Страна Оз за железным занавесом

Волков тихо скончался 3 июля 1977 года, не дожив всего нескольких недель до восьмидесяти шести лет. Он похоронен на Кунцевском кладбище, одном из старейших в Москве.

Глава 3

ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ И РАЗВИТИЕ ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

«Удивительный волшебник страны Оз» считается первой американской волшебной сказкой, но до сих пор ведутся споры о том, что конкретно означает этот титул. Как «Оз» можно считать «первой», если в Соединенных Штатах фантастические произведения существовали в изобилии уже с середины XIX века? И что именно делает этот текст американским? Место действия? Персонажи? Сюжет? Мораль? Существуют ли в литературе уникальные американские свойства? Имела ли эта сказка политическое значение? Или указание «американская» – скорее маркетинговый ход, способ добавить популярной сказке глубины и серьезности и попытка продать ее на неосвоенном и изначально настроенном критически рынке детских книг? Вот основные вопросы, важные для понимания восприятия сказки Баума.

Еще более удивительно то, что сам термин «волшебная сказка» неоднозначен. Хотя Баум назвал свое знаменитое произведение «осовремененная волшебная сказка» (Baum 2000, 4), многие считают, что она больше сродни таким произведениям в жанре фэнтези, как книги о Гарри Поттере. Баум описывает своих персонажей очень детально, а истории их прошлого оказывают большое влияние на развитие сюжета, в то время как в волшебных сказках имеют первостепенное значение сюжет и тема, а развитие характеров персонажей почти отсутствует, поскольку сказки в основном работают с типическим, а не со специфическим. Место действия также внушает сомнения: обычно в волшебных сказках действие происходит в условном месте и в неопределенное время: «Давным-давно в далеком королевстве». Джон Роу Таунсенд считает, что когда авторы помещают свою историю в настоящее, как в «Алисе» или в книгах о стране Оз, это относит их скорее к жанру фэнтези, чем к волшебной сказке (Towensend 1996, 77). Таким образом, назвав свое произведение «осовремененной волшебной сказкой» и нарушив каноны жанра, Баум оставил свое произведение открытым для интерпретаций и противоречивых суждений.

Поскольку волшебные сказки в сознании американцев были связаны с европейской культурой и светской моралью, произведения этого жанра столкнулись с проблемами при адаптации в ранний период американской колонизации, а также позднее – в 20‐е годы XX века, когда педагоги-реформаторы начали оспаривать традиционно доминировавшее право библиотекарей решать, что следует читать американским детям.

В 1924 году, на заре советской власти, Надежда Крупская, руководитель Народного комиссариата просвещения и жена Владимира Ленина, тоже выступала за запрет волшебных сказок, считая их неподходящим чтением для детей. В первые годы перестройки в постсоветской России исследователи и критики детской литературы, а также политики и православная церковь снова подвергли сомнению ценность и оправданность широкого распространения волшебных сказок. Аналогичным образом в конце 1990‐х некоторые родители и церковные группы в США осуждали книги Дж. К. Роулинг о Гарри Поттере за то, что они якобы прославляют магию. Тот факт, что в Америке, Советском Союзе и России время от времени объявляли сказочную фантастику, а особенно жанр волшебной сказки, угрозой для детей, подчеркивает значение, которое педагоги, библиотекари и политики придают этому жанру. Поэтому публикация первой американской волшебной сказки в сталинском Советском Союзе в конце 1939 года кажется чудом до тех пор, пока мы не рассмотрим внимательно историю, развитие и задачи детской литературы.

С тех времен, когда детская литература использовалась как образовательный и воспитательный ресурс и до превращения ее в вид развлечения и источник удовольствия, она постоянно находилась в центре дискуссий о религиозных и моральных ценностях, споров о необходимости создания книжных магазинов и издательств, а также обсуждений школьной программы и библиотечных коллекций. Само понятие «детская литература» с трудом поддается определению, поскольку включает в себя и произведения для взрослых, вошедшие в круг детского чтения, и литературу, написанную специально для детей, и тексты, созданные самими детьми. Изучение разных точек зрения на развитие детской литературы в США, СССР и России поможет понять не только значение появления сказок Баума и Волкова, но и то, почему оба автора столкнулись с сопротивлением при попытке издать их, а также объяснить, почему столь популярные произведения были встречены с таким равнодушием критиками, библиотекарями и учителями.

Я не ставлю перед собой задачу дать в этой главе исчерпывающий детальный очерк развитии детской литературы в Соединенных Штатах, России и бывшем Советском Союзе. Об их сложной исторической эволюции рассказали с большей тщательностью другие исследователи; более того, поскольку детская литература все еще относительно молода и лишь недавно стала объектом научного изучения, многие детали и суждения все еще нуждаются в подробном рассмотрении и анализе. Поэтому я лишь коротко обозначу основные тенденции и назову некоторые известные имена, которые повлияли на формирование детских читательских предпочтений, образование и книгоиздание в этих странах, чтобы проиллюстрировать, как волшебные сказки Баума и Волкова вписываются в более широкую историю развития детской литературы, и, используя этот контекст, объяснить, как и почему их произведения стали культурными маркерами, несмотря на противодействие, с которым они столкнулись.

Волшебные сказки и британская модель детского чтения

Поскольку формальную концепцию детства еще предстояло создать и дети еще не рассматривались как личности с их собственными потребностями и интересами, самые ранние истории – в виде устного фольклора, басен и сказок – были общим достоянием, их не создавали для детей специально, а просто делились с ними, как с членами семьи. Обычно это были назидательные сказки, которые учили морали, религии, общественным ценностям и правилам поведения и таким образом помогали воспитывать и цивилизовать массы. Джек Зайпс, авторитетный специалист в области волшебной сказки, считает именно эту социализирующую функцию причиной того, что волшебные сказки получили столь широкое распространение (Zipes 2006, 14). Сказки также представляют традиционные верования, мифы о сотворении мира и повседневную жизнь разных народов, часто имеющих общие корни. После записи архетипические сюжеты и сказочные персонажи естественным образом становились предметом адаптаций – благодаря своей универсальности и отсутствию привязки к определенному общественному укладу, языку и эпохе (Sanders 2006, 82). Таким образом, сходные сюжеты, персонажи и мотивы появлялись в различных культурах, что свидетельствует о том, что сказки постоянно заимствовались и смешивались. Известно около пятисот версий сказки о Золушке, которая существует почти в каждой культуре, причем одна из самых старых, «Е-Сянь», впервые появилась в Китае примерно в 860 году н. э. (Dutheil de la Rochère 2016, 3). Вместо волшебницы-крестной девушке помогает рыба, но мачеха, бал и туфелька – все это присутствует и в этой ранней версии сказки. Почти тысячу лет спустя, в 1697 году, Шарль Перро записал и опубликовал сказку, которой суждено было стать самой популярной версией «Золушки» на Западе, и таким образом ввел ее в детскую литературу (Nesbitt 1969, 288). После того как волшебные сказки записали и начали передавать как литературные тексты, они приобрели статус, которым прежде не обладали, и стали рассматриваться как еще более важное средство социализации и способ представления детям мировой культуры, этикета и нравственных ценностей.

По мере того, как в Европе Нового времени развивались представления о детях и их месте в обществе, появлялось осознание потребности детей в собственной литературе, написанной специально для них. Просветительские идеи Джона Локка о невинности детства и потребности в игре, изложенные в «Мыслях о воспитании» (1693), были опубликованы в период роста среднего класса, заинтересованного в воспитании добродетели; это подразумевало и признание того, что ребенок не просто маленький взрослый, нуждающийся в воспитании, но личность, меняющаяся с каждым годом по мере взросления (Hewins 1888, 114–115). Труды Жан-Жака Руссо, который признавал, что детский ум отличается от ума взрослого, и утверждал, что детей «не надо вести, а надо сопровождать в поиске знаний», заложил основу будущих западных моделей воспитания (Megis 1969, 88), оказавших влияние на репертуар чтения русских детей.

Это новое внимательное отношение к детям и изменившийся социальный концепт детства привели к осознанию острой потребности в книгах, написанных специально для образования детей, а также для их развлечения. Джон Ньюбери (1713–1767), преуспевающий английский книготорговец, усвоив идеи Джона Локка, издал не менее тридцати книг, написанных специально для детей. Небольшого «детского» размера, с яркой обложкой, книжка Ньюбери «Маленькая хорошенькая карманная книжечка» (A Little Pretty Pocket-Book, 1744) содержала стихи, пословицы и рифмованные алфавиты. Однако эти привлекательные и интересные детям книжки все еще были перегружены морализаторством и в XIX веке постепенно были вытеснены в Англии произведениями, созданными более смелой фантазией, более увлекательными и активно пробуждающими воображение – такими как «Приключения Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэрролла (1865) и «Сквозь зеркало, и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье» (1871). Вскоре всевозможные продолжения «Алисы» Кэрролла, а также подражания историям о Стране чудес стали появляться повсеместно, их авторы и художники пытались повторить успех Кэрролла. Начало XX века отмечено в Великобритании расцветом жанра волшебной сказки. «История Кролика Питера» (1902), «Питер Пен» (1904), «Ветер в ивах» (1908), «Винни-Пух» (1926), «Хоббит» (1937) стали классикой детской литературы. Эти книги быстро полюбились и американским детям, но еще важнее то, что они указали пути развития детской литературы, которая постепенно вступала в противоречие с предпочтениями первых американских поселенцев, считавших, что дети должны читать то, что учит их ценностям нового общества пионеров-первопроходцев.

Альтернативный путь детской литературы в Северной Америке

Люди, переселившиеся на богатые ресурсами и возможностями новые земли, отличались практичностью и оптимизмом. Первые колонисты не испытывали потребности в сказках, суливших богатство и процветание, наоборот – они твердо верили в воздаяние за упорный труд и терпение. Жители Северной Америки слагали сказки о подвигах обладавших сверхчеловеческими способностями легендарных героев, таких как Пол Баньян и Дэви Крокетт. (По иронии, та же самая героика в избытке была представлена и в Советской России.) Отражая прагматические ценности колониального общества, первые американские детские книжки учили честности, религиозной морали и пользе упорного труда. Они часто осуждали праздность и занятия, которые не способствовали материальной или моральной пользе. Джиллиан Эйвери считает, что одним из основных различий между британскими и американскими книгами является осуждение американцами свойственной британцам склонности «придавать чрезмерное значение досугу» (Avery 1994, 6). Сравнение показывает, что у детей представителей высшего класса в Великобритании детство длилось дольше, чем у юных американцев. Дети иммигрантов и фермеров гораздо раньше вступали в трудовой мир взрослых и начинали нести ответственность наравне со старшими. Это обстоятельство способствовало воспитанию с ранних лет серьезного отношения к делу, привычке полагаться только на себя и сосредоточенности на заботах о семье и доме, так что у американской молодежи просто не оставалось времени на фантазии и сказки. Волшебные сказки с их выдуманными сюжетами и нереальными героями бросали вызов учению Библии и считались низкопробной литературой. Они возглавляли список книг, которые вызывали подозрения в раннем американском обществе. В 1830‐х была начата кампания по изгнанию из детского чтения стихов «Матушки Гусыни», поскольку они не содержали поучений и не способствовали утверждению правильных моральных ценностей (Lanes 1976, 92–93). И наконец, волшебные сказки и детские стихи хранили вкус «старой страны», а американцы, по крайней мере в теории, стремились отмежеваться от британских социальных устоев и традиций.

Исайя Томас одним из первых начал издавать и продавать детские книги в американских колониях. Примерно в 1788 году он открыл книжный магазин в Ворстере, штат Массачусетс, и торговал пиратскими репринтами британских книг Ньюбери, отредактированными в соответствии с культурными предпочтениями американцев. Самуэль Грисволд Гудрич уже во взрослом возрасте вспоминал, как читал в детстве «Матушку Гусыню» и переводные волшебные сказки, при этом писатель убежденно заявлял, что «детские книги того времени были наполнены одними небылицами и ужасами, подстрекавшими читателей к преступлениям и кровопролитию» (Hewins 1888, 126). В 1827 году Гудрич опубликовал свои «Сказки Питера Парлея об Америке», а в последующие тридцать лет написал и подготовил к изданию еще более ста дидактических томов, в которых в упрощенном виде пересказывал для американских детей исторические факты, сведения по географии и путешествиям. По иронии судьбы его «Сказки Парлея» стали так популярны, что их переработанные другими писателями версии были опубликовали в Англии. Примерно десять лет спустя, в 1836‐м, Гудрич издал «Книгу басен Питера Парлея», в которой также морализаторство преобладало над развлекательностью, но все-таки это издание обозначило растущую тенденцию – перемену в отношении к детской литературе, которую постепенно начинали воспринимать не только как средство воспитания и образования.

Не всем американским авторам удалось избежать увлечения романтической модой, которая охватила Германию, Францию и Англию и привела в конце XVIII и начале XIX века к созданию богатой традиции готических, фантастических и приключенческих произведений. Европейский романтизм как художественное, философское и литературное течение представлял собой реакцию на рационализм Просвещения и промышленную революцию. Утверждая значимость мира природы и примат личности, романтизм прославлял воображение, индивидуализм и интуицию. В начале XIX века возрос интерес к национальной культуре, и романтизм с более пристальным вниманием стал рассматривать историческое и культурное прошлое каждой нации, изучая противоречия и страсти выдающихся личностей. Писатели и художники-романтики черпали вдохновение в волшебных сказках, поскольку считали, что их фольклорное начало хранит мудрость и опыт простого народа. Джон Рёскин и Джордж Макдональд, вдохновленные старыми устными формами и темами, создали так называемую современную волшебную сказку, но их произведения часто превращались в социальную сатиру или религиозные аллегории, адресат которых находился поверх детских головок (Townsend 1996, 78–79). Отчасти это объясняет, почему многие из этих современных волшебных сказок так и не прижились в детском чтении.

Как и волшебные сказки, первые приключенческие и фантастические книги, включая «Робинзона Крузо», сказки «Тысячи и одной ночи» и «Путешествия Гулливера», изначально были написаны для взрослых, но часто присваивались детьми. Помимо этих книг, которыми взрослые поделились с детьми, можно назвать еще «Легенду о сонной лощине» (1820) и «Рип Ван Винкля» (1819) Вашингтона Ирвинга. Марк Вест считает, что уже к 1850‐м годам американские авторы, например Натаниэль Готорн, начали публиковать фантастические истории для детей, представлявшие собой красочный пересказ часто значительно переработанных мифов Древней Греции, к которым добавлялись романтические готические интонации (West 1989, 3). Вдохновленные европейскими сказками, другие североамериканские авторы также создавали получившие известность сказки для детей – Джеймс Кирк Полдинг, Говард Пайл, Лукреция Хейл, Гораций Скаддер, Палмер Кокс, Фрэнк Стоктон, Кристофер Пирс Кранч и Джейн Гудвин Остин. Многие произведения этих авторов все еще перегружены морализаторскими поучениями, но со временем такие писатели, как Стоктон, Кокс и Хейл, стали больше внимания уделять сочинению интересной, часто смешной истории, а не поучению. Решив, что в его книгах не будет «ни боли, ни преступлений, а только смех», Палмер Кокс создал комический мир ночных фей Брауни и начиная с 1887 года сочинил о них весьма популярную серию детских книг, первой в которой стала «Брауни. Их книга» (Avery 1994, 144). Хотя Кокс продолжал издавать новые тома вплоть до 1907 года, а Истман Кодак в 1900 году даже назвал одну из своих первых ручных камер «Брауни», этим сказкам так и не удалось достичь известности «Страны Оз» Баума.

Через двенадцать лет после появления серии «Брауни» Л. Ф. Баум в предисловии к рассказу о своем собственном вымышленном мире страны Оз заявил, что ставит перед собой схожую задачу – развлекать и дарить радость: «Современное образование включает моральное нравоучение, поэтому современный ребенок ищет развлечения в чудесных сказках и радостно пропускает все эпизоды, которые ему не нравятся» (2000, 4). Эта «современная» задача, реализованная в серии о стране Оз, отличает творчество Баума от большей части того, что публиковалось до него, и, возможно, определяет то, что ученые позднее, анализируя его серию, воспримут как «американское». Признание того, что детское чтение должно не только содействовать социализации детей, но и развлекать их, стало важным, но все еще спорным критерием при оценке тех книг, которые читали американские дети в начале XX века.

Хотя первые попытки американских авторов создать литературную сказку можно расценивать как важное пополнение американской детской литературы, из этих произведений сохранилось и осталось на полках немного, и они редко привлекают внимание современных исследователей. То, что «Удивительному волшебнику страны Оз» удалось выдержать испытание временем, в отличие от более ранних опытов других авторов, отчасти объясняет, почему именно эта книга, появившись спустя почти 125 лет после рождения новой нации, получила титул «первой» американской волшебной сказки. Более того, создав волшебный мир страны Оз, Баум увел туда детей от домашнего очага, семьи, церкви и повседневных хозяйственных дел, которые прежде царили в большинстве детских книг, и увлек их чистой эскапистской фантастикой. «Волшебник страны Оз» стал первым образцом популярной детской литературы и научил американских читателей радоваться историям, наполненным сказочной фантастикой – как отечественным, так и пришедшим из других стран.

Американские волшебные сказки и детская литература в целом получили важный импульс к развитию после того, как «Скрайбнерс мэгэзин» начал издавать иллюстрированный журнал для детей «Сейнт Николас», который полюбился всем, поскольку здесь публиковались первоклассные произведения знаменитых авторов. В июле 1873 года Мэри Мейп Додж (анонимно, поскольку сама была первым редактором журнала) сформулировала задачи нового издания:

Журнал для детей должен быть сильнее, честнее, смелее и бескомпромисснее [чем журналы для взрослых]. Его веселый голос должен быть подобен пению птиц, а не снисходительной редакторской бубнежке <…> никаких назиданий, никакого скучного перечисления фактов, не надо перебирать сухие кости истории <…> Идеальный журнал для детей – это площадка для радостного досуга (Lanes 1976, 18).

«Сейнт Николас: иллюстрированный журнал издательства „Скрайбнер“ для девочек и мальчиков под редакцией Мэри Мейп Додж» появился в 1873 году и на протяжении шестидесяти семи лет публиковал американскую детскую литературу высочайшего качества. Здесь увидели свет произведения таких знаменитых авторов, как Лора Инглз Уайдлер, Брет Гарт, Луиза Мэй Олкотт, Марк Твен и Уильям Каллен Брайант, а также произведения, написанные самими детьми, включая ранние опыты Генри Люса11, Эдны Сент-Винсент Миллей12, Л. Фрэнка Баума, Роберта Бенчли13, Юдора Уэлти14, Ф. Скотта Фитцджеральда и Е. Б. Уайта. Мэри Мейп Додж создала в журнале несколько тематических разделов, чтобы привлечь разные возрастные группы и удовлетворить интересы как можно большего количества читателей; здесь публиковались рассказы о природе и ее защите, о науке и техническом прогрессе. Благодаря своей долгой истории и широте тематического охвата «Сейнт Николас» заложил основы американской детской литературы.

Эволюция американской педагогики и руководство детским чтением

На рубеже XIX–XX веков, когда в США хлынул поток иммигрантов и начался рост индустриализации и урбанизации, образование стали считать средством социализации и ассимиляции, а также условием для карьерного роста. Тогда и родилась современная идея о том, что «все дети имеют право читать и получать удовольствие от хороших книг», – объясняет Джулия Микенберг. Считалось, что не только средний и высший классы, но и «даже дети бедняков и иммигрантов могут быть „спасены“ и „американизированы“, если им разрешить иметь детство» (Mickenberg 2006, 27–28). Образовательная система США рано начала пользоваться передовыми идеями, рожденными европейским романтизмом, который исповедовал демократизм, либерализм и социальную вовлеченность. Джон Дьюи (1859–1952) рассматривал прогрессивное воспитание как средство создания демократического и либерального общества, он обогатил учебную программу начальных школ США своими книгами по педагогике, имевшими огромное влияние, три из которых появились в 1897–1903 годах. Среди прочего Дьюи считал, что все усилия по созданию детских книг – их написание, иллюстрирование, критическая оценка и рекомендации – должны иметь своей целью интеллектуальное развитие ребенка. Он утверждал, что детей следует учить думать и рассуждать, а не заставлять просто зубрить. Школы использовали результаты исследований Дьюи и его методики для подготовки нового поколения педагогов, которые верили в то, что школы должны служить «моделью для внешнего мира, учить демократии и сотрудничеству и наделять детей знаниями и навыками, чтобы они могли противостоять социальным проблемам» (Mickenberg 2006, 31). Дьюи и другие прогрессивные педагоги в 1920‐е годы даже посещали Советский Союз, а потом отправляли домой «восторженные рассказы о советской педагогике и о том, как образование содействует задачам общественного планирования» (Mickenberg 2006, 63). Но все-таки на родине некоторые рекомендации Дьюи шли вразрез со взглядами библиотекарей, которые в то время принимали большинство решений по поводу того, что можно разрешать читать детям, а что нет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Stoddard H. H. The Book of the Hamburgs: A Brief Treatise upon the Mating, Rearing, and Management of the Different Varieties of Hamburgs.

2

Американский писатель, поэт, журналист и священник, один из самых плодовитых американских литераторов XIX века. – Примеч. пер.

3

Персонаж пьесы Артура Миллера «Смерть коммивояжера» – типичный американский обыватель. – Примеч. пер.

4

Подробный разбор всех книг Л. Фрэнка Баума, включая произведения, опубликованные под псевдонимами, см. у Rogers.

5

Хотя книга Галкиной была издана тиражом всего в 200 экземпляров, ее публикация открыла экспертам доступ к письмам, дневникам и неопубликованным мемуарам Волкова, найденным в его архиве. Я цитирую неопубликованные документы по книге Галкиной, где их найти легче, чем в менее доступном Томском архиве.

6

В 1966 году короткий отрывок из этой рукописи был опубликован в томской газете «Молодой ленинец», а в 2000‐м другие отрывки были напечатаны в журнале «Вестник Томского государственного педагогического университета».

7

В автобиографическом эссе «Начало пути» Волков отмечает, что в это время в фамилии было еще одно «О» (Волоков), которое, по всей видимости, опустил отец Александра Мелентий.

8

Местный чиновник в Сибири впоследствии русифицировал украинскую фамилию, изменив ее на «Пономарёв».

9

До 1918 года в Российской империи использовали юлианский календарь «старого стиля». Дата 2 июня указана Галкиной, которая цитирует записи из книги Троицкого собора в Усть-Каменогорске (Галкина 2006, 17). Но, к сожалению, переводя дату по юлианскому календарю в дату по григорианскому, Галкина допускает ошибку и неверно указывает 15 июня, хотя должно было быть 14. Разница между календарями в XX веке была тринадцать дней, но в XIX – двенадцать. Верная дата указана и подтверждена в эссе Волкова «Чем я обязан Томску», опубликованному Галкиной в 2002 году под названием «Волшебник Изумрудного города». К сожалению, в другом автобиографическом очерке «Повесть о жизни» Волков сам неправильно указывает дату 14/1 июня, хотя должно было бы быть 14 июня по новому стилю и 2 июня по старому.