Старик

Глава 8

Вернувшись после армии в Волково, Петр с Игнатом пользовались огромной популярностью у девчат. Конечно, они оба возмужали. Но особенно всем пришлись по нраву изменения в поведении Петра: из тихого мальчишки он превратился в серьезного юношу, который мог постоять за себя.

Танька-одноклассница, в которую оба были влюблены, писала им письма в армию. В одном из них сообщила, что выходит замуж и уезжает в Москву. Может быть, это было к лучшему. Как знать, вдруг их дружбе пришел бы конец, выбери Танька одного из них.

По этой причине задерживаться дома ребята не собирались. У Петра была, конечно, еще одна причина. Игната хотя бы встречали родители, а изба Красавиных стояла пустая. Сестра Антонина, жившая в Москве, написала ему в армию: «Петюня, дом можешь забирать себе, ты же знаешь, что мне он ни к чему. Буду приезжать к тебе в гости, но боюсь, что не часто. Я и дома редко бываю, все гастролирую. А если поселишься в Ярославле, то родительский дом не продавай, сам будешь иногда приезжать на природу, от города недалеко. Будешь на могилке родителей, поклонись им за меня, братик. Целую тебя. Тонька-артистка».

По прибытии в Волково, поздоровавшись с родителями Игната, Петр отправился на могилу родителей. Могилка была прибрана и оградка покрашена. Тетя Лиза посадила любимые мамины незабудки.

«Надо сказать спасибо дяде Егору и тете Лизе, что не забывают моих стариков», – думал Петр, сидя на низкой скамеечке рядом с могилами. На душе было одиноко. Вспомнил, как вызвал его год назад взводный и сообщил о смерти матери. В часть тогда пришла телеграмма от Сидориных, и Петра на неделю отпустили домой. « Быстро летит время. Пять лет назад хоронили отца, а теперь вот и мамы нет», – думал Пётр.

Катерину похоронили рядом с мужем. На похороны приехала сестра Антонина, с которой Петр не виделся с момента похорон отца. Тоня тоже не знала, что мама тяжело больна. Катерина ей ничего не писала.

Через год после ухода сына в армию Катерина стала неважно себя чувствовать: постоянная тошнота, есть не хотелось, ночами просыпалась от болей в верхней части живота. Когда несколько дней подряд была рвота, то испугалась и сказала об этом подруге Елизавете, матери Игната. А та сразу же побежала в медпункт к фельдшерице Тамаре.

Тамара была коренной сельчанкой. В конце сороковых годов закончила в Ярославле фельдшерские курсы. В городе не осталась из-за личной трагедии: парень, с которым она встречалась, предпочел ей другую из-за врожденной Тамариной хромоты. И Тамара вернулась в село, где жила со своей старенькой мамой. Девка она была красивая, но поставила крест на своей личной жизни и целиком ушла в работу.

Сельчане относились к фельдшерице с огромным уважением, так как сил своих она не жалела: и в дождь, несмотря на распутицу, и в мороз ходила пешком к своим больным.

Узнав от Елизаветы о недомогании Катерины, Тамара вместе с ней отправилась в избу Красавиных. За двадцать лет практики она разного насмотрелась, и чутье ей подсказывало, что у тети Кати та самая болезнь, о которой вслух не говорят и диагноз пациентам не сообщают, а только родственникам. Но виду не показала:

– Тетя Катя, я завтра в Ярославль поеду за медикаментами и зайду в поликлинику к доктору, договорюсь о приеме, чтобы Вам в очереди не сидеть. А сейчас хотя бы немного покушать надо.

– Не могу, Томочка, жжет все внутри и аппетита никакого.

– Надо, обязательно надо, тетя Катя! Куриного бульончика, только не наваристого, лучше из цыпленка.

– Не беспокойся, Томочка, я прослежу, – сказала Елизавета.

Обследование в поликлинике подтвердило страшный диагноз, и Катерину положили в больницу. Но было поздно. Болезнь была запущена. Катерина так и не узнала всей правды. Говорили, что лечат от язвы желудка. Только Елизавета знала, что это не язва, а рак желудка. Слово «рак» тогда и вслух-то не произносили.

«Как же, мама, почему ты мне не писала, почему молчала, что болеешь?» – вопрошал мысленно Петр, бредя домой в пустую избу. – И Антонина совсем забыла про мать. Ведь могла же вырваться хоть на пару деньков, это же не армия. Если бы я не был в армии, то, наверно бы, заметил. Не мог не заметить».

Через неделю Петр с Игнатом поехали в Ярославль. Надо было встать на воинский учет в военкомате, зайти в родное училище и на шинный завод, куда ребята решили вернуться. Но в военкомате они были сбиты с толку неожиданным предложением поступить на службу в органы МВД. И Игнату, и Петру, которые по очереди заходили в кабинет, сказали примерно одно и то же:

– Что же, молодой человек, у Вас достойная характеристика по месту прохождения военной службы. Вы награждены знаком «Отличник Советской Армии». К тому же – комсомолец. Предлагаем задуматься о службе в рядах советской милиции. Нам именно такие ребята нужны, тем более уровень преступности в стране растет. Должен же кто-то ловить преступников и защищать граждан нашей страны, обеспечивать им спокойную жизнь.

И дали недельку на размышление. Петр с Игнатом, конечно, имели смутное представление о работе в милиции. Да, им нравились фильмы о поимке преступников, особенно «Ко мне, Мухтар!». Была какая-то романтика в милицейских буднях. Но того, что их так запросто позовут на службу в милицию, они не ожидали. Конечно, им объяснили, что сначала надо отслужить в органах МВД рядовым, потом можно стать младшим начальником. А если хочешь дальнейшего повышения, тогда уже подавай документы в школу милиции. Выучишься – и расти дальше по служебной линии.

На завод ребята решили не заходить, навестили только своих преподавателей и мастера в училище. Был конец учебного года, экзамены, поэтому пообщаться подольше не удалось. Но в училище были рады появлению ребят и выразили надежду, что скоро они вольются в ряды рабочего класса шинного завода. К вечеру ребята вернулись в Волково. Решение принимать им, но посоветоваться с отцом Игната надо было обязательно.

Что знали друзья о милиции? Видели только какие-то внешние проявления, но сути не ведали. Не подозревали они и о страшных событиях антимилицейской расправы во Фрунзе в мае 1966 года. Разъяренная толпа ворвалась в здание городского управления милиции, учинила там погром, а потом сожгла здание. Об этом не писали в газетах, не рассказывали на телевидении. Став сотрудниками МВД, Пётр и Игнат через много лет узнали, что толчком для антимилицейских выступ-лений во Фрунзе, а затем в Чимкенте в июне 1967 года и Степанакерте в июле того же года была борьба за власть между министром охраны общественного порядка РСФСР Вадимом Тикменевым и личным другом генсека Л. И. Бреж-нева, бывшим Вторым секретарем ЦК Компартии Молдавии Николаем Щёлоковым. Именно Николай Щелоков возглавлял в тот период министерство, которое в 1966 году переимено-вали из МВД в МООП, а через два года вернули прежнее название.

Не догадывались парни и о том, что после XX съезда партии в 1956 году служить в рядах МВД стало непрестижно, так как общество ошибочно связывало образ милиционера с «черными воронками» из 1937 года. Однако собственно милиция в репрессиях не участвовала, этим занимались другие управления в НКВД, переименованном позднее в МВД.

Откуда им было знать, что после войны в милицию пришло много «фронтовиков», которые действовали с позиции силы, что привело к конфликту с обществом. И что встретят они в рядах милиции таких работников, как их ротный капитан Устюжин.

Зато они смотрели фильм «Ко мне, Мухтар!», фильм о буднях советской милиции, который в 1965 году шел во всех кинотеатрах и, конечно, был показан в их воинской части. Младшего лейтенанта Николая Глазычева достойно сыграл Юрий Никулин. Многие мальчишки, посмотрев фильм, захотели стать милиционерами и иметь своего Мухтара, и в их числе уволенные со срочной службы в запас Петр Красавин и Игнат Сидорин.

Дядя Егор, отец Игната, поддержал их, заявив:

– Если что-то пойдет не так, вы всегда сможете уйти и вернуться на шинный завод, профессия у вас есть.

Дожидаться конца недели они не стали.

Глава 9

Ребят направили на работу в огромный Красноперекопский район города. В отделении не хватало двух человек: один из предшественников был уволен из рядов милиции, в которой тогда шла чистка, а второй погиб при исполнении задания. Конечно же, они узнали, на чьи места пришли, нашелся болтливый доброжелатель.

Им выделили комнату на две койки в милицейском общежитии. Тетку Игната решили не обременять, у нее теперь была семья. Парни были всем довольны и радовались, что будут вместе работать.

В их жизни начался период, который можно назвать суровыми милицейскими буднями: приходилось все постигать с азов. Основной трудностью стало составление разных отчетов. Ребятам хотелось больше реальной работы, а не сидеть с бумажками. Получалось, что на выезд всегда брали кого-то одного из них, а другой оставался в отделе осваивать трудную науку бумажного дела.

Наставник ребят лейтенант Тимофей Карманов, заметив, что у Петра разборчивый почерк, всю писанину стал поручать ему. Игнат был у него мальчиком на побегушках и выполнял, по мнению ребят, неважную работу. Они было задумались о дедовщине в милиции. Но со временем разобрались, что это не так.

Тимофей Карманов был опер серьезный, десять лет находился на этой работе. Просто у него была собственная методика воспитания молодняка – присматривался.

– Ну что, товарищи оперативники, запомните, – назидательным тоном внушал им Карманыч, как звали его в отделении. – В работе оперативника не существует мелочей. Любая мелочь является мелочью только с точки зрения обывателя, а для оперативника – это доказательственный факт. Нельзя ничего пропускать мимо. Любая информация требует тщательной проверки по нескольким направлениям. Понятно?

– Так точно, товарищ лейтенант, – дружно отвечали Петр с Игнатом.

Так изо дня в день, небольшими порциями Карманыч делился с ребятами премудростями оперативной работы. И, пожалуй, всегда оставался доволен ими, за редким исключением.

А на четвертой неделе совместной работы они удостоились чести быть приглашенными в гости к наставнику на пироги, которые замечательно пекла его дочь Поля.

– Моя Пелагеюшка, – говорил наставник о дочери.

Ясно, что была у Карманыча здесь определенная личная цель. Неслучайно постоянно рассказывал он дочери об отличных ребятах, которые попали к нему на стажировку. Вот Пелагее и захотелось с ними познакомиться, чему Карманыч был очень рад, но виду не показывал. Тем не менее, всем в отделе было известно, что лейтенант не каждого в свой дом позовет. Это им льстило – оправдали доверие.

Через месяц испытательного срока в отделении, который им определил лейтенант, Петр с Игнатом были допущены «до тела», то есть до трупа. Вот так все начиналось.

…В начале этого года тестя Игната, их наставника Тимофея Сергеевича Карманова, не стало. Он умер, не дожив год до 90-летнего юбилея. Три недели назад его похоронили. Игнат прислал за Петром машину в Волково, чтобы друг побыстрее смог добраться до Ярославля. Провожая Карманыча в последний путь, Петр вспоминал те далекие дни с какой-то незримой безысходностью.

Понимал его только Игнат. Вся их жизнь была как на ладони друг у друга…

Память унесла Петра в далекий день 1973 года, когда он впервые встретился с медсестрой в больнице Аленой Сергеевой, куда зашёл по делам службы поговорить с пострадавшим.

– Что вы здесь делаете, – набросилась на него вошедшая в палату медсестра – кто вас пустил?

– Никто, я из Красноперекопского отделения МВД, – сказал Петр, показывая удостоверение.

– Но больному нужен покой, что он вам может сейчас сказать! Освободите помещение немедленно, – безапелляционно заявила она.

– Ишь, ты, малявка, – усмехнулся Петр. Но медсестра уже отправилась за врачом.

Они потом не раз вспоминали вдвоем первый момент их случайного знакомства и всегда хохотали, когда Петр так артистично изображал Алену.

Алену Сергееву действительно можно было назвать малявкой, рост всего 153 сантиметра. На фоне высокого Петра она выглядела девчушкой-школьницей. Но девушка уже пять лет работала в больнице после окончания медучилища. Петр был старше нее на семь лет. Но чем-то зацепила его эта девчушка, с которой он еще несколько раз встретился в больнице, приходя туда по службе. Наконец, через две недели, Петр решился пригласить Алену на свидание. Он долго раздумывал, как поступить в случае отказа. Но она согласилась.

Через год Петр с Аленой сыграли свадьбу. А через три года в семье родился сын Ванюшка, названный в память деда.

Петр к тому моменту стал уже опытным оперативником, как и Игнат.

В один из дней 1978 года Петра пригласил к себе на важный разговор заместитель начальника отделения майор Белов.

– Вот что, Петр. Пришла разнарядка на учебу в Высшую школу МВД в Москве. Ты уже опытный оперативник, пора повышать квалификацию и переходить на следственную работу, – сказал Петрович, которого за глаза называли так все оперативники.

Предложение было неожиданным. Ванюшка еще маленький, как оставить Алену одну? Помощи ждать неоткуда, мать Алены тяжело больна и месяцами лежит в больнице, а когда выходит, за ней нужен присмотр и уход.

– Товарищ майор, вы же знаете, какая у меня сейчас семейная обстановка. Сам мечтал об этом, но не сейчас. Предложите Игнату Сидорину, я думаю, что он согласится, – ответил Петр.

– Ну, что же. Тебе решать, – ответил Петрович. – Жаль. Неизвестно, когда на наш отдел выпадет еще такая удача.

Как Петр предполагал, Игнат согласился. Семейная ситуация у него не была такой катастрофической. Он женился на четыре года раньше Петра, сынишке было уже семь лет. Да и позаботиться о Пелагее с сыном было кому, из Волкова всегда могли приехать родители Игната, и отец Пелагеи, их наставник Карманыч, всегда был рядом.

Глава 10

В семье Красавиных жили дружно. Алена работала в больнице, только уже старшей медсестрой. Ванюшка учился в школе. Правда, редко удавалось проводить вместе выходные: дежурства не совпадали, работа требовала от Петра напряжения всех сил. Но когда выпадали эти счастливые деньки, они уезжали в Волково: ходили в лес за грибами и ягодами, купались в Волге и рыбачили, а зимой катались на лыжах. Ванюшка всегда с нетерпением ожидал этих дней.

Когда в Волково приезжала Антонина, то к Красавиным всегда приходили Сидорины, во дворе накрывался стол, и звучали песни – Тоня давала домашний концерт. Какие это были счастливые дни!

В 1980 году умерла мать Алены – отмучилась. Теперь они жили втроем в однокомнатной квартире на Московском проспекте. А через год Петр Красавин получил новую двухкомнатную квартиру в новостройке. Теперь у сына была отдельная комната.

Так вышло, что предложения о поступлении в Высшую школу МВД больше не было. Петр не жалел, ему нравилась оперативно-розыскная работа, которую он называл «живой».

– Кроме милиции, некому людям помочь! – говорил он часто своим молодым стажерам, давая наставления, и повторял то, чему когда-то их с Игнатом учил Карманыч. Но обязательно прибавлял:

– Помните, что в милицию приходят не для того, чтобы хорошо зарабатывать, а для того, чтобы с чистой душой работать. О материальной стороне заботится государство.

Его слова соответствовали действительности. Престиж милиции при министре МВД Николае Щелокове был на невиданной ранее высоте. «Кроме милиции, некому людям помочь» – служебный девиз самого министра, который часто произносил эти слова.

В 1982 году умер Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. И началось…

В своих разговорах Петр с Игнатом долго не затрагивали эту тему, не хотелось бередить больные раны: в 1992 году в жизни Петра произошла трагедия, от которой он долго не мог оправиться. Только в начале двухтысячных между ними впервые произошел этот разговор, поводом для которого послужил фильм «Убийство на Ждановской», вышедший на телеэкраны.

– Конечно, Петюня, я не утверждаю, что в милиции не было и нет таких сволочей, – с жаром говорил Игнат, – но как это отразилось потом на нас!

– Всех под одну гребенку, вот как, – отвечал Петр. – Если ты милиционер, то садист, изувер, – одним словом, «оборотень». Вспомни, как изменилось отношение к милиции. Не имело значения, что ты всю жизнь честно работаешь. Общество на тебя стало смотреть как на бандита в форме, вот что обидно.

– Мы с тобой служили честно, многие наши товарищи жизни свои отдали. Но как проходила чистка личного состава в органах? Ясно, что такие «оборотни» и у нас в Ярославле были, правда, в основном в верхней структуре, у нас все же не Москва. А пострадало доброе имя каждого.

В дальнейшем друзья не раз возвращались к этому разговору. Как быстро было уничтожено то, что создавалось в течение длительного времени! В этом уже не было никакой тайны, времена изменились.

Оба прекрасно знали причину: негласное противостояние между КГБ и МВД за первенство и власть. Кончина Брежнева и приход к власти бывшего руководителя КГБ Юрия Андропова вызвали личный крах министра МВД Щелокова и существенное ослабление органов милиции.

При Щелокове, с одной стороны, был поднят престиж милиции, а с другой стороны, в ведомстве была создана система безнаказанности и круговой поруки, которая породила «оборотней».

В очередной воскресный приезд в Волково Игнат Егорович зашел к другу. Петр чувствовал, что на душе у него почему-то неспокойно.

– Знаешь, Петюня, – сказал Игнат, – после восьмидесятых и девяностых милиция так и не вернула себе доброе имя. Только название сменили – полиция вместо милиции, а прежней высоты не достигли, прежнего уважения от народа нет. И будет ли – как знать? Какие особняки себе построила наша верхушка! На какие же средства? А мы должны делать вид, что ничего не знаем, что все в порядке. Ты, вот, Петюня, от меня помощи не принимаешь, говоришь, проживу на свою пенсию, да лес с Волгой прокормит. А психология-то тех, кто у власти, да и, пожалуй, у многих других, изменилась. Им никогда не стыдно, и о том, что обирают свой народ, даже не задумываются. А с экрана телевизора только слова одни. Реальная жизнь совсем другая. Скорей бы доработать – и на заслуженный отдых!

– Да я это понимаю, как никто другой, Игнатка, – поддержал его Петр, несмотря на то, что уже давно уволился из органов МВД. – Понимаю, что один ты в поле не воин, а прежнего не вернуть.

– Пойдем, Петюня, ко мне в гости, Пелагеюшка ждет. Твоих любимых пирогов с капустой и яйцом напекла.

– Счастливый ты, Игнатка. Как я радуюсь за вас за Пелагеей! А то, что я бываю временами смурной, сам знаешь, ничего не могу с собой поделать. Но ты за меня не беспокойся. Такого, как раньше, не повторится. Считай, ты меня тогда вытащил с того света. Я теперь перед тобой в ответе. Не подведу. Пойдем, а то заждалась Пелагея.

Глава 11

Трагедия в жизни Петра Красавина, произошедшая в 1992 году, была запретной темой. Игнат никогда сам не начинал разговор о том сложном жизненном периоде, который выпал на долю друга. Петр только с его помощью смог выкарабкаться из пустоты, которая разъедала его душу.

Через пять лет после трагедии Петр вернулся в Волково, потому что там погибла его семья. Он жалел, что Алену с Ванюшкой пришлось похоронить на Леонтьевском кладбище в Ярославле, где были похоронены все родственники Алёны. Поначалу ездил туда часто, с годами это становится всё труднее. Приходится иногда просить Игната прислать машину. От любой помощи, особенно материальной, Петр отказывался, но за эту благодарил Игната. И, все-таки, злоупотреблять служебной машиной друга не хотел.

Воспоминания о том, как это случилось, нередко приходили неожиданно, но в дни рождения жены и сына и в день их гибели – всегда. В такие дни старик никак не мог заснуть, поэтому целыми ночами рассматривал семейный альбом с фотографиями, разговаривая сам с собой и с Мухтаром. На столе обязательно стояла бутылка водки, строго противопоказанной по состоянию здоровья. Но не пить в эти дни Иваныч не мог. Душа просила пережить все заново. Только так можно было выплеснуть из себя боль, которая копилась и не отпускала? Игнат знал об этом, поэтому ничего ему не говорил. Просто старался в эти дни всегда быть с ним на связи, чтобы помочь, если что-то пойдет не так.

– Трудные были времена, – говорил старик Мухтарке. – Помню, как в конце восьмидесятых на рынках города, в кафе, барах и ресторанах появились рэкетиры. Как грибы после дождя. – Я тогда с ребятами активно разрабатывал эту тему. Первые группировки из спортсменов-борцов. Пойми, Мухтар, не заниматься этим я не мог…

Действительно, уже в конце 80-х и далее после распада СССР в 90-е годы обстановка в стране изменилась. Что касается Ярославля, то там шла борьба представителей местных группировок за власть. Ярославское УБОП1 использовало разборки криминальных авторитетов в личных целях, неслучайно город стали называть «красным», или «ментовским». Спортсменов-борцов объединил некий Сергей Кудряшов по прозвищу Кудряш.

– Наступил я им на ногу, Мухтар, за это и поплатился. Сам жив остался, а Алены с Ванюшкой больше нет. Мог ли я тогда стать таким, как некоторые из наших рядов? Конечно, нет! Не мог подвести отца с матерью. Они воспитывали меня честным, это был мой выбор. И скажу тебе, Мухтар, правильный выбор. Но не смог предостеречь свою семью. А вышло все так, как бандиты задумали.

В один из осенних дней 1992 года между друзьями состоялся серьезный разговор после очередного предложения Игната посодействовать другу в продвижении по службе и войти в состав межрайонного подразделения МВД по борьбе с организованной преступностью. В связи с появлением криминальных группировок еще в феврале 1988 года было создано шестое отделение МВД, преобразованное позже в ГУБОП2 МВД, и в Ярославле появилось свое УБОП.

– Ты понимаешь, Игнатка, я на своем месте, как рыба в воде ориентируюсь. К тому же не нравится мне, когда люди занимают должность по знакомству, – отказался Петр в очередной раз. – Да и мы не лыком шиты, на месте разрабатываем эту тему параллельно с УБОП, куда им без местных оперативников.

– Петюнь, но ведь там совсем другие масштабы.

– Да что мне эти масштабы, Игнат! Ты видишь, что сейчас происходит в городе. Ты там наверху – в управлении. Должен знать! А может, ты с ними заодно, скажи?

– Петр, я не царь на троне, я только пешка, и, конечно, вижу больше, чем ты. Предполагаю, что за группировкой Кудряша кто-то стоит. Но сам иногда не понимаю, не могу поверить, почему, и главное, кто. Другие времена настали, но надо их вывести на чистую воду, – тихо ответил Игнат.

– Торговцы на рынке ничего не говорят о Кудряше, боятся, – сказал Петр. – Но мне один из осведомителей намекнул. Кудряш – Кудряшов Сергей, из бывших военных, закончил Ракетно-зенитное училище. Набрал к себе в банду бывших спортсменов, проваливших соревнования, и творит, что хочет. На пустыри вывозит тех, кто дань не платит, разыгрывает с ними сцены убийства. Его даже свои называют абсолютным беспредельщиком.

– Петр, действуй осторожно, понимаешь, пока не узнаем, кто за ним, ничего не получится.

На площади Труда, бывшей Сенной, в Ярославле находился в те годы знаменитый рынок, который в народе называли «Шанхай», потому что товар туда в основном поступал с поезда «Москва-Пекин». Там можно было купить все, не только китайские пуховики, поддельные джинсы и другие вещи. Захотел газовый пистолет – пожалуйста. Нужно только знать, с кем связаться. Нужна валюта? Без проблем!

Именно там обитали наперсточники, картежники, а позднее лохотронщики, которые обманывали народ. Петр неоднократно имел дело с обманутыми людьми, жалел их. Но такова психология человека: ведется на «бесплатный сыр в мышеловке». У жуликов было поставлено все четко. Кто-то облапошивал народ, кто-то стоял на стреме. Вернуть проигранные деньги было практически невозможно. Никакой надежды на милицию не было, тем более, что некоторые сотрудники органов находились в доле с аферистами.

Группа Петра разрабатывала Кудряша со всей осторожностью, однако информация об этом не могла не дойти до лидера преступной группировки. Началось давление на Петра Красавина.

– Если бы я в тот день не вышел на внеплановое дежурство и поехал бы в Волково с ними, то они остались бы живы, Мухтар, – бормотал старик, держа в руках семейную фотографию. А в памяти вставала картина: Волковский лес, трупы жены и сына…

В последнее воскресенье июля в тот год семья Красавиных собиралась в Волково. Второй раз за лето все складывалось удачно: дежурств в этот день не было ни у Алены, ни у Петра. Хозяйственная Алена занималась огородом в деревне, как-никак подспорье. Пора было картошку окучивать, да и Ванюшка давно просился на рыбалку. Погода хорошая. Однако вместе поехать не получилось, Петра по телефону срочно вызвали на работу.

Алена повздыхала, да делать нечего. Она отпустила мужа, перекрестив вслед, а сама с Ванюшкой заспешила на рейсовый автобус. К вечеру они не вернулись. Обеспокоенный Петр позвонил Сидориным.