Провинция

5

Я работал в приёмной четыре дня. В основном, было тихо и спокойно. Я работал в своё удовольствие без надзора, а напротив сидела прекрасная Лиля, с которой я вытворял всё, что хотел в своих фантазиях.

На пятый день мне всё-таки установили компьютер. Вероятно, Раиму пришлось ограбить музей цифровой техники, чтобы достать для меня тот экспонат. В детстве у моих родителей был такой. Он родом из начала девяностых, моего возраста. Монитор занимал почти всё рабочее место на столе, когда я его двигал, то прилагал большие усилия.

– Другого пока нет, – сказал мне Раим. – Это временно. Потерпи.

Даже клавиатуры современной не нашлось. Она была сальная, пыльная и липкая. Вы ещё помните компьютерные мыши с шариком? Я вот почти забыл, что такие когда-то существовали, но вспомнил о них в тот день. Когда я управлял ею, то стрелка на мониторе еле двигалась, мне не хватало стола, чтобы перемещать стрелку от одного края до другого.

Но самым неприятным для меня явилось моё с Гузель расположение. Наши столы стояли вплотную друг к другу, между нами было максимум два метра. Когда мы сидели за своими компьютерами и смотрели в мониторы, то наши глаза были практически на одном уровне. Казалось, что мы сидим и смотрим друг на друга. Иногда мы забывались, и наши глаза действительно встречались на долю секунды. Было одновременно неловко, смешно и глупо. Мне приходилось нагибаться, чтобы прятаться за монитором, но спина в такой позе долго не выдерживала.

Если бы Гузель была хоть чуточку такой же привлекательной, как Лиля, я легко бы смерился с положением и даже использовал бы ту ситуацию, чтобы пофлиртовать. Но Гузель была красива ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы мне хотелось её трахнуть. Её бока слегка выпячивали, но только потому, что она носила слишком узкие джинсы. И эти недостатки были наименьшей проблемой её внешности. Наибольшей проблемой было её некрасивое лицо, которое полностью перебивало всякое желание её сносных форм. Только полное отсутствие сексуальной жизни помогало мне разглядеть в ней женщину.

– Чем ты сейчас занимаешься? – спрашивала меня периодически полушёпотом Гузель.

– Пытаюсь выкладывать объявления. Этот компьютер подгружает сайт больше минуты. На нём невозможно работать.

– От твоих объявлений толка нет никакого. Лучше напиши текст рекламы для радио. Несколько разных вариантов.

– Сколько?

– Десять.

Я написал и с радостью ушёл на обед. Вообще наше общение с Гузель сразу же не задалось. В нём изначально не было лёгкости, а была лишь твёрдая формальность обсуждений рабочих моментов. Я ни разу не говорил с ней по душам, ничего не спрашивал о её жизни, как и она абсолютно не интересовалась мной. С другими, с кем я более-менее сблизился, разговор как-то сам заходил на личные темы, а между мной и Гузель было напряжение. Мы словно не хотели находиться в одном помещении, не хотели работать вместе, причём не по какой-нибудь причине, которая рассорила нас, а просто так. Как будто мы старые любовники, уставшие друг от друга, что даже на ссоры не хватало сил – одна сплошная апатия. А тишине нашего кабинета позавидовали бы старожилы в библиотеках.

«Тук-тук-тук» доносилось через стену из соседнего кабинета отдела кадров. После чего Гузель сворачивала все свои дела и уходила на 15-20 минут. Как оказалось, Гузель и баба из отдела кадров пили чай, я застал их как-то случайно за этим делом. Они были очень дружны между собой, и чаепитие было у них ежедневным по два раза в день, примерно в одно и то же время. Иногда первой стучала об стену Гузель, подавая сигнал, а та в ответ производила такие же стуки, что, видимо, означало положительный ответ.

Впереди меня ждали долгожданные выходные, оставалось доработать меньше часа. Гузель свернула рабочее место и поспешила, чтобы забрать своих детей из детского сада. Но перед уходом, когда она накидывала верхнюю одежду, она сказала:

– В понедельник приди на планёрку вместо меня, я не успеваю отвозить детей в детсад. Впредь ты будешь ходить каждый день на планёрку. Она проходит в кабинете Михаила Васильевича, начало в 7:30.

Сказала Гузель и ушла. Надеюсь, именно туда, куда я её про себя и послал.

6

Уехав на учёбу в Казань, я разорвал все связи со своими школьными друзьями, быстро заимев новые знакомства. Наверное, ещё около года я поддерживал кое-какие контакты с парой человек, но и они со временем исчезли. Но была одна девчонка со школы, которая продолжала мне писать все эти годы, по имени Алёна. Она встречалась с одним из моих лучших школьных друзей, так мы и познакомились, и я замечал, что она и ко мне была не равнодушна. С тем моим другом они расстались, после окончания школы он тоже уехал учиться в Казань, а она осталась в Альметьевске. В переписке мы близко сдружились, но не более, и когда я приезжал на выходные или каникулы из Казани, то частенько мы проводили вместе время.

На самом деле, мы исключительно вместе пили, когда виделись. У нас было любимое место; мы покупали себе по бутылке или две пива, чипсов или прочего закусона, и вечером шли на ипподром, который находится за городом. С этого ипподрома открывается чудный вид на вечерний город, огни которого отражаются в небольшом озере. Раньше, в той самой славной стране, это место являлось городским пляжем, теперь же всё поросло, как и сам пруд. А в конюшнях вряд ли найдётся хоть одна лошадь. Этим нам место и нравилось – оно было безлюдным.

Мы располагались на трибуне, в самом дальнем углу, вели себя не тихо, но вели опрятно. Я не проявлял к Алёне никакого сексуального влечения все эти годы, возможно, поэтому мы смогли по-настоящему подружиться. Конечно, она была симпатичной, но мы виделись с ней раза два в год, а больше и не могли из-за расстояния, поэтому я даже не пытался ничего предпринимать.

Я вспомнил об Алёне в те выходные и позвонил ей, позвав на очередную попойку.

– Почему не говорил раньше, что ты в городе? – ругала меня Алёна.

– Было немного не до этого.

– И давно ты здесь?

– С Нового года.

– Боже! Ладно. Зайдёшь за мной вечером?

– Конечно.

Между мной и Алёной не было никаких преград в общении. Если бы не её сиськи, то я бы воспринимал её, как своего закадычного кореша с бабьей причёской. Мы легко общались на разные темы, в особенности на темы секса, отношений и наших неудач с противоположным полом. Она искренне смеялась над моими шутками, а всё потому, что с ней я чувствовал себя невероятно раскованно, не как с другими девчонками. Мы с ней как два кореша – говорю же.

По рядам мы пробирались к нашему месту. Каким-то образом наш пустой разговор зашёл о женских попках. Я высказывал мнение об идеальной форме женской задницы, и она меня спросила:

– А у меня хорошая попа?

«Немного тощевата», – подумал я.

– У тебя попа, что надо, – отвечаю. – Мне как раз такие и нравятся.

– Я иногда смотрюсь в зеркало, и мне кажется, что она у меня слишком худая.

– Не люблю толстые задницы. Может, уже сядем?

– Идём подальше, чтобы нас никто не увидел.

У каждого своё пиво. У неё светлое слабоалкогольное – у меня любое крепкое. Мы пьём, отрыгиваем и без остановки говорим, перескакивая с темы на тему, как по сценарию.

– Кстати! – воскликнула Алёна и пошарила по карманам в поиске телефона. – Я познакомилась с одним парнем, его зовут Дима…

– Как?

– Дима. Ты должен его увидеть.

Алёна показала мне фотографию полу облысевшего парня моего возраста, круглолицего, на вид типичный тафгай. Он сидел за рулём, видимо, своей машины с потертыми сиденьями.

– Что скажешь?

– Не твой вариант.

– Ну!

Алёна рассмеялась, а я был по трезвому серьёзен.

– Ты посмотри на него, он же плешивый.

– Не называй его так.

– Каков есть.

– Мы с ним уже два раза ходили на свидание. Катались по городу в его тачке.

– Не трать на него время.

– Почему?

– Он похож на деревенского быдло.

Алёна цокнула и внимательно вгляделась в фотографию.

– Нет, он очень милый, – говорит. – Рассказывал, что очень любит своих родителей и сестрёнку.

– Что это значит?

– Он заботливый.

– Многого от него не жди. Я знаю, о чём говорю. Не хочу, чтобы ты снова страдала из-за того, что тебя бросили.

– Дурачок ты.

Я знал, что незадолго до того Алёна смогла наконец отвязаться от одного мудака, который портил ей жизнь. Он ссал ей в уши о любви и прочем, а сам был с ней, только чтобы трахаться. Алёна понимала это слишком долго, сколько бы я её не отрезвлял. Потом они расстались, но ещё множество раз пересекались для быстрого перепихона в тачке, а всё потому, что Алёна продолжала давать ему шанс на исправление. Но штука заключается в том, что доброта мудаков не исправит. В конце концов, Алёна окончательно разочаровалась в том парне настолько, что даже говорить о нём не хотела. И после тех паршивых отношений, которые продолжались три или даже больше лет, я не хотел, чтобы моя подруга вляпалась в подобное снова. Дима с первого взгляда показался мне именно тем, кто без доли благородства будет просто использовать мою Алёну.

– Найди кого-нибудь другого, – говорю.

– Кого?

– Кого-нибудь получше.

– У меня есть ещё один тип, он пишет мне уже две недели, предлагает встретиться, но я пока что думаю. Сейчас покажу его.

Алёна показала мне фотографию довольно симпатичного и опрятного мужчины старше нас на лет десять.

– Этот хорош, – говорю. – А чего думаешь?

– Он женат. И у них есть ребёнок.

– Понял. Забудь его.

– Я думала, если с Димой ничего не получится, то я с ним попробую.

– Нет, забудь. И Диму, и этого женатика.

Алёна запрокинула голову назад, вздохнула, выдохнула, проскрипела, играючи похныкала и произнесла:

– Я такими темпами стану феминисткой, или уйду в монастырь. Нет, лучше в феминистки.

– Тебе всего-то двадцать пять лет, не скули.

– Некоторые к этому возрасту успевают выйти замуж, родить ребёнка, развестись и снова выйти замуж уже с ребёнком на руках. Как у них это получается? Ты бы смог жениться на девушке с грузом?

– С «грузом»? Тебе стоило бы поработать над лексиконом, прежде чем идти в феминистки.

– Ты знаешь, что Ксюша родила? – спрашивает меня Алёна, пережёвывая чипсы.

– Знаю. А она замужем?

– Да. Она беременной выходила.

– Я не удивлён.

– Я не вижу в этом ничего плохого. Если мужик нормальный, то беременность просто ускоряет время свадьбы. Насколько я знаю, они хорошо живут.

– Лотерея.

Она любила заводить разговоры на тему женитьбы наших школьных друзей.

– Рустам женился, – говорит.

– Знаю.

– Андрей?

– Знаю.

– Альбина?

– Не знал.

– Давно уже. Её ребёнку больше года.

– Тоже по залёту?

– Ну да.

– Что за мода? Из наших кто-нибудь женился по любви?

Алёна призадумалась.

– Гульназ, – отвечает.

– В школе я был влюблён в Гульназ.

– Знаю. Ты рассказывал. А я тебе нравилась в школе?

– Не очень.

– Боже! Я была такой уродкой! Я смотрю сейчас на свои школьные фотографии, и не понимаю, как могла носить такую ужасную одежду и причёску. Я сама себе не нравлюсь. Помнишь мою уродливую чёлку?

Поговорив немного о чёлках, мы выяснили, что они в принципе не могут быть привлекательными, и что у них есть только одно преимущество.

– Удобнее отрыгивать, если перепила, – говорит Алёна.

– В смысле?

– Меньше волос нужно держать.

– Ясно.

7

На планёрку я пришёл раньше положенного. Постепенно люд начал толпиться в приёмной и вокруг самой Лили, ожидая Игнатьева. Вскоре незнакомых лиц стало слишком много, я вышел в коридор, но и там стояло двое-трое незнакомцев.

Пришёл Игнатьев. И, пока он избавлялся от верхней одежды, некоторые зашли в его кабинет и сели на места, другие оставались ещё в приёмной. Я зашёл в кабинет и приметил себе место на диванчике. Тут же зашла Лиля и попросила меня пересесть, потому что я занял её место. Я подвинулся в сторону, но то место было зарезервировано, за бабой из отдела кадров, о чём Лиля меня так же уведомила. Я встал, пошёл в другой конец кабинета и сел на свободный стульчик.

– Там тоже занято, – сказал мне кто-то.

– Хватит его гонят, он ведь не маленький, может и сдачу дать, – усмешливо заступился за меня Игнатьев.

Я пересел на другой свободный стульчик, с которого меня уже никто не пытался прогнать. Хозяина того стульчика так и не нашлось, видимо, именно на нём всегда сидела Гузель, поэтому все последующие планёрки только там я и сидел.

В общей сложности на планёрке присутствовали около пятнадцати человек, не считая Игнатьева, мы все расселись на стульчиках и диванчиках вдоль стен. Игнатьев по очереди стал спрашивать с каждого из нас, повторяя один и тот же вопрос: «Что у вас?». Я был третий на очереди, передо мной сидели две женщины, первая средних лет, а вторая раза в два старше её, и пока они отвечали перед директором, я придумывал, что бы сказать мне.

Очередь дошла до меня.

– Вадим, что у вас? – спросил Игнатьев.

– Работаю по плану, – отвечаю. – Только на таком компьютере быстро работать не получается.

– Я знаю твоё положение, Вадим. Видел, на чём тебе приходится работать. В ближайшее время постараемся заменить тебе монитор. У нас, по-моему, где-то были исправные современные мониторы.

– Проблема не в мониторе, он меня меньше всего беспокоит.

– Раим, когда у нас получится поменять Вадиму монитор? – Раим сидел в самом конце очереди.

– Я занимаюсь этим, – отозвался тот. – Постараюсь на этой недели полностью собрать компьютер.

– Хорошо, – сказал Игнатьев Раиму и обратился ко мне: – потерпи ещё немного, мы обязательно заменим тебе монитор.

– Проблема не в мониторе, – сказал я, но меня никто не услышал.

Очередь перешла к следующему человеку, я ещё немного пытался вникнуть в разговор, но он меня совершенно не касался, поэтому вскоре заскучал.

Планёрка закончилась. Все стали выходить из кабинета. Я направился вслед за всеми один из последних. Я специально переждал немного, чтобы не плестись в общей массе.

Когда я проходил по коридорчику и уже был у самой лестницы, из последнего кабинета выглянула Гульшат, она тоже присутствовала на планёрке, будучи единственным юристом в компании. Гульшат надеялась застать Раима, пробубнив что-то про него, но тот всегда уходил один из первых. Недолго думая, Гульшат обратилась ко мне, на самом деле я чуть не врезался в её дверь, когда она резко вышла из своего кабинета.

– Вадим, ты разбираешься в компьютерах? – спросила она меня. – Мне срочно нужно подключить сканер.

Я решил помочь ей снова, ведь прошлое её задание я в итоге выполнил.

Мы прошли в кабинет, она усадила меня за своё рабочее место, перед компьютером. По левую руку стоял сканер, который необходимо было подключить.

– А что не так? – спрашиваю.

– Не знаю. Раим уже который день не может с ним разобраться. Но сегодня он мне очень сильно нужен.

Я выдернул провод, ведущий от сканера к компьютеру, и подсоединил снова. В нижнем углу экрана вышло уведомление об «установки нового оборудования». Я дал разрешение на эту установку, и спустя секунд тридцать рапортовал Гульшат:

– Должно быть готово. Нужно проверить.

– В сканере лежит листок, попробуй отсканировать его, – сказала мне Гульшат, которая всё это время стояла рядом.

Я попробовал. Сканер заскрипел, и вдоль крышки побежала полоска света.

– Наконец-то! – Гульшат начала радоваться, как маленькая девочка, и заулыбалась характерной ей жизнерадостной улыбкой. Когда улыбалась Гульшат, она очень сильно щурилась, делая глаза полумесяцем, брови поднимала высоко вверх, а её рот резко раскрывался, выстреливая поток радости. И так каждый раз.

Гульшат увидела во мне талант программиста, раз уж я так быстро справился с её проблемой, сродни с Цукербергом или даже круче. Она тут же осадила меня новыми просьбами, наклонившись очень близко ко мне, чтобы приблизиться к монитору. От Гульшат пахло, как от молодой девушки (духами и общим женским запахом), вблизи её губы были лишь слегка морщинистые. Короче, от неожиданного сближения с ней я сумел точно возжелать её физически, хоть она была раза в два старше меня.

Среди прочего Гульшат говорила, что ей нужно помочь зарегистрироваться на иностранном сайте знакомств и найти уже себе мужа. Она думала о странах Ближнего Востока, якобы там мужчины уважительнее относятся к женщинам.

– Я чувствую, что созрела для брака, – разговорилась Гульшат. – Намного лучше, когда в доме есть мужчина. Когда есть мужская рука.

Гульшат рассказала коротенькую историю про свою родственницу, которая тоже недавно вышла замуж, и после этого её быт наладился.

– К тому же с мужчиной как-то спокойнее, – говорила со мной Гульшат, как с подружкой. – Ты понимаешь меня? Мне кажется, я полностью готова для замужества.

В ответ я лишь поддакивал.

У неё зазвонил телефон, и мне пришлось уйти. Я вернулся в свой кабинет, где меня уже ждала Гузель.

– Ты где был так долго? Валентина Александровна уже давно вернулась с планёрки, – негромким, но суровым голосом спросила она с меня.

Я ответил, как было, и сел за компьютер. Гузель достала со шкафчика коробку с ключами, нашла нужный и подошла ко мне.

– Вот ключ, – говорит. – Скоро должен подъехать человек, покажешь ему помещение. У меня не хватает времени, чтобы ездить с клиентами по адресам.

Гузель действительно время от времени уезжала на полчаса или даже на час с очередным человеком, чтобы показать ему интересующий объект. Пока её не было, я успешно не работал. Как правило, смотрел результаты матчей НХЛ, и просто гулял по интернету. С того дня к моим обязанностям прибавилась новая – моя самая любимая.

Через некоторое время в наших дверях появился мужчина средних лет.

– Это отдел аренды? – поинтересовался он.

– Да-да, заходите, – ответила Гузель. – Вадим, одевайся.

Пока я одевался, Гузель объяснила клиенту, как и куда проехать, и договорилась, чтобы он непременно привёз меня обратно. Мы сели в его машину и поехали в промышленный район города, где я никогда в своей жизни не был. Из разговора я понял, что этот человек занимается ломом в нескольких городах и теперь хочет обосноваться в Альметьевске. Мы хорошо разговорились, он оказался славным мужиком.

– Если честно, я здесь первый раз и не знаю, куда идти, – сказал я, выходя из машины, когда мы приехали на место.

– Я знаю. Я уже был здесь. Просто откроешь мне дверь.

Вокруг нас было много разных складов, как оказалось, только один из них принадлежал нашему старику. Мы подошли к тому, который выглядел хуже остальных: у него были разбиты стёкла, да и общий вид был неважен. Я начал открывать замок, и в это время к нам подошли два типа в робе. Они все друг с другом перездоровались.

Я отпёр замок и потянул за дверь. Тяжёлая железная дверь только сошла с места и тут же встряла. В образовавшую щёлочку не пролезла бы даже кошка. Петли все заржавели, и отказывались двигаться дальше. Клиенты отодвинули меня в сторону и втроём пытались раскрыть дверь.

Когда они выдохнули, щёлочка стала заметно больше. Самый худой из них смог пролезть вовнутрь и толкал дверь уже изнутри.

– Ладно, нам этого хватит. Дверь мы всё равно поменяем, – сказал самый главный из них, тот, с кем я приехал.

Они все скрылись в тёмном помещении, а я остался на улице и курил одну за другой, наслаждаясь спокойствием.

Спустя минут двадцать все вернулись. Они были на позитиве. Мы постояли и поболтали на улице ещё несколько минут. Я старательно поддерживал разговор, чтобы подольше не возвращаться в офис. Мне понравилось не быть под постоянным надзором, понравилось выполнять рабочие обязанности в своём собственном темпе. Я надеялся, что Гузель впредь только меня станет отправлять на подобные выезды, а крысиные офисные заботы оставит своей нудной душонке.

Когда мы возвращались обратно, продолжая нашу болтовню, я так и сказал, что мне больше по душе куда-нибудь выезжать, чем сидеть в душном кабинете. Тот мужик согласился со мной и замедлил ход.

8

С того момента, я каждый день начал наведываться в кабинет Гульшат. Либо сразу после планёрки, либо в течение рабочего дня. Я забегал к ней, как только находил свободную минуту, когда Гузель меня отправляла по какому-нибудь делу. Мы болтали о разном, но, в основном, о любви и отношениях. Гульшат вела себя очень открыто со мной, откровенничала о своём желании встретить хорошего мужчину, чтобы обрести семью, жить семейной жизнью и заниматься любовью. Она мне так однажды и сказала:

– Хочется просыпаться с кем-то в одной постели, ходить вместе по магазинам, заниматься сексом…

Я пытался сблизиться с ней. Набирался смелости, чтобы начать открытый флирт. Но опыта в этих делах у меня практически не было. Гульшат и не подозревала, что я запал на неё. Учитывая нашу разницу в возрасте, вряд ли она могла предположить моё тайное вожделение к ней. Для неё я оставался славным молодым коллегой, который ненадолго отвлекает от рутины, ведь она тоже ненавидела свою работу. Она мне так однажды и сказала:

– Спасибо, что заходишь ко мне. Благодаря тебе я немного забываю о работе…

По телефону я как-то обсуждал эту ситуацию со своим казанским другом. Я не сказал, что Гульшат раза в два меня старше, да это было и неважно в контексте. Я рассказал своему другу всё так, будто я сам не стремлюсь сближать с ней, якобы она слишком стара для меня.

– Ты упустил возможность заняться с ней сексом, – говорит он мне.

– Почему?

– Женщина не будет так просто разговаривать о сексе. Они так делают только, когда хотят с кем-нибудь переспать. В смысле, со своим собеседником.

– Я не заметил от неё ничего такого.

– Они не выставляют это напоказ. Тут нужен опыт, чтобы распознать.

«Предположим», – подумал я и следующим днём решил что-нибудь предпринять. После планёрки я не смог попасть к Гульшат, там уже был Раим, и они очень раздражающе гоготали. Я испытал чувство ревности, но остыл и заскочил к ней сразу, как нашёл время.

– Хорошо, что ты пришёл, – говорит Гульшат.

– Я и сам рад свалить от Гузель.

– Вы с ней не ладите? Она меня тоже немного раздражает. Не люблю тех, кто подлизывается к начальству. Михаил Васильевич только её одну и хвалит. Причём хвалит не тебя, а её, за то, что увеличилось количество арендаторов. Ты пришёл и начал заниматься объявлениями, а все заслуги Гузель.

Я промолчал, потому что не хотел расстраивать Гульшат, ведь, на самом деле, от моих объявлений толку не было никакого. Те клиенты, что приходили к нам, узнавали о нас от других клиентов или услышали по радио.

– Хочешь чай?

– Нет, спасибо. Вам нравится здесь работать?

– Как сказать. На предыдущей работе я зарабатывала в два раза больше, чем сейчас, и коллектив там был замечательный, и на работу я каждое утро с улыбкой собиралась.

– А почему ушли с такой работы?

Гульшат задумалась. По её выражения лица мне стало ясно, что она не особо хотела поднимать эту тему. Но она всё-таки решила признаться.

– Руководитель нашей компании стал меня часто вызывать в свой кабинет и намекал на разные неприличные вещи. Я первое время пыталась мириться с этим, к тому же моя мама уговаривала закрывать на всё глаза, чтобы не потерять хорошую работу. Но в итоге, я смириться не смогла, когда он начал откровенно приставать ко мне. Я лучше буду работать на плохой работе, но терпеть грязные приставания я не хочу.

После этих слов у меня отпало всякое желание флиртовать с ней, будто мой член взяли под прицел. А потом она добавила:

– Я в принципе не выношу подобное. Ко мне иногда добавляются в друзья молодые люди и пытаются познакомиться, – она имела в виду в популярной социальной сети. – Чего им от меня нужно?

Я прекрасно понял, что им от неё было нужно, да и она, конечно, тоже понимала. Гульшат столь трепетно говорила последние слова, что обрубила мне этим все подходы к ней. Вот как нужно подкатывать к таким женщинам? Ведь она сама мне говорила, что хочет отношений и секса. Не именно со мной, конечно, но она должна быть открыта к мужчинам, которые интересуются ей. Я ведь мог оскорбить её, если бы тоже полез с намёками и прочим. Короче, я временно забил.

9

Мой выезд с клиентом на объект всегда выглядел одинаково: человек приезжал за мной в офис, я забирал нужный ключ из небольшой коробочки, и мы выезжали на осмотр помещения, после чего меня снова доставляли до офиса. Хорошей новостью для меня явилось то, что Гузель не требовала от меня навыков профессионального риелтора. По сути, от меня требовалось только присутствовать с клиентом на осмотре. Чтобы был человек от компании. Чтобы был ответственный за ключи. Я был ключником. Все остальные вопросы Гузель брала на себя. Она настаивала на этом, по всем сложностям и вопросам я должен был связываться с ней. И я был абсолютно не против такого положения.