Сказки 2.0 (HOME EDITION)

Арчи Бальд

Сказки 2.0 (HOME EDITION)

Курочка Ряба

Ну как водится, жили-были дед да баба на краю деревни, вернее даже, за ее пределами, на опушке у самого леса.

И была у них… Стоп, подождите, хоть раз про деда с бабой кто-нибудь расскажет.

Итак, дед ничем особым не выделялся и не славился, ну окромя своей законной супруги, значится. Ничего удивительного, как и большинство мужчин, сам ничего не достиг, зато супружницу особенную выбрал.

А баба-то была местной знаменитостью. Помните анекдот про мальчика с бидоном, что за сметаной пришел? Не анекдот это. Только, по правде, там девочка с кувшином была. Лавочник сам рассказывал. Сколько лет прошло, а он как вспомнит «Мама сказала, на дне кувшина лежат», так до сих полчаса в истерике бьется. Одно только недоговаривает. Девочка-то неделю так ходила, зевак все больше, смешно им, ржут аки дикие кони. Лавочник всю неделю сметану то накладывал-накладывал, в обратную, естественно, не забирал. Шесть кувшинов деревенской сметаны в убыток себе отдал, а на седьмой день взял да и вывалил сметану обратно, значится. А кувшин то пуст. Нема денежек-то. Он на девочку, та молча плечами пожала, кувшин взяла и домой как ни в чем не бывало.

А еще Баба красивая очень смолоду на фигуру была, как армянка заморская, только лучше. В смысле – больше. Ко всем важным параметрам сантиметров по двадцать плюсом. К талии, объему бедра, размеру ноги и далее по списку, даже к носу, кажется.

Ну а на лицо кто же при такой красоте душевной смотрит? Нормальное такое лицо: нос – одна штука, глаз – две, то есть два штука, рот – один, по-моему. Так сразу и не вспомнишь.

А еще злые языки болтали, что Баба лучше всех по сусекам скребла и по амбарам мела, вот. Повезло, в общем, деду.

Ну и, по-видимому, чтобы их счастью завистники не мешали, на краю леса они избушку построили, да и зажили счастливо.

Тут и сказочке… Прощения прошу, преждевременно написал, упустил, можно сказать, генеральную сюжетную мысль, в красочной преамбуле заблудившись.

* * *

Итак, жили-были Дед да Баба, и была у них курочка Ряба. Так-то в принципе они и свиней держали, пес в конуре во дворе жил с кошкой в обнимку. Но, во-первых, перечислять устанешь, кто там с ними жил. Ни в какие ворота уже не лезет. Ну а во-вторых, в избе они почему-то только курицу держали. Одну. Остальные двадцать в курятнике жили вместе с петухом. Причину этого странного симбиоза уж и не найдешь, но, как мы видим из предисловия, Баба еще и не на такие поступки способна была. Ну а что Дед? Лямур, тужур. Как он часто говорить любил: «У каждого свои недостатки».

Самая попавшая в этой ситуации курица была конечно. Вот фиг ли ей в душной избе сидеть, когда буквально за стенкой петух кур по двадцать раз в день топчет? А она с Бабой только в шахматы играть и может. Причем Курочка Ряба по-честному правила все выучила, играть научилась, а Баба как проигрывать начинает, так сразу: «Дед, а Дед, куриного супчику так хочется, будешь?»

Курица же не дура, намеки тонкие за версту чует, сразу изображает, что она птица глупая, неразумная. На доску шахматную залезет, фигуры дрожащими лапами посшибает и для достоверности нагадит еще посредине. Хотя душа прямо замирает от такого кощунства к интеллектуальной забаве.

Рассмеется Баба беззлобно: «Эх, дура, ты, дура, мозги твои куриные. Не дано всяким животным (животным!!!) ум человеческий превзойти», да начнет фигуры складывать.

Решила однажды Ряба план свой коварный придумать, чтобы, значит, пенаты родные на куриную free love поменять.

Закроила она где-то яичко пасхальное, деревянное, красивое такое. Как могла, узоры отскоблила, цвет лишь исходный – золотой – остался. Да и положила с утра пораньше яичко то в гнездо себе.

Дед, как обычно, встал, курицу с гнезда снял и рукой там шарит.

– Ого, – говорит, – тепленькое еще!

Да яичко то достает. А яичко непростое, а яичко золотое!

Нормальные люди что? Правильно – сразу на коня, да в город к ювелиру. Глядишь, на резиденцию городскую яичко то потянет. Не наш вариант. Как люди называются, которые на отшибе живут? Правильно! Отшибленные!

Вот и наших отшибленных цвет не смутил, удивил, что греха таить, это да. Но генеральная линия не изменилась. Стали они яичко бить. Дед бил, бил, никак не разбил. Баба била, била, никак не разбила. Курица тоже старание показывает, клювом стучит по яичку: ах, мол, какое недоразумение, что же за напасть такая.

И только паскуда Мышка из чулана с ножовкой приперлась, просил ее кто, да яичко то, хвостиком держа, ножовкой-то и распилила…

Сидит Курочка ни жива ни мертва, последствий своего перфоманса ожидает.

А Дед с Бабой смотрели, смотрели, да как заревут. «Завтрака не будет».

Курица так крылом себе по морде-то и шмякнула, стыдно ей болезных-то обманывать.

– Не плачь, Деда, не плачь, Баба! Это у меня от замкнутой экосферы гормональный сбой произошел. Дайте мне минут двадцать на воздухе погулять, я вам другое яичко снесу. Не золотое, а простое, вкусное.

Заулыбались Дед с Бабой, сопли по лицу размазали да Курочку во двор отправили.

Вздохнула Курица, карты взяла и к Петуху пошла в Blackjack играть на желание. А что? Его желания она точно знает, наслушалась через стенку-то, и с яйцами он там один, в смысле за распределение отвечает.

Идет Курочка Ряба и думает: «Два, нет, три раза для начала проиграю, а потом раскатаю чепушилу на месячный запас завтраков сразу».

Тут и сказочке, то есть, как оно на самом деле было, конец, а фидбеки прямо приветствуются…

Красная Шапочка

В одной небольшой деревушке жила-была девочка. И звали ее все обычно, если честно, «эта, как ее, ушибленная в колпаке червоном», ну и очень-очень редко Красная Шапочка. Кто как, в общем. А все из-за того, что она никогда не снимала шапку с головы. Везде прямо так и ходила. И никто даже и не знал, блондинка она или брюнетка. А может, рыжая или вообще лысая.

И вот однажды говорит Красной Шапке мать ее родная:

– А иди-ка ты, дочка, моя драгоценная, в темный лес, в самую чащу, бабушке своей родной Апполинарии Ипполитовне пирожков свежих прошлонедельных отнеси. А то попахивать уже начинают, свинки есть наотрез отказываются, брезгают, а выкидывать жаль зело. Да не торопись, если что, можешь прямо там, в лесу, и заночевать.

Нормальный расклад, да? Добрая любящая семейка, а бабушка, видимо, вообще самый любимый член семьи, сразу после Шапки, конечно. В темном лесу, в шале, практически на курорте живет.

Ну, делать нечего, стала Шапка в путь-дорогу собираться. А что ей собираться, если даже в шапке уже по дому ходила? Корзинку взяла с пирожками, батя ейный в прошлом месяце из лавки сетевой «Распутье» позаимствовал, металлическая такая, с двумя ручками, да и пошла в сторону леса.

Идет себе по тропинке, песенку классическую поет: «Дворник, милый дворник – жопа с метлой!». (Кто не в курсе, «Агата Кристи» композиция «Дворник» с альбома «Опиум» 1995 года.)

А навстречу ей Серый Волк.

И спрашивает Волк девочку:

– А куда ж ты путь держишь, почти что красавица, и что же такое вонючее ты с собой несешь? Не вздумай в лесу выбросить. Сдохнут все лесные звери.

– Тебя, пес шелудивый, спросить забыла, что мне с пирожками матушкиными делать, – ласково отвечает, видимо, сильно близорукий подросток. – А иду я к своей бабушке далеко живущей и несильно в семье любимой, Апполинарии Ипполитовне. Проведать ее надобно, удостовериться, что копыта не отбросила до сих пор.

– Семья, это святое, – одобрительно сказал Волк, – удачи тебе, странная человеческая самка в дурно пахнущем головном уборе не первой свежести.

Да и шмыгнул в кусты. Где бабка шапкина живет, Волк знал, конечно. Шапке-то по тропинке пару километров еще идти оставалось, а Волк напрямик, через овраги да бурьяны рванул, репьев нахватал, даже болотце маленькое проползти пришлось на брюхе, изгваздался весь, как поросенок в загоне. Решил Волк сначала бабку на ужин употребить, а следом и внучку ее на десерт, как та доковыляет.

В-общем, добежал он до бабкиного дома и с размаху дверь-то и открыл, кубарем в дом закатился, зубами страшно защелкал да… сковородкой чугунной тяжеленной по зубам враз и получил.

– У, псина! – родственники все-таки с Шапкой; видимо, в семье с генетикой не очень, дальше носа своего не различают ничего. – Только полы вымыла, а тут ты с грязными лапами, да в избу. Рамсы попутал, Волк позорный?

Планы Волка на сегодня в частности и на жизнь в целом поменялись кардинально и бесповоротно. Есть бабку уже не хотелось, да и не моглось, если честно. Жубки, тьфу ты, зубки, практически все на чисто вымытом полу остались, что придало Волку творчески-страдательный вид и сильный французский акцент. Что бабку, что внучку он теперь только зашамкать да засосать до смерти мог.

– А что, болезный, оставайся со мной жить, – вдруг предложила Апполинария Ипполитовна. – В избе тепло, светло, сейчас пирожков внучка принесет. Ух, загудим!

Волк и решил остаться, по крайней мере до тех пор, пока зубы новые не отрастут. Не очень умный Волк был, биологию максимум на троечку знал. Что он, акула, что ли? Зубы новые ждать.

Тут уж и Красная Шапка доплелась. Зашла в избу, ноги о половичок у порога аккуратно вытерла, затем вообще разулась, видимо, про челлендж со сковородкой знала уже, затем с бабушкой поздоровалась, гостинцы передала. Больше всего бабушке, конечно, корзинка заморская понравилась, а пирожки Волка заставила съесть. Сама с внучкой чай села пить с вареньем земляничным.

Идиллия просто: сидят Апполинария Ипполитовна с Красной Шапкой у раскрытого окошка, чай пьют, варенье ложечкой кушают, птичек пение слушают да на Волка изредка покрикивают, чтобы тот рядом с домом какать не присаживался, подальше чтобы отбегал. Волк с пирожков очень уж животом маялся, не всегда до ветру культурно выйти успевал. А Красную Шапку так от горячего чая с вареньем разморило, что шапку-то она и сняла. Бабушка ахнула, рукам всплеснула – оказалось, что эта отроковица в городе постриглась у цирюльника сильно модного, в зеркало потом посмотрела, ахнула, цирюльнику бока намяла самую малость да подручными средствами налысо побрила сначала цирюльника, затем себя. Себя – от безысходности, цирюльника – из чувства социальной справедливости, ну и, может, в назидание чуть-чуть. Вот и ходит в шапке, не снимая ее, ждет увеличения волосяного покрова, так сказать, хотя бы до минимально возможной общественной нормы.

Тут и сказочке конец, да и Волку все-таки лекарство от диареи дали, а то так весь лес бы и обгадил.

Колобок 2.0

Жили-были Дед да Баба, и была у них неумная внучка, в шапке постоянно разгуливающая. Только это с другой стороны Дед с Бабкой были, по отцовской, так сказать, ветви генеалогической.

Вот Дед как-то ни с того ни с сего вдруг и говорит:

– А испеки-ка мне, Бабка, колобок.

– Здрасте, приехали! – отвечает ему ласково Бабка. – С какого же это растения мне, сокол мой ненаглядный, это делать? Да и муки у нас нет, третий день ты все решить не можешь – на рынок аль в «Грошовочку» за мукой пойдешь.

– А ты по амбарам поскреби, по сусекам пососи, тьфу, то есть помети, авось и сыщется муки малость.

– Слышь, пень старый, сам скреби, мети и вообще делай что хочешь. Он, значит, булку хочет, а я – делай все.

Громко Бабка дверью хлопнула, да так и ушла из клозета. Дед ей, сидя на троне, пытался задания раздавать.

Посидела Бабка, подулась на Деда, да и поняла вдруг внезапно, что сама не против мякиша пшеничного да с хрустящей корочкой отведать. Пошла она скоблить, скрести да мести в поисках муки. Наскребла на приличный такой каравай, тесто замесила, в ком скатала зачем-то, видать, задумалась. Так и вышел Колобок.

Печь горит жарко, Колобок корочкой покрывается, запахи волнительные по округе распространяя. Дед территорию грез покинул и сидит слюной собственной захлебывается, ждет. Ну а Бабка чай с душистыми травками заваривает, да считалочку вспоминает, где «а этот дрова не рубил, воду не носил, печь не топил, по сусекам не лазил – вот и хрен ему на постном масле, а не вкусный Колобок», и пальцы так по очереди загибает, чтобы в конце один средний остался.

Удался Колобок на славу: круглый, с румяной корочкой, только, видимо, с сусеков Бабка окромя муки еще и мусор какой наскребла сослепу, словно два глаза у Колобка появились, да нос вроде как вылез. Прямо не булка, а зверушка неведома. Горячий только, зараза, все пальцы себе Бабка сожгла, пока из печи вытаскивала. Вот и решила Бабка Колобка на окошко поставить, остудить, стало быть.

Кондиционер-то в избе дорого нынче включать. Опять упыри из электрической компании набегут, дань собирать примутся. Тьфу ты, хуже татаро-монголов, хоть их Бабка отродясь и не видела. Но эти явно хуже.

Окошко, естественно, открыть пришлось. Лежит себе Колобок на подоконнике, остывает. Лежал, лежал, да вдруг и покатился.

С окошка на лавку, с лавки на травку, с травки на тропинку. А все из-за чего? Из-за того, что дом у Деда с Бабкой на пригорке стоял. Вот жили бы они в низинке да на болоте, к примеру, далеко бы Колобок укатился? То-то же.

Катится себе Колобок, голова, опа, голова, опа.

А навстречу ему Серый Зайчик:

– Ковобок, Ковобок, а я тебя фъем.

Ну а как вы хотели? У зайца всего два нижних больших зуба, судя по научно-популярным мультфильмам. Дефект речи тут неизбежен.

– Не еф меня, Севый Зайфик, – ловко прикинулся своим Колобок. – А то я тебе пефенку фпою. Ствашную-ю-ю.

– Ствашную? – недоверчиво переспросил Заяц. – А вот я пьямо возьму и лискну.

– Сам напросился! Кх-кх, – угрожающе прочистил горло Колобок и вдруг заорал дурным голосом: – А-а-а, Волк, сзади тебя!!!

Серый Зайчик с перепуга сначала сменил окраску с летней на зимнюю, при чем пожизненно, ну резко поседел, в общем, а затем в лучших цирковых традициях сделал сальто вперед и вбок и скрылся в густых терновых кустах.

А Колобок покатился дальше по тропинке, бормоча себе под нос:

– Не могла, старая, ножки вылепить, хорошо еще, что коровы по тропинке до меня не проходили.

И тут перед ним вышел Серый Волк. То ли однофамилец Зайца, то ли родственник дальний по троюродной бабушке. Лес-то маленький, там и до кровосмешения недалеко.

– Ну привет, хлеб, – прорычал Волк. – Сейчас я тебя есть буду.

– Вот это номер, – даже опешил Колобок, – другие варианты развития события имеются? Могу предложить взамен точное местонахождение очень упитанного куска диетического мяса, обернутого в теплый белоснежный мех.

– Ась? – не понял Серая Гроза леса. Пожилой уже, видимо, на пенсию скоро. – Мясо – это хорошо, – мечтательно сказал Волк. – Но что же мне мешает начать с мучного?

– Да ты что, уважаемый Серый Волк, не смотрел прошлую передачу Елены Малышевой? Там же этот костлявый высокий дядька в очаровательном костюме последней части кишечника наглядно показал, что происходит, когда сначала хлеб, а потом мясо едят, – Колобок передернул не имеющимися у него плечами и продолжил: – Такая жесть. Дед две ночи потом кряхтел, забыть не мог.

– Да ну? – удивился Серый. – И что делать тогда?

– Ты, уважаемый, беги за лохматым и кончай его, – деловито начал объяснять Колобок. – А я вот тут на солнышке посижу, подожду, корочку, так сказать, прогрею. Как закончишь, здесь меня и найдешь. До пятницы я совершенно свободен.

– Как говорится, ОКэй, Оллрихт, – браво козырнул знанием иностранных языков Серый и скрылся одним прыжком в кустах.

– Идиот, – вздохнул Колобок.

– Ась? – высунулась из кустов обратно лохматая серая морда.

– Я говорю: вперед, – быстро сказал Колобок и каким-то образом, не имея конечностей, указал направление. – Вот туда старичок поковылял. Не мог далеко скрыться, зуб даю, даже два.

Колобок очень щедро распоряжался своими зубами, у него их все равно отродясь не было.

Морда скрылась в кустах. Колобок облегченно вздохнул и снова начал материться на бабку. Нечем испарину со лба вытереть, ручки-то тоже не вылепила.

– Это кто же тут так ругается? Не в мой ли адрес данные оскорбления? – на тропинке грозно стоял огромный бурый Медведь.

– Что вы, Михайло Потапыч, – возмутился Колобок, – как вы-с могли-с такое-с подумать. Волка я бранным словом поминаю, навалял серый кучу прямо на тропинке. Я и переживаю, пойдет Михайло Потапыч по грибы да испачкает ножку свою в фекалиях. Настроение, небось, надолго испортится.

– Вот ведь серая за-а-раза, – выругался Медведь. – Опять шалить начал. Спасибо тебе, милый друг за заботу, но я все равно тебя съем. Ты уж извини, но я без завтрака сегодня.

Медведь вздохнул и начал надвигаться на Колобка. Вдруг он остановился и шумно втянул воздух.

– Постой, али ты, драгоценный, сам в оно вляпался? Отвечай, как есть, на духу!

– Вляпался, да еще как! – подхватил Колобок. – И даже не краешком зацепил, а прямо, как говорится, всем фейсом да об него.

– Ну, в таком случае вынужден откланяться, к кому-кому, но к копрофилам я отношусь сугубо отрицательно.

Медведь по широкой дуге обошел замершего Колобка, брезгливо поморщился и поспешил дальше.

– Фух-ты, – облегченно выдохнул Колобок и по сложившейся традиции начал костерить Бабку. – Рук, значит, нет, ног нет и функции их мне недоступны, а вот воздух испортить я, значица, могу. И даже при отсутствии необходимого для сего действия органа. Вот же гадство!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.