Цитадель

Кирилл Луковкин

Цитадель

© Луковкин К., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

1

Бегун справа упал. Рику едва удалось увернуться. Перед глазами мелькнул хлыст с утолщением на конце, оцарапав щеку. Рик не остановился. Упавший был не жилец, и о нем следовало забыть, как о вчерашнем сне. Плющ утащит его в гнездо и спокойно переварит там, словно большую сонную муху.

Рик и еще пятеро парней продолжали Весенний Бег. Их стартовало десять. Десять претендентов, но в конце победит только один – самый сильный, самый опытный. Остальным здорово повезет, если к концу круга они доберутся хотя бы живыми.

Минуту назад они ступили в слепую зону – ту часть коридора, которая не освещалась ни дневными лампами, ни аварийными прожекторами. Зона сплошной тьмы. Рик натянул очки с ультрафиолетовыми фильтрами. И вовремя – прямо под ногами оказался древний, иссушенный скелет, покрытый лохмотьями. Оскаленные зубы сияли в зловещей усмешке. В черной глазнице копошилась здоровенная сколопендра. Рик легко перепрыгнул через преграду.

Бег продолжался. Бегом он назывался по традиции, доставшейся от предков, когда те действительно бежали по коридорам, стараясь преодолеть расстояние на время. Старая забава, родившаяся во времена, когда человек мог позволить себе свободно гулять по всем коридорам без опаски. Но те времена давно прошли.

Претенденты двигались быстрым шагом. Каждый имел право преодолевать дистанцию так, как хотел. На любой скорости. Главным правилом Бега было одно: не останавливаться. Пока соперники держались кучно – слишком велика была исходившая отовсюду опасность. Но когда слепая зона закончится и они преодолеют Галерею, начнется настоящая борьба.

Рик намеренно дал соперникам фору. Берег дыхание. Взяв средний темп шага, он жадно осматривал простиравшееся вокруг пространство. В повседневной жизни ему никогда не удалось бы увидеть то, что скрывали за собой толстые заградительные барьеры сектора. Ведь Коммуна занимала едва ли четверть всего обитаемого мира.

Бегун слева – долговязый парень – с ходу влетел во что-то пружинящее, словно сам воздух сгустился до прозрачного желе, которое натянулось и оттолкнуло человека назад. Парень истошно заорал: руки и ноги зацепились за тускло блестевшие серебряные нитки. Рик мысленно простился с бывшим земляком. Он не испытывал к нему жалости, но прекрасно понимал всю степень ужаса, который тот сейчас испытывал. Когда шум удаляющихся шагов стихнет и он останется один болтаться в ловушке, из недр вентиляции спустятся многоногие чудовища, сам внешний вид которых способен вызвать обморок даже у храбреца.

Осталось пятеро.

Один сорвался в пропасть еще в начале, уворачиваясь от падальщиков.

Другой решил срезать дистанцию по одному из заброшенных тоннелей. Глупец.

Третий не выдержал и повернул назад. Трус. Коммуна воздаст ему.

Четвертого утащил плющ прямо перед носом у Рика.

И вот пятый….

Рик мог бы оказаться на месте любого из них.

Они продолжали Весенний Бег. Слепая зона почти закончилась. Откуда-то сверху дул пронизывающий сквозняк, донося до ноздрей густой запах гниения. Даже думать не хотелось, что может издавать столь отвратительные миазмы. Рику становилось тяжело дышать, сердце тяжко застучало в груди, ноги налились свинцом… ну конечно! Позади на пол со стоном упал еще один несчастный.

Пошатываясь от сонного газа, Рик задержал дыхание и максимально ускорил бег, чтобы пройти эту опасную зону.

И вот – свет.

Четверка бегунов выскочила из слепой зоны под бледный свет потолочных прожекторов. Рик не удержался и оступился. На мгновенье его разум утратил контроль над телом, и в этот миг Рик молил всех богов Пространства, чтобы сзади, сверху или снизу его не сцапала какая-нибудь тварь. Припав на колено, он наблюдал, как троица лидеров скрывается за поворотом. Звонкое эхо их Бега отскакивало от решетчатого пола.

Каждое мгновение было на счету. Не потому, что разрыв увеличивался. Вернее, не только поэтому. Гораздо страшнее то, что окружало человека Коммуны за стенами сектора, – то, что обитало в этом внешнем враждебном Пространстве. Рику послышалось шуршание у самого уха – словно трепещут крылышки мотылька, а потом тихое шипение, похожее на далекие вздохи. Оно словно бы подбиралось к нему, подкрадывалось, чтобы нежно прикоснуться к коже шеи, погладить, а затем…

Старики рассказывали, что именно так оно усыпляет бдительность.

– Бог Машины, храни меня! – пробормотал Рик и сорвался с места.

Сердце бешено стучало в груди. Рика охватил животный ужас – так себя чувствует мышь за секунду до того, как ее схватит когтями хищная птица. Не смея оглянуться, он бежал из последних сил в надежде оторваться, скрыться, ускользнуть от смертельной опасности. Коридор плавно изгибался вправо, следуя Великому Кругу Жизни. Впереди показалась спина замыкавшего троицу. Рик приободрился. Но радоваться было еще рано.

Скоро начнется Галерея.

Так обитатели Коммуны называли часть Пространства, которая не ограничивала взор потолком и стенами, столь привычными обыкновенному человеку. Внезапно коридор закончился, и трасса словно прыгнула в пустоту. Но, конечно, это впечатление было обманчивым, потому что бегуны попали в очень большое помещение, у которого имелись и потолок и стены, но на такой умопомрачительной высоте и расстоянии, что еле виднелись вдали. Казалось, неуловимая беспощадная сила сейчас слизнет тебя с узкой полоски трассы и забросит в вечную древнюю тьму. Едва Рик выскочил из коридора на Галерею, древний инстинкт заставил припасть к спасительному покрытию дороги.

Присев на корточки, вцепившись пальцами в решетчатую поверхность мостика, Рик со смесью страха и восхищения смотрел на окружавшие его изгибы Галереи. Порыв ветра ударил в лицо, и все потемнело перед глазами, потому что показалось, будто летит вниз. Но нет, он по-прежнему цеплялся за мостик, стараясь приноровиться к этому новому положению.

Теперь-то Рик понимал, что было главным испытанием в Весеннем Беге.

Много раз он слышал об этом, но никакие слова не сравнятся с тем, что видели сейчас глаза. Мир перевернулся: Рик словно попал в огромный зал с бесконечно простирающейся равниной пола и небесами потолка и полз по тростинке мостика вверх, как таракан. Но впечатление было обманчивым. Две бесконечные плоскости – просто стены, убегавшие вверх и вниз. Рик убеждал себя в этом, но картинка бессознательно трансформировалась в мозгу в обратное. Он долго смотрел на открывшийся пейзаж, не в силах оторваться от геометрического совершенства отвесных равнин-стен.

Трое соперников впереди тоже замедлили движение. Один, так же как и Рик, припал на корточки, не в силах совладать с фобией, другой нашел в себе силы держаться прямо, но неподвижно, а третий упрямо шаг за шагом продвигался дальше, склонив голову как при сильном встречном ветре.

Рику снова померещился призрачный шепот и вздохи – так близко, что на затылке вздыбились волосы. Превозмогая страх, он на четвереньках пополз вперед. Он не хотел прийти к финишу первым. Он хотел всего лишь пройти Великий Круг Пространства, завершить Весенний Бег и перейти на новый уровень жизни.

Мостик тянулся над бездонной пропастью, которая простиралась до самой преисподней. Говорят, если человек сорвется, он будет падать бесконечно, пока не сойдет с ума. Это и есть ад.

Рик зажмурился от головокружения.

Лучше не смотреть вниз. И он стал смотреть вперед, методично преодолевая отделявшее от конкурента расстояние. Двое других уже добрались до конца Галереи. Когда он поравнялся с застрявшим на мостике, тот вскрикнул:

– Подожди!

Рик продолжал движение. Он знал, чем кончаются такие разговоры. В прошлом году один бегун решил вытащить другого, и оба отправились на свидание с вечностью. Рука вцепилась Рику в лодыжку. Он дернул; хватка была крепкой.

– Отпусти!

– Нет! Вытащи меня! Прошу тебя! Мы никому ничего не скажем!

Рика охватила злость. Он лягнул ногой и попал во что-то мягкое. Раздался возглас боли и удивления, но нога по-прежнему была как в капкане.

– Нет!

Несмотря на то, что мостик Галереи имел перила, бегун потерял точку опоры и опасно зашатался на краю. Еще немного, и он утащит с собой Рика. В глазах бегуна отражался ужас. Тогда Рик собрался с силами, выпрямился и со всей силы ударил соперника в челюсть. Тот упал как подкошенный, всхлипывая и бормоча проклятия. Рик поспешил вперед, а вслед ему неслись жалобные ругательства. Возможно, из-за стычки, а может быть, благодаря своей выносливости Рик уже не чувствовал такого ужаса перед бездной и смог встать с корточек, продвигаясь дальше в позе крадущегося человека. Он ни на секунду не отрывал рук от перил и краем сознания стал понимать – если отпустит, ничего не случится. Почти дойдя до противоположного входа в маршевый коридор, Рик задержался на пару мгновений, чтобы еще раз оглянуться назад и запомнить Галерею с окружающим ее Пространством.

Это было великолепно.

Рик нырнул в жерло коридора.

Следующий, последний отрезок дистанции назывался Трубой. Трубу следовало пробежать на максимальной скорости и ни в коем случае не смотреть по сторонам. Иначе – смерть. Так утверждали бывалые сплетники. Рик был достаточно умен, чтобы не принимать всерьез досужие сплетни, и достаточно разумен, чтобы не пренебрегать ими. Немного отдохнув перед заключительным рывком, он побежал. Впереди послышался далекий шум голосов – это Коммуна приветствовала победителя.

Покрытие Трубы пружинило под ногами. В лицо дул сильный сухой ветер, мгновенно высушивший пот на лбу. На протяжении всей трассы до дома Труба пересекалась обручами, разделявшими ее на сегменты. Рик бежал, наблюдая за тем, как стальные обручи приближаются и исчезают позади. Они говорили, нельзя смотреть по сторонам. Тогда он посмотрит наверх. Ничего особенного. Обычные лампы. А что, если смотреть под ноги? Решетчатый пол, под которым тянется ложбина с хитросплетениями животворных проводов, короба и лампы аварийного освещения, бледное лицо, перегородки между сегментами…

Лицо?

Рик остановился как вкопанный. Сердце пронзил холодный кинжал ужаса. Бежать дальше! Дом близко, но Пространство коварно и полно ловушек! Рик оглянулся. Труба хранила молчание, ни звука больше не доносилось ни спереди, ни сзади. Без колебаний он побежал бы дальше, будь то лицо маской мертвеца или рылом чудовищной твари вроде ночного ползуна. Но там, внизу, он увидел живого человека.

Медленно Рик вернулся в предыдущую секцию Трубы и снова посмотрел вниз. Под полом в неестественной позе лежала девушка. Увидев его, она открыла рот, словно хотела закричать, и промолчала. Отчаянно рванулась, но не смогла убежать. Ее рука застряла в блоке распределителя питания. Не понимая, почему он это делает, Рик спрыгнул с помоста, пролез под опорами и оказался с девушкой лицом к лицу.

На ее шее не было печати Коммуны.

Чужая!

Смотритель говорил о племенах варваров, что живут за пределами сектора. Но для дикарки она выглядела слишком опрятно: облегающий серый костюм, белая кожа, медная ржавь волос, ладное лицо без уродств и внимательные, блестящие от боли глаза. Рик потянулся к руке, застрявшей в скобах щитка по предплечье. Девушка отшатнулась, закрыв лицо свободной ладонью.

Кость была цела. Требовалось разжать пружину. Рик сделал упор в нужных местах и, приложив силу, смог слегка раскрыть зажим. Девушка мгновенно выдернула руку. Отскочила за опору и попятилась к стене. Стены Трубы были испещрены дверьми.

– Спасибо.

Девушка скрылась за одной из дверей прежде, чем он смог что-то ответить. Рик смотрел на дверь, сомневаясь в реальности происшедшего. Очнулся он от чужого взгляда. Обернувшись, увидел того бегуна, что чуть не сорвался с мостика на Галерее. Кажется, его звали Иешуа. Перед началом забега он хвастался громче всех, что пройдет дистанцию. Бегун посмотрел на Рика сверху вниз, а затем побежал по Трубе к дому. Рик вскарабкался на помост и последовал за ним.

Он закончил Весенний Бег последним.

На этот раз забег прошли четверо.

2

Смотрителя Креза боялись и уважали. Боялись за его хитрость и жестокость. Уважали – за умение читать. Все лицо главы Коммуны от лба до подбородка по диагонали пересекал косой безобразный шрам. Говорили, это отметина бога Машины, которую Крез заработал, будучи еще молодым и горячим воином – в те времена, когда Коммуна ходила войной на варваров за пределы барьера.

В те благодатные, урожайные времена.

Ныне уважаемый патриарх, Крез стоял на помосте, взявшись за перила, и смотрел вниз, на людей Коммуны. Тут же находился Рик, вместе с парнями, что совершили Весенний Бег в этом году. Ровно месяц продолжались испытания молодых. Тридцать дней испытаний, в которые, кроме Бега, входило Стояние над пропастью, Хождение по стенам, Поединок в яме и Охота на падальщиков. Все это называлось Танец Весны, и жизнь водила со смертью свой хоровод тридцать дней. Выжившие переходили на новый уровень. Погибшие становились приношением богу Машины.

Вчера Танец Весны кончился. В этом году жертвоприношение было обильным. Почти треть молодых людей, достигших двадцатилетия, погибла, сгинула в пропасти или пропала без вести в лабиринтах Пространства.

Крез не скрывал удовлетворения.

– Люди Коммуны! – воззвал он к толпе. – Бог Машины доволен нами!

Шепот. Обращенные кверху лица казались восковыми масками с дырами, где вместо глаз блестели стекляшки.

– Бог услышал наши молитвы и принял наши подношения! Наконец-то он смилостивился к нам, праведным людям Коммуны Омикрона! Зима закончилась. Сегодня иней на конденсаторах уменьшился на палец! А это значит, что холод отступает!

Толпа возбужденно зашумела.

– Великий Круг Жизни совершает свой ход! Ура!

Крез взметнул кулак в победном приветствии. Толпа радостно ответила ему. Но Рик видел, что это была голодная радость – хотя губы людей тронули улыбки, на лицах сияла суровая печать голода и лишений. Коммуна страдала от заморозков не первый год, а продовольственные запасы таяли неуклонно, отчего приходилось урезать пайки. Даже несмотря на наличие фермы и регулярные вылазки за барьер, продуктов еле хватало, чтобы накормить людей.

– А теперь поприветствуем прошедших испытания. – Крез указал на группу молодежи, вставшую поодаль от основной толпы. – Эти юноши и девушки успешно перешли на новый уровень жизни!

Публика разразилась аплодисментами и одобрительными выкриками.

– Это новое поколение доказало, что достойно занять место в обществе Коммуны Омикрона. Каждый из них займется своим делом, чтобы приносить Коммуне пользу. Они будут работать на фабрике, на ферме, в коридорах сектора наравне с нами. Теперь они – наши братья и сестры.

Снова одобрительный гул.

– Как всегда, особенно я хотел бы выделить тех, кто отважился на Весенний Бег и пробежал по Великому Кругу Жизни. Вот они, эти храбрецы!

Крез отступил, жестом приглашая Рика и остальных подойти поближе к парапету, навстречу новому прибою оваций – искренних, радостных, бурных оваций, потому что в толпе непременно находился чей-нибудь отец или мать, брат или сестра, дедушка или дядя и все они молили бога Машины, чтобы их близкие вернулись живыми. Конечно, не каждая молитва была услышана, но такова воля бога, и ни одному смертному не дано перечить ему. Хотя Рик не мог видеть, он знал: где-то здесь стоит и его сестренка Аврора.

– Эти юноши и девушки показали себя настоящими бойцами, – продолжал Крез, – а значит, они достойны выполнять самую почетную и ответственную работу: охранять спокойствие Коммуны, защищать ее от внешних врагов и вредителей. Для меня честь представить вам новых бойцов Патруля! А победитель забега, Гас, назначается старшим по уровню!

Радости присутствующих не было предела. Рика охватила сладостная дрожь. Двадцать лет он шел к этому моменту – и вот он наступил. Лица людей слились в одно живое пятно, все подернулось дымкой. Рик вцепился в парапет, шатаясь от головокружения. Ему удалось! Его переселят на верхние этажи-уровни, в более просторную комнату, где будет теплее и светлее и больше паек, а значит…

Кто-то грубо толкнул его под ребра. Рик обернулся. Это был Иешуа.

– Дай дорогу Смотрителю! – рявкнул он.

Действительно, Крез снова выступил вперед. Толпа утихла. Дождавшись, когда шум угаснет, Смотритель заговорил, и на этот раз в его голосе проступила сталь.

– Наша великая Коммуна существует вот уже тысячу лет, с самого сотворения Пространства богом Машины. Мы – избранный народ, настоящие праведники. Но великий бог постоянно посылает нам испытания, чтобы проверить стойкость и веру людей Омикрона в порядок вещей. На наших предков нападали орды чудовищ из внешнего Пространства, они терпели лишения, голод и мор от страшных болезней, но выстояли в этих суровых испытаниях, доказав свое величие! Если бы не их сила, нас бы сегодня не было! Лишения делают человека сильнее, и чем больше трудностей, тем сильнее мы становимся.

Крез сделал паузу. Толпа слушала в гробовой тишине.

– Испытания не кончились. Это хороший знак. Бог хочет убедиться в нашей верности. Он хочет удостовериться, что сила не покинула нас. Мы с честью выдержали суровые холода. Скоро созреет новый урожай, и нам не придется экономить на еде. Но на этом беды не закончились! Коммуне Омикрона угрожает новая опасность!

Крез обвел толпу взглядом, в котором Рик с содроганием прочел мистический экстаз, граничащий с безумием.

– Позавчера северный Патруль поймал трех лазутчиков из внешнего Пространства! Эти грязные варвары хотели разнюхать все про нас, чтобы напасть на Коммуну. Их армия там, снаружи, готова ворваться сюда, чтобы грабить, жечь и убивать!

Толпа ахнула.

– Мужчин они убьют, женщин уведут в рабство, а с детьми и стариками сделают такое, о чем у меня даже язык не поворачивается сказать! Но мы будем готовы. Мы допросили негодяев и выведали планы врага. Им не застать нас врасплох! Никогда этого не будет! Коммуна Омикрона отразит любую угрозу. Мы хотим мира, но готовы к войне. Одного из шпионов мы отпустили назад, чтобы он передал их вожакам предупреждение не соваться к нам. Второй совершил самоубийство прежде, чем мы смогли его спасти. А вот третьего я передаю вам на суд, люди Коммуны. Вот он!

Крез сделал знак, и на середину площади вышел конвой со связанным человеком. Человек этот, мужчина, сильно хромал, его поддерживали под локти. Голова бессильно повисла на плечах. В полной тишине пленника ввели в образовавшийся круг. Стража отступила. Почти сразу же он опустился на колени.

Толпа жадно рассматривала его. Рик тоже пригляделся и с удивлением увидел, что мужчина одет в серебристый костюм, порядком испачканный, в одежду, которую он уже где-то видел…

– Вот он! – крикнул Крез. – Враг!

Толпа зароптала. На пленника показывали пальцами. Люди с ненавистью разглядывали его, как опасного хищника.

– Эй, ты! – крикнул Крез. – Зачем вы пришли к нам? Отвечай!

Один из стражников ткнул мужчину жезлом; тот застонал. Крез повторил вопрос, но, кроме мычания, пленник не смог произнести ничего внятного. Лицо его было сильно изуродовано, глаза затравленно метались по сторонам. Он рванулся, но тут же упал навзничь. Толпа отшатнулась. Завизжали женщины.

– Они даже говорить толком не могут! Ревут как звери!

Какой-то мужчина подошел и плюнул пленнику в лицо. Другой подскочил, чтобы ударить под дых.

– Довольно! – рявкнул Крез. – Не будем уподобляться этим зверям. Люди Коммуны, братья и сестры, послушайте! Я отдаю этого варвара на ваш суд и спрашиваю вас: как с ним поступить? Я сделаю так, как вы скажете. Но не буду скрывать, что этот зверь тяжело ранил одного из наших патрульных. Итак, я слушаю ваш приговор.

Толпа хранила молчание. Люди переминались с ноги на ногу, человеческое море волновалось, по нему прокатывались волны, а голодные глаза с ненавистью разглядывали скорчившееся посреди площади тело. А потом кто-то крикнул:

– Смерть варварам!

Ему вторил голос с другого конца площади. И, как эхо, этот крик стал отскакивать от стен, множиться, чтобы охватить всех присутствующих. Вскоре толпа скандировала:

– Смерть варварам! Смерть, смерть!

Крез жестом успокоил шум.

– Я правильно понял приговор?

– Да! – заревели сотни глоток.

– Именем Коммуны Омикрона! Как верховный судья и исполнитель воли народа, приговариваю тебя, варвар, к смертной казни.

Пленник едва приподнял лицо к свету прожекторов. В его груди послышался хрип.

– Мы проявим милосердие и лишим тебя твоей жалкой жизни без лишних страданий.

Толпа одобрительно загудела.

– Привести приговор в исполнение!

К мужчине подошли двое стражников, один скрутил его сзади, а другой вынул жезл, включив оружие на максимальную мощность. Пленник дернулся, выплюнул кровавый ком и, прежде чем смертельная молния превратила в ничто его разум, выкрикнул:

– Нет! Нужно включить гене…

Спустя мгновение он был мертв. Крез обратился к присутствующим:

– Братья и сестры! Учитывая сложившуюся ситуацию, я прошу у вас разрешения вершить правосудие от имени Коммуны впредь по своему усмотрению, законно и справедливо.

Народ одобрительно загудел. Толпа стала медленно расходиться. Потеряв ориентацию, ошеломленный Рик наткнулся на кого-то. Это был сам Крез. Их глаза встретились.

– Поздравляю. – Глава Коммуны сжал Рику ладонь и скрылся в сопровождении охраны.

Рик повернулся назад, к площади. С тела варвара уже сдирали одежду. Через полчаса оно исчезнет – утащат люди с нижних уровней. Те, у кого совсем маленький паек.

3

– Вернулся! – провозгласила Аврора, когда Рик переступил порог комнаты.

Он потрепал сестру за кудряшки, отметив, что совсем недавно она доставала ему едва ли до пояса, а сейчас уже почти на уровне груди. Растет.

В комнате кто-то сидел; Рик сразу чувствовал присутствие чужого человека. Им оказался старый Киото.

– Здравствуй.

– Здравствуйте.

– Я тут помог Авроре немного прибраться, – заулыбался Киото, превращая лицо в сплошную сеть морщин, в которой тонули глаза, нос и все остальное. Кроме зубов, те блестели ровными белыми рядами.

– Благодарю, но чем обязан? – насторожился Рик. За последнюю неделю он здорово утомился. Каждый день приходилось идти в наряд. Напряжение не покидало его даже во сне.

– Давайте обедать! – сказала Аврора.

– И то верно, – согласились все.

Рик методично поглощал свой паек. Теперь его рацион пополнился: к картошке, хлебу и бобам добавился ломоть мяса. Мясо! Незаметно, пока вертлявая сестра лазила под стол за оброненным куском, он подкинул ей ломтик. Киото одобрительно кивнул. Рик отодвинул тарелку, хлебнул из кружки жидкость, именуемую пивом, – баланду из перебродивших ячменных колосьев, что не проросли на ферме. Взглянул на часы.

– Сегодня не ваша смена?

– Ага. – Киото по кусочкам отправлял хлеб в рот.

Рик кивнул.

– Поздравляю тебя, Рик. В твоей жизни наступил новый важный этап.

– Да, спасибо. Все так говорят.

– Наверно, устал выслушивать.

– Вы всегда зрите, как это называется… в корень.

– Ты образованный малый. У тебя большое будущее.

– Ближе к делу.

Рик не любил долгие разговоры.

Перед сном он хотел почистить новую форму – темно-синий мундир, который ему выдали после переезда наверх. Форма была красивая. На груди красовался иероглиф Коммуны, символизирующий собой Круг Жизни – «О». Омикрон. Теперь он будет ходить в ней следующие десять лет, до своего тридцатилетия, чтобы снова пройти испытания, предписанные Комитетом, и решить свою судьбу. Как и все люди сектора. Так было, так будет.

– Да, ты прав. – Киото погладил Аврору. – Сходи поиграй, малышка.

Аврора показала старику язык и исчезла. Все относились к старикам с долей пренебрежения, ведь круг их жизни подходил к концу.

– Та казнь… – начал старик.

– Была необходима.

– Да. Но… – Киото замялся.

Рик стал собирать посуду со стола. Сложил все в раковину и сел на место Авроры.

– Что вы хотите сказать? Говорите прямо.

– Хорошо. Слова Креза об армии варваров и о лазутчиках – ложь. Теперь сдавай меня Патрулю. Это твоя прямая обязанность.

– Еще успею.

Киото сглотнул. Выглядел он не лучшим образом. Как и все с нижних уровней. От старика попахивало. Там, внизу, экономили на всем, от освещения до воды. Холодная логика выживания: старики уже одной ногой в могиле, так зачем тратить на них ресурсы? Хотя перемещаться можно было по всему сектору, Патруль зорко следил, чтобы каждое поколение находилось на своем уровне.

– Ладно. Ты знаешь, сколько мне лет?

– Не понимаю, к чему это.

– Отвечай на чертов вопрос.

И правда, сколько? Рик впервые задумался над этим. Киото был стариком, когда Рик родился и еще живая мать работала на ферме, остался стариком, когда появилась Аврора, а Рик возмужал, и ни капли не изменился с тех времен. Старик – он и есть старик, какая разница.