Что, если мы поверим

Он знал? Знал, что Уильям на самом деле Скотт, чертова звезда?! По выражению лица профессора Коннела не скажешь, что ему что-то известно, но, возможно, он просто строго соблюдает профессиональную тайну.

– Не знаю… – пробормотала я.

– Антипатия – одна из самых сильных эмоций, – произнес профессор Коннел, и я подняла взгляд, – используйте это себе на пользу.

Я не нашлась, что ответить, а он взял портфель и улыбнулся. Я хотела объясниться, оправдаться, это ведь не я, в конце концов, все так усложняю! Но в итоге промолчала. Возможно, профессор Коннел прав.

Тот, кто хочет писать сильные тесты, должен испытывать сильные эмоции. Возможно, это знак. «Магнолия». Моя книга на прилавках… На секунду все это пронеслось у меня перед глазами.

На выходных я впервые за несколько месяцев продолжила лихорадочно писать свою историю. Возможно, причина была в том, что муза в человеческом обличье стояла прямо передо мной. Скотт, настоящий Скотт. Я увидела человека, про которого так долго сочиняла. Настоящий Скотт оказался скотом, но хотя бы в «Притворяясь» он был не таким.

Я закрыла глаза.

Возможно, мне все же стоит выслушать предложение Элен Мансутти.

ПРИТВОРЯЯСЬ

Автор hoplybooks

– Маска —

Слоан

– Тебе не кажется нелепым? – спрашивает Скотт, стоя перед зеркалом и повернув голову в мою сторону.

– Не знаю, – отвечаю я. – Вроде нелепо… А вроде и нет.

– Спасибо, Сло, ты мне очень помогла!

По голосу слышно, что он ухмыляется, но из-за маски я этого не вижу. В этот момент я понимаю, что все получится. Идея с маской сработает. Ребята с лейбла считают, что отсутствие фотографий Скотта в интернете – это необычно и интригующе. Его было не найти ни в инстаграме, ни среди немногочисленных постов про его музыку у блогеров.

– Выглядит не так тупо, как я себе представляла, – соглашаюсь я и продолжаю его разглядывать. Между нами стоит коробка с хеллоуинскими масками из онлайн-магазина. Повсюду разбросаны маски из мягкого силикона. Скотт непременно хотел звериную маску. После всех лис, белых медведей, панд и тигров я всерьез подумывала посоветовать ему не выставлять себя на посмешище. А потом он взял в руки маску пантеры. Темная, узкие прорези для глаз, закрывает виски. Сработало! Теперь это выглядит не нелепо, а загадочно. Маска очень подходит к его фигуре, выдающемуся подбородку, который все еще можно увидеть, и к темно-синим глазам.

– Чувствую себя глупо. – Скотт снова разворачивается к зеркалу и поправляет маску.

– Выглядит довольно сексуально…

Он переводит взгляд со своего отражения на меня. Я могу лишь догадываться, что он ухмыляется, и от этого я еще сильнее завожусь. Не знаю почему.

– …и одновременно мило.

– Мило?!

– Ну да. Посмотри на эти ушки!..

– Пантеры не милые. Они опасные.

– Ты не опасный, Скотт.

– Но и не милый!

Я молчу, а он с возмущенной физиономией оборачивается в мою сторону. Я пожимаю плечами, с трудом сдерживая улыбку. Ошибка – потому что спустя секунду я уже лежу в его постели, Скотт надо мной, и его пальцы повсюду.

– Прекрати! Хватит щекотать, я…

– Что я?

– Скотт, прошу… – Я извиваюсь под ним, пытаясь схватить его руки, но от этого мне становится еще смешнее.

– Скажи это! – Он хватает меня за запястье.

– Ладно, ладно, – запыхавшись, выдыхаю я. – Ты не милый! Вообще. Ни капельки! Ты опасный, внушаешь всем ужас и…

– Что и?..

– Кем ты еще хочешь быть?

– Твоим парнем.

– Что?! – Я все еще смеюсь, когда он резко прекращает меня щекотать. Живот болит, но потом в том месте, где только что безумно свербило, разливается сладкая истома.

– Хочу быть твоим парнем, – повторяет Скотт, и внезапно он звучит очень серьезно. Он взбирается на меня, коленями обхватывает мои бедра, на лице все еще маска. Я не могу вымолвить ни слова и просто лежу, уставившись на него. Он поднимает руку и снимает маску. Темные кудри падают ему на лоб, он откладывает маску в сторону, не глядя мне в глаза. – Вообще-то этого я хочу больше всего на свете.

Я не в силах пошевелиться, настолько все кажется нереальным. Не знаю, как долго царит тишина. Как долго я просто лежу под ним, не понимая, как дальше дышать.

Скотт все это время смотрит на меня, но с каждой секундой на его лице растет смятение.

– Ответь хоть что-нибудь, Слоан.

Но я не могу ответить. Я лишь нервно дышу, не сводя с него глаз.

– О’кей… – наконец шепчу я, но мой ответ больше похож на вопрос.

– О’кей – это нет? О’кей – это «я-не-хочу-серьезных-отношений»? Или о’кей – это «я подумаю»? – Он произносит это своим карамельным голосом в полуироничном тоне. Хотя мне эта интонация очень нравится, ему не удается полностью скрыть свое волнение.

Я качаю головой:

– О’кей – это «я-хочу-тебя-поцеловать».

Взгляд Скотта темнеет. На секунду он застывает надо мной, словно пытаясь удостовериться, что я говорю серьезно. Я поднимаю руки, запускаю пальцы в ткань его футболки и притягиваю его к себе.

– О’кей? – еще раз шепчу я, когда его лицо приближается к моему.

Скотт с отсутствующим видом скользит взглядом по моему лицу. Он приоткрывает губы, и, глядя мне в глаза, шепчет:

– О’кей, я-тебя-сейчас-поцелую.

Я улыбаюсь, он гладит меня по затылку, я закрываю глаза. Его губы так же нежны, как обычно, но сегодня он целует меня по-новому. С прежней силой и страстью, но сегодня в поцелуе появляется нежность. Я хочу ухватить то, что между нами сейчас происходит, и никогда не отпускать. Я наслаждаюсь. Я слегка приоткрываю рот, наши языки встречаются. Этот поцелуй слишком хорош, чтобы быть правдой. Скотт проглатывает мой стон и прижимается бедрами к моим. Мы Скотт и Слоан, здесь только мы вдвоем, я позволяю ему вдавить меня в подушки и продолжить.

Глава 6

Порой я задавалась вопросом, что же со мной не так. Почему я до последнего откладываю элементарные вещи типа телефонного звонка или письма и накручиваю себя до тех пор, пока эти задачи не станут просто невыполнимыми. Конечно, со звонком «Магнолии» дело обстояло точно так же. После того как моя злость на Скотта и его тупое поведение немного поутихла, я начала сомневаться, так ли уж я хочу связываться с издательством. Наконец я собралась с силами для звонка и, нервно мечась туда-сюда по комнате, пожалела о своем решении уже после первых гудков. Меня бросало то в жар, то в холод. Я не подумала, после какого гудка нужно положить трубку. Может, после шестого? Или это слишком мало? Записать сообщение, если сработает автоответчик? Ими вообще еще кто-то пользуется?

Мои размышления прервал щелчок на линии. Я затаила дыхание.

– Элен Мансутти, издательство «Магнолия». Чем я могу вам помочь?

Дыши.

– Добрый день, меня зовут Хоуп Маккензи. Вы отправили мне электронное письмо и просили перезвонить, – выдавила я из себя. На том конце провода ответили не сразу.

– Прошу прощения, с кем я сейчас говорю? – спросила она с сильным нью-йоркским акцентом.

Сердце ухнуло в пятки.

– Эм… С Хоуп Маккензи. Автор «Привторяясь». Фанфик… Вы… Вы мне…

– Ах, ну конечно! Прошу прощения, я мыслями была уже не на работе. Ну конечно я вас помню. Как хорошо, что вы позвонили! Маккензи ваша фамилия? На ваттпаде я ее не нашла. Как дела, мисс Маккензи?

Я покрепче вцепилась в телефон:

– Отлично, спасибо. А у вас?

– Замечательно, спасибо. Я очень-очень рада. Значит, вы прочли мое письмо? Я уже боялась, что адрес неверный.

– Нет-нет, адрес правильный. Я… Просто не могла вам перезвонить. Простите, пожалуйста.

– Ерунда! Главное, что мы на связи. Я вам уже писала, что «Притворяясь» меня просто покорил. Дочка показала мне фанфик, и я хотела лишь взглянуть на него одним глазком, но не успела моргнуть, как воскресенье подошло к концу и я дочитала последнюю главу. Со мной такого давно не случалось.

– Ого. Это просто… Спасибо!

– Вы очень хорошо пишете, мисс Маккензи. Вы уже издавались?

– Нет, еще ни разу. Пока что фанфикшн – это единственное, что у меня есть. Я… еще учусь, но «Притворяясь» начала писать еще шесть лет назад.

– Да неужели? Удивительно. Конечно, редактор сможет в некоторых местах улучшить текст, но сама задумка вашей истории великолепна. Правда, текст очень резко обрывается. Скажите, вы уже дописали историю до конца?

– Нет… Если честно, я уже давно над ней не работала.

Элен Мансутти выжидательно замолчала.

– Но концовка уже вырисовывается, – быстро добавила я.

– Рада это слышать. Я полагаю, у вас нет синопсиса с общим описанием сюжета, который вы могли бы мне выслать заранее?

– Нет. – Я помотала головой, прекрасно понимая, что Элен меня не видит. – Простите. Я никогда не собиралась продавать эту историю издательству. Я писала ее для себя.

– Наверное, это и делает ее такой искренней, – сказала она.

Я заулыбалась:

– Наверное.

– Знаете, мисс Маккензи, я буду очень рада, если мы сможем опубликовать роман. Тема суперзвезды в маске сейчас как никогда актуальна, поэтому мы как можно скорее хотим попасть на прилавки книжных магазинов. Если возможно, то в самом начале года, вне нашей основной программы. Что я хочу этим сказать: время поджимает, и я надеялась, что вы уже закончили работу над рукописью, просто еще не выложили ее на сайт.

– Понимаю… – Я нервно сглотнула. – Простите, пожалуйста.

– Как вы думаете, успеете дописать текст в течение следующих недель и выслать мне? Скажем, к концу сентября?

Я вытаращила глаза:

– До конца сентября?!

– Если возможно, да.

Я открыла рот, но не нашлась что ответить. Это слишком малый срок, особенно сейчас, когда началась учеба, и мне, помимо основного профиля, приходится очень много делать по двум дополнительным предметам.

Но все-таки это шанс, который выпадает нечасто.

– Я попытаюсь.

Что я несу? Я еще даже толком не додумала сюжет до конца. Да, у меня было общее представление, как дальше будет развиваться история, но я еще не составила подробный план сцен и понятия не имела, сколько еще глав понадобится, чтобы довести историю до логического завершения.

– Мы также подумываем выпустить вашу историю в двух частях. Нынешняя концовка станет отличным клиффхэнгером[2] для второй части дилогии. Все, что произойдет потом, войдет в следующую книгу. Мы хотим выпустить обе книги в течение трех месяцев, чтобы не заставлять читателей ждать. Как вы на это смотрите?

– Две книги? – на выдохе произнесла я.

– Да, справитесь? Для сдачи второго текста у вас есть еще немного времени. Может, вы пришлете мне рукопись в формате ворд и допишете туда краткий набросок второй части? Черновика будет вполне достаточно. Или вас представляет агентство, мисс Маккензи? Тогда я обращусь к вашему представителю.

Я вздохнула:

– Нет.

Хотя, возможно, сейчас самое время его поискать.

– Я уже все продумала! Мы в издательстве просто горим вашей идеей и уже набросали названия дилогии. Мы будем очень рады сотрудничать с вами.

– Я тоже, – ответила я, хотя не была до конца в этом уверена. Я вообще растеряла способность ясно мыслить. Дилогия… Отправить «Притворяясь» в издательство до конца сентября. Выход книги в начале следующего года. Что, черт возьми, происходит?!

– У вас есть еще вопросы, мисс Маккензи?

– Нет, я… думаю, нет.

– Если появятся, позвоните. Я дам вам свой личный номер, чтобы вы могли связаться со мной в любое время. У вас есть где записать?

Я кивнула и судорожно схватила ручку. Она продиктовала мне цифры, и вот я записала номер телефона редактора «Магнолии» в потрепанный ежедневник, посвященный «Притворяясь». Казалось, он вот-вот развалится пополам.

– Чудесно. Тогда давайте договоримся так. Вы посвящаете себя работе над текстом и присылаете мне все по электронной почте. Жду с нетерпением!

– Звучит отлично. Спасибо.

– Это вам спасибо, мисс Маккензи! И за то, что позвонили. Я была рада с вами пообщаться. Хорошего вечера!

– Взаимно! До свидания.

Она положила трубку, я осталась сидеть. Сидела, сидела, сидела с телефоном в руке. Бездумно уставилась на стену перед письменным столом. Открытки и полароидные снимки, билеты с концертов и мотивационные цитаты. Нужно дышать.

Дилогия, клиффхэнгер. Я могла бы догадаться, что издательство захочет так поступить. Последняя глава, которую я загрузила на сайт, принесла мне столько возмущенных сообщений и комментариев, как ни одна другая. Я не знаю, отчего у меня возникало нехорошее предчувствие, когда я о ней думала. С тем же чувством я почти год назад читала последний пост Скотта в инстаграме. Сейчас он, распечатанный, висел на моей пробковой доске вместе с другими. На фото Скотт на сцене, уши пантеры видны сквозь капюшон худи, который он так часто натягивал на голову. За его спиной бушующее море людей. Феникс, Аризона. Последний концерт, который он дал перед тем, как они с группой ушли на рождественские каникулы. И так с них и не вышли.

А теперь он здесь. Учится со мной в университете на одном курсе. Кажется, моя жизнь вот-вот превратится в фанфик. И я не знаю, что мне делать: плакать или смеяться.

Глава 7

Хотелось бы мне сказать, что на второй неделе учебы между мной и мистером Ни-за-что-не-называй-меня-настоящим-именем чудесным образом завязались крепкие узы дружбы, но и на следующем занятии мы не нашли, что сказать друг другу. Скотту повезло, что мы не пересекались на других лекциях и семинарах по писательскому мастерству. В конце концов, я училась на третьем курсе, а он ходил на базовые предметы, потому что много лет назад бросил учебу после первого семестра. Так что мы встречались только на занятиях по эмоциональному интеллекту, да и там упорно друг друга не замечали. Мой дурацкий пульс больше не учащался, когда мы оказывались вместе в аудитории, но все же, когда мы внезапно пересекались в коридорах, мое сердце начинало биться сильнее.

В странной ситуации я оказалась. Днем я сидела со Скоттом Плаймутом в аудитории, а вечером, словно в бреду, писала про него фанфик. А он обо всем этом и понятия не имел. Но зато, преодолев трудности первых глав, я на удивление быстро втянулась в работу над рукописью. Сперва мне ненадолго показалось, что я уже переросла свою одержимость, но – сюрприз-сюрприз! – пока нет. Все-таки я безгранично благодарна судьбе за то, что Скотт появился в моей жизни именно сейчас. Лучшего вдохновения для «Притворяясь» и придумать нельзя. Не то чтобы я собиралась ему это рассказать, ведь он по-прежнему придерживался тактики взаимного игнора. Я писала свои тексты, он свои, и, пока другие встречались в кафе, чтобы устроить мозговой штурм или прокомментировать работы друг друга, я свои первые задания отправляла прямиком профессору Коннелу.

Конечно, я немного расстроилась, потому что мне всегда нравилась командная работа, разбирать тексты одногруппников и получать от них обратную связь. Признаюсь, мне каждый раз было страшно давать почитать свои тексты, тем самым впуская человека в самые глубины своей души, но оно того стоило. Ведь только так я могла развиваться, и меня бесило, что именно на этом курсе я оказалась предоставлена сама себе.

Я не удостоила Скотта взглядом, когда он вошел в аудиторию. Я сосредоточенно смотрела в свой ноутбук, хаотично кликая на даты в календаре. Боковым зрением я уловила, что Скотт шел по центру аудитории. Я сидела на третьем ряду у окна. Достаточно далеко от того места на задних партах, где он сидел в прошлый раз. По крайней мере, мне так казалось.

Я оцепенела, когда рядом со мной отодвинули стул.

– Доброе утро, – не глядя на меня сказал Скотт. Возможно, так даже лучше.

Упорно продолжая смотреть вперед, я пробормотала короткое «Привет».

Что это значит? Зачем он сел рядом? В чем я на этот раз провинилась? Он снова хочет поискать в моем телефоне тайно сделанные снимки? Придурок.

– Как дела?

Я в растерянности повернулась в его сторону. Он как раз доставал телефон из кармана своей джинсовки с меховым воротником. Заметив, что я смотрю, он быстро перевел на меня взгляд.

– Тебе не обязательно это делать, – не раздумывая, выпалила я. – Сидеть тут со мной и беседовать.

– Других мест не было, – прошипел он.

Не успела я возразить, как в аудиторию вошел профессор Коннел.

– Всем доброе утро! – Он, как обычно, излучал энергию, сметавшую все на своем пути. Такое раннее утро не может быть добрым, но сегодня я была рада, что профессор спас меня от необходимости общаться со Скоттом.

Скотт откинулся на стуле и вытянул ноги под партой. Когда он начал снимать куртку, я почувствовала этот сводящий с ума запах. Ладно-ладно, будто это не ты сидела часами, фантазируя, как он мог бы пахнуть. Конечно, в жизни его запах был гораздо приятней. Терпко, но не слишком, его запах был именно таким, какой мне трудно описать словами в фанфике. Свежий аромат леса, мха, дурацкого мужского геля для душа и, конечно, моря – почему бы и нет.

Я тихонько усмехнулась и как болванчик покачала головой, упорно продолжая смотреть вперед. Взгляд Скотта обжигал мою щеку, но мне было все равно. Пусть он считает меня сумасшедшей. Может, в следующий раз придет пораньше, чтобы найти другое свободное место.

Соседство с ним будоражило. Я совершенно не могла сосредоточиться, хотя очень ждала этого занятия. В качестве первой домашней работы нам задали описать эмоции, не используя глаголов «испытывать» и «ощущать». Show, don’t tell – «Показывай, а не рассказывай» – золотое правило для тех, кто хочет заставить читателей по-настоящему что-то почувствовать. До сегодняшнего дня я ловила себя на мысли, что ленюсь передавать переживания героев через слова и поступки, а вместо этого просто описываю их.

– Я хочу, чтобы вы потренировали этот принцип в паре. Сядьте вместе и выпишите эмоции, о которых вы хотите рассказать, а потом опишите их своим партнерам. Но не называйте эмоции! Например, чтобы передать раздражение, вы можете говорить все, кроме слов «я раздражен». – Профессор Коннел ухмыльнулся, услышав, как некоторые студенты начали громко вздыхать. – Знаю-знаю, упражнение коварное, но оно отлично покажет вам, сколько возможностей выражения дает нам наш язык. У вас десять минут.

В аудитории начали активно двигать стулья, некоторые студенты вышли, чтобы поработать в тишине, лишь мы со Скоттом сидели без движения. Не глядя на него, я открыла ноутбук.

– Что ты там делаешь?

Я взглянула на него:

– Выполняю задание.

– Я думал, мы вместе должны его делать?

– А я думала, мне нужно оставить тебя в покое.

Возможно, мне просто показалось, но он слегка вздрогнул. Но потом голос Скотта снова обрел твердость.

– Да, действительно, не помешало бы.

С секунду я сидела, уставившись на него, а потом, покачав головой, вновь отвернулась к ноутбуку. Да что не так с этим парнем?! Больше всего мне сейчас хотелось встать и пересесть, но это выглядело бы слишком странно. Поэтому следующие шесть минут я сидела, гипнотизируя мигающий курсор в пустом документе. Скотт достал телефон и тоже игнорировал меня. Детский сад. Когда я машинально бросила взгляд поверх экрана ноутбука, то случайно увидела растерянное лицо профессора Коннела. Он сидел за своим столом и внимательно нас изучал.

Кровь тут же ударила мне в лицо. Профессор слегка наклонил голову и вопрошающе приподнял бровь. Мне хотелось провалиться сквозь землю! Но я только пожала плечами. Профессор Коннел поднялся с места и подошел к нам. Заметив это, Скотт отреагировал так, будто ему все равно.

– У вас проблемы с заданием? – спросил профессор Коннел, подойдя к нашему столу.

Меня так и подмывало дать ему дерзкий ответ и объяснить, что дело не во мне, но тут Скотт, не поднимая глаз, произнес:

– Нет, сэр.

– Я правильно понимаю, что вы чудесным образом справились с заданием, прибегнув к навыкам телепатии?

Если бы я не была так зла на тупое поведение Скотта, то сейчас бы рассмеялась.

– Нет, – Скотт поднял взгляд. – Просто каждый из нас занимается своим делом.

– Мистер Плаймут, я понимаю, что вы можете сомневаться в целесообразности упражнения, но, поверьте, несколько поколений студентов до вас считали его чрезвычайно полезным.

– Может, пора бы уже сменить подход на более современный, – пробормотал Скотт, и у меня округлились глаза.

Он серьезно? Да как он смеет так разговаривать с профессором?!

Профессор Коннел не отреагировал на эту реплику. Вместо этого он, глядя Скотту в глаза, спросил:

– Какие у вас ожидания от этого курса?

– Без понятия. Сам задаюсь этим вопросом. Я думал, меня тут научат облекать чувства в слова.

– А как вы хотите этому научиться, если не воспринимаете всерьез задания?

– Я воспринимаю их всерьез.

– К сожалению, я этого пока не замечаю. По сравнению с одногруппниками, которые работают в паре и достигли большого прогресса уже в первых текстах, ваши работы значительно слабее.

– Что?! – Я так заверещала, что сама испугалась и прикусила губу, когда профессор Коннел и Скотт одновременно повернули головы в мою сторону. Мне хотелось закрыть себе рот ладонью.

В глазах Скотта на секунду промелькнуло новое выражение, но он взял себя в руки прежде, чем я успела понять, что это было.

Профессор Коннел разглядывал нас с серьезным лицом.

– Вы оба талантливы, и у вас хорошее чувство языка. И мне очень больно видеть, что вы не используете свои возможности. На мой курс каждый год претендует гораздо больше людей, чем я могу принять. Возможно, в следующем году мне стоит пересмотреть критерии приема.

Я перестала дышать, потому что голос профессора с каждым словом звучал все жестче. Что происходит? Он же знает, что я просила заменить мне партнера, но все равно одинаково обвиняет нас со Скоттом в том, что мы мало стараемся. Это нечестно.

Но прежде чем я успела возразить, профессор Коннел уже отвернулся. Я открыла рот, но не смогла ничего сказать и просто смотрела, как он уходит. Пока я растерянно глядела на Скотта, в моих венах закипала ярость. Я уже готова была высказать ему все, что я о нем думаю, в выражениях, за которые мне потом стало бы стыдно, но тут профессор Коннел прокашлялся:

– Итак, все готовы? – Этот вопрос заглушил шум голосов. Я с трудом могла спокойно сидеть рядом со Скоттом, пока остальные занимали места. Остаток занятия пролетел перед глазами как кинопленка. До меня лишь отрывками доходили рассказы одногруппников о трудностях при выполнении упражнения и следующее задание профессора Коннела.

Последние минуты до конца семинара тянулись мучительно долго, но зато моя ярость не успела выветриться. Напротив! Чем дольше я тихо сидела, сохраняя самообладание вместо того, чтобы выплеснуть из себя злость, тем сильнее во мне вскипали эмоции. Когда профессор Коннел объявил об окончании занятия и Скотт поднялся с места, даже не удостоив меня взглядом, я взорвалась.

Небрежно бросив ноутбук и тетрадь в сумку, я задела плечом сразу троих одногруппников, пытаясь догнать Скотта. Если он думал, что после своих детских выходок так легко от меня отделается, то он заблуждается, причем довольно серьезно.

– Скотт! – Мой голос прозвучал очень резко, и мне было плевать, что я на весь коридор прокричала его настоящее имя. Если он думал, что может мне указывать, как его называть, то сейчас его ждет неприятный сюрприз. Не помню, когда я в последний раз была в такой ярости, что все тело трясло. Скотт, услышав мой крик, резко затормозил и повернулся ко мне. Не успел он открыть рот, как я схватила его за плечо и толкнула в угол.

– Что, черт возьми, с тобой не так? – прошипела я, и мне показалось, что он действительно меня испугался. Но не прошло и секунды, как в его взгляде вновь появилась надменность, которая так меня злила.

– Ты еще не устала от этого вопроса? – с насмешкой спросил Скотт, и мне тут же захотелось потрясти его, а потом размазать по стенке.

– Не устану, пока ты не уймешь свое тупое эго, черт возьми! – Я уже не следила за словами. Не важно, кто нас услышит и что могут подумать. Это уже не имело значения, потому что я и так с трудом сдерживалась, чтобы на него не наорать. Вместо этого я фыркнула и отпустила его. Скотт слегка отпрянул и прислонился к стене, словно я только что дала ему пощечину. – Ты сам взгляни на себя! Когда ты успел так измениться? Где тот парень, на которого все равнялись? Или все это время ты просто притворялся, чтобы продавать свои тупые пластинки?

– Ты меня не знаешь, – сквозь зубы процедил Скотт, и в его взгляде впервые мелькнуло что-то, заставившее меня прерваться на полуслове. Как будто мои слова действительно его задели.

Я невесело усмехнулась:

– К счастью, нет! Я не стала бы тратить на тебя половину своей юности, если бы знала, какой ты на самом деле кретин! – Его взгляд потемнел, а глаза превратились в узкие щелочки. Но я не дала ему ответить. – И поверь мне, мальчик, у меня нет ни малейшего желания сейчас с тобой разговаривать. Уж я найду, чем заняться, вместо того чтобы слушать, как ты мешаешь меня с грязью. Честно, для меня загадка, почему такой парень, как Сэм, вообще может с тобой дружить. Но знаешь, мне все равно. Одно дело, когда тебе тут ничего не нравится, и совсем другое – если по твоей вине у меня за этот курс будет плохая оценка. Мне это важно, понял? Ты себе такого и представить не можешь, но некоторые люди учатся не просто для удовольствия, они воспринимают это всерьез, потому что им потом выплачивать огромный кредит за обучение. Так что либо не усложняй мне жизнь, либо катись к черту!