Хозяин Сакарин. Цикл «Обмен мирами». Книга вторая

Еще пару часов она занималась тем, что пыталась найти сухие дрова, и обнаружила, что вокруг действительно болота, густо заросшие совершенно незнакомыми растениями. Пытаясь выкрутить из хлюпающего грунта какой-то колючий ствол, девушка услышала чересчур массивный «плюх» в воде. Мысль о зубастой многоножке, пытавшейся отгрызть ей ногу в прошлый визит на Сакарин, заставила Валерию замереть и создать потрескивающий молниями шар. От потраченных на магию усилий ее начинало мутить. Вряд ли она сможет создать больше двух-трех таких снарядов… Вокруг снова все замерло. Еще через час огнеголовая была вынуждена признать, что проводит в поисках сухих дров больше времени, чем у костра, и уходит все дальше. Стало быть, смысла в нем не так много. А пламя мешает глазам привыкнуть к темноте и ориентироваться в пространстве без магии.

Она дождалась, пока остаток дров прогорит, собрала букет из колючих веток со слабо фосфоресцирующими ягодами и, оценив ужасно далекую полоску неба, пошла в ту сторону, которая показалась ей чуть шире. Конечно, это могло быть временное расширение. Но куда-то в любом случае нужно было идти.

На родине Валерии было много болот. Настоящих, огромных, простирающихся на многие километры. Именно на них можно было насобирать здоровенных грибов или спелейших ягод, потому что не каждый рискнет туда сунуться. В детстве неприлично худая, Лера была достаточно легкой, чтобы не проваливаться сразу. Этих нескольких секунд хватало, чтобы почувствовать, как огромный пласт перепутанной травы начинает постепенно уходить вниз, и заметить кочки и островки вокруг небольших деревцев, которые остаются неподвижными или тонут медленнее. Прыгая по ним, можно было уйти очень далеко. Неподвижность и разнообразие болот всегда казались ей красивыми. Раньше. Но в данный момент она не была рада вспомнить былые ощущения, когда земля, булькая и потрескивая, проседала под босыми ногами, погружая ее в ледяную воду минимум по щиколотку, а то и до колена. Глаза так и не привыкли к темноте достаточно, чтобы различать кочки, стоящие дальше, чем в метре-двух. Букет тоже пришлось выбросить, ибо требовалось две руки, чтобы цепляться за растения. Наконец девушка добралась до изогнутого дугой дерева и села на нем отдышаться.

– Заклинание следования! – аж вскрикнула она. – Точно! Вот что мне нужно, я как раз хотела попробовать сделать его перед приходом Мирады…

Образ наемника, лежащего в неестественной позе там, в кривом санорском переулке, тут же растворил ее радость.

«Следование» лучше всего было создавать из воспоминаний привязанности и гордости. С учетом того, что несколько часов назад она потеряла все, с привязанностью проблем не было. А вот над воспоминаниями гордости пришлось потрудиться. Сложно почувствовать что-то подобное, сидя вымазанной черти в чем посреди болот и не зная, сожрут тебя в следующий момент или ты сама набросишься на любое живое существо оттого, что желудок от голода давно прилип к позвоночнику.

«Чтоб я еще когда-нибудь решила, что поем потом!» – ругала она себя в шутку.

Наконец Валерия выудила из памяти старые издевки и подтрунивания Андре. Это было как раз то, что нужно. Ей плохо давался символический алфавит, буквы казались слишком похожими друг на друга, поэтому чужачка просто усилием воли создавала образ, а потом как бы натягивала его на эмоциональные переживания. В определенный момент появлялось ощущение, что ни то, ни другое уже полностью тебе не принадлежит. Когда-то в разговорах с Марко она приводила в пример игрушечный кораблик, пущенный по реке. Тот момент, когда чувствуешь, что уже вода держит его, а не ты. И отпускаешь пальцы. Благодаря этому образу магия отсоединялась от ее сознания и выходила в реальность. И вот перед ней задрожал небольшой шар света. Девушка подвинула его выше над головой и провела незримую мысленную нить от левого плеча к нему. И стоило ей подняться, огонек послушно взмыл вверх тоже.

– Отлично! – похвалила сама себя огнеголовая и двинулась дальше.

Вспомнить бы, когда она последний раз так радовалась первым признакам зари. Наверное, где-то солнце уже высоко, но в такое глубокое ущелье оно полноценно заглянет ближе к полудню. Однако уже сейчас можно было заметить, что на горе есть множество выступов и некоторые из них вполне сойдут за тропинки. Еще немного рассветет – и можно попробовать подобраться ближе.

– Вот животные же понимают как-то по запаху, что можно есть, а что нет, – рассуждала Валерия вслух. То ли ей становилось спокойнее от звука собственного голоса, то ли где-то пряталась надежда, что ее могут услышать. – Вот бы и у людей не до конца атрофировались эти рефлексы!

Девушка остановилась на более-менее широком участке суши и отыскала вездесущие кусты, мерцающие зеленоватым светом. Хотя бы потому, что их найти было проще всего. Раздавив пальцами одну из ягод, она попробовала синеватую студенистую мякоть кончиком языка и тут же начала отплевываться. От жуткой горечи язык онемел. Пришлось зачерпнуть воды из собственного недавнего следа и прополоскать рот. Вторая попытка была немногим лучше. Плотные стебли, казавшиеся такими сочными, на вкус напоминали мыло. В конце концов то, что действительно воспринималось аппетитным, отыскалось именно по запаху. В широких листьях полутораметрового растения прятались плоды, по две-три штуки в ряд. Темно-коричневая кожура была скользкой и плотной, но даже камень поддался бы упорству чужачки. Зернистое и чуть сладковатое содержимое с мелкими косточками напоминало переваренную картошку, но пока огнеголовая ела, казалось, что планета под ее ногами перестала вращаться.

Снова наклонившись к земле, чтобы попить, девушка краем глаза заметила шевеление веток. Прислушавшись и присмотревшись, она убедилась, что внизу ветра нет. Сильно выше – да. Но не здесь. Слишком низко и плотная растительность. Валерия встала и сделала несколько аккуратных шагов в сторону, чтобы лучше рассмотреть это место. И тут ее словно кипятком окатило. Обросший мхом кривой и толстый ствол, из которого расходились три голые ветки, вдруг развернулся и посмотрел на нее недружелюбными ярко-зелеными глазами. Огнеголовая чужачка закричала – и болотное чудовище, словно отражение в зеркале, точно так же открыло рот и вскинуло вверх конечности. Только вот рот этот мог без труда заглотить табурет, а конечностей было как минимум шесть. Еще сколько-то явно оставались под водой.

Валерия бросилась бежать в сторону горы, чувствуя, как приподнимается под ногами грунт вместо того, чтобы уходить вниз. Скоро стало понятно, почему. Гигантский червь пронырнул под толщей растений и, с треском разрывая поверхность болота, снова возник на ее пути. Сама поражаясь своей скорости, девушка швырнула в клацающую желтыми зубами морду жужжащий молниями шар и, не глядя на результат, продолжила удирать. Ближе к каменистому склону переломанные деревья лежали буквально друг на друге, видимо, они росли выше и падали вниз. Бежать по ним было менее удобно, но появился шанс забраться выше по склону – и надежда, что омерзительный житель болот за ней не полезет. Но разъяренный ударом червь поднялся на несколько метров из воды и обрушился на скопление поваленных деревьев, по которым, торопясь изо всех сил, карабкалась Валерия. Гнилое дерево затрещало под его весом и начало оседать. Однако чужачка успела вцепиться в свисающий кустарник. Упираясь ногами в скалу, она подтянулась и забралась на небольшое плато.

Девушка бросилась прочь от края, куда-то через валуны и кусты, и бежала, пока дыхание от усталости не стало невыносимо болезненным. На небольшом пятачке с удивительно мягкой и невысокой травой Валерия упала на колени и, откашлявшись, замерла. Ее сознания коснулся звук, показавшийся таким странным на фоне всего происходящего… Она не сразу поняла, что странность заключалась в мелодичности и красоте. Где-то выше, на одном из выступов скалы, пела птица.

Чужачка почувствовала, как кружится голова. То ли усталость начала брать верх, то ли не выдерживали нервы, но вдруг эти прекрасные звуки заставили ее смириться и принять происходящее. Она легла в траву и, тяжело дыша, просто слушала птичьи переливы, такие сладкие и мирные. В детстве ей хотелось уснуть в лесу под пение птиц, но кто пробовал сделать это, знает, как много насекомых тут же вылезают из травы, начинают щекотать тебя везде или, того хуже, кусать. Сейчас же никто не кусался и не ползал. Или замерзшее и ободранное со всех сторон тело уже не чувствовало этого.

Она закрыла глаза и провалилась в липкие сны о далеком лете, пахнущем земляникой и травинкой, которую держишь во рту.

Николас с восхищением смотрел в темно-коричневые глаза Камариса – хадау, который обычно нес Андре. А зверь с интересом заглядывал в черные, как он сам, глаза мальчика. Руки Ники скользили по лоснящейся шкуре. Он видел хадау в далеком детстве, помнил их особенный запах. Его сложно было определить как «вкусный» или «невкусный», но сейчас он казался приятным, навевая воспоминания о матери. Конечно, пираты сняли с пойманных животных все украшения, и те, стоя на привязи, желали драки, а не общения. Мальчику было тогда меньше, чем сейчас Ивари. Мама сняла с шеи собственные деревянные бусы и протянула зверю. Она просила не гневаться на них, и хадау позволил маленькой детской ручке потрогать его вытянутую морду. Она была теплой и пахла точно так же…

– Какое твое любимое украшение? – спросил Николас.

Зверь задумчиво приподнял голову к затянутому облаками небу и потом опустил ее так низко, чтобы мальчик смог разглядеть крошечное колечко на самом конце угольно-черного рога. Чистейшее серебро было инкрустировано редкими темно-синими камнями, поверхность кольца покрывал сложный, полный изящества рисунок.

– У меня никогда не было ничего столь красивого! – искренне признался Ники. – Но однажды я вырасту и смогу дарить такие подарки. Господину Андре, Рине или тебе.

Камарис коротко выдохнул воздух, этот звук очень напоминал беззлобную усмешку.

– Хочешь поехать с нами? – раздался сзади голос темного.

– Конечно! – просиял мальчик. Сильные руки тут же подняли его вверх, усаживая на загривок зверя. Маг сел сзади, и они снова тронулись в путь.

– Почему вы хотите помочь Гуннару? – наконец осмелился спросить Николас.

– Потому что он невиновен. Хотя есть и другая причина, по которой мы едем на Север. В ящиках, что везет караван, спят наши друзья. Как бы то ни было, любой из этих причин достаточно, чтобы не повернуть назад.

– Шаманка считает, что все в мире – сделка. Никто ничего не делает просто так. Она убедила меня, что корысть – это как инстинкт, мы рождаемся с ней, чтобы выживать. Что я не просто так хотел помочь Филиппу, а желал стать как он, желал лучшей жизни, лучших возможностей. И скорее всего, это правда… – Он опустил глаза и машинально погладил Камариса по движущейся при беге шее. – Чего же хотите вы?

– Большинство живут и мыслят в той системе координат, в которой привыкли. Выход за эти границы кажется невозможным. Ум легко подбирает любые объяснения, лишь бы не преступать пределы устоявшейся удобной модели. Это, ммм… энергозатратно. А мой пример не уложится в систему Изры. Я не знаю, за чем именно духи ведут меня. Помощь друзьям, бесспорно, порадует сердце, но может стоить жизни другим друзьям. Однако я бросаю то, чем был занят, и иду…

Мальчик умолк, размышляя над услышанным. У него не было оснований верить магу, но в течение всей истории их знакомства господин Андре будто каждый раз давал ему взаймы, не спрашивая, когда тот вернет долг. И вскоре такая возможность обязательно подворачивалась. Они познакомились, когда темный спас Ники жизнь, что чуть не стоило ему своей. Но если бы мальчик не помог пришедшим на спасение друзьям мага, тот до сих пор бы оставался погребенным заживо. Похоже на сделку – и вместе с тем нет. Возможно, Ники когда-нибудь поймет, почему этот темный опять возник на его пути так вовремя, а те, кто торопились к предавшему лидов шаману, – опоздали.

– А что вы делали около Тонгамар? – снова задал вопрос Ники, немного выждав для приличия.

– У подножья находится вход в еще один огромный мир. Такой же большой, как и наш. И там живет некто Альхан, он заставляет умирать земли Адаламена. Отравленные ветра – одно из его творений. Я ищу способ остановить его.

– Тогда почему вы планировали повернуть назад, не дойдя до горы?

– С нами к Тонгамар шел еще один воин. Древнее творение дома Ксар. – Черные глаза спутника восхищенно блеснули. – Через него с нами на связь вышел мой старый враг и учитель. Он служит Альхану, но жаждет предать его. Вилдьер рассказал, что ждет нас по ту сторону огненной горы, и предложил сделку. Они с Изрой из одного теста… Это его слугам шаман вашего племени продавал «вечный сон».

– И вы хотите довериться ему?! – изумился Николас.

– Ну вы же согласились взять в союзники шаманку, оценив свои шансы. Мы тоже оценили свои и поняли, что для победы нам потребуются сильные союзники. Осталось только выяснить, каковы его условия.

Ники подумал, что северные степи, еще недавно такие опасные и неприветливые, кажутся куда уютнее, когда за спиной кто-то столь сильный, как господин Андре. Это добавило убедительности словам мага.

– А где это создание дома Ксар? – полюбопытствовал мальчик.

– После того как мы закончили беседу, мой старый друг уничтожил его.

Рина, ехавшая впереди, заставила своего хадау сбавить темп и, поравнявшись с магом, сообщила, что чувствует запах дыма по ветру. Это значило, что впереди сделал стоянку достаточно большой караван, которому потребовалось несколько костров.

Друзья остановились и собрались в круг. Николас присел на небольшой плоский камень и обвел всех взглядом. Ива, как обычно, залезла белой кайре на колени и увлеклась изучением пуговиц ее плаща. Молчаливый Кит, сложивший лапы на груди, стоял у сестры за спиной. Марко, чуть сутулый, вечно с бардаком на голове, потому что не имел привычки собирать волосы в прическу, оперся на посох, который теперь носил с трепетом и достоинством. Отражение Изры спустилось с волчицы и застыло, уставившись отрешенным взглядом в пустоту. Хейя же улеглась, положив морду на сильные лапы. Мальчику казалось, что она то ли грустит, то ли чувствует неладное.

– Почему мы остановились? – спросила Рина. – Разве нам не стоит поторапливаться, чтобы обойти стороной караван и добраться до Гуннара раньше их?

– Помощь Гуннару заключается в том, чтобы остановить караван, идущий по его следу. Сам он для этого не требуется.

Лица присутствующих вытянулись.

– Отряд моих отражений спешит на помощь караванщику, лидам, а не участвовать в твоей сомнительной игре, темный! – прохрипела Изра.

Андре снял со спины своего хадау дорожную сумку и начал что-то в ней искать. Не отвлекаясь от своего занятия, он ответил:

– Я могу оборачиваться демоном, Изра. Именно за эту особенность Каур, шаман племени, живущего в Долине небесных папоротников, пленил меня «вечным сном» и хотел похоронить в своей пещере. И если Гуннар, зная меня достаточно хорошо, еще мог бы поверить, что я не причиню зла жителям Адаламена, то остальные лиды, идущие с его караваном, в лучшем случае бросятся врассыпную, а в худшем объединятся со своими противниками в желании расправиться с чудовищем. – Обычно каменное, лицо старухи отразило нечто среднее между удивлением и сомнением. – А между тем выпустить демона – это единственный шанс справиться со столь сильным противником. Кроме того, моя тайна должна остаться тайной. Еще хотя бы какое-то время…

– Простите, учитель, но господин Гуннар живет на этой земле побольше вашего и видел немало, – Марко пытался сделать свой голос твердым, но в нем все равно читался ужас от того, что он и правда посмел это сказать. – Может быть, вы позволите ему самому принять решение за себя и тех, кто с ним в одной упряжке?!

Маг с интересом посмотрел на ученика.

– Хорошо, – внезапно согласился он. – Тогда предлагаю поступить так: Рина отправится с Николасом и Ивари за Гуннаром, чтобы предупредить его обо всем. А мы останемся ждать отражения Изры и наблюдать за караваном. Если он тронется, то мы пойдем следом. Узнаем его порядки, сильные и слабые стороны…

– А если я превращусь в зверя? – с недоверием прорычал Кит.

– Значит, будешь глубоко дышать и пытаться расслабиться, чтобы этого не произошло! Я не отпущу их одних, но Марко нужен мне здесь! – Рогатому кайру это явно не понравилось, но спорить он не стал. – Ну что, давайте живее! Вам придется сделать крюк, чтобы остаться не замеченными с высоких лодо. Рина и Ивари поедут на хадау, а тебя, Николас, понесет Хейя.

Волчица подняла морду и устало посмотрела на мага.

– А как мы потом найдем вас? Вы наверняка не останетесь сидеть на том же месте! – мальчик чувствовал, что от волнения его тело стало легким, а пальцы ледяными.

– Хейя уже хорошо выучила наш запах. Она найдет нас, да, девочка? – темный опустился на корточки и потрепал зверя по жесткой шерсти. Волчица глянула ему в глаза и поднялась на все четыре лапы, готовая снова отправляться в путь.

Маг достал из своей сумки пергамент, начертил на нем круг и два символа один под другим. Затем поводил над ним пальцем – и на бумагу опустились еще несколько золотистых букв. Этот свиток был выдан друзьям вместе с зельями. Если им придется прятаться, надо будет нарисовать на земле круг, повторить в центре символы и перевернуть над ними бумагу рисунком вниз. Все, что окажется в этот момент в круге, станет на несколько часов неразличимо для взгляда тех, кто находится вне его. На том маг потрепал по плечу Рину, обнял мальчика и коснулся губами заживающего лба Ивари.

Когда силуэты хадау и волчицы растаяли на горизонте, маг повернулся к ученику.

– Спасибо, Марко! Во-первых, за честность, а во-вторых, за то, что подкинул повод отправить их в безопасное место! Жаль, конечно, что пришлось отпустить с ними Рину.

– Да вы шутите! – всплеснул руками асфир.

– Нисколько! Пойми, им не надо видеть это. Они и так уже прожили не по возрасту тяжелую и страшную жизнь. И почти наверняка Николас бы бросился в бой тоже. Я даже не знаю, чем это закончится для тебя, а для него тем более. Если бы я мог, то пошел бы туда один!

– В том-то и дело, господин Андре! Когда же вы поймете, что мы нужны вам так же сильно, как и вы нам!!!

Ветер, словно бы поднятый его словами, жаром в его сердце, пронесся над поляной, подбрасывая вверх волосы и полы их плащей.

– Я давно это понял, Марко… – тепло улыбнулся маг. – Для меня нет никого дороже, чем вы с Риной. Ну… Разве что моя Белла…

День выдался пасмурным, и начинающиеся сумерки делали все серым и плоским. Мир без теней всегда кажется немного искусственным. Отражения Изры должны были прийти ночью. До этого времени требовалось обзавестись хорошим планом. Действительно хорошим, ибо сейчас их было трое против более чем полусотни бойцов, в том числе лучников. К счастью, лиды не выносили магов, что давало массу преимуществ. Невидимые, Андре и Марко беззвучно парили над восемью гружеными лодо, пересчитывая солдат и запоминая каждую мелочь.

Обвешанные тюками и ящиками звери стояли кругом, образуя восемь смотровых башен. Наверху дежурило по несколько солдат, обозревающих степь во все стороны. Сколько-то оставалось внутри панцирей, и подсчитать точное их число не представлялось возможным, ибо лиды, стараясь прятать тела и лица, были сложно различимы даже вблизи. В центре хоровода лодо горело несколько костров, где готовили еду и отдыхали. Хозяина каравана определить не получилось, а вот основных командиров охраны – не составляло труда. Крепкие воины, достаточно взрослые, чтобы иметь хороший опыт, но еще полные сил. Такую охрану могли позволить себе разве что перевозчики драгоценных камней и прочие элитные караваны. Могло статься, что сохранение тайны «вечного сна» – лишь повод, чтобы убрать конкурентов, торгующих с югом. От этой мысли Андре стало особенно тошно. Хотя при такой мотивации будет даже легче сделать то, что они с Марко собирались.

– Ты помнишь, как пользоваться мечами? – спросил темный, вернувшись в лагерь. – Кажется, Филипп когда-то учил тебя.

– Занятий было немного, – честно признался асфир. – Все же маг из меня куда лучше, чем боец.

– Не поспоришь… – нахмурился учитель. – А ты, Кит?

– Умею, но предпочитаю древковое оружие. Твой посох, кстати, очень мне нравится. Лезвие отлично встроено в древко, легкое, не мешает, а качество стали выше всех похвал. Такое легко прослужит сотню лет. И что это за порода дерева? Я бы подумал, что целзи, видел разок у одного караванщика кусок, но их почти не осталось на Адаламене.

– Этот посох был изготовлен около трех столетий назад по заказу великого мага. Целзи тогда часто можно было встретить в центральной части континента. Вилдьер… подарил мне его.

Слово «подарил» отдавало таким колючим холодом, что никто бы не решился лезть с расспросами. Между тем маг снова взял дорожную сумку и вытащил из нее длинный сверток. Но стоило ткани обнажить содержимое, лицо Андре застыло в немом недоумении.

– Какого… – только и успел прорычать он, но остаток фразы потонул в хохоте. Кайр впервые за все их путешествие залился таким громким смехом, что Марко пришлось зашикать на него. Зверь закрыл лапами пасть, повалился набок и продолжил ржать, взрывая землю кончиками рогов.

– Да твое выражение лица, темный, хочется спеть!!! – выдавил сквозь смех Кит и, сотрясаясь всем телом, перекатился на другой бок.

– Да когда эта тварь блохастая только успела?!

– Прощание с детишками было таким трогательным, что даже если бы Рина начала танцевать голышом у тебя за спиной – никто бы не заметил, – ответил кайр, садясь и вытирая лапой глаза.

– Хорошо, что она взяла меч Дианы, а не «Любовников».

– Это мечи Кебеллы? – перебила их шаманка, садясь на землю напротив мага.

Узловатые пальцы старухи, украшенные деревянными и металлическими кольцами, заскользили по длинному лезвию старинного клинка, рукоять которого заканчивалась лицом женщины. Идущие золотой волной, ее волосы оплетали эфес и гарду, спускаясь на дол.

– Опасно доверять их безумцу… – сверкнула глазами Изра.

– Боюсь, что в этом бою здравым рассудком сможет похвастаться лишь Марко, но он, похоже, не хочет их брать.

– Да я ими сам зарублюсь нечаянно, еще до лагеря не дойдя! – поежился асфир, вспоминая, как когда-то Филипп чуть не прирезал Андре этими мечами.

– Я и так за себя не отвечаю, а с ними и подавно… – подтвердил Кит, поймав взгляд Андре.

– Ладно… Ты умеешь пользоваться оружием, Изра?

– Все, чем владела Кебелла, теперь принадлежит мне.

– И дурной характер тоже?

– Нет, дурной характер у меня свой! – сипло усмехнулась шаманка и, взяв один из мечей, сделала несколько впечатляющих махов в воздухе.

– Смотри не рассыпься… – прокомментировал Андре, достал из сумки пустой пергамент и начал рисовать схему окрестностей и стоянки каравана.

– Как ты его терпишь? – тихо спросил Кит, наклонившись к молодому магу.

– У меня давно иммунитет…

Стемнело. Изра предупредила, что отражения на подходе. Андре, выпив зелье, принял образ караванщика-асфира, которым часто пользовался, чтобы скрыть свое участие в некоторых делах императора. Выбритая с двух сторон голова, черные спутанные волосы, небрежно собранные в хвост, грубый платок, покрывающий плечи, и массивные деревянные украшения на запястьях и в широких у основания ушах делали его неотличимым от большинства южных жителей, торгующих на севере Адаламена. Маг сел на землю. Пальцы одной руки удерживали тонкую кисточку, вторую он поднял перед собой раскрытой ладонью к небу. Его глаза были закрыты, лицо спокойно. И вдруг Марко увидел, что над углублением ладони в воздухе появилось еле заметное светлое марево. Оно сгущалось, источая все более отчетливое неяркое свечение. И из этого облака капля за каплей начал падать белый священный нектар. Асфир видел его только раз – в ту ночь, когда священные деревья Тала благословили его учителя, сделав хранителем своей силы. Даже будучи магом, Марко мог с уверенностью назвать происходящее чудом.

Не открывая глаз, Андре обмакнул кисть в крошечную сияющую лужицу, накопившуюся в ладони, и поставил точку в центр лба. Из нее рука темного начала выводить изящные вензеля и знаки – тот самый язык, на котором боги асфиров пели хранителям свои песни. Еще мгновение – и мага украсила белая, мерцающая в ночи диадема из таинственных знаков от виска до виска. Он открыл глаза и продолжил на предплечье. Нарисовав три толстых браслета, он подозвал к себе ученика – и тот, затаив дыхание, почувствовал, что с прикосновением кисти ему под кожу проникают частицы чего-то непостижимого и всепронизывающего. Попадая в кровь, они разбегались по телу, делая его полным сил и готовым на все. Асфиру казалось, что вся левая половина его лица легко вибрирует и издает тихий звук, перелив звука. С одной стороны, эта надетая на пол-лица маска создавала ощущение защищенности, даже неуязвимости. А с другой – божественная мелодия нашептывала, что смерти нет, что если он лишится тела, то сможет прийти туда, где оно не нужно, и наслаждаться иной жизнью. Жизнью, где этот прекрасный сок течет в жилах вместо крови. Переживания пьянили Марко, но сознание оставалось ясным как никогда.