешь различать созвездия?

– Да, ну, правда, только некоторые, не все. Ну Кассиопею-то все знают!

– Я всегда хотел научиться видеть среди этих точечек смысл. Но так и не нашёл время, чтобы, наконец, научиться находить созвездия.

– Сейчас прямо над нами – Лебедь, Кассиопея, Андромеда… а вот там, на горизонте, – я указала в сторону трассы, перед которой расступались высотки, – восходит Орион.

Очевидно, он лгал. Но я так устала, я так хотела верить, так не хотела терять его…

– Серьёзно?

– Да, вот, смотри, видишь вот ту звезду…

– Да, я вижу, как минимум, десяток звёзд.

– Да нет же, вот ту…

– Издеваешься? – рассмеялся Дэвид.

– Ну хорошо, а букву М видишь?

Улица была безлюдна, и я села на асфальт, облокотившись на стену дома, Дэвид сел рядом. Я начала показывать ему на небо, пытаясь объяснить самое простое – как найти на небе Кассиопею. Наша речь почти полностью состояла из фраз «вот та», «вот эта», «нет, эта» и «ну вон же!». Пытаясь дотянуться указательным пальцем до неба, я случайно положила руку на его колено. Он повернулся ко мне и спросил: