Отпускник

– Ты супергерой? В смысле… героиня… как эти… люди икс?

– Ага… – сказала она, – я – Халк, очень приятно! Ладно, – Мира небрежно махнула рукой в сторону холодильника, – бери какую надо провизию и пошли в комнату, разговор есть! – привстала на носочки, имитируя балетные па, и открывая на ходу банку с пивом, танцующей походкой направилась в зал.

Я взял со стола нож с колбасой, и последовал за ней.

– Сейчас только по ящику в новостях передавали про наши… э-э.. приключения возле вокзала! Ты что… этот BMW угнала?!

– Не угнала, а взяла покататься, ненадолго.

– А то, что он бронированный, ты знала?

– Угу, – девушка, откинувшись на тахте, потягивала пиво из банки, – принеси, пожалуйста, мою сумку… ту, спортивную. Я тебе нормальный ножик дам.

– Так ты, выходит, знала, что на меня нападут, и так вот подставила? Использовала, как крысу… как морскую свинку для опытов? Все сочинила… что не успеваешь, типа, заехать забрать?

– Ну, медвежонок, что еще за бабские истерики? – она сделала досадливую гримаску, – я же тебя вытащила! Сумочку принеси, говорю.

Я уставился на нее во все глаза, все больше вникая в ситуацию:

– Значит все, это знакомство… секс этот вчерашний… все только, для этого? А я-то идиот, вообразил себе… Бли-и-ин!!!

– Ну-ка, прекрати сейчас же, чушь нести! – Мира сердито сверкнула глазами, – хочешь, чтоб я обиделась? – отставив банку, она встала, и сама пошла за сумкой. Проходя мимо меня, больно пихнула острым плечом:

– Распустил нюни! Тащи, давай, водку и садись… Разговор есть!

Я растерянно поплелся на кухню. Когда вернулся, девушка успела достала из спортивной сумки перочинный ножик, пластиковые одноразовые тарелочки и пластиковые же стаканчики.

– Давай сюда, – она отняла у меня колбасу и быстро нарезала ее тонкими ломтиками, острым, как бритва ножом, – ну, чего стоишь, как сосватанный? Разливай.

Я пожал плечами и разлил водку в стаканчики. Отложив ножик, Мира подняла свой стаканчик.

– Ну… давай, что ли! С боевым крещением тебя! – и чуть-чуть отпила водки.

– Каким еще крещением? – удивился я, но последовал ее примеру, поперхнулся и закашлялся. Мира похлопала меня по спине.

– Короче! Я уполномочена сделать тебе предложение…

– Ка… – я закончил, наконец, кашлять, – Какое еще, блин, предложение?! Кто ты, вообще такая? Да в чем дело-то, наконец?

– Пожалуйста, не перебивай. Слушай и все поймешь!

И она рассказала, что в Новосибирске погиб их сотрудник. В крупной аварии, в центре города, при крайне подозрительных обстоятельствах! Сперва они сомневались, но теперь достоверно установили, что это не было случайностью. Его убили. Должность этого сотрудника называется: Наблюдатель. Именно так, с большой буквы. Он у них кем-то вроде шерифа из американского городка – отвечает за все подозрительные дела в городе. Последним его делом были, как раз, серийные убийства подростков. Дальше начинаются странности. Видимо по ходу следствия он выявил какое-то противодействие, выяснил что сам попал в разработку неких враждебных сил. Он собрал самые дорогие для него вещи, и отнес на вокзал, в камеру хранения, которую использовали для оперативного обмена. Видимо за ним следили и на обратном пути организовали покушение. Поскольку лишних сотрудников у них нет, им срочно понадобился новый Наблюдатель. Где его взять в такой короткий срок? Они использовали интернет, сейчас это практикуется.

– Сайт знакомств… – выдохнул я, – вы залезли на сайт знакомств.

– Почему бы и нет, – кивнула Мира, – У вас, кстати, довольно представительный сайт знакомств – тридцать с лишним тысяч мужских анкет, покопаться есть в чем. Кто и на каком основании занимался их отбраковкой, я не знаю. Мне была предоставлена финальная подборка – около сотни анкет. Дальше я взялась за дело сама. Почему я? Потому что мне и работать с новым Наблюдателем. Проанализировав, я составила список из десяти, с которыми решила встретиться лично.

– Ты что, со всеми трахалась?! – поразился я.

– Нет! – выражение её лица было максимально честным, но в глазах скакали чертенята.

– Что нет?

– Не со всеми…

– Какая же ты…

– Какая? – вскинулась она.

Я не отвечал, и она зачастила.

– Никита, прекрати ревновать! Я до вчерашнего дня не знала о твоем существовании. Я что, должна была, дожидаясь встречи с тобой, оставаться девственницей?

– Да ничего ты не должна… просто ты меня сейчас… не знаю, как сказать… опустила до нельзя… я к тебе…

– Я понимаю, что ты ко мне… Я ведь могла соврать, но я хочу, чтоб мы верили друг-другу. Пойми, медвежонок, ко мне не надо относиться, как к обычному человеку. Я не твоя девушка и никогда ей не стану. Все эти «облико морале» не ко мне. Прими это и у нас с тобой будут гармоничные отношения. Между прочим, твоя анкета была шестой по счету и на ней я остановилась, не стала рассматривать оставшиеся.

– Я польщен! И сколько их было?

– Кого?

– Ну, этих… – мне очень хотелось сказать «ёбарей», но я, дети, очень вежливый человек, – …подробно изученных кандидатов?

– А… трое…

– Трое, включая меня?

Она потупила глазки – сама скромность.

– Не включая…

– Твою ж мать… – я быстро подсчитал, – шестьдесят шесть и шесть десятых процентов… нормальная выборка! Репрезентативная…

– Ну, не монахиня я да, сама знаю… бесстыжая тварь…

Тут в моей голове щелкнуло и к общему пазлу приплюсовался негр с блондинкой из порно.

– А тот с большим членом, каким был по счету?

– Третьим, – машинально ответила Мира, – и, сообразив, вскинула на меня глаза, – ты откуда?..

– Лучше бы ты соврала, – вздохнул я, и объяснил.

Я ожидал какой угодно реакции, но не той, что последовала. Она бросилась мне на шею и стала целовать, приговаривая:

– Медвежонок, какой ты у меня умный… как я рада, что в тебе не ошиблась! – правда, в итоге больно укусила за нижнюю губу, сказав: это за негра!

Я подумал, что сумасшедшая девка и меня сведет с ума, если, конечно, доживу до этого момента. Она действительно не понимала сути моих претензий – подумаешь шестьдесят шесть с чем-то процентов, но ведь от общего числа анкет всего четыре. О чем тут, вообще, беспокоиться? Такая наивность суждений о сфере интимного была мне очень неприятна. Однако её близость возбуждала так, что я инстинктивно начал её лапать и даже полез расстегивать шорты. Тут она шлепнула меня по руке и, отстранившись, погрозила пальцем.

– Делу время! Я понимаю, что выяснение отношений, очень увлекательное занятие, но вернемся к моему предложению…

– Подожди секунду, – перебил я, – просто хочу уточнить… – тут я собрал в кучу все свое ехидство, – коль уж ты не моя девушка, то никаких обязательств перед тобой у меня нет. И раз уж мы договорились говорить друг другу только правду, я с удовольствием поделюсь с тобой увлекательными подробностями своих будущих любовных побед!

– Конечно, – кивнула Мира, хищно сузив глаза, – поделись… если хочешь остаться без причинных мест! А ты как думал? Ты-то обычный человек и моральный облик – это твое все! Ну, так вот, – продолжила она, как ни в чем не бывало, – исходя из вышесказанного, я уполномочена предложить тебе вакансию Наблюдателя… и вот это, – она показала на черную сумку.

– Что там? – голос мой от волнения осип. – Что я должен буду делать? И на фиг мне все это надо?

– Делать ты будешь то же, что и предыдущий Наблюдатель, то есть наблюдать! За порядком следить, – она помолчала, наблюдая отражения моих чувств на физиономии. – Помнишь, я спрашивала тебя вчера, играешь ли ты в игры? Так вот – это что-то вроде игры… прокачиваешь навыки, умения, выполняешь задания… Теперь, для чего это тебе нужно? А нужно тебе это, вот для чего: во-первых, ты получишь куда большие финансовые возможности по сравнению с теми, что ты имеешь сейчас. Значительные. Ты попросту не будешь нуждаться в деньгах! Как тебе? Оклад ведь у ученых небольшой, ты сам говорил. Хасбулат удалой, бедна сакля твоя… А, во-вторых, ты получишь возможности, о которых и мечтать не мог в самых смелых мечтах! Ну как, согласен? По глазкам вижу, что согласен!

– А если не справлюсь? – я яростно потер подбородок, – я же не знаю об этом ничего… этому где-то учиться, наверное, надо?

– Есть, конечно, шанс, что не справишься. И учиться надо – да. Но я, почему-то в тебя верю… парень ты умный! Что-то тебе подскажут, в крайнем случае помогут. Да и возможности, которые ты получишь, позволят решить любую задачу. Так как?

– И что? Мне что-то подписать кровью?

– На хрена мне твоя кровь, дурачок? Вот тебе ручка. Не так уж это и важно, скорее дань традиции, но для порядка надо. Вот, этот документик подпиши, – она протянула мне свернутый вдвое лист. Прочитай, конечно, если желаешь…

Я развернул лист на столе. Вверху бумаги в золотом круге стилизованную белую латинскую букву Р (почему-то он сразу понял, что это именно латинская П, а не русская Р) перечеркивали два серпа, один черный, другой красный. По внешней окружности золотого круга шли какие-то мелкие иероглифы. Молотков только со звездочками не хватает. Что за китайский герб? Ниже эмблемы шла крупная надпись на латыни, под ней, помельче, опять же иероглифы и ниже еще мельче, по-русски значилось: "СЛУЖБА КАРАНТИНА".

Че за бред?! Какая еще Служба карантина? Начал читать текст под эмблемой, там оказывается уже было впечатано мое ФИО, и от моего имени написано, что, становясь Наблюдателем (именно так, с большой буквы), я обязуюсь исполнять… не разглашать… и прочая бюрократическая писанина. Довольно малоосмысленной была эта бумажка. В тексте присутствовали лишь общие фразы, а о том, что именно я должен исполнять и чего ни в коем случае нельзя разглашать, не говорилось ни слова. Мое внимание привлек последний абзац, в котором сообщалось, что: "Измена делу организации, либо выдача доверенных указанному выше лицу тайн, повлекут за собой справедливое и неизбежное наказание". О самом наказании, в духе всего документа, ничего не сообщалось.

– А что за наказание такое мне тут предусмотрено? – обернулся я к терпеливо ожидающей Мире.

– Да, собственно, наказание состоит в лишении всего того, что дадут. Но знаешь, на моей памяти никогда такого не было… это скорее так… формальность.

– Странный какой-то договор, – пожал я плечами. – Обязуюсь делать то, не знаю, что… Накажут тем, не знаю чем. А может меня заставят по субботам пить кровь черной собаки? Что вы на это скажете, госпожа японский шпион?

– Я – русская и в Японии никогда не была.

– Русская она, как же… – упрямо бормотал я, – в таком случае, я конголезский премьер-министр…

– Сюда смотри! – ноготь Миры уперся во вторую строчку текста, которую я упустил из внимания, там говорилось, что договор сохраняет силу в течение семи дней с момента подписания.

– Понял? Семь дней! За этот срок ты полностью войдешь в курс дел. Если что-то не будет устраивать, откажешься. Тебя всего лишат, но это будет не страшно, так как привыкнуть не успеешь. Ясно?

– А если не откажусь?

– Тогда договор станет бессрочным.

– Что, до пенсии? – попытался пошутить я.

– До смерти! – ее голос остался серьезным.

Я еще раз пожал плечами.

– Ладно, давай свою ручку. А ничего, что я пьяный? Ладно, подпишу, только все равно ничего не понимаю… Китайский… э-э.. пардон, японский цирк на выезде, какой-то…

Взял протянутую Мирой ручку, задумчиво покрутил ее в руках, потом решился, снял колпачок и поставил подпись.

– Вот и чудненько! – она отобрала у меня листок, – Теперь можешь отдыхать до завтра. Сейчас отвезу тебя домой, а завтра проведем активацию.

– Отвезешь? На машине, что ли?

– Нет, на трамвае! Что за тупые вопросы?

– Постой, но ты ведь выпила… Не боишься гаишников?

– Нет. Не боюсь, – отрезала Мира, – скоро и ты их не будешь бояться! Давай быстренько собирайся.

***

Через город мы ехали в задумчивом молчании. Каждый, очевидно, молчал о своем.

– Знаешь, – сказала Мира, когда мы выбрались на Бердское шоссе и дорога стала посвободней, – я ведь не хотела к тебе выходить, там возле Дома ученых… стояла рядом в фоне «невнимания» и смотрела, как ты мечешься, словно тигр в клетке, – она перехватила мой удивленный взгляд. – Да, медвежонок, я не опоздала. Явилась за час до срока. Надо ж было походить, изучить, так сказать, локацию… составить план действий. Понимаешь, на фото ты мне понравился, а в жизни… оказался какой-то затюканный… я сейчас не про внешность. Глаза потухшие. Я подумала – да он же ничего не хочет! Ты даже со мной встречаться не хотел, я это сразу поняла.

– Ну, почему, – кисло усмехнулся я, огорошенный этим приступом откровенности, – если б фото прислала…

– Если б фото прислала, тем более бы слился!

– Вероятно… – нехотя согласился я, – решил бы, что такая красотка не по моим возможностям…

– Вот-вот… бывают типы… ни денег, ни внешности, зато самомнения вагон и маленькая тележка… а у тебя наоборот. В общем, стояла, смотрела, как ты ждешь, просто так из спортивного интереса, думала: насколько тебя хватит? Некоторые уже через десять минут норовят свалить, а ты все ходишь! Я подумала, что терпение – одна из добродетелей и решила если еще десять минут протянет – выйду! Тебя, правда на девять хватило… ну да ладно, тем более что ты меня чуть не сбил, когда по дорожке ломанулся. Пришлось «выйти из сумрака».

– Ты, наверное, и пиво предложила, потому что поняла, что я больше ничего не потяну?

– Ага, – просто согласилась Мира, – хоть я его сроду не пью. А потом я хотела уйти… помнишь, когда носик попудрить вышла? У меня есть такая манера, выйду, якобы, в туалет и адью…

– Слушай, зачем ты меня унижаешь? – начал злиться я. – Тебе это удовольствие доставляет?

– А какого хрена, ты выёживался передо мной? С ним серьезно, а он шуточки-прибауточки, какой-то дерганный, раздраженный!

– Ну и чё не ушла? Валила бы к этому своему… мегачлену! – уже ляпнув это, сообразил, что хватил лишку. Мира злобно зыркнула.

– Еще раз так скажешь, получишь!

Я подумал: эта может засветить! Но все равно, спросил с мазохистским упрямством:

– И все же, почему?

– Не знаю… наверное из-за того мужика, который кинулся стихи читать. Он что-то там лопочет про «…я как цветочек аленький в твоей ладошке маленькой…» а я думаю: ты упрямый, а я упрямей! Вот и вернулась. Потом еще шанс давала от себя избавиться, но ты к тому времени уже поплыл. Хоть и повыпендривался на пляже, но уже приходилось тебя слегка остужать, чтоб не перегрелся раньше времени… – она на секунду повернув ко мне лицо, подмигнула, а я вспомнил те эмоциональные качели, которыми меня кидало на пустынном пляже.

– Какая ты, оказывается, хорошая актриса! – восхитился я, – так натурально все сыграла! А в секс тоже играла?.. из упрям-с-т-в-а…

И тут эта японская бандитка двинула меня кулачком в солнечное сплетение, так что последние звуки я уже выкашлял. Это было больно, дети… адски больно!

– Предупреждала ведь! – глаза у нее опять стали, как у тигрицы. – Говори, да не заговаривайся! Ври, да знай меру.

Глава 3

22 июля, среда.

Горькая соль на губах. Сил нет плыть, сил нет держаться на воде. Тяжелые волны тянут вниз, толкают в плечи. Толчки, толчки, волны тяжелого сна, глаза не разлепляются, организм ныряет обратно в сон… Опять толчки – просто какой-то шторм… Один глаз с трудом удается приоткрыть:

Мира убрала руки с моего плеча и поморщилась.

– Ну и запашок! Ерш хлебал? Куда отворачиваешься! – она поймала меня за плечо. – Просыпайся, я сказала!

Тон девушки не предвещал ничего хорошего. Я открыл второй глаз и сообщил ей:

– Я был в душевном раздрае… меня избила одна прелестная девушка… я спрашивал у мироздания, почему внешне прекрасные люди, часто отличаются подлыми повадками? В общем, у меня нервный срам… э-э.. срыв.

– Надо было водку у тебя отобрать… пивом бы обошелся… срам, блять, у него!

– Фигу тебе! – я вяло потянулся и сунул руку за диван, где стояла недопитая бутылка.

Ничего там не было. Пошарил рукой, посмотрел – точно нет! Вот блин… обернулся к Мире. Та, ехидно улыбаясь, выставила две фиги:

– А тебе две!

– Ты что ли убрала? Отдай!

Она отрицательно качнула головой.

– Вы молодой человек слишком много пьете, для своего юного возраста.

– Слушай, ты мне, собственно, кто? Жена?! Расхозяйничалась тут! Давай, говорю!

В ответ, насмешливо поднятая бровь:

– Вот жена и будет давать!

– Ну, я сейчас поднимусь и сам найду!

– Лежать! – она сделала движение рукой и меня словно железным рельсом прижало к дивану. – Успокоился, быстренько! Успокоился?

– У-успокоился… – выдавил я с трудом и тяжесть исчезла. Ощупав на всякий случай ребра, кряхтя, приподнялся и сел.

В щель между небрежно задернутыми шторами с трудом пробивалось солнце. Кружащиеся на свету пылинки вызывали странные реакции – безудержно першило в горле, начали слезиться глаза, наверно вчерашний стресс давал о себе знать.

– Слу-ушай, ну будь человеком… – начал я давить на жалость, – ну грамм сто… это антигуманно, в конце концов!

Мира дернула плечиком.

– А гуманность – это не ко мне – я не человек.

– Не человек она!.. А кто, самка человека?

– Я Истинная! Но, это обсудим позже. Сперва мы тебя подлечим!

– Истинная кто? Истинная стерва?

– Помолчи, дуралей! Вот ты – ученый? Ученый чему?

– Это существительное такое есть в русском языке!

– Вот и "Истинная", тоже существительное. Полежи спокойно, сейчас станет полегче.

Она просто присела рядом на диван и замолчала. Через несколько минут, я с удивлением обнаружил, что муть, хаосом заполнявшая похмельный мозг, начинает оседать, мысли проясняются, возвращается логика суждений. Проявления тошноты и головной боли, тоже быстро ослабевали. В какой-то момент я почувствовал, что практически здоров. Сильное похмелье превратилось в легкое недосыпание, а злость на Миру – в сексуальное влечение к ней. Так и тянуло, погладить гладкое, покрытое золотистым загаром, колено, но я взял себя в руки.

– Ну что? – поинтересовалась девушка, – полегчало? Тогда приступаем…

– Мира… хочу тебе официально заявить. Я отказываюсь!

– В смысле?

– Отказываюсь от своего согласия. Не хочу я быть… кем там у вас… Наблюдателем! Вот.

– Ты чё, совсем? – по лицу девушки было видно, что она поражена до глубины души. – Я тебя рекомендовала… ты меня кем выставляешь? Никита, не будь мудаком!

– Вот, я и не хочу им быть.

– Блин, юноша, не испытывай мое терпение! Делай, что сказано!

– А то что? – продолжал дерзить я, – бить будете, тетенька? Сироту обидите, грех на душу возьмете?

Она всплеснула руками.

– Да что на тебя нашло?

– Ничего! Во-первых, извинись за вчерашнее!

– За что? – она растерянно хлопала глазами, – за тех мужиков?

– Мужики не вчерашнее. И пусть они останутся на твоей совести, или что там у тебя вместо нее. За гендерное и моральное насилие!

– Блять, ну ты и сказанул… медвежонок, я и так хотела извиниться… но, ты же сам меня довел… мне неловко…

– Ну, так извиняйся!

– Прости меня, Никитосик, я не хотела…

– Маловато будет! – я уже поймал кураж. – Обещай, что впредь, никогда, этого не повторится.

Она вздохнула.

– Обещаю!

– Маловато!

– Что еще?

– Сделай мне минет.

– Ах ты гад… – вспыхнула она и мгновенно погасла. – Хорошо, как скажешь… – и потянулась к моим трусам.

Я оттолкнул её руки, не ожидал такого продолжения.

– Что? – удивилась она.

– Я же пошутил!

– Нет уж, самоуничижаться, так до конца… быстро в душ!

Надо ли вам рассказывать, дети, что дважды меня упрашивать не пришлось.

Когда я вернулся в зал, она уже голая сидела на диване, поджав под себя ноги. Поманила, я подошел вплотную. Мира деловито закусив губку, взвесила на ладони быстро твердеющий член, её лицо приобрело умильное выражение.

– Сладенький… – она тронула его приоткрытыми губами, причмокнула, – хочу…

Описывать то, что было потом не имеет смысла, но я опишу. Ощущения нарастали, потом спадали… она умело вела игру, знала когда ускорить темп, когда сбросить. Я судорожно гладил ее черный затылок с белой строчкой пробора, подцеплял рукой, качающиеся грудки. В нетерпении ожидая, что вот-вот… Вдруг бедра пронзило сладкой болью. Горячая струя исторглась из меня. Ноги подкосились, я еле устоял. Было стыдно и счастливо. Она на миг замерла, потом продолжила с новой силой, пока я не перестал содрогаться от мучительного наслаждения. Подняла вверх глаза и убедившись, что все как надо, отпустила меня и убежала в ванную.

Когда она вернулась из ванной, умытая, тщательно причесанная и, кажется, почистившая зубы, я сидел за столом и жрал тушенку. Холодную, прямо из холодильника. Без хлеба.

– Прощена? – поинтересовалась она.

– М-м-у, – ответил я, и прожевав, подтвердил, – Все ништяк, и ты меня прости… я пока не могу справиться с ревностью… и мне кажется, я в тебя влюбился… поэтому вот так… веду себя как последний болван.

– Божечки… – Мира обхватила лицо ладонями, – идиотка… что за дурь со мной такая приключается опять?.. Слушай, нам работать вместе. Давай, попробуем не обращать на это внимание? И пожалуйста, Никита… не веди себя, как школьник, который дергает понравившуюся девчонку за косичку. Я не девчонка и психика у меня напрочь подорванная… что проявляется в неконтролируемых вспышках ярости и импульсивной склонности к насилию, так что не провоцируй лишний раз, не создавай ситуации, о которых мы оба можем пожалеть.

***

На журнальном столике передо мной, лежали вещи, которые Мира выложила из злополучной сумки. Вещей было три: ноутбук, тонкий черный браслет и черный же шар, размером с теннисный мяч.

– Ну что, готов? – поинтересовалась Мира.

– Смотря к чему, – отозвался я, – к сексу уже опять готов, к остальному – не знаю.

– Никита, хватит уже твоих шуточек! – девушка взяла со столика браслет и протянула мне:

– Быстренько надел на левую лапку!

– Зачем? Что это? – но браслет взял. Он был легкий, с гладкой поверхностью из какого-то непонятного материала. Во всяком случае, не из металла, так как был теплый на ощупь. – А бусики к нему не прилагаются или сережки? Давай, все сразу надену. Давно мечтал походить на папуаса.

В ответ Мира сверкнула глазами максимально свирепо. Сообразив, что дальнейшее фиглярство чревато её импульсивной склонностью к насилию, я быстренько просунул левую ладонь в черное кольцо. Браслет был явно великоват и свободно болтался на запястье.

– И что мне вот так ходить? Меня за кого примут? За Джо – черную руку?

– Это пока, – успокоила Мира, – скоро он подгонится по размеру и станет практически невидимым! Теперь бери в ту же руку шар и ложись поудобней. Смелее, смелее!

Шар был словно из черного обсидиана. Его поверхность просвечивала на доли миллиметра и там чуть заметно мерцали серебристые искры.

– Так! – продолжала командовать Мира, – Голову клади на подушку. Ну двигайся, двигайся… разлегся… мне сесть надо.

Она устроилась рядом, положила мой кулак, с зажатым в ней шаром, себе на колени и, прикрыв сверху ладонью, замерла. Несколько секунд ничего не происходило, затем пальцы почувствовали исходящее от шара тепло. Послышался треск, похожий на звук разрываемой газеты, и я внезапно очутился в кромешной темноте… перед глазами поплыли круги.

Белая вспышка заставила зажмуриться. Когда, спустя несколько секунд, я осторожно приоткрыл глаза, то обнаружил себя на мягком кресле, в маленькой, едва освещенной комнате – стены в полумраке были почти не видны. Напротив, стояло еще одно кресло – пустое. Я приподнялся, озираясь. Спинка кресла последовала за моей спиной, но обратно уже не пускала. Кроме двух кресел никакой другой мебели в комнате не имелось. Откуда шел свет, тоже непонятно. Босые ноги ощущали что-то, похожее на густой мягкий ковер. Я наклонился, потрогал рукой – действительно напоминает ворс ковра. Кажется, стены тоже им покрыты. Встать и проверить, я не успел: внезапно в стене напротив, вспыхнул белый прямоугольник – открылась дверь извне. Свет уменьшился, в проеме возник темный силуэт. Шагнул в комнату и светлый прямоугольник за ним тут же пропал, как и не было. Человек (а может и не человек вовсе) молча подошел к креслу и сел. Я почувствовал некоторое разочарование – Наставник выглядел совершенно заурядно. Можно даже сказать: серо. Похож на нашего институтского вахтера. На него взглянешь, отвернешься и тут же забудешь, как выглядит.

– Здравствуй Наблюдатель, – таким же бесцветным голосом, без всякого выражения молвил вошедший.

– Здравствуйте э-э…

– Вижу тебя не впечатлила моя внешность. Я мог бы предстать в образе Гендальфа или Дарт Вейдера… Да хоть Огненным шаром. Но это лишь отвлекло бы тебя от сути дела.

Я молчал несколько удивленный проницательностью своего визави