Вторжение

Хотела бы я, чтобы это действительно было так. И я от всей души надеюсь, что Брайан сумел вытащить Брит и увезти ее отсюда на своей машине. Мы же зря тратим время. Словно прочитав мои мысли, Лео склоняется над коробкой и хватает первые попавшиеся ключи, в то время как его приятель Дэнни, громко чертыхаясь, пытается найти нужные ему в оставшейся куче.

Невообразимый грохот со стороны кухни заставляет нас действовать. Лео больше не нужно тащить меня за руку, теперь я бегу самостоятельно, потому что желание убраться из этого дома, да и в целом из этого кошмара, невероятно велико.

Вчетвером выскакиваем на улицу и бежим вдоль вереницы выстроившихся машин, Лео жмет на кнопку брелока, чтобы понять, к какому вообще автомобилю нам направляться. Оглядываюсь, замечая, что в нашу сторону бегом направляются захваченные неизвестными существами люди, они как раз обегают дом с другой стороны.

– Быстрее! – в панике кричу я.

Лео ускоряет шаг, продолжая с силой жать на брелок. Двое его друзей бегут сразу за нами, крепыш, который до этого ругался на оставшегося в доме Дэнни, вновь кричит себе за спину:

– Дэнни, мать твою, шевелись!

На секунду оглядываюсь, но тут же жалею об этом. Толпа захваченных отрезает от нас выбежавшего из дома парня, а через секунду они всем потоком набрасываются на него, сбивая с ног. До ушей долетает крик, наполненный неизбежностью и страданием. От ужаса происходящего волоски на руках встают дыбом. Бесконечные волны мурашек заставляют передернуться всем телом. Бегущий рядом Честер громко матерится, но даже не думает возвращаться, чтобы помочь другу.

Еще несколько минут назад я думала, что мне никогда в жизни не было так страшно. Я ошибалась. Сейчас ужаснее. Несусь дальше и уже не вижу, что происходит с несчастным Дэнни, но судя по его крикам, я вряд ли захочу об этом узнать.

– Сюда! – кричит Лео и сворачивает налево, останавливаясь рядом с огромным черным "Фордом", который, наконец, подал сигнал.

Вопли Дэнни стихают, и я не знаю, хорошо это или плохо. В первом случае парень мог отбиться и уже спешит к своей машине, а во втором… не хочу об этом думать. Но в тот момент, когда я забираюсь на заднее сиденье автомобиля, не сдерживаюсь и оборачиваюсь. Лучше бы я этого не делала. Потому что все плохо. Очень-очень плохо…

Несколько сошедших с ума людей все еще склоняются над телом парня, остальные несутся в нашу сторону, издавая при этом отвратительные звуки. И провалиться мне на этом месте, если лица и одежда большинства из них не покрыты кровавыми пятнами.

Захлопываю за собой дверцу и с силой жму на кнопку блокировки, в этот же момент оживает двигатель. Лео, севший за руль, сдает назад настолько резко, что я едва удерживаюсь, чтобы не завалиться на рядом сидящего Честера.

Водитель выруливает на подъездную дорожку и несется к воротам. Толпа и не думает сдаваться, продолжая погоню, но, к счастью, со скоростью автомобиля преследователям не тягаться.

Как только покидаем пределы поместья, достаю телефон и звоню Бриттани, но это бесполезно, меня постоянно перебрасывает на голосовую почту. Оставляю короткое сообщение для подруги, прося перезвонить мне как можно скорее, и игнорирую входящий звонок от папы. Знаю, он будет волноваться, но если я отвечу ему в таком состоянии, в котором нахожусь сейчас, он будет волноваться еще сильнее.

Ставлю телефон на беззвучный и, вцепившись в подголовник водительского сиденья, смотрю в окно. Чувствую, как сердце колотится, и вижу, как дрожат руки, мертвой хваткой вцепившиеся в обивку. Стараюсь дышать как можно глубже, чтобы хоть как-то успокоиться, но паника и не думает никуда уходить.

Что, черт возьми, происходит? На нас напали инопланетяне? Или что это вообще за странные существа? Откуда они взялись? Хотя это-то как раз понятно. Я более чем уверена, что всему причиной внезапно появившийся столб света. Авария на стадионе Реншоу… ага, как же…

Где полиция, военные, войска в конце концов? Почему никто ничего не делает?

Очевидно, властям понадобится время, чтобы собрать людей для борьбы с непонятной напастью. Но… не станет ли слишком поздно? Думать об этом не хочется, но мрачные мысли не спешат покидать мою голову.

Смотрю по сторонам, но дорога, ведущая из богатого района с его малоэтажными особняками, остается практически пустынной. Кроме машины, что мы бесцеремонно угнали, я вижу еще пару автомобилей, но они, наоборот, мчатся нам навстречу.

Минут десять едем в полнейшем напряжении, я молчу, а вот парни, не стесняясь в выражениях, обсуждают произошедшее и выдвигают множество гипотез. И их теории одна безумнее другой. От всемирного заговора до атаки инопланетян.

– Эмили? – внезапно зовет меня Лео, и я, встрепенувшись, выныриваю из потока своих мыслей. – Где ты живешь?

На автомате называю свой район, и парень, сидящий на пассажирском, его имени я не знаю, присвистывает:

– Это на другом конце города.

Эти слова ясно дают понять, что везти меня домой они не собираются. И что делать? Вызывать такси? Но приедет ли оно вообще? Какой абсурд. Похоже, придется все-таки звонить папе и просить, чтобы он забрал меня.

Дорога плавно сворачивает вправо, и тут все эти мысли мгновенно исчезают из головы. Лео резко тормозит, едва не врезавшись в одну из машин, стоящей последней в огромном заторе, образовавшемся на всех четырех полосах. А вокруг творится самая настоящая паника, которой управляет разразившийся хаос. Множество людей бегут в одном только им понятном направлении, захваченные, которых хватает и здесь, словно одичавшие набрасываются на все, что движется.

– Мать твою… – ругается Лео, а после сразу командует: – Из машины все, живо!

Непослушными пальцами несколько раз дергаю за дверную ручку, но она не поддается. Не сразу соображаю, что нужно нажать на кнопку разблокировки. Кое-как открываю дверцу, почти вываливаюсь наружу и в первое мгновение теряюсь. Куда бежать? Что делать? Мне нужно добраться домой. Папа обязательно придумает, как быть.

Лео и его друзья бегут вниз по улице, бросаюсь за ними следом, мне тоже надо именно в ту сторону. Довольно быстро отстаю, потому что мне никак не тягаться со спортсменами, которые тренируются каждый день. Хорошо хотя бы, что я надела балетки, на каблуках мне бы далеко не убежать.

Парни отрываются от меня на приличное расстояние, и внезапно на бегущего последним Честера из окна второго этажа ближайшего здания прыгает мужчина, который мгновенно с остервенением вгрызается ему в шею.

Парень орет, чем привлекает внимание своих друзей. Они быстро возвращаются и дружно скидывают с него сошедшего с ума мужчину, но тот упорно продолжает нападать. Бросается на Лео, парень с силой бьет в центр окровавленного лица, нападающий отлетает на добрые пару метров и приземляется неподалеку от пробегающей мимо меня. К моему ужасу, захваченный тут же вскакивает на ноги и бежит за мной. Вскрикиваю, ускоряю шаг и проношусь мимо парней. Сумасшедший вновь накидывается на Честера, без чувств лежащего на земле. Из раны на его шее фонтаном хлещет кровь. Возможно, по этой причине он и потерял сознание.

Лео бросается на помощь, но приятель оттаскивает парня в сторону, что-то при этом крича ему прямо в ухо.

Пока сумасшедший занят отрыванием кусков плоти от крепыша и их поеданием, мы уносим ноги все дальше и дальше. Меня мутит от увиденного, но паника не дает остановиться и изо всех сил борется с бунтующим желудком. В голове набатом бьет одна-единственная мысль: "Бежать! Бежать как можно быстрее!".

Сворачиваем на широкий проспект, и я едва подавляю стон. Здесь народу оказывается еще больше, какофония разнообразных звуков оглушает, отовсюду слышны крики, плач, гудки автомобильных клаксонов и клекот… проклятый клекот, издаваемый захваченными. Радует только одно, если при таких условиях вообще что-то способно радовать, черных существ, что залезли в тела людей, в небе больше нет.

Мое внимание привлекает надрывный детский крик, доносящийся откуда-то справа. Поворачиваю голову в том направлении и едва не спотыкаюсь, когда вижу мальчика лет четырех, он сидит прямо на земле рядом с серым седаном, его дверцы оказываются распахнуты. Ребенок, захлебываясь слезами, зовет маму. А прямо напротив него метрах в трех на земле без сознания лежит женщина, на нее напала захваченная. Непонятно которая из женщин является мамой ребенка, но ни одна из них сейчас не способна успокоить мальчика.

– Нужно ему помочь! – кричу я, обращаясь к Лео и его другу.

Лео быстро смотрит в указанном направлении, по его совершенно дикому взгляду понимаю, парень в шоке. Он только что бросил друга на растерзание другому человеку, который совершенно съехал с катушек.

– Нет! – Лео отрицательно трясет головой. – Каждый сам за себя!

После этих слов парни бросаются бежать еще быстрее. Я же останавливаюсь.

Во-первых, мне за ними не угнаться.

Во-вторых, я больше не могу бежать, силы закончились, как и способность нормально дышать.

А, в-третьих, я не могу бросить ребенка. После того как сошедшая с ума женщина разберется со своей жертвой, она может решить наброситься на него. Мальчик верещит так, что привлекает внимание всей округи. Захваченная просто не может его не заметить.

Быстро оглядываюсь по сторонам и после того как убеждаюсь в том, что на меня никто не собирается нападать, спешу в сторону ребенка. Склоняюсь над ним и пытаюсь объяснить, что хочу помочь, но мальчик вообще никак не реагирует на меня, продолжая заливаться слезами и имитировать сирену. Об этом я как-то не подумала, как и не подумала о том, что вообще буду с ним делать. Я за свою-то безопасность сейчас не могу ручаться, не то что за благополучие другого человека, который беззащитнее меня.

Бросаю быстрый взгляд в сторону женщин, подхватываю ребенка на руки и спешу прочь.

Мальчик реагирует хуже, чем я рассчитывала, он начинает вопить сильнее прежнего и вырываться из моих рук. Не думала, что дети настолько тяжелые и удивительно сильные. Едва не роняю его на землю и кричу:

– Прекрати!

Не помогает. Ему плевать на мои просьбы. Едва успеваю отскочить в сторону, когда мимо нас прямо по тротуару проносится полицейская машина с включенной мигалкой и сиреной. Она проезжает метра три и резко тормозит, отчего ее слегка заносит. Дверца распахивается, и из автомобиля показывается молодой коп, на вид ему лет двадцать пять, в званиях я не разбираюсь.

Полицейский выхватывает пистолет из кобуры на поясе и направляет его на меня. Замираю, не в силах поверить, что это происходит со мной.

– Это ваш ребенок, мисс? – спрашивает коп.

В творящемся хаосе его интересует именно это?

– Нет, – честно отвечаю я и указываю в том направлении, где подобрала мальчика. – Его мама одна из них.

Коп смотрит туда, не сводя с меня оружия. Опускаю ребенка на землю, но крепко держу его за руку, которую он усиленно пытается у меня отобрать. Глаза полицейского расширяются, он переводит пистолет куда-то мне за спину, отчего мне становится до невозможного жутко.

– Быстро в машину! – командует он.

Резко оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что творится за спиной, но лучше бы я этого не делала. В нашу сторону несется та самая захваченная, то ли мать мальчика, то ли нет. С ее подбородка капает кровь, зубы оскалены, что делает ее похожей на зомби из плохого фантастического фильма, а вот глаза совершенно безучастны, будто сумасшедшей наплевать на все вокруг.

– Мэм, не двигайтесь, или я буду стрелять! – кричит коп, пытающийся сохранять хладнокровие, что выходит откровенно плохо.

Да он рехнулся, если и правда думает, что сможет договориться с этой особой. Она, естественно, никак не реагирует на приказ и продолжает стремительно сокращать расстояние. Коп стреляет, попадая ей в ногу. От неожиданного и довольно громкого хлопка выстрела вскрикиваю и непроизвольно выпускаю руку ребенка. Он тут же срывается с места и бежит к захваченной с громким: "Мама!". Так, значит, она его мать. Сумасшедшая, будто не замечает того, что из раны на ноге хлещет кровь, и будто не чувствует боли. Она бежит к мальчику, уже тянет руки в сторону ребенка и открывает рот, из которого доносится громкий клекот. И выглядит она вовсе не так, будто собирается обнять своего сына.

Видимо, до копа доходит, что дело дрянь, он громко ругается, после чего вновь жмет на курок. Зажимаю уши и с ужасом смотрю на женщину, пуля попадает четко ей в голову. Мгновение ничего не происходит, только тонкая алая струйка стекает по лбу и ниже по лицу. Синева молниеносно исчезает с белков ее глаз, и они вновь становятся естественного цвета, а яркость радужки меркнет, и вот глаза женщины становятся среднестатистического карего цвета. Жертва падает в тот момент, когда ребенок подбегает к ней. Мальчик хватает мать за руку и, продолжая плакать, трясет безжизненную конечность.

Не могу двинуться с места и каменею еще сильнее, когда рот мертвой женщины открывается, и оттуда показывается темная масса, издающая ужасающие клокочущие звуки.

Существо резко бросается на ребенка и тут же исчезает в недрах кричащего рта. Глаза расширяются от кошмарности происходящего. На периферии сознания возникает мысль о том, что захватчиков невозможно убить. Яркий пример тому я видела только что. Как только умерло оккупированное тело, существо тут же покинуло его, чтобы найти нового носителя. Жесть. Надо бежать и скрываться как можно скорее.

– Бежим! – уже не в первый раз за вечер кричу я, на этот раз обращаясь к копу, застывшему на месте и наблюдающему за тем, как на земле в муках корчится ребенок.

Но полицейский и не думает отступать, он, наоборот, сначала медленно, а потом все быстрее направляется в сторону мальчика. Я же отступаю в сторону автомобиля, прекрасно зная, что сейчас будет.

И это не заставляет себя ждать. Ребенок затихает, а через пару секунд садится. Он больше не плачет, на лице вообще нет ни одной эмоции. Мальчик лишь смотрит на полицейского своими жуткими посиневшими глазами. Я не видела, какого цвета были радужки, но сейчас они неестественно яркого карего оттенка. Коп пятится, и это выводит захваченного из себя. Он подскакивает на ноги и бросается на мужчину с невероятной резвостью. Коп теряется, и это его ошибка. Захваченный впивается зубами в ногу полицейского, так как выше дотянуться просто не может. Коп орет и роняет пистолет, пытаясь отбиться вручную.

Второй раз за вечер я собираюсь совершить правонарушение, и оно намного серьезнее предыдущего. Отвернувшись, бросаюсь к автомобилю, забираюсь на место водителя и захлопываю дверцу. В последний раз смотрю на владельца машины, он пытается оттолкнуть от себя спятившего ребенка, но тот сразу же бросается в новую атаку.

Так как машина уже была заведена, я просто выжимаю газ и еду прямо по тротуару прочь от места событий. Когда весь этот ужас закончится, меня скорее всего арестуют за то, что натворила, но в данный момент я стараюсь не думать об этом.

На моем пути то и дело возникают люди, как просто напуганные граждане, что стараются скрыться от происходящего и спасти свои жизни, так и захваченные. Отчаянно давлю на клаксон. И если первые без проблем убираются с дороги, в панике крича и размахивая руками. То вторые по большей части реагируют неадекватно, бросаясь под колеса и на капот автомобиля. Резко жму на тормоза и объезжаю сумасшедших, едва избегая фатальных столкновений. Несколько раз чуть не врезаюсь в фонарные столбы. Один раз не успеваю отрулить в сторону и сбиваю человека. От испуга не могу понять, кто это был – плохой или хороший. Тело сотрясает крупная дрожь, а руки с силой цепляются за руль, когда я еду дальше, прилично снизив скорость. Я преступница. Чертова преступница, которая угоняет машины и сбивает людей. Что дальше, Эмили? Боже, надеюсь, я никого не убила.

Постепенно удаляюсь в сторону своего района, и когда на улицах становится чуть меньше людей, позволяю себе отвлечься и достать из кармана телефон, который почти безостановочно вибрировал все это время. Не трачу драгоценные секунды и не проверяю от кого все сорок семь пропущенных, к тому же в тот момент, когда я собираюсь набрать папе, смартфон снова начинает вибрировать, оповещая о входящем звонке от него.

– Пап? – шепчу я в трубку, ощущая, что меня начинает накрывать усталостью и кошмаром, творящимся на улицах.

– Эмили, где ты? Ты в порядке? – голос папы наполнен тревогой, отчего звучит выше обычного.

– Через десять минут приеду. Пап, что происходит? Что говорят по телевизору?

Секунду папа молчит, заставляя меня волноваться еще сильнее. Он всегда говорит мне все, как есть, не скрывая и не пытаясь приукрасить.

– Это везде, – слишком тихо говорит он, и я с трудом разбираю его голос за воем полицейской сирены, которую не знаю как отключить.

– Что?

– Это не авария на стадионе Реншоу, – сообщает папа очевидную вещь. – Подобные столбы света появились по всему миру, в разных его частях.

Потрясенно замолкаю, боясь представить, какой хаос творится сейчас в мире.

Конец света.

Вот что это. Есть ли от него спасение? Мне кажется, ответ очевиден.

Как иронично. Конец света наступил с появлением световых столбов.

– Что будем делать? – наконец спрашиваю я и выруливаю на свою улицу, которая выглядит спокойной.

Здесь словно ничего не произошло. Людей нет, как и захваченных. Торможу, глушу мотор и покидаю машину, тащиться на ней к дому было бы верхом глупости.

Папа тем временем отвечает:

– Я связался с дядей Майком, он советует пока оставаться дома. Завтра за нами приедут его люди, которые доставят нас в безопасное место, там мы будем до тех пор, пока все не закончится. Где ты?

– Бегу. Через минуту буду.

– Хорошо, не отключайся.

Прибавляю шаг. Уже вижу свой дом в конце улицы, чтобы не молчать в трубку, спрашиваю у папы:

– Где это безопасное место?

– Не знаю. Майк не сказал.

Вижу папу, он выходит на крыльцо, поэтому я с чистой совестью кладу трубку, засовываю мобильный в карман и бегу еще быстрее. Через двадцать секунд влетаю в крепкие и такие родные объятия и сразу же обмякаю, ощущая, как на глазах выступают слезы.

– Па-ап, – тяну я на выдохе.

– Все хорошо, – шепчет он и гладит меня по волосам.

– Нет, – трясу головой. – Ничего не хорошо. Там… там… я видела ужасное…

Уже не сдерживаюсь, начинаю плакать, сотрясаясь всем телом. Папа практически затаскивает меня в дом и закрывает за нами дверь.

– Ты в безопасности, – уверенно говорит он.

Но впервые в жизни я ему не верю.

Глава третья

Папе требуется около получаса, чтобы привести меня в чувство. Он отпаивает меня крепким чаем с каплей коньяка, что немного помогает. Когда наплыв адреналина идет на спад, а тело перестает колотить, я путано рассказываю обо всех ужасах, что со мной произошли, и о том, чему стала свидетелем.

После, снова пытаюсь дозвониться до Бриттани, но звонок сразу же переключается на голосовую почту. Папа, видя, что я больше не собираюсь впадать в истерику, по моей просьбе еще раз рассказывает о том, что сказал ему дядя Майк, который уже больше двадцати лет несет военную службу и является полковником нашей армии.

После того как он заканчивает свою речь, до меня внезапно доходит, что за время разговора ничего не было сказано еще об одном человеке. И мне невероятно стыдно по этому поводу.

– А как же мама? – тут же спрашиваю я.

Папа отводит глаза, что мне совершенно не нравится. Так он ведет себя нечасто и по очень веским причинам.

– Мне не удалось до нее дозвониться, – сообщает он напряженным тоном.

Ничего удивительного, учитывая то, что сейчас творится на улицах. Но речь ведь не об этом. Утихшее было волнение возвращается в усиленном формате.

– Но мы ведь съездим и заберем ее? – с надеждой спрашиваю я.

Папа тихо вздыхает, но смотрит точно мне в глаза. Его выражение лица говорит мне – я сейчас услышу то, что мне не понравится.

– Ты ведь видела, что там творится, – успокаивающим тоном произносит папа, но это не производит на меня должного эффекта. – Да и Майк настоятельно не рекомендовал покидать дом ни при каких обстоятельствах, только если не появится угроза жизни.

Потрясенно смотрю на него и потираю начинающие гудеть виски.

– Мы не можем бросить маму, – заявляю упрямо, ощущая, как внутри все сжимается от невероятного волнения. – К тому же люди от дяди Майка сто процентов будут вооружены. Пап, они же военные. Мы можем попросить их…

– Эмили, остановись, – настойчиво просит папа. – Вряд ли у этих людей будет время, чтобы разъезжать по городу и собирать всех наших друзей и родственников. А уж о том, чтобы поехать в другой город и речи быть не может.

Несколько раз моргаю. Не узнаю человека перед собой. Раньше папа никогда не бросил бы никого в беде, а теперь без зазрения совести собирается сделать это. Плевать мне на обстоятельства, я не собираюсь подчиняться закону, гласящему: "Каждый сам за себя", или как там сказал Лео, который сначала пытался подкатить ко мне, а потом бросил посреди улицы, где захваченные устроили настоящую вакханалию.

Резко поднимаюсь со стула и начинаю расхаживать по кухне, в волнении заламывая руки. Я не дура, понимаю, что с одной стороны папа прав, мы даже не знаем все ли с мамой в порядке, но думать об обратном у меня нет никаких сил и желания. Я гоню прочь мысли и картинки, на которых мама бегает по улицам с жуткими глазами и бросается на прохожих, потому что они для нее еда. Жуть. Но и найти в себе силы, чтобы покинуть дом и отправиться на ее поиски прямо сейчас, я не могу. Не после того, что пережила буквально час назад. Я невероятно трусливая и эгоистичная особа, именно это показала свалившаяся на голову опасность.

Безысходность. Вот что я сейчас чувствую. А еще бессилие. Сама я ничего не могу сделать. Единственный выход – позвонить дяде и попросить, чтобы он распорядился забрать не только нас с папой, но и маму. И сделать это так, чтобы папа не узнал. Он точно будет против.

– Ладно, – говорю в конце концов, – я пойду в свою комнату, соберу вещи.

– Отличная идея, – соглашается папа. – Но бери только самое необходимое.

– Поняла, – киваю я и бросаюсь наверх.

Первым делом хватаю рюкзак, с которым сегодня утром приехала домой. Вытряхиваю его содержимое на кровать и в растерянности поворачиваюсь к шкафу, дверцы которого остались распахнутыми с тех пор как мы с Бриттани собирались на вечеринку. Боже, как же давно это было.

Озадаченно смотрю на ряды вешалок. Что брать? Параллельно набираю номер дяди Майка. После пяти гудков звонок обрывается, и я пробую еще раз, а потом еще. Ничего не выходит. Он либо не слышит, либо игнорирует звонки.

В раздражении бросаю телефон на кровать, но быстро остываю. Надеюсь, дядя не отвечает потому что занят, а не потому что с ним что-то случилось.

Хватаю пульт с туалетного столика, включаю телевизор и переключаю на первый попавшийся новостной канал. Женщина в студии выглядит безупречно вразрез с тем, что на множестве мониторов за ее спиной ведется трансляция ужасов, творящихся на городских улицах. Все так же, как я видела своими глазами, если не хуже. Ведущая говорит, что правоохранительные органы призывают жителей оставаться в своих домах и ни в коем случае не покидать их до тех самых пор, пока они не возьмут ситуацию под контроль.

Слушая вполуха ее слова, складываю в рюкзак самую удобную одежду, что у меня есть, кидаю туда же резинки для волос и гигиенические принадлежности, достаю из кучи, что свалила на кровать еще несколько минут назад, зубную щетку и пасту. Последней кладу зарядку для мобильного.

Беру смартфон в руки и, уже не обращая внимания на телевизор, где ведущая неустанно повторяет одно и то же, открываю популярную соцсеть.

Первое же видео транслирует столб света, уходящий далеко в небеса, только снят он с другого ракурса, а не с того, что видела я, и гораздо ближе. И таким образом он выглядит гораздо больше и ярче, чем мне показалось изначально. Секунда, и столб заполняется черными существами, что в итоге напали на людей. Их невероятно много, они усиленно машут крыльями и издают ужасающие звуки. Из-за того сколько их собралось в одном месте, звук выходит громоподобным. Даже сейчас волосы на затылке шевелятся от воспоминаний, каково было видеть их вживую.

Внезапно видео замедляется и перематывается назад, а потом по кадрам показывает появление тварей. К моему величайшему изумлению, существа поднимаются снизу вверх, а не наоборот, что говорит о том, что они появились не из космоса, с неба, из другой галактики… черные твари появились из-под земли.

Открываю комментарии, но тут же жалею об этом. Люди в панике пишут ужасные вещи. Но они хотя бы способны что-то написать, значит, не пострадали, или прислушались к призывам властей и сидят по домам.

Сворачиваю окно комментариев и перелистываю на другое видео. Затем еще и еще. Везде одно и то же. Новостная лента наполнена ужасом и паникой, никто больше не поет и не танцует, нет веселых видео, детей и смешных животных.