Я (не) буду тебе женой

А Илана думала, они хоть как-то отметят. Пусть даже просто выпьют кофе в кондитерской с чем-нибудь вкусным. Это ведь тоже особенное событие – заявление в ЗАГС.

Опять стало обидно. Но опять легко нашлось оправдание.

С такой работой родители тоже вечно заняты, у них даже выходных и отпуска толком не бывает. Илана прекрасно знала, что такое собственная строительная компания, особенно сейчас, когда всё настолько осложнилось. Ей не нужно объяснять, что у всех успешных состоятельных людей дни расписаны по минутам, и дело не только в собственных доходах, которые желаешь получать, а в куче обязательств перед огромным количеством народа. А ведь из-за предстоящий свадьбы образовалось много новых забот, которые тоже требовали времени. Например, надо купить костюм, встретиться с организатором из свадебного агентства, отрепетировать.

Но выходило, что только тогда они и виделись – на таких вот встречах.

Глеб почти никогда не участвовал в обсуждениях, просто слушал, потом соглашался. Правда Илана тоже.

Ей не так уж и важно, где будет проходить церемония, сколько придёт гостей, какого цвета скатерти на столах и посуда и что нужно включить в фуршетное меню, а что в основное. Даже нарочно не хотелось знать, как это подготавливалось и создавалось. Чтобы в воспоминаниях свадьба осталась праздником, действительно особенным днём, подаренным судьбой, а не слепленным от и до собственными руками, когда точно знаешь, что произойдёт в данную минуту, в следующую, через полчаса, через час.

Поэтому просто замечательно, что мамы взялись за подготовку настолько всеобъемлюще и увлечённо. Ещё и организатор оказалась настоящим опытным профи: если что-то не подходило или вызывало сомнения, мгновенно предлагала новые варианты, не упускала из виду детали и мелочи, кажется, даже легко предугадывал, что им могло понравиться.

Глава 6

– Вроде бы все основные моменты обговорили, – в конце первой общей встречи заключила Лариса. – Теперь давайте условимся, когда я к вам подъеду, чтобы определиться уже на месте, где что разместим, откуда кто будет выходить, куда уходить. И отрепетируем.

– Репетировать? – недоумённо уточнил Глеб. – Это ещё зачем? У нас что, представление какое-то намечается?

Она миролюбиво пояснила, не задумавшись даже на мгновение:

– Чтобы каждый знал, что делать, и не возникло никаких лишних заминок и сложностей.

– И какие там могут быть сложности? – Глеб снисходительно ухмыльнулся. – Кто-то свернёт не туда?

– Случается и такое, – улыбнулась Лариса. – И это совсем недолго. Просто быстренько пробежимся по сценарию. И с первым танцем разберёмся тоже. Будете ставить сами? Или можно пригласить хореографа. И даже я сама могу. У меня среднее специальное образование – колледж культуры. Специальность – руководитель танцевального коллектива.

Кажется, большинство готово было согласиться и на хореографа, но Глеб опередил всех.

– Мы как-нибудь сами справимся.

Обе мамы, прежде чем возразить, вопросительно уставились на Илану, ожидая её поддержки, но та, вопреки их расчётам, согласилась:

– Да, мы сами.

Потому что у неё был свой расчёт – хоть так остаться наедине, провести время вдвоём. Ещё и танцевать при этом. И ей понравилось, как прозвучало произнесённое Глебом «мы». Очень объединяюще и многообещающе. Но всё опять вышло скомканно и совсем не так, как Илана представляла.

Мамы с Ларисой отправились в дом после осмотра участка и действительно короткой репетиции, которая помогла прикинуть, где лучше поставить подиум с аркой, а где разместить шатёр для торжественного застолья, зону фуршета и стулья для гостей, желающих присутствовать на церемонии. Чтобы невесту не увидели заранее, и чтобы ей с отцом не пришлось идти слишком долго и далеко.

А они так и не успели ни решить, где можно потанцевать, ни даже далеко уйти – у Глеба зазвонил мобильник. Достав его из кармана, Глеб посмотрел на экран, отступил на несколько шагов в сторону, пока чиркал пальцем по значку соединения и подносил телефон к уху.

– Да. – Какое-то время он слушал, что говорил ему невидимой собеседник, чуть хмуря брови и озабоченно сжимая губы, потом произнёс: – Понял. А много не хватило? Ты что предлагаешь?

Скорее всего, собеседник принялся объяснять, но Глеб перебил, не дослушав (выходит, он не только её перебивал, и это просто оказалось его рабочей привычкой):

– Нет, подожди, подожди! Это не вариант. Мы же не можем бросить, не доделав, когда почти уже всё готово, или отложить на время. Это же больница, там постоянно приём идёт. И так пришлось перевести детей в соседнее отделение. Они ждут не дождутся, когда мы этот ремонт закончим. Тем более мы сами вызвались, никто не заставлял и не принуждал. А могли бы в очередную часовенку вложиться – памятник себе поставить. Рукотворный.

Наверное, это выглядело не совсем этично, но Илана прислушивалась к разговору. Если бы звонок оказался исключительно личным, она бы сама отошла подальше, но тот был явно деловым. А ещё… ещё она будто опять увидела того Глеба, который ей так понравился в их первую встречу – заботливого, серьёзного, уверенного, делового, способного на стремительные решения, готового помочь и поддержать.

– Сделаем проще. Я сейчас перекину тебе со счёта, сколько надо, чтобы не затягивать и не останавливаться, а позже в офисе разберёмся и оформим, как надо. Я скоро приеду. Давай.

Закончив разговор, Глеб ещё несколько минут не отрывался от телефона, а когда убрал его в карман брюк, посмотрел на Илану и поинтересовался без всякого перехода:

– Вальс умеешь?

– Конечно, – кивнула она.

Он, глядя на неё, задумчиво поморщился.

– Тогда давай попробуем. – И тут же предупредил обеспокоенно: – Ноги мне только не отдави.

Да не собиралась она ничего ему отдавливать. Если только нарочно.

– Прямо так? Без музыки?

Да ещё посреди садовой дорожки.

– Могу посчитать, если тебе настолько сложно, – невозмутимо предложил Глеб, изобразил, насмешливо кривя рот: – Раз-два-три, раз-два-три. – Потом уточнил: – Так пробуем или нет? Или ты сейчас подходящую песенку побежишь искать?

– Хорошо, – твёрдо проговорила она, – пробуем.

Почему Глеб постоянно словно испытывал её на прочность? Он же на самом деле совсем другой, не настолько язвительный и колкий. Так почему рядом с Иланой он менялся, будто надевал маску? Рассчитывал таким образом получше узнать? Слишком занятый, чтобы тратить время на долгие свидания, подобрал настолько странный метод, то ли бросая вызов, то ли заставляя открыться и проявить себя.

– Тогда… давай поближе, – поманил он рукой, а сам даже не попытался сдвинуться с места. – Побыстрее. – А когда она подошла, легко ухватил её ладонь, стиснул пальцами, приобнял за талию, скомандовал нетерпеливо: – Положи руку мне на плечо!

– А?

– Руку положи на плечо, – раздражённо повторил Глеб. – Так полагается. И ты же говорила, что умеешь танцевать.

– Я умею, – заверила Илана.

Просто она растерялась. Она же не обязана тоже делать всё молниеносно. Тем более, не получилось бы – слишком оказалось значимым его прикосновение.

Ладонь на талии ощущалась даже через тонкую ткань платья. Что уж говорить про сжимавшие руку пальцы. Хотя они были скорее прохладными, а не горячими, и всё равно кололи едва ощутимыми электрическими разрядами, обжигали жаром.

– Ну так не тормози! – воскликнул Глеб. – И…

Она не успела даже толком дотронуться до его плеча, а он уже шагнул навстречу.

– Шевелись. Два-три.

Он вёл уверенно и умело, а Илане оставалось только подчиниться, не сбиться с темпа, принять. И музыка действительно оказалась не так уж и нужна, потому что почти уже звучала в ушах, рождаясь сама по себе. И даже голова немного кружилась.

Но Глеб внезапно остановился, убрал от Иланы руки, сделал шаг назад.

– Ну вот, всё нормально, – подытожил беззаботно. – Вполне пойдёт. Музыку можешь выбрать, какую захочешь. Или что там эта спец посоветует. А мне пора.

Да, она знала, что он торопился, и не просто так, что у него действительно имелись срочные дела и проблемы, и что, возможно, это было слишком эгоистично, но – всё равно – Илана не смогла справиться с обидой, с негодованием выкрикнула ему в спину:

– Почему?

– Что? – Глеб всё-таки остановился, глянул через плечо.

– Почему ты так к этому относишься? – проговорила она напористо и чётко, хотя голос норовил сорваться и задрожать. – Словно тебе наплевать?

Он ответил не сразу, сначала снова развернулся к ней лицом, уставился пристально, тем самым пробирающим до мурашек взглядом.

– А что не так? – Замолчал, но, прежде чем Илана успела ответить, продолжил сам: – Ты же хочешь за меня замуж? Да? Ну вот и будет тебе свадьба. Чего ещё? – Глеб говорил экспрессивно и громко, как никогда раньше. – Или ты передумала? – Он даже подался вперёд, сощурил глаза. – Тогда вообще нет проблем. Просто иди и скажи, что тебе всё это нафиг не сдалось. – Потом опять сделал паузу и, кажется, немного успокоился, только взгляд стал более прожигающим и пронзительным, хотя в нём появилось ещё что-то – Илана никак не могла определить точно. А Глеб поинтересовался с какой-то особой значимостью: – Ну что, так и решим? Свадьба отменяется?

В первый момент ей захотелось согласиться, прокричать: «Да! Да! Да! Мне и правда она нафиг не сдалась, эта свадьба!» Но уже в следующую секунду она поняла, какое чувство разглядела в его глазах. Надежду. Нетерпеливое и плохо скрываемое желание услышать от Иланы именно то, что рвалось с её языка. И, словно какой-то бес вселился, плеснул масла в огонь и без того полыхающей обиды и злости и заставил произнести с решительным вызовом совершенно противоположное:

– Нет. Не отменяется. Ни за что.

Она увидела, как вздулись желваки на его скулах, как глаза потемнели. Но всего через мгновение Глеб справился с собой, на его лицо опять вернулось невозмутимое, независимое выражение.

– Как скажешь. – Он усмехнулся, пожал плечами. – Но я всё равно пошёл. Я действительно тороплюсь.

И на этот раз Илана не пыталась его останавливать. Если честно, она даже почувствовала себя лучше от того, что он ушёл – отвалил – что она его больше не видела и не слышала. И, пожалуй, она не прочь, чтобы так и осталось навсегда.

Она размышляла о случившемся всю дорогу, пока ехали домой – хорошо, что сейчас за рулём сидела мама, и можно было без проблем достаточно глубоко погрузиться в раздумья – сначала с негодованием и возмущением, потом, когда эмоции слегка остыли и улеглись, ну, наверное, достаточно спокойно, рассудительно и трезво.

Мысли метались от одной крайности к другой: от дерзкого желания действительно заявить во всеуслышание, что никакой свадьбы не будет, и не пошли бы они все со своим деловым и родственным партнёрством, до праведных воззваний со стороны порядочности и совести, что обещание уже дано, обязательства приняты и этот брак крайне выгоден для семейного бизнеса. И, конечно, периодически вмешивалось осознание – Илане действительно хочется замуж за Глеба.

Да! Даже после всего вот этого. Хочется с ним быть. Вопреки разумности, но зато по велению сердца и чувств. И если она его на самом деле больше никогда не увидит…

Нет, на подобное она не согласна. Уже не согласна.

За любовь ведь тоже надо бороться, ничто не даётся просто так. И кто знает, почему Глеб ведёт себя подобным образом.

Вдруг она опять всё неправильно восприняла? А его предложение отменить свадьбу было очередной проверкой?

Он ведь торопился? Торопился. Решать очень важные проблемы. Илана слышала от родителей, что Кирсановы взялись за собственный счёт отремонтировать одно из отделений в районной детской больнице. Что занимался этим именно Глеб. Скорее всего, и инициатором тоже был он. А танец, пусть даже их первый, как мужа и жены, вполне мог подождать. День или даже два.

Потому Глеб и раздражался, что приходилось заниматься не тем. Потому и сорвался. А она напридумывала, увидела то, чего нет.

Или не придумала?

– Мам, ты считаешь, мне действительно стоит выходить замуж? – когда они оказались дома, так ничего толком и не решив, спросила Илана.

Мама удивлённо фыркнула, вскинула брови, воскликнула:

– Лан! Ну ты даёшь! – И напомнила, всплеснув руками: – Ты же сама совсем недавно говорила, что хочешь, что рада. – На её лице возникло озабоченное недоумённое выражение. – И что вдруг случилось? Испугалась? Или с Глебом поссорилась?

– Ну… типа того, – неопределённо выдохнула дочь.

Теперь мама улыбнулась, иронично, но по-доброму и с многозначительным пониманием.

– Не сошлись во мнениях по поводу танца?

Тоже «типа того», но повторять прежний ответ Илана не стала. И подробно рассказывать о случившемся тоже. Да и мама не особо дожидалась ни отрицания, ни подтверждения, качнула головой, посмотрела серьёзно и внимательно, а потом произнесла негромко, но проникновенно:

– Знаешь, так частенько случается. Даже те, кто сильно любят друг друга, иногда ссорятся. Потому что это не один человек, а два разных. Да если даже сам с собою не всегда в состоянии договориться, что уж требовать от другого, который может мыслить и воспринимать происходящее совсем не так, как ты. Жизни не бывает без конфликтов и выбора. И без взаимных уступок тоже. Особенно совместной. Особенно в самом начале. И это в любом случае волнительно – что-то менять, пробовать впервые или создавать наново. Даже если оно хорошее, приятное и правильное. Бояться и переживать тут вполне естественно. А понять и принять постороннего человека тоже непросто.

Мама приобняла дочь за плечи, прижала к себе.

– Пойдём-ка, чаю попьём или съедим чего. Повкуснее. Эти приготовления действительно столько сил отнимают. Несмотря на то, что довольно приятные. Я бы даже сказала, очень приятные. Хоть и волнительные.

Ну да, Илана давно уже заметила, что им с Кирсановой вся эта возня в удовольствие. И как они отреагирует, если она заявит, что передумала, и желает отменить свадьбу? Наверняка же расстроятся. Они же так стараются.

– Вроде же до этого у вас всё было хорошо? – уже на кухне вернулась к прежнему разговору мама. – Вы и заявление подали, и с церемонией мы всё решили. Даже приглашения разослали.

Подали. Решили. Разослали. И теперь все уже в курсе, и постоянно поздравляют при встрече. И сразу видно, что не только для мамы это важно. И для папы тоже, и для бабушки.

Она, кстати, рассказывала, что ей тоже родители жениха подобрали, якобы случайно познакомили с сыном своих знакомых. Бабушка, когда об этом узнала, сначала скандал устроила, что нечего её за дурочку держать, которая сама себе парня не в состоянии выбрать, и всякое тут подсовывать. Что ещё за домострой? А потом… потом так вышло, что у них действительно всё закрутилось, и свадьба состоялась, и прожили они вместе до тех самых пор, пока дедушки не стало, и никогда не жаловались.

Вот и Илане мама с папой точно не предложили бы выйти замуж за кого попало, даже если бы их бизнес разваливался и спасти иными путями его никак не получалось. Они бы никогда не выдали её насильно и за недостойного человека. Она им всецело доверяла.

– Может, вы и не узнали ещё друг о друге всё от и до, – попивая чай, говорила мама, – но это и не узнаешь, пока не поживёшь вместе, даже если предварительно встречаться несколько лет. Иногда за потрясающим идеальным образом та-ако-ое может скрываться. А Глеб, он на самом деле очень надёжный и порядочный. Умный, ответственный, серьёзный. И он не у родителей на шее сидит или создаёт видимость, что работает, а сам просто числится на денежной должности.

– И что? Как только его увидели, вы сразу решили выдать меня за него замуж? – критично предположила Илана, а мама в ответ коротко рассмеялась, потом поправила:

– Не совсем. Решили, что такой молодой человек вполне подошёл бы в мужья нашей любимой дочери. Мы-то с твоим папой с Кирсановыми давно знакомы. И, поверь, на кого-кого, а на Глеба можно положиться. По крайней мере в бизнесе.

Вот именно – в бизнесе. А как насчёт других областей? Илане-то с ним не холдинг создавать, а семью.

Хотя наверняка не бывает, чтобы на работе и в жизни кто-то вёл себя кардинально противоположно, словно не один, а два совершенно разных человека. Если, конечно, у него не биполярка, и не раздвоение личности. А Глеб…

Ну, не настолько несопоставимо он себя и вёл. Он и когда разговаривал по телефону тоже был достаточно категоричен и жёсток, не терпел промедлений и лишних слов. Да и лето в строительстве самая жаркая пора.

– Он ведь и тебе сразу понравился, – напомнила мама.

– Да, – согласилась Илана.

Очень даже понравился. Она даже успела в него влюбиться чуть ли не с первого взгляда. Хотя он и тогда не показался ей безупречно идеальным, просто она сразу ощутила – это и есть то близкое, понятное, цепляющее, что нужно именно ей. И подобное ощущение до сих пор никуда не исчезло, просто появились сомнения: а вдруг она ошибалась?

Как разобраться, какой он настоящий? Хотелось верить, что действительно тот, которого описывала мама. Очень хотелось верить. Недаром же считалось, что первое впечатление самое правильное. Когда человек не знает, что его ждёт, к чему готовиться, нет повода надевать маску, придумывать какие-то особые способы взаимодействия, испытания.

Если бы Глеб предложил всё прекратить ещё раз, вполне возможно, Илана согласилась бы тогда. Но он не предлагал, и ей опять удалось убедить себя, что он и правда всего лишь устроил проверку, а на самом деле вовсе не против, хотя по-прежнему постоянно куда-то спешил, сокращая их общение почти до нуля.

В общем она так и не решилась отменить свадьбу, поэтому сейчас торжество было в самом разгаре.

Глава 7

Гости переместились в большой белый шатёр, за круглые столики, накрытые белоснежными скатертями с салфетками всё того же нежного цвета пыльной розы. И только у молодожёнов стол был прямоугольный. Точнее, не просто стол, а президиум, красиво декорированный букетами. А у них за спиной разместилась другая арка с их именами, выведенными изящным вычурным шрифтом и соединёнными союзом «и».

Глеб и Илана. Муж и жена. Неужели это на самом деле всего лишь формальность? Слова на арке и на бумаге. Деловой договор, который Илана осознанно подписала. Потому что у неё не хватило смелости разрушить в прах родительские ожидания. Потому что она испугалась чужих пересудов по поводу их неудавшейся свадьбы. И потому что всё-таки упёрто надеялась вдохнуть чувства и эмоции в этот «безответный» брак.

Теперь отступать некуда, и жаловаться нет смысл. Ведь у неё был шанс отказаться.

Даже не так. У неё было бесконечное множество таких шансов. Но она выбрала один, абсолютно не тот – находиться рядом с Глебом, причём не просто так, а на самых законных, скреплённых клятвами и штампами основаниях.

Вот и имела сейчас, что желала: Глеб сидел на соседнем стуле, и всё как будто опять налаживалось. Время от времени он к ней обращался, что-то говорил, пусть и совсем незначительное, не дожидаясь официанта, подкладывал еду Илане в тарелку, словно видя в этом своё главное предназначение, подливал вина в бокал. Но чаще себе. А вот к еде почти не притрагивался.

– А ты сам почему не ешь? – когда он в очередной раз подсунул ей под нос блюдо с закусками, поинтересовалась Илана. – Давай я тебе что-нибудь положу.

– Мне… – повторил Глеб, благостно улыбнувшись и мотнув головой, – не надо. Как-то не хочется. Знаешь, кусок в горло не лезет. Похоже, от счастья. – Он опять ухватился за бокал, который почти не выпускал из руки, салютнул им, произнёс, запинаясь: – Тебе тоже… его желаю. По полной.

– Тогда хотя бы не пей столько, – прошептала Илана, стараясь, чтобы никто больше не услышал. – Ещё же первый танец.

– Ну да, точно, – подтвердил он. – Согласно сценарию. – И, всё-таки отхлебнув чуть-чуть напоследок, показательно вернул бокал на стол. – Хорошо. Как скажешь… дорогая. – Потом обвёл мутноватым взглядом шатёр, гостей за столами, не остановившись ни на ком конкретно, и опять обратился к Илане: – И когда это наконец произойдёт? Что-то я запамятовал? Хотелось бы побыстрее… отстреляться. Не всем нравится роль цирковой обезьянки. Даже красиво наряженной.

Он так и будет теперь её донимать бесконечными подколками? Или он действительно просто не способен по-другому? Такой надёжный, порядочный, умный, ответственный и серьёзный. В бизнесе. А как же жизнь?

И если сейчас Глеб и с танцем устроит такое же представление, как с первым супружеским поцелуем? Он же не обезьянка, чтобы выступать на потеху публике. Так, может, отказаться от него заранее? Подойти к ведущему и сказать…

Нет, всё-таки Илана опоздала. Она даже подняться не успела, как ведущий восторженно объявил:

– А теперь пришло время для танца наших молодожёнов. Но первым… – он выдержал эффектную паузу. – Первым с невестой танцует самый главный мужчина в её жизни. В предыдущей жизни, – улыбнувшись, со значением поправился он. – И это, конечно, её папа.

Так и было задумано. И, наверное, это и являлось сейчас самым уместным и нужным, опять придавшим уверенности и сил. Хотя папа тоже волновался, и они даже сбились один раз. Но всё равно рядом с ним Илана вновь почувствовала себя надёжно и защищённо.

Они не кружились в вальсе, а просто покачивались из стороны в сторону, и папа крепко, но нежно сжимал Иланину ладонь. Совсем как в детстве, когда ещё водил её за руку. И опять его глаза подозрительно блестели, и смотрели с такой теплотой и любовью, что она тоже не выдержала, украдкой шмыгнула носом.

Мир потерял чёткие очертания, чуть расплылся. Но это же нормально, когда слёзы подступают в такой трогательный момент. Уж лучше протанцевать весь танец с отцом – это действительно приятно и радостно. Тем более и Глеб способен столь же демонстративно взять и не подойти.

И пусть, пусть. Илана только за. Зато ничего и не испортит.

Но он появился. И даже держался вполне прилично, несмотря на пьяный туман в глазах. Протянул руку, чтобы перехватить Иланину ладонь из папиных пальцев. А ей опять захотелось поступить назло, как сделал он, когда перебил регистраторшу своим «Давайте без этого». Поинтересоваться с наигранным изумлением «А ты зачем припёрся? Чего тебе надо? Не мешай!».

Вот только к чему эти дешёвые сцены, истерики и драмы? И она всё-таки позволила своему ненастоящему мужу взять её за ладонь, сжала дрогнувшие губы, гордо вздёрнула подбородок, а Глеб… Глеб, похоже, прочитал в её глазах то, что Илана не стала произносить вслух.

Он чуть слышно хмыкнул и, прежде чем, как полагалось, обхватить её за талию, неторопливо вскинул левую руку, мимолётным, едва ощутимым нежным касанием смахнул слезинку с Иланиной щеки. А потом, не дав ей прийти в себя, сразу шагнул навстречу, вынуждая отступить, обнял, уже по ходу движения, надавил на спину, заставляя прогнуться, и легко повёл.

Раз, два, три. Раз, два, три.

Да какой там счёт? Если всё получалось естественно и бездумно, будто это не они сами, а ветер – подхватил их и закружил. И даже никаких мыслей, только мелодия и движение, сливающиеся в одно в целое. А когда музыка смолкла, они замерли, глядя в лицо друг другу, всё ещё живя танцем. Но спустя секунду раздались громкие хлопки.

Гости были в восторге и не скрывали слёз умиления. Бабушка вообще ревела, не стесняясь, вытирала глаза салфеткой, и счастливо улыбалась.

– Вроде ж ничего получилось, да? – произнёс Глеб, пока провожал Илану на место, и она не заметила ни в его словах, ни в его взгляде, ни в выражении лица ни насмешки, ни притворства, ни вранья.

Он говорил искренне и, кажется, был действительно доволен. Собой. Или даже ими.

– А ты и правда красиво смотришься.

Да как же его понять? То он резкий, раздражительный и колкий, то вдруг вполне нормальный, даже заботливый и милый. Вот и у неё не получалось толком определиться, как его воспринимать, как к нему относиться. Она то надеялась на лучшее, то отчаивалась и злилась. И, похоже, только сильнее привязывалась, хотя и металась между желанием сбежать и остаться, между мыслями, что сделала самую большую глупость, согласившись на брак, убеждением, что вопреки всему дальше непременно наладится, стоит немного потерпеть, и осознанием – она на самом деле рада, что теперь Глеб только её.

Он вёл себя, как полагалось, когда вместе разрезали большой трёхъярусный торт, покрытый белым шоколадным велюром с золотыми искрами, украшенный съедобными жемчужинками и всё теми же кремовыми розами нескольких оттенков, только теперь уже не настоящими, а искусно вылепленными из сахарной мастики. Зато потом беззаботно махнул рукой, заявил:

– Сейчас приду. – И ушёл.

И долго не возвращался. А может, и не собирался возвращаться.

Хорошо, что вся обязательная программа с поздравлениями и показательными выходами молодожёнов уже закончилась, и сейчас гостей гораздо больше занимала еда, болтовня и танцы.