Охранник

Дежурный показал мне моё место. Сбоку, как войдёшь, слева у стены на втором ярусе. Шкафов нет, куда вешать одежду непонятно. Одежда у обитателей ночлежки висела на вешалках на спинках кроватей. Все спинки второго и первого яруса были густо завешаны верхней одеждой. Такое впечатление производила комната, чито это не постоянное место проживания, а ночлежка на раз-два. Из-под нижних кроватей высовывается пятками обувь. Посреди комнаты длинный стол. На столе – чашки, стаканы, кружки, тарелки с какими-то объедками, использованные пакетики с чаем, хлеб в кульках, коробки с чаем, грязные вилки, ложки… Кто-то сидит ест, кто-то пьёт чай, макая треугольный пакетик… Кто-то отсыпался со смены, кто-то ковырял в носу… У противоположной стены от кроватей, где мне показал дежурный моё место, шкаф с посудой, пакетами с едой, какую можно не убирать в холодильник. Холодильника, кстати, в комнате не было. Он был в комнате у старшего по общежитию пожилого усатого лысого армянина. Там все обитатели на нашем этаже хранили скоропортящиеся продукты. Чтобы не забыть и не перепутать, твоя допустим колбаса в этом целлофановом кульке, или не твоя, надо было писать свою фамилию на клочке бумажки и вкладывать в пакет. Когда я туда понёс масло в первый раз, холодильник был забит до отказа.

Сердце у меня сжалось от дурных предчувствий. Я словно в ступоре подошёл к кровати, вытащил из пакета форменную одежду, повесил на спинку. Всё делал машинально, на автомате. Состояние моё можно было охарактеризовать как лёгкой формы шок, поведение зомбированного три минуты назад чувака.

Только я слегка разобрался, сунул сумку с продуктами: пакет с чаем, сахаром, батоном, маслом и колбасой, тарелкой, кружкой и ложкой, причём отдельных ячеек у каждого горемыки-охранника не было, все пакеты лежали в общей куче, – под нижнюю кровать, только я сменил джинсы на домашние трико, а ботинки на тапочки, запихнув ботинки туда же, куда и сумку, перед этим вытащив чай, собираясь заварить покрепче – помогает от головной боли; голова с непривычки от мегаполиса, массы народа и беганья по метро, электричкам, болела жутко, как в комнату вошли два парня кавказца. Парни присели за стол с краю, в метре от меня, я в это время вытаскивал из пакета кружку с чайной ложкой, слышу у них базар, говорили на русском но с сильным акцентом, я так понял, одного выгнали за пьянку, и он планировал переходить в другую охранную организацию.

– Ты новенький? – спросил меня тот, которого выгнали.

– Да.

– Э-э-э, брат, зря ты сюда устроился! Здесь такая жопа! Проходной двор!

Хорошенькое начало, подумал я, хотя сидя ещё в их ебучем офисе в бестолковке (голове) начало брезжить – жидкий лучик, тут что-то не так, в этом охранном предприятии, реальность уже начинает не совпадать с описанием в талмуде «Работа-зарплата»… такое зазывалово-поднаебалово – обычная практика в рекламных листках того времени… (Не знаю как сейчас, но думаю ситуация вряд ли изменилась.)

– Это я и сам понял, когда ехал в электричке.

– План куришь? Сразу резкий переход к конкретике.

– А то хуй нет! (Хотя я этого «плана» – алгоритм чтения изменён – наркотическая трава из азиатских бывших советских республик аналог марихуаны – не курил уже несколько лет). Я даже слегка растерялся, не успел въехать, как сразу предлагают конкретный волшебняк – мечта наркомана – упасть в расслабуху по-взрослому.

– Ну, пойдем, курнём на улицу, – предложил дагестанец как выяснилось позже, не запомнил его имя, – а то в девять часов общага закрывается. То есть, если ты опоздал по каким либо причинам – пиздаус-маус гладиолусы украли прямо из под носа у цветочницы – могут не открыть, ночуй на улице. Хотя справедливости ради – я один раз опоздал – гулял по Москве, вспомнил молодость, не рассчитал, приехал на электричке в город Железнодорожный в одиннадцатом часу – автобусы не ходят, пришлось идти пешком час, у общаги был в 12-ом, все уже спят, даже цех по производству игрушек для дам от 18-ти до 81 года уже не работал, кричал-кричал, стучал-стучал в дверь, пиздец, думаю, придётся ночевать в подъезде какого-нибудь дома – на улице ноябрь, – ара услышал, это который пожилой, лысый, усатый, открыл, даже не ругался…

Курнул я с парнями плана всего-то сделал одну затяжку, голова вообще начала раскалываться прямо взрываться мелкими хлопками в узловых центрах полушарий головного мозга Я раскаялся, что согласился, слушая их базары про работу в этой «фирме». Рефреном звучала фраза в разных вариациях, что отсюда надо съёбывать, пока не превратился в окончательного задрота, безмазовое предприятие, ещё грузят чернухой, извините, говорю, парни, устал и ушёл в комнату.

Не успел войти за столом уже сидят бухают какие-то новые жильцы, а когда въехал их ещё не было. На столе две бутылки водки, закуска, и плотный мужик средних лет за сорок, заметив какой я смурной, подавленный, антиферейный дензел (сленговое словосочетание моё можно применять к чему угодно), спрашивает, в точности как дагестанец:

– Новенький? Чё так хуёво выглядишь?

– Дорога выебла! Метро, электричка, контора, беготня по Москве. Да ещё парни нагрузили инфой, в какой я фуфляк въёбался капитально!

– На, попей пивка! Протянул мне бутылку.

Неплохо ты, парень, начинаешь трудовую деятельность в ООО ЧОП – ну, полный разъебоп – «Кроко-дил-оп»! Не успел «кони бросить на шконку» уже все удовольствия предлагают: и наркотики, и алкоголь! В таких делах я не стараюсь выглядеть скромнягой! Сразу присосался к горлышку – хлебнул основательно! Жду последствий.

Присел за стол. С ним выпивали двое молодых парней лет до 25: один высокий, стройный, будь я пидором написал бы «красивый», с точки зрения 40-летних дам, точно такой – они при виде этих чуваков балдеют.

– Не ссы, мужик, – сказал мэн, – здесь конечно не айс, но для старта сойдёт. Поработаешь, осмотришься, вникнешь в процесс, получишь доступ к расширенной информации, найдёшь лучше – так многие здесь поступают. (Потом я увидел, что и в самом деле многие ребята, глядя на гнилушку «Крокодила» только и работают здесь исключительно для старта. Собрать информацию – где лучше, какой ЧОП перспективнее, платят больше, и сделать съёб.)

Обнадёжил, бля.

– Выпей водки! Меня Санькой зовут. Протянул руку.

– Анатолий, – ответил я на рукопожатие, подсаживаясь.

Головная боль начала проходить. Вот чего мне не хватало! Чтобы тыквяк (голова: моя трансформация, от слова тыква) перестал взрываться петардами. Пиво оказало терапевтическое действие. А от плана, наоборот, стала болеть сильнее.

– Благодарейшн, комбаччо! – я выпил налитую стопку. Закусил курицей со сковороды.

Познакомились поближе. Мужчину, – как я выше озвучил, его имя – Санька- Александр. Плотный, ростом с меня, бывший военный майор на пенсии, 45 лет, из Самары. Устроился тоже недавно, тут дробь и порох забивает в патроны, и даже – вот удача! – оказалось мы работаем на одном объекте. Охраняем «Бубнигородку» – зону отдыха сотрудников Централбанка. Находится «Бубнигородка» в самом конце Рублёвского шоссе. Но ехать до этой зоны повышенного уровня жизни банковских служащих – еба-а-ать! 3 часа! Когда Александр сообщил, я чуть не охуел с горя! Вот, козёл драный из конторы, в какую засунул меня задницу! Ещё хотел, хитрожопый имп припахать сразу! Сначала ехать на автобусе от общаги до станции «Железнодорожная» через весь, считай, городишко, потом на электричке до Курского вокзала, дальше на метро до станции «Молодёжная»? (могу и ошибиться, но вообщем до конечной станции по филёвской линии), и от неё ещё на автобусе 40 минут, проезжая через всю Рублёвку. Справа как игрушечные на приличном расстоянии стоят особняки в кучке по десятку-два этих новорусских жуликов, типа, бизнесменов, огромные стеклянные параллелепипеды плашмя дорогих магазинов: автомобили в салоне, как разноцветные игрушки – «Ламборджини», в другом – мотоциклы «Харлей Дэвидсон», в третьем – магазин дорогой одежды, рестораны, магазины, дальше – сосновый лес с высокими, иногда под пять метров металлическими заборами по обе стороны дороги, из-за которых выглядывают свирепые секьюрити с автоматами, и конечная – огороженная металлическим забором со шлагбаумом, – бля все дела у этих банковских жуликов, – слева будка охранников, охраняемая территория – вотчина директора Централбанка и его лихой бригады «Ух!» объебаем вас от восьми до двух (точнее объебают до шести-семи вечера), и дальше по состоянию на валютно-финансовой бирже на стритовом уоллте (-ту: -ре; пару приставок на выбор искушённому читателю), там крутые умные парни тусуются в валютно-финансовом билдинге, весь мир поставили раком, только выебать толком не могут по причине хронического импотинтажа. Золото хранят тоннами в подвалах на отгрузку инопланетянам в созвездии Рака. Где расположены следующие дома и постройки: несколько кирпичных двухэтажных коттеджей для сотрудников, коттедж директора Бубнигородки – деревянного красивого в стиле древнерусских теремов, дома с резными наличниками – толстого лысого мэна, похожего на знаменитого советского актёра Евгения Моргунова, каменный двухэтажный дом зам. директора Централбанка, (в котором, как после сказали ребята частенько квасит в одиночестве жена оного – заслуженная алкашка города Москва), и прочими объектами: к каждому прикреплён индивидуальный охранник. Центральный пункт охранников, где дежурят аж два мудиль-бона: старший охранник и и типа помощник (короче старший помощник младшего сторожа), куда очередная смена прибывает на доклад, гараж, ФОК (физкультурно-оздоровительный комплекс) с бассейном на втором этаже, где каждое утро плещет жирное тело директор Бубнигородки (старый козёл завёл правило, чтобы охранник ФОКа ему докладывал, когда он приходил в шесть часов утра), продовольственный магазинчик – дорогой и без особого выбора. Возле каждого объекта стояла железная с пуленепробиваемыми стёклами индивидуальная будка охранника. Каждому охраннику, когда он заступал на дежурство выдавалась рация, чтобы он докладывал старшему через каждые – не помню точно сколько, но, кажется, четыре часа, – об обстановке. (Это я – всю хуйню узнал на следующий день, когда ехал и заступил на полу-боевое дежурство по охране зоны отдыха для работников банка.)

Значит, сразу при въезде, как я уже написал, стоит пост, где охранник прищёлкивает клювом на пролетающие аэропланы: поднимает шлагбаум, когда подъезжает автомобиль какого-нибудь банковского паразита… то есть сотрудника и докладывает по рации старшему на основной пост, дескать подвалил ещё один… на гелендвагене черного цвета с номером зал 345 упа с надувными разноцветными шарами на крыше, и пьяной бабой с бутылкой шампанского в руке: едут с корпоратива.

Майор оказался человеком энергичным юморным, несмотря на такую серьёзную профессию в прошлом.

– Сам-то откуда? – спросил майор в отставке.

Я сообщил место прежней дислокации, закусив яблоком (я водку у меня лучше всего её закусывать получается фруктами.) Потом отломил кусок курятины.

– Из города N.

Сейчас спросит: «это где?»

– Это где?

– Я ответил «где».

– У меня бывшая старая клюшка из тех краёв.

– В смысле – клюшка?

– Тёща. Не к месту будь помянута.

Молодой парень про какого я написал он внешности от каких тащатся старые приблатнённые выше крыши бабы, «красавец» ударение на «-ец», ему в кино сниматься в амплуа героя- любовника, соблазняющего без удержу дам из высшего общества, а так же из обслуживающего персонала – идеальный герой зиготно- сопливых дамских романов, чья художественная ценность равна нулю, какие балдеют читать толстые с ю с ю к а л к и, – не понятно как его сюда занесло – тоже оказался общительным. Правда, я сразу не запомнил с каких фраз он начал общаться, но смысл был такой как и у дагестанца, угостившего меня классной травой, что «валить надо отсюда». Позже мы с ним поговорили более подробно на эту тему.

Ещё один парняга светловолосый альбинос с противоположной внешностью бумеранга то есть по отношению к «красавцу» ударение на «у», молчал энергично вгрызаясь в жилы и кости магазинной курицы.

Посидел я с ними минут пятнадцать, побазлали за жизнь, и какая блевотная эта контора в смысле фирма охранная «Крокодил», но «с чего-то надо начинать», это уже «Ален Делон» сказал, в смысле осмотреться на местности, обживать Москву, но её я в 36 по второму кругу покорять не собирался, я уже увидел в 80-ых годах, когда жил чем для молодых, полных сил, честолюбивых амбициозных чуваков заканчивается покорение столицы: преждевременной импотенцией в первую очередь, во вторую – алкоголизмом, или во-вторую импа? А в первую алкоголизмом, и кучей других неприятных сюрпризов (см. роман «Приключения лимитчика в столице», в самом начале) чисто физиологического свойства, не выставляемых напоказ. Майор Санька-Александер приехал из своей е…й Самары через Пензу на Житомир, чтобы подработать денег, пенсии не хватало; он любил выпить и зажрать, да ещё, как признался позже, возникли проблемы на семейном фронте… Как то раз застал жену с пассажиром, но не дальнего следования на паровозе, а в своей спальне, вытащил «макарова» (это который пистолет) и выстрелил два раза… А утром проснулся с похмелья, испугался чего натворил, жена с пассажиром в соседней комнате, как деревяшки лежат в шкафу: отвез их на девятке в лес и определил под дубком, решив что там им будет удобнее… и после сразу сдёрнул в Москву. «Хотя сейчас кажется, что мне это приснилось, уже работаю в Москве три месяца, никто меня не ищет, свою морду на щитах объявлений с надписью: „Разыскивается опасный преступник“ – не вижу, тёща каждый день звонит, спрашивает где Галя? С ёбарем укатила в Анталью им там хорошо.» Как потом оказалось в этом «Крокодиле» работали парни с небезупречным прошлым, а с двумя, от которых несло уголовщиной за версту, у меня случился конфликт, но об этом ниже.

– Харе, – говорю, – парни, хорошего понемногу, пора отбиваться, а то я выебся как конь после десяти кобыл за сегодня, завтра первый день работы – ёбля будет ещё продуктивней. Благодарю за угощение!

– Отдыхай, – сказал майор. Завтра в пять подъём. Не дрейфь, я тебя разбужу, поедем вместе.

Ещё раз проверил синюю из кожзаменителя полуспортивную сумку, с какой приехал, опять сунув под свою кровать, точнее под нижнюю кровать – там уже спал какой-то джурилл, а то думаю, завтра утром не найдешь в этом бардаке. А зря я сумку положил на пол, как выяснилось утром. Сумку на молнию полностью не застегнул, и это было ошибкой. Ночью мыши – мелкие блядюшки – забрались в сумку, изгрызли полиэтиленовый пакет и подпортили продукты. Я ночью лежу, ворочаюсь, заснуть не могу, несмотря на то, что устал смертельно – курнул «плана», выпил пива и водки. У меня всегда так на новом месте, первую ночь спать мой высокочувствительный организм не в состоянии, ни хрена его не заставишь – такая у него особенность. Хоть засели этот организм, в смысле мой, в королевские апартаменты в самом дорогом и пафосном отеле мира, с самой удобной роскошной мягкой кроватью, и положи рядом самую красивую потную бабу с шикарной задницей, чтобы что-то позитивное под рукой, и титями, я всё равно не засну! Тут минимум, чтобы заснуть мне надо упаковку фенобарбитала. Вот какой у меня изнеженный с тонкой нервной организацией организм: это не у грубых амплитуаров, способных спать в любом месте дай только улечься поперёк шлагбаума, хоть на сеновале в соломе (я один раз попробовал спать в стогу – кошмар!), хоть в теплотрассе на стекловате, хоть с толстой женой, храпящей как паровоз тянет состав с нефтью осторожнее, не расплещите товарищи на Аляске котельные не работают алеуты замёрзнут в кишлаках…

Ещё сосед снизу по закону подлости взялся храпеть, не успел я отбиться на шконке, в незакрытое шторами по причине их отсутствия панорамное во всю стену окно, фонари светят с улицы.

Слышу под кроватью: « шур-шур-шур, шур-шур-шур». А это, как выяснилось утром, когда я полез проверять сумку, мыши – мелкие пакостники грызут продукты: батон и колбасу.

Встал я в половине пятого убитый, а впереди двое суток дежурства. Отчаяние во второй раз взяло меня за горло, думаю, как я поеду?

Майор, который спал у окон ближе к шкафу с продуктами, на нижней кровати, храпит в две сопатки, ещё сильнее чем сосед снизу. Ещё какой-то парень тоже подхрапывал им в унисон. Всего в комнате спало 8 человек, а восемь шконок было свободно, и, как выяснилось позже в комнате – она никогда не была забита под завязку, значит, 16 человек, обязательно несколько кроватей пустовало по причине я уже сказал выше какой – страшной текучки кадров, либо кто-то был на дежурстве в ночную. Чуть ли не каждый день кто-то увольнялся сам, поняв в какой тухляк он въёбался капитально, кого-то выгоняли за пьянку или за прогулы, а чаще за то и другое: в этой охранной организации это было вполне нормальное явление. И на Бубнигородку меня поставили – там в аккурат сотрудника охраны парня из Гороховца – бухал трое суток, на работу приехал с угара, небритый, а тут как раз приехал проверяющий застукал с «запахом». Проверяющий там, бля, противный субъект – молодой, лет тридцать с небольшим привеском, а уже лысый, скользкий как угорь, со стёртыми чертами лица бывший кэгэбэшник, там в этом крокодиле таких сотрудников до хуя. Унюхал алкогольное амбре, парня сразу выгнали. Если у них там огромное помещение, набитое сотрудниками, пыхтело с утра до вечера сортируя новоприбывших охранников, как овощи сортируют на базе: этого туда, этого сюда, этого – нахуй. И это был маленький плюсик в моем будущем существовании в этой общаге (а просуществовал я там всего чуть больше месяца, на больше меня не хватило).

Начал собирать вещи. Сунулся под нижнюю шконку – на ней всю ночь храпел 28-летний невысокого роста, пухлый, но подвижный сосед по сдвоенной кровати – как выяснилось впоследствии, когда познакомились ближе И разговорились… Его вообще взяли на работу без трудовой книжки, у него её и не было, у него там на малой родине какие-то неувязки: он из Торжка приехал. Я повторюсь: в этом «Крокодиле» на работу брали с дырами в документах, где не взяли бы в солидную организацию, зато брали во всякие шлоебенные кавернальные ЧОПы, типа «Крокодила». Этим фуфлоидам выгодно брать таких пассажиров: потом штрафовать, недоплачивать, обдирать как липку при увольнении… Вытащил сумку, проверил: едрильный модуль! Сунул руку внутрь мыши начали оттуда выпрыгивать как акробаты, пакет вытащил – батон изгрызен со всех сторон пришлось выкинуть. И колбаса с одной стороны. Тут я обломался окончательно. И так то я себя чувствовал не в своей галоше: накопленная вчерашняя одиссейная усталость, тело как ватное, в голове после принятия наркотических веществ брожение, звон, временами трансформирующийся в слуховую галлюцинацию: настойчивый голос убеждает « да брось ты эту бесперспективную тягомотину, в какую ты сейчас въёбаешься капитально в данном случае охрану какой-то блядской Бубнигородки с её обитателями – лощёными жуликами банковского сектора… Учащённое сердцебиение (оно у меня всегда учащается, если я не высыпаюсь, или пребываю в мутном кимарном состоянии, как после этой ночи), кажется тахикардия на медицинском языке; что ты, каждый шаман для одурачивания квакербольных пупсонов придумывает свои термины. (Забыл написать: когда я устраивался накануне по телевизору сказали в новостях что убили директора централбанка.) Не похмелье, а именно такое состояние мутной луны, когда не только на новую работу не стоит, а вообще глаза не глядят на окружающую со всех сторон пиздопроперцию. Состояние в высшей степени деструктивное. Как у ёжика сваренного в медном купоросе. Вот такой у меня был настрой, а вернее его полное отсутствие в первый рабочий день ехать охранять Бубнигородку. Опять мелькнула мысль: а не соскочить ли сразу, пока не поздно, но вспомнил, что паспорт лежит в отделе кадров у шарамыги, и казённые вещи за которые вычтут деньги, у меня уже мысль такая – забить на эту охрану появилась в и х «офисе», когда я томился, сидя скукожившись в пластмассовом неудобном казённом стуле и наблюдая колготню и разговоры парней, но в нужный момент как всегда не хватило решимости забрать сразу трудовую, прямо вырвать её из цепких лап кадровички той некрасивой светловолосой молодой лет 25, девицы. Она вся такая там сидела в отделе кадров несчастная в личной жизни, одинокая, с понимаем своей ущербности, невостребованности со стороны мужчин – весь этот личностный негатив пёр из неё дурью… Потом, когда вышла из своего кабинета, несмотря на неброское с приморского пирса лицо, с хорошей фигурой, которую она сама портила сутулостью (а может профессиональная привычка: у многих женщин, работающих годами и десятилетиями, сидя на пятой точке в конторах, офисах, административно-управленческих учреждениях за такой период времени портится фигура… при условии, если она была изначально), аккуратным нижним протектором в джинсах с опущенной талией и выглядывающей резинков трусов-стрингов, ну, в точности как у наяды с Красногвардейской, только та на морду была покрасивше, какая меня хотела наебать успешно, послав на Ленинский проспект пройти психологический тест, и не только, тогда все бабы так ходили в Москве, и не одни молодые красивые с хорошей формы горбушками, но и многие пухлые толстопопые через одну с оголённой полосой тела между джинсами и курткой; в метро однажды ехал заметил, одна толстая уселась рядом со мной, туда же, такой олякиш жира высовывался между верхней кромкой джинсов и короткой, чуть выше пупка, кожаной курткой и трусы торчат, у баб, даже московских у большинства никакого вкуса нет, пусть не обижаются, пишу то, что вижу собственными глазами. (Недавно видел собственными глазами в интернете, «Вконтакте», одна известная на текущий период времени молодая красивая талантливая актриса отечественных сериалов сфотографировали её в каком-то кургузом светлом платье с длинными рукавами, в натуре, словно разъевшаяся до громадных размеров моль вылетела из шкафа в этом, хуй поймёшь то ли платье, то ли в смирительной рубашке…) Помните агенобарбы и мамбоцуны соломенно-мякинных сералей? Такая мода – придумали иллюзионисты из Парижа для прекрасных дам в 2006 году? Нихуя вы ничего не помните! Вы только помните какая цена пивасика в сетевых магазинах, и хватит ли денег на 20 банок затариться по взрослому на вечерок в компании телевизора… А ведь уже ноябрь, считай зима, а они форсят чем-то сомнительным в смысле фрагментарного пухлого голяка – зацепить богатеньких крюшонов импов. В метро такой хуйнёй не зацепишь – богатенькие крюшоны там не ездиют, бля-за… А может просто кого-то зацепить, счастья всем хочется женского, чтобы фуфлон засаживал поглубже и почаще! (Ну, если хочется женского счастья, дорогие дамы, жрать надо меньше и почаще снимать корону с головы.) Фуфлоны и засаживают… Каждые 10—15 минут банку пива в ротяру!.. Я уже только собрался съебнуть глядя на дверь отдела кадров, спуститься в подвал и кинуть в морду кладовщице форменное барахло, как по закону подлости из двери высунулось несчастное невыразительное лицо в прыщах этой девицы, и приятный голос – к моему удивлению – у неё оказался, сказала «следующий», мне её сразу стало жалко, и что ни хрена она своими торчащими из под катона нитками стринговых апанасов, никого не заманит из племени столичных бандерлогов, и я шагнул, как приговорённый, в кабинет, хотя прождал минут 20, – так тебе и надо долбоёбу вспотевшему!

В половине шестого проснулся Санька майор. Морда опухшая, красная. Тяжело сел на шконке, что она скрипнула, запустил руку в сумку, вытащил бутылку пива, уебашил из горлышка полбутылки, крякнул, мне протянул: «Будешь?» – «Нет», качнул я головой. Санька вынырнул с нижнего яруса, поставил пиво на стол, взял полотенце, висевшее на передней дужке кровати, электрическую бритву, пошёл в туалет умываться. Душевая совмещённая с туалетом, находилась на первом этаже.

– Готов? – спросил меня, после того, как побритый и с посвежевшей физиономией вернулся из душевой.

– Готов – обречённо теперь кивнул я головой. А может го’тов, если делать ударение на первом слоге, то смысл слегка меняется. Состояние как у пластилинового ёжика, которого поставили на раскалённую сковороду, ещё три секунды и он растечётся по накалённому чугуну. Пока он наводил марафет я полностью собрался. Я помнил сколько он вчера сказал времени уходит на дорогу: мы уже опаздывали. Об этом я его и спросил.

– Мы не опоздаем?

– Конечно опоздаем, – невозмутимо ответил Александр. – Минимум на час.

– И чего? Не вздрючат?

– Позвоню, как выйдем на «Молодёжной», старшему, предупрежду его. Не бойся, ничего не будет. Это обычная практика у нас на Бубнигородке кто далеко живёт, как мы – опаздывать. Главное – предупредить питирима банфлайера. На будку перед въездом в Бубнигородку тебя всё равно не посадят.

Допил пиво, пустую бутылку сунул в пакет (выкинул, когда вышли из общаги), одел форму, и не только форменную курту и брюки но и тёплую куртку, взял сумку, ещё какой-то продолговатый похожий на четырёхугольный пенал, предмет.

– А это что такое?

Майор нажал какую-то кнопку и предмет превратился в щит собранный из отдельных частей – они выскочили по обе стороны.