Восхитительная ведьма

– Да, бабушка, – тихо говорил Олег. – Я приеду.

Я умилилась. Надо же. Бабушкин внучок.

– Хорошо. Не переживайте. Вам нужно больше отдыхать.

Боже, он что, бабушку на «вы» называет? Умора.

Он выслушал ее, вновь сообщил, что приедет и вежливо попрощался, а поднял голову, разглядывая черное небо, расшитое бледным узором звезд . Меня он не замечал, хотя я уставилась на него во все глаза, пытаясь хорошенько рассмотреть, благо в свете уличных фонарей могла это сделать.

Совершенно не в моем вкусе, но довольно неплох. Высокий, подтянутый, черноволосый, достаточно симпатичный – с приятными правильными чертами, высокими скулами, упрямым подбородком, гладкой светлой кожей и с глазами, спрятанными за стеклами прямоугольных очков в тонкой оправе. Было в его лице что-то строгое. Но не надменное, а гордое. А еще была усталость – и в жестах, и в выражении лица, и во взгляде, довольно-таки холодном, надо сказать. По-ноябрьски холодном.

И что Васька в нем нашла? Мой будущий парень был совершенно обычным, этакий типичный офисный работник. Я всегда любила в людях изюминку – во внешности или в характере, а он казался стерильным. Совершенно обычным. Никаким.

Холодный и пустой – таковы были мои первые впечатления об этом самом Олеге.

Ему снова кто-то позвонил – я услышала звук вибрации. И Олег тотчас ответил.

– Да, Стас, сделаю в понедельник, – сказал он отрывисто. – Сегодня нужно к семинару подготовиться. В воскресенье буду в научной библиотеке.

По возрасту он был старше меня лет на семь-восемь, я поняла это только сейчас. Заочник? Скорее всего. У них сессия начинается раньше, чем у нас. А еще он был в черном элегантном мужском пальто. Нет, ну ладно, я хожу в пальто (оно, между прочим, кашемировое и модного покроя, а его бутылочный цвет подчеркивает зеленый цвет моих глаз), но я девушка. Пальто я привыкла видеть не на парнях, а на мужчинах постарше, например, на папиных друзьях и партнерах, которым по статусу полагалось быть серьезными и деловыми.

Васька была оторвой, любила шумные вечеринки и веселье, и, помнится, среди ее поклонников парни были такие же яркие, как она сама, и с такой же придурью, а этот человек казался серьезным. Такие живут по правилам, каждый день встают по будильнику.

Недаром Женька назвала его «сэмпай»: проскальзывало в нем что-то такое наставительно-поучительное.

Так и представляю: Олежка приходит домой, аккуратно складывает вещи – носочек к носочку, переодевается в домашнюю пижаму с вертолетиками, старательно выглаженную бабушкой, и усаживается за разбор корреспонденции или за игру в шахматы с самим собой. А потом пьет липовый чай, читает Гете или Кафку в оригинале – или что там читают зануды? – и ложиться спать ровно в десять вечера.

И как я должна буду его закадрить? Предложу ему вместе выписывать научный журнал? Приглашу на научный симпозиум? Расскажу, что без ума от мужчин, которые пахнут книжной пылью?

Ох, Васька-Васька, что же за вкус у тебя на мужчин…

И я поцокала языком.

Васькина любовь вдруг вопросительно посмотрела на меня, видимо, почувствовав пристальный взгляд. Я отчего-то занервничала, поняла вдруг: я не знаю, что сказать.

– Молодой человек, – сам собой открылся мой рот. – Вы не подскажете, где библиотека?

Более тупого вопроса и придумать было нельзя, и многие восприняли бы его за шутку, но Олег молча кивнул на серое здание напротив, в котором, судя по темным окнам, никого уже не было. Там действительно располагалась университетская библиотека.

– Спасибо, – я широко улыбнулась, думая, как бы половчее выудить у Олега информацию о том, где он учится, чтобы подстроить пару-тройку «случайных» встреч. – А вы там часто бываете?

– Почему интересуетесь? – Голос у него был приятный и глубокий, а вот тон абсолютно холодный.

– Просто я там никогда не была, немного теряюсь, – соврала я.

Он вновь посмотрел на меня внимательными темными глазами. Оказалось, взгляд его пробирал до глубины души, как осенний ветер. Олег словно просканировал меня. И я почти наяву увидела, как бегут в его глазах строчки: «Уровень дурости», «Количество косметики», «Сходство с Василиной».

Я стойко выдержала этот взгляд, хотя далось это мне нелегко.

– Сходите. Иногда полезно, – сказал Олег все тем же ледяным тоном и отвернулся.

– Как же холодно стало, – я предприняла еще одну попытку завязать разговор и потерла друг о друга ладони. – Сейчас бы горячего кофе. Вы любите кофе?

– Нет, – отрезал Олег, и я обозвала его про себя нелестным словом. Да что ж он такой неразговорчивый-то?!

– А что любите? – не сдавалась я.

– Тишину и покой, – было мне ответом. Вот козел!

– А из напитков? Хочу угостить вас – не люблю пить одна, – я пошла ва-банк.

– Не интересует, – отрезал Олег.

Боже, мы разговариваем полминуты, а он уже вывел меня из себя с такой легкостью, будто мы знакомы десять лет, и все эти десять лет он бесит меня на профессиональном уровне.

Сдаваться не хотелось.

– Сигареткой не угостите? – спросила я, мило улыбаясь и все еще думая, что могу спасти положение и завязать непринужденный разговор.

– Не люблю, когда девушки курят, – ошарашил он меня ответом. Его подружка Васька дымит как паровоз. Не девушка, а фабричная труба. И его это не смущало, а теперь не любит, смотрите-ка!

– Если честно, я тоже… – Еще шире улыбнулась я, а он, ни слова больше не говоря, сел в свою машину и укатил. Просто взял и укатил.

– Твоя Васька может посоперничать со Снуп-Догом, идиот. Не любит он, посмотрите-ка! – я фыркнула ему вслед.

Номер его машины я запомнила и записала в телефон, после чего спешно села в салон своей Малышки, включила печку, подогрев сидения и регистратор и, сделав погромче музыку, тоже выехала со стоянки.

Глава 3

Дорога была свободной, и я ехала, сосредоточившись не на вождении, а на мерзком Олеге, наладить контакт с которым мне, увы, не удалось.

Наверное, я выбрала неправильную стратегию. Он ведь только что бросил Ваську, а тут уже я к нему на всех парах подкатываю с недвусмысленными намеками. Рановато я решила воплотить свой план в жизнь, а ведь мама мне с детства говорит, что прежде чем что-то делать, стоит немного подумать.

«Если бы ты думала, прежде чем делать, то половины проблем смогла бы избежать», – прозвучал в голове мамин хорошо поставленный голос. Она ведь у меня актриса.

В этот – очередной – раз я опять не подумала. Но ничего, впереди у меня будет еще много шансов, главное, чтобы он с Васькой раньше времени не помирился. Хотя Олежка так резко ее отшил, что если они и воссоединятся, то нескоро. Как же хорошо ему удалось вывести ее на эмоции! У меня так не получалось.

Я испытывала к Олегу нечто среднее между невольным уважением и отвращением. Кофе он пить со мной не захотел, скотина занудная. Как будто бы ему такие девушки, как я, каждый день этот кофе предлагают! Нет, он, конечно, ничего, но и я не пугало с балалайкой. Женственная, с подтянутой фигурой, выше среднего роста, с правильными чертами лица и с густыми темно-русыми волосами.

«Эффектная», – так говорят про таких, как я. Самоуверенно? Возможно. Но я из тех, кто знает себе цену.

Дорога до дома заняла немного времени, и вскоре я уже въезжала в поселок «Весенний звон», застроенный стройными рядами коттеджей. Охрана на въезде, узнав меня, сразу пропустила, и Малышка неспешно заскользила по ровной дороге. Одному из охранников, крепкому парню с коротко стрижеными волосами, я мило улыбнулась и помахала пальчиками. Мне он не нравился, но связи на всякий случай налаживать надо было.

Двухэтажный дом, в котором жила моя семья, находился на самом краю поселка, наши окна выходили на сосновый лес, где мы часто гуляли. Я загнала Малышку в гараж, там было пусто, родители, судя по всему, еще не вернулись: папа допоздна засиживался на работе, у мамы случился банкет по случаю юбилея режиссера, у старшей сестры и младшего брата машин и вовсе не было, а бабушка, которая жила с нами, предпочитала кататься на такси.

Оставив Малышку отдыхать, я направилась по приятно шуршавшей гравийной дорожке к дому, который высился в глубине участка. Летом его прикрывали от любопытных глаз деревья – яблони, сливы и груши, а сейчас дом отлично просматривался с дороги, что, впрочем, меня не слишком трогало. Посторонних в «Весеннем звоне» было немного, а в окна друг другу никто не заглядывал. Вот в кошельки – другое дело!

Наш дом почти пять лет строился при непосредственном участии папы по проекту его друга-архитектора, а потому вышел не претенциозным, как, например, особняк нашего соседа – депутата со смешной фамилией Лютый. Наш уютный дом всегда был наполнен светом, и я любила его больше городской квартиры. Двухэтажный, с темно-коричневой черепицей, с крытой верандой и с холлом-библиотекой, он казался мне уютным и надежным, как настоящая крепость.

Поначалу вся семья с опаской отнеслась к папиной затее жить не в городе, а рядом с ним. Однако вскоре мы поняли, что жизнь в «Весеннем звоне» имеет свои плюсы. Свежий воздух, красивая природа и какое-то особое спокойствие давали возможность остановиться, выдохнуть и прислушаться к самому себе. К тому же все блага цивилизации были при нас.

Стоило мне войти в дом, как ко мне с лаем кинулись Ронни и Эльф, наши собаки. Ронни был гордостью семьи – голубоглазый хаски с кучей медалей, а Эльф, беспородный, безумно добрый и послушный пес, – всеобщим любимцем. Оба были с влажными лапами. Значит, бабушка или брат недавно привели их с прогулки. Псы побежали следом за мной наверх.

В моей комнате меня ждал бардак в начальной стадии. Я одна жила в мансарде на третьем этаже, в облицованной светлой древесиной спальне, в скошенных стенах которой было два окна. Моя комната казалась мне самой уютной, самой светлой и воздушной. Спокойный, нейтральный интерьер, бледные теплые оттенки и минимум мебели (лишь кровать, шкаф да стол со стулом) – все это создавало особую атмосферу. Легкие занавески, подвесные лампы и яркий лоскутный ковер в стиле пэчворк на полу придавали интерьеру завершенность. А беспорядок, без которого я, кажется, не могла существовать, стал моей визитной карточкой.

Усевшись на кровать, я вытащила телефон и набрала номер одного не самого приятного и не самого красивого парня, которому очень нравилась. Этот Петя здорово разбирался в компьютерных программах и считался хакером. Звонить ему не хотелось, но пришлось. Чего только не сделаешь ради мести!

– Привет, – милейшим голосочком сказала я. – Как дела?

– Дела хорошо, – растерянно ответил Петя.

– Хочешь сходить в кино? У меня есть два лишних билета, – сообщила я весело, зная, что он клюнет на это.

– Ты серьезно? – недоверчиво уточнил Петя. Я закатила глаза.

– Конечно, серьезно. Это будет моя благодарность за твою помощь, милый.

– За какую еще помощь? – насторожился он.

– Скажи, ты ведь можешь по номеру машины узнать, кто владелец? – проворковала я.

– Могу, но….

– Котик, пожалуйста, узнай! Один нехороший человек оставил царапину на моей Малышке, а сам уехал. Но я успела запомнить номер, – соврала я, не моргнув глазом. – Очень нужна помощь такого талантливого парня, как ты. Поможешь?

– Диктуй номер, – вздохнул Петя. – И дай мне полчаса. Найду базу.

– Господи, какой ты невероятный! – неискренне воскликнула я, но он мне поверил. Мужчины вообще часто верят в собственную неповторимость. Наверняка Олег – чтоб ему икалось! – вообще считает себя гением. С какой же высокомерной рожей он сел в свою тачку! Серьезно, что Васька в нем нашла? Может быть, он бог в постели? Впрочем, такие, как он, наверняка уделяют внимание своей половинке по расписанию. Два раза в неделю, вечером, после ужина, за два часа до сна. Я в красках представила, как Олег, облаченный в полосатую пижаму, идет по полутемной комнате к кровати с томной Васькой, и на ходу медленно снимает с себя колпак для сна и носки, а потом игриво бросает их в стороны, и один носок попадает прямо Ваське в лицо, а она вцепляется в него зубами… Бр-р-р, фантазия, прекрати! Мне с этим занудой еще встречаться!

Я ни мгновения не сомневалась в том, что бывший Василины станет моим.

Мой план был прост, как бывает простым все гениальное: разузнать об Олеге все, что только можно, найти уязвимые места, а после устроить на него охоту. Охота на парня – а это звучит! Я поймаю его и начну дрессировать, как ручного енота. А потом устрою цирк для главного зрителя – Василины Окладниковой.

Я терпеть ее не могла почти всю свою жизнь. Знаете, есть люди, в которых влюбляешься, есть люди, которых уважаешь, а есть люди, от которых тошнит.

Меня от нее тошнило. Будто я съела сгнившее яблоко и запила горячим кефиром. Думаю, ее от меня тоже. Ненависть тоже бывает взаимной.

С Василиной мы были знакомы с самого детства и всегда казались полными противоположностями. Буйная, активная Танечка с шилом в одном месте и спокойная улыбчивая Василиночка со взглядом испуганной лани. Я была мастером на проделки и заставляла нервничать всех в округе, а Василиной всегда умилялись все взрослые. Волнистые золотистые волосы, широко распахнутые синие глаза, длинные изогнутые ресницы – просто ангел, а не ребенок. Не то что Таня с расцарапанными коленками и вороньим гнездом на голове (в детстве я умудрялась вытворять со своими волосами нечто невообразимое).

Наши родители были друзьями: отцы вместе учились, а мамы сразу нашли общий язык. До сих пор помню, как мамы выводили нас на прогулку вместе, уверенные в том, что мы станем лучшими подругами, но разве можно было подружиться с маленькой мерзкой девочкой, которая не хотела со мной играть и обо всем тотчас докладывала маме, выставляя себя жертвой, а меня – мерзким гоблином? Сколько раз мне влетало из-за того, что Василина закладывала меня! И сколько раз я пыталась ее проучить – ломала песочные фигурки, раскапывала «секретики», как-то даже закинула ее Барби на ветку, чтобы нельзя было достать. Но все было тщетно.

Василина с детства притворялась ангелом, выставляя меня сущим демоненком. И мы терпеть друг друга не могли, хотя наши старшие сестры – моя Ксюша и ее Аделина – подружились на радость родителям. Нам постоянно говорили брать с них пример, но мы обе отказывались. Я презрительно называла Василину Васькой, а она меня – не менее презрительно Ведьмой. В детские годы это казалось ужасно обидным, тем более что кличка, как говорится, прижилась. Это уже потом я поняла, что Ведьмой быть круто, а в детстве ревела, когда меня так называли.

Дальше было еще хуже. Нас отправили в один класс, и до десятого класса мы проучились вместе. Дружбы между нами так и не возникло, зато появился нездоровый дух конкуренции. Каждая из нас хотела быть лучше другой – в учебе, во внешности, в общественной жизни. Признаю, мы обе были лидерами, и у каждой из нас имелись свои плюсы и минусы. А потому класс в какой-то момент просто разделился: часть девчонок была за меня, часть – за нее, а мальчишки сохраняли нейтралитет. Каждая из нас хотела быть первой. Каждая хотела быть лучшей. Мы-то, конечно, знаем, кто был и остается на коне, но Васька считала, что слишком прекрасна для того, чтобы тягаться со мной. И постоянно выводила меня из себя – это была ее любимая тактика. Васька могла ткнуть в меня карандашом сорок раз, и когда я на сорок первый зверела, она начинала плакать. Еще в детстве Васька поняла, что жалость – лучший способ для манипуляции окружающими. Родители постоянно говорили мне, что я должна равняться на Окладникову и быть такой же милой, как она, а я только зубам скрежетала от злости.

Помню, однажды мы поругались из-за какой-то мелочи вроде школьной стенгазеты, и дело дошло до того, что мы пошли на «стрелку». Дело было на школьном дворе. Каждая из нас пришла со своей группой поддержки. Кроме подруг я привела трех отвязных десятиклассников, а Васька пришла с двумя крутыми одиннадцатиклассницами, которые обещали натянуть мне на голову кожу с того самого места, на котором я привыкла сидеть. Мы с Окладниковой вцепились друг другу в волосы, и не знаю, что произошло бы, если бы нас случайно не увидел историк. «Стрелка» закончилась, толком и не начавшись, а утром родителей вызвали в школу на профилактическую беседу. Но что могло сделать руководство с двумя отличницами, которые ездили на все олимпиады? Я побеждала на всех олимпиадах по русскому языку и литературе, а Васька – по английскому и истории.

Ситуация усложнилась в девятом классе, когда на школьной дискотеке нам обеим понравился один и тот же мальчик из нашей параллели. Его звали Слава Ростов, и, как сейчас помню, он был красив – высокий, светловолосый и темноглазый, с обаятельной улыбкой и ямочками на щеках. Он играл на гитаре, у него были руки художника и душа рок-музыканта, и бархатный, какой-то взрослый, приятный голос, от которого душа таяла, как шоколад в горячих пальцах. Я была уверена, что это любовь. Я просто с ума сходила по его прикиду и даже начала слушать те же группы, что слушал он сам – чтобы быть к Славочке ближе. Мы сходили на парочку свиданий, тайно выбрались на рок-концерт, и там я отдала ему свой первый поцелуй, который вышел в меру слюнявым и мятным, а потом… Потом моего Славу заприметила Васька. Ну как же она могла пройти мимо чужого сокровища? Девчонки говорили, что Окладникова прямо-таки позеленела, когда узнала, что мы встречаемся. И решительно отбила у меня мою почти рок-звезду. Эта идиотка подстроила все так, чтобы встретиться с ним на тусовке у общего знакомого, напоила, а потом оказалась с ним в одной кровати. Нет, ничего такого у них не было, но сам факт того, что ребята видели, как эти двое целуются, лежа на родительской кровати хозяина дома, был убийственным. Слава стал встречаться с этой стервой, трусливо попросив у меня прощения по телефону. Господи, как же я была зла! Видеть не хотела эту гнусную рожу! Я поднапряглась и закончила девятый класс не просто с красным дипломом, а со званием Королевы школы, которое получила во время нашего выпускного. Васька едва не подавилась слюной, наблюдая за тем, как мне на голову надевают корону из страз. Сама-то Окладникова стала только вице-королевой. А Славу Ростова увела какая-то девица из колледжа.

В старшей школе кое-что поменялось: родители отправили нас обеих в элитную гимназию, и наконец-то мы оказались в разных классах. Я – в «А», Васька – в «Б». Наши семьи все еще общались: у пап одно время даже был общий бизнес, и дела у них обоих одновременно пошли в гору. А мы с Васькой объявили друг другу холодную войну, которая так и не закончилась. Мы делили парней, популярность, влияние, и то одна из нас, то другая одерживала победу. На выпускном мы даже подрались в женском туалете, но нас быстро разняли.

После школы мы обе поступили на экономический факультет нашего государственного университета, но, слава богу, на разные специальности. Зато обе стали старостами. Виделись мы почти каждый день, хотя и старались особо не пересекаться – так надоели друг другу за время учебы в школе. Меня все так же сильно тошнило от Окладниковой, и я не понимала, почему люди все так же принимают этого демона в юбке за ангела. Мы все так же соперничали – за рейтинг, за выступления в местном КВН, за лидерство в организации мероприятий, и я научилась действовать тонко: аккуратно прощупывала людей и настраивала их при необходимости против Окладниковой. Да и вообще старалась во всем быть первой, опережать развитие событий. У меня, в отличие от Васьки, были мозги, это, как известно, не всем доступная опция.

Впрочем, время шло, и на последнем курсе я даже почти решила забить на старую врагиню, но тут ее старшая сестра увела у моей старшей сестры жениха прямо перед свадьбой, а Васька выставила мою Ксю полной идиоткой.

Все началось с того, что Ксюша в один прекрасный день позвонила маме и сказала, что ее свадьбы с Виталиком не будет. Мол, они поняли, что не любят друг друга и хотят остановиться, пока есть время. Времени до свадьбы, если честно, оставалось немного, всего лишь каких-то две недели. Был забронирован шикарный ресторан, сшито платье, заказан торт, оплачены визажист и парикмахер, а Ксю велела все это отменить. После чего впала в депрессию. Она похудела, ее лицо осунулось, а глаза потускнели.

Мы не понимали в чем дело: на все вопросы Ксюша отвечала, что они с Виталиком просто не сошлись характерами, поторопились со свадьбой, и им лучше просто оставаться друзьями. Однако истинная причина их разрыва стала мне ясна, когда я случайно встретила в торговом центре Виталика и Аделину, которые целовались так, будто готовы были засосать друг друга и проглотить вместе со всеми костями. И мне стало ясно: моя Ксю просто узнала, что любимый и лучшая подруга предали ее.

Я сделала несколько их фотографий и проследила: из торгового центра парочка направилась к Аделине домой. Конечно, хотелось вцепиться Окладниковой в волосы и спросить, какого черта она встречается с женихом своей лучшей подруги, но у меня был план – прислать эти фото нашим родителям и общим друзьям Ксюши и Аделины, чтобы они поняли, какая Окладникова на самом деле. Но сначала я решила все же позвонить Ксю, и та просто пришла в ужас.

– Не смей ничего делать! – она кричала на меня, хотя обычно разговаривала тихо и спокойно. – Только попробуй кому-нибудь рассказать об этом, поняла?! Не смей, Таня! Не смей!

– Почему? – пыталась понять я. – Ксю, все должны знать, что твоя подружка и той женишок – гнилые люди. Как они посмели тебя предать?

Я пылала праведным гневом: боль своих близких воспринимала как свою и старалась защищать их, как могла.

– Мы должны рассказать правду, – злым голосом сказала я, вспоминая, как самозабвенно целовались эти двое.

Но сестра вдруг разрыдалась, и мне сквозь зубы пришлось пообещать, что я ничего не буду делать. Впрочем, в удовольствии прийти к Аделине и высказать все, что о ней думаю, я себе не отказала. Пока я говорила, и Аделина, и Виталик молчали. Она смотрела в стену с какой-то злой ухмылкой, а он рассматривал свои ладони, делая вид, что меня рядом нет.

– Все сказала? – устало спросила Аделина после моей долгой тирады. – Если все, то иди, пожалуйста, домой, Таня.

– Ксю так доверяла тебе, а ты ее предала, – напоследок сказала я, презрительно глядя на Окладникову. – Какая же ты тварь, Аделина.

На этом я решила покинуть ее логово, и с гордо выпрямленной спиной направилась в прихожую, где столкнулась с Васькой, которая пришла к сестре. И Васька сразу поняла, что я все знаю. Видимо, у меня было слишком злое лицо. Ее улыбка исчезла, а глаза стали холодными.

– Привет, Васек, – поприветстовала я Василину. – А твоя сестра смогла меня удивить. Увела парня прямо перед свадьбой.

– Аделина ни при чем. Твоя сестра сама виновата, – холодно сказала Васька. – Не смогла удержать своего жениха, и он ушел к другой.

Меня прямо-таки охватила ненависть. И хотелось помять Васькину глупую шею стальными перчатками.

– Вот как? – прищурилась я.

– Именно. Ксюша сама упустила Виталю. Значит, и не была ему нужна. А теперь можешь идти, Ведьмина, – презрительно сказала мне Василина.

– Знаешь, от такой наглости можно слегка растеряться, – улыбнулась ей я в ответ. – Но я не теряюсь. Свинья – это образ жизни. Кажется, с Аделиной это у вас семейное. Как-то, помнится, ты и у меня парня увела…

– Уходи, – велела Васька, и я, фыркнув, ушла, заявив, что в хлеву оставаться – себе дороже.

А теперь я решила немного позабавиться и провести эксперимент: останется ли Васька при своем мнении, когда ее драгоценный зануда станет моим парнем? Мне хотелось проучить ее, поставить на место, да и игра в охотницу казалась мне многообещающей: можно будет неплохо повеселиться.

«Ненормальная», – скажет мне кто-то, но чужое мнение и я – два полюса. Я уважала людей, но себя уважала и любила гораздо больше. Как говорится, своя рубашка ближе к телу, а чужую и стирать не хочется. Чужое мнение для многих как наркотик. Прислушался к нему несколько раз, пересилил себя, поступил так, как хочет кто-то другой, а не ты сам, и вот – ты уже плотно сидишь на игле и не можешь с нее слезть. И чем авторитетнее это самое мнение, тем сильнее зависимость. Я предпочитала здоровый образ жизни.

В ожидании звонка от Пети, я взяла телефон и, с ногами устроившись на кровати, зашла на страничку к Ваське с фейка, потому что наши настоящие аккаунты давно были друг у друга в черном списке во всех соцсетях. Никакого Олега у нее в друзьях нигде не обнаружилось, да и вообще не было никакого упоминания о том, что она с кем-то встречается. Что-что, а уж искать-то я умею. Зато в инстаграме, где, к слову, Васька играла в бьюти-блогера и где у нее было несколько десятков тысяч подписчиков, я увидела у нее новое фото, выложенное буквально полчаса назад. На нем Василина была изображена в профиль, она грустно смотрела куда-то вдаль, а золотисто-русые волосы падали на ее обнаженные плечи. Под фото была грустная цитата: «Одно мгновение с тобой стоило целой вечности. Я так хочу вернуться в то время, в ту летнюю сказку…»