Затмение страсти

Броуди провел рукой по волосам. Он и не думал, что бабушка даст им столь решительный отпор!

– Думаю, стоит отложить этот разговор до утра, – предложил Броуди. – Нам с Дунканом следует лечь пораньше, чтобы выспаться после перелета. Поэтому предлагаю вернуться к ужину.

Они с Дунканом приехали в Северную Каролину только для того, чтобы уладить дела «Вилл Стюартов» и отвезти бабушку в Шотландию. Теперь Броуди понимал, что шансы, что все пройдет так, как они задумали, невелики, да и те таяли с каждой минутой. Но теперь было время кофе с десертом, и принятие непростых решений можно было отложить до завтра. Броуди впервые за вечер смог изучить Кейт. Он надеялся, что образ этой женщины в его воспоминаниях четырехмесячной давности был идеализирован. Конечно, ее кожа не была такой мягкой, как в воспоминаниях, а голос не таким хриплым и чувственным… Но когда она заливисто рассмеялась над шуткой Дункана, у Броуди больно резануло в груди. Нет, все же она идеальна.

К тому же он не мог обойтись легкомысленно с девушкой, которую так высоко ценила Изабель. Что-то поменялось за эти четыре месяца. Похоже, Кейт действительно не была готова возобновить отношения. Ее взгляд раз за разом ускользал от него. Даже если бы Броуди всерьез захотел снова оказаться с ней в одной постели, шансов у него, похоже, мало.

К девяти часам Изабель утомилась, Кейт сразу это заметила.

– Думаю, нам пора по домам, мисс Иззи. Ты готова вернуться в город?

– Да, пожалуй. Но перед этим я хочу прогуляться по дому, раз уж парни вынудили меня наведаться сюда. Дункан, ты пойдешь со мной. Броуди, развлеки пока Кейт.

Когда Изабель вышла из гостиной в сопровождении младшего внука, Броуди усмехнулся:

– Бабушка держит нас на коротком поводке.

Кейт кивнула:

– Не завидую тебе и Дункану. Изабель не переубедить. Смирись.

– Это невозможно.

Кейт взяла чашку и, не глядя на Броуди, спросила:

– А вы не думали в самом деле переехать сюда на несколько лет ради нее?

Броуди почувствовал какой-то подвох в вопросе, но так и не понял, в чем он заключался.

– Моя жизнь в Шотландии, – ответил он. – Я потратил семь лет на создание своего лодочного бизнеса. Вода – моя стихия. Здесь, в горах, нет того, что мне нужно.

– Понимаю.

Он обошел стол, разделяющий их, и коснулся ее волос.

– Я спрошу еще раз, Кейт. Я сделал что-то, что тебя расстроило?

Может, он и не очень хорошо понимал женскую манеру играть чувствами мужчины, но он мог бы поклясться, что Кейт была не из тех женщин, кто доводит мужчин до исступления.

– Конечно нет, – сказала она, но, судя по тону, это было не так.

Броуди нежно взял ее за запястье и повернул лицом к себе.

– Я скучал по тебе, Кейт.

Тоска обрушилась на него всем своим грузом. Его руки дрожали от желания притянуть ее к себе и поцеловать.

Кейт смотрела на него широко раскрытыми глазами, но ее взгляд был для него загадкой.

– Я тоже скучала по тебе, – прошептала она.

А потом это случилось. Может быть, он первым сделал движение навстречу, а может, она, но его губы внезапно коснулись ее губ, и Кейт ответила на поцелуй. Вкус ее поцелуя был чист, как осеннее небо, и сладок, как поздние яблоки.

Сердце бешено колотилось. Броуди почувствовал дикий прилив возбуждения. В этот момент он совершенно отчетливо понял, что причина, по которой он вернулся в Северную Каролину, заключалась в желании видеть ее, быть с ней.

– Кейт…

В этот момент послышались шаги в коридоре – шеф-повар пришел, чтобы убрать со стола. Кейт отпрянула. На ее лице отразились ужас и негодование, но Броуди знал, что она тоже хотела этого. Им всегда было хорошо вместе. Сказочно. Феерично.

Кейт провела тыльной стороной ладони по губам и прошептала:

– У тебя блеск для губ на подбородке.

Броуди взял салфетку, вытер лицо и посмотрел на розовый след от ее помады. Прежде чем он успел что-либо сказать, в комнату вошли Дункан и Изабель.

Судя по всему, Изабель плакала – ее глаза покраснели. Тем не менее она выглядела спокойной и умиротворенной. Броуди вопросительно посмотрел на брата. Тот поморщился, но кивнул – очевидно, все было нормально.

– Поедем? – спросила Кейт.

Изабель прошла за ней в прихожую. Пока Дункан помогал женщинам одеться, Броуди задумался.

– Я отвезу вас до дома, – сказал он. – Уже темно и поздно.

– В этом нет необходимости. Я вполне способна спуститься с этой горы. В отличие от тебя мне здесь нравится.

Броуди поморщился. Очевидно, что-то происходило с Кейт. Он понизил голос и сказал так, чтобы слышала только она:

– Сможешь проводить бабушку в ее квартиру и проследить, что с ней все в порядке?

– Конечно. – Кейт отстранилась от него и надела перчатки. – Я уже давно присматриваю за мисс Иззи. Вы приехали на похороны и снова уехали. А для меня она как родная. Уж я-то ее не подведу.

– Это подразумевает, что я подведу?

Кейт пожала плечами и убрала волосы из-под воротника.

– Ну, если ты принимаешь это на свой счет, то, похоже, так и есть.

В разговор вмешался Дункан:

– Может, вы уже перестанете пререкаться и отвезете бабушку домой?

Но Изабель улыбнулась:

– В моем возрасте уже некуда торопиться, да и поспать я успею. А вот смотреть, как Броуди ухаживает за Кейт, это очень забавно.

– Никакого ухаживания, – возразила Кейт, но ее щеки покраснели. – Просто небольшие разногласия. Культурные различия и все такое…

Теперь вспыхнул Броуди:

– Я шотландец, а не инопланетянин.

Кейт усмехнулась:

– На самом деле нет большой разницы. Мы с Изабель – это Северная Каролина, а вы – просто двое приезжих.

С этим едким замечанием Кейт вышла на улицу вслед за Изабель и захлопнула дверь.

Дункан присвистнул:

– Что ты сделал, чтобы так ее разозлить? Мы пробыли здесь меньше суток.

– Не понимаю, о чем ты.

– Может, я и младше тебя, но в девушках разбираюсь неплохо. И что касается тебя и милашки Кейт… между вами такая страсть, что невозможно не заметить.

– Не называй ее милашкой, – огрызнулся Броуди. – Не называй ее никак.

– Хм, ты, конечно, чемпион по скоростному флирту, бро, но даже ты не настолько хорош. Что-то случилось в твой прошлый приезд сюда?

– Не твое дело.

– Ты завладел этой шикарной женщиной, а потом улетел домой? Это нечутко и бессердечно. Теперь я понимаю, почему она готова испепелить тебя взглядом.

– Все было не так. Нас познакомила бабушка. И… И мы стали очень близки.

– На протяжении четырех недель?

– Только в последние две. Это был незапланированный, если не сказать – необдуманный шаг. Может, поговорим о чем-то другом?

– Ладно. Что будем делать с бабушкой?

Эта тема была немногим лучше.

– Мы должны убедить ее продать бизнес. Слишком рискованно оставлять ее одну в таком возрасте.

– Но у нее есть Кейт.

– Кейт – не член семьи.

– Думаю, бабушке нет до этого дела. Эта женщина пересекла океан с мужчиной, которого едва знала, и начала совершенно новую жизнь. Она сильная. Потеря дедушки стала для нее огромным ударом, но она держится и все еще борется. Что, если мы заставим ее вернуться домой в Шотландию, и это станет для нее последним ударом? Она здесь с юных лет. Кэндлвик, бизнес и этот дом – все, что она знает.

– А как же ее сын, наш папа?

– Папа – чудак. Они с бабушкой любят друг друга, но такая любовь крепче на расстоянии. Это не причина для ее похищения. Бабуля слишком независимая особа, я не хочу сломить ее дух.

– Думаешь, я хочу?! – От разочарования Броуди перешел на крик. – Прости, – пробормотал он.

Дункан запер входную дверь и выключил свет.

– Мы оба устали. Давай на этом закончим. Может, завтра решение найдется само собой.

– Я в этом сомневаюсь.

Броуди уснул мгновенно, но проснулся четыре часа спустя и спросонья долго не мог понять, где находится и что было накануне. Через несколько секунд туман развеялся. Скорее всего, сказалась смена часовых поясов: в Шотландии утро было в разгаре, и в погожий день в это время он был бы на воде.

Броуди закрыл лицо ладонями и приказал себе не паниковать. Никто не сможет заставить его переехать в Америку, это просто нереально. Но в его сознание тут же ворвался образ Кейт Эверест, как всегда без предупреждения, и тут же завладел его мыслями.

Даже когда их разделял океан, Кейт все эти месяцы неотступно следовала за ним. Было что-то неуловимо прекрасное и притягательное в ее нежной улыбке и хриплом смехе, и в том, как ее волосы теплым шелком рассыпались по его груди, когда они оставались наедине.

В постели Кейт была не слишком раскрепощенной. По правде говоря, в первые три их ночные встречи она просила не включать свет. Броуди эта застенчивость казалась очаровательной и милой. Для него было личным триумфом, когда она наконец-то позволила раздеть себя при свете дня и довести до высшей степени наслаждения. От воспоминания о том, как Кейт в экстазе выкрикивала его имя, Броуди бросило в жар, на лбу выступил пот, как от лихорадки.

Броуди отмахнулся от этих мыслей и переключился на более насущную проблему. Он многим был обязан бабушке. Она помогла ему пережить очень болезненный период жизни, когда развелись его родители.

Ему было пятнадцать. Когда пришел конец браку его родителей, жизнь стала невыносимой. Изабель настояла на переезде внуков в Северную Каролину, чтобы им было легче пережить развод родителей. Эти горы исцелили его.

Учитывая обстоятельства прошлого, у Броуди был очень серьезный долг, который нужно было выплатить. При мысли об этом сердце болезненно сжалось. Остаться в Кэндлвике означало бы иметь дело с Кейт и его запутанными чувствами к ней. Гораздо легче было жить на другом континенте.

Сон не шел, тяжелые мысли не давали покоя. Броуди встал с постели, принял душ и быстро оделся.

Когда он съехал с горы по извилистой дороге, Кэндлвик еще спал. Главная улица была пустынна. Он припарковал машину и набрал небольшую горсть мелкого гравия с ухоженной клумбы на обочине. Чувствуя себя идиотом, он выбрал подходящий камешек и прицелился в окно спальни Кейт.

Глава 3

Кейт застонала и натянула одеяло до ушей. Эта мерзкая белка снова скребется на чердаке. После ужина Кейт проследила, чтобы ее подруга благополучно добралась до постели и легла спать. Вернувшись к себе, она долго бесцельно бродила по книжному магазину. Когда она наконец поднялась наверх, то долго не могла уснуть. Встреча с Броуди выбила ее из колеи и лишила душевного спокойствия. И вот, стоило ей заснуть, раздался звон.

– Дзынь! Дзынь!

Характерный звенящий звук раздался дважды. А потом еще раз. Наконец пелена сна спала, и она поняла, что происходит. Броуди Стюарт. Она готова была поспорить на свой экземпляр первого издания «Унесенных ветром» с автографом, что это он.

В тот момент, когда она появилась в окне, град гравия прекратился.

Мужчина внизу жестами пытался донести до нее какую-то мысль. Он что, сошел с ума? До рассвета оставалось еще несколько часов. Нахмурившись – и желая, чтобы на ней было что-нибудь, более соблазнительное, чем фланель, – Кейт приподняла тяжелую деревянную створку, высунулась и уставилась на него.

– Чего ты хочешь, Броуди?

В комнату ворвался ледяной воздух, Кейт поежилась от холода.

– Нужно поговорить.

Неужели это завуалированный способ сказать, что он рассчитывает забраться в ее постель? Да, очень вероятно.

– Сейчас середина ночи.

– Я не мог уснуть. Пожалуйста, Кейт. Это важно.

Это были единственные слова, которые могли заставить ее в такой час открыть дверь этому мужчине. Им на самом деле очень нужно было поговорить. Причем как можно скорее. Тайна, которую носила Кейт, сильно тяготила ее, и времени на этот разговор становилось все меньше.

– Я спущусь через минуту.

Несмотря на то что фланель была самым несексуальным ее нарядом, она не хотела встречать Броуди в ночной рубашке. Схватив джинсы и свитер, она быстро оделась и сунула ноги в тапочки. Волосы были в беспорядке, но ей было все равно. Если бы она изначально не пыталась показаться Броуди Стюарту привлекательной, то не была бы сейчас в таком дурацком положении.

Она не стала включать свет, когда спускалась по лестнице. Вдруг кто-то из ее соседей не спит? Вовсе не обязательно посвящать окружающих в то, что у нее на пороге ночной гость. Сплетни были основой жизни Кэндлвика, а ситуация Кейт и так уже переступала границы, одобряемые обществом.

Кейт пригласила Броуди в свой офис и разожгла камин.

– Располагайся, Броуди, и расскажи, что у тебя такого важного, что не могло подождать до утра.

Она позволит ему высказаться, а потом найдет в себе мужество раскрыть ему секрет, который скрывает от всех, включая его. Броуди сел, но его поза была очень напряженной. Кейт нарочно не включила лампу. Свет от камина успокаивал. Он придавал ощущение мира и спокойствия ситуации, в которой не было ни того ни другого.

– Я должен перед тобой извиниться, – хрипло сказал он, – за то, что собираюсь сказать.

Ее желудок сжался. Броуди продолжил:

– Четыре месяца назад у нас с тобой было что-то чертовски восхитительное. Я бы солгал, если бы сказал, что не хочу прямо сейчас утащить тебя наверх и заниматься с тобой любовью три дня подряд.

Слова Броуди заставили ее сердце сжаться от тоски.

– Я чувствую, что грядет но. – Кейт старалась говорить непринужденно. Это отняло у нее все силы, сердце сковало льдом, еще немного – и оно разобьется вдребезги.

– Но я не могу развлекаться с тобой и при этом ухаживать за бабушкой Изабель. Я должен выполнить свой долг.

– Как это благородно, – передразнила его Кейт. Горло перехватило от слез, которые она изо всех сил старалась не выпустить наружу.

На скулах Броуди заходили желваки.

– Я не планировал возвращаться. Мой отец поддерживал связь с бабушкой с момента моего отъезда до прошлой недели. Каждый раз, когда он разговаривал с ней, она говорила ему, что все в порядке. Мы предполагали, что она уже выставила бизнес и дом на продажу. Ждали, что она вернется в Шотландию, как только сделки будут завершены.

– Прости меня за то, что я констатирую очевидное, но я не думаю, что кто-либо из вас знает ее достаточно хорошо. Понадобилась бы динамитная шашка, чтобы вышвырнуть ее из этого города. Если Изабель хочет остаться, она останется.

– Ты права, Кейт. Я успел в этом убедиться. Как ты думаешь, могла бы ты поговорить с ней? В качестве одолжения мне?

– Я могла бы, но не буду. Это не мое дело. Она моя подруга. Мой долг состоит в том, чтобы поддерживать ее.

– Но ты же должна понимать, что ей лучше уехать?

– Почему никто из вас не может остаться здесь? – Кейт боролась за свое будущее.

Счастье Изабель было важно, но на карту было поставлено нечто большее.

Броуди яростно покачал головой:

– Это не имеет смысла. Бабушка прожила полную и замечательную жизнь. Времена меняются, и теперь ее время в Кэндлвике истекло.

– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты высокомерный, слепой, глупый шотландский осел?!

– Не сдерживайся, Кейт.

Она вскочила.

– Я и не собираюсь! – Слова, которые ей были нужны, никак не могли сорваться с ее губ. «Я беременна, Броуди. Твоим ребенком!» Она уже собиралась – со дня на день – отправить письмо в Шотландию. Письмо краткое – только известить и снять с него всякую ответственность. Это казалось разумным планом, пока Броуди не заявился в Кэндлвик собственной персоной.

Ее цикл никогда не был регулярным, поэтому прошло двенадцать недель, прежде чем она обратилась к врачу. Тогда и подтвердилось, что ее усталость и тошнота вовсе не были временным недомоганием. Мысль о том, что у нее будет ребенок, не вызвала у нее отторжения. Она всегда любила детей. Она быстро привыкла к мысли о том, что станет матерью. Кейт знала, что сделает все возможное, чтобы окружить своего ребенка теплом и заботой, которых она никогда не знала. Ее мать и отец сделали для нее все возможное, но их поведение было продиктовано долгом, а не искренней любовью к ребенку.

Временами ее охватывал страх. Что, если Броуди попытается забрать у нее ребенка, чтобы тот жил в Шотландии? Не поэтому ли она так мучилась над составлением письма? Она будет драться с Броуди, если понадобится. Этот ребенок принадлежит ей.

На этот раз Броуди не задержится надолго. Скорее всего, он пробует здесь значительно меньше, чем те четыре недели осенью. Очевидно, у него не осталось к ней чувств. Разве что вожделение, которое любой мужчина испытывает к женщине, с которой когда-то переспал. Иначе он не стал бы так упорно отказываться от возобновления их романа.

Если бы Кейт избегала встречи с ним в этот его приезд и не вмешивалась в их семейные дела, то Броуди уехал бы, так и не узнав о ребенке. Но Кейт знала, что это – плохой вариант. Броуди заслуживает того, чтобы знать о своем ребенке. Да и Изабель не станет скрывать от него правды. В конце концов, мисс Иззи не глупа и не наивна, она знает, сколько времени Кейт с ее внуком проводили осенью. Как только у Кейт округлится живот, Изабель поймет, что на свет готов появиться еще один Стюарт.

От напряжения у Кейт разболелась голова. И все же она не могла заставить себя произнести эти слова. Что бы он сказал? Как бы он отреагировал? Она чувствовала себя уязвимой и беспомощной, и от этого злилась еще больше.

Сексуальная жизнь Кейт встала на паузу, когда она переехала в Кэндлвик. Из-за этого она не принимала противозачаточные таблетки, когда встретила рокового шотландца. Броуди же за время их встреч использовал, казалось, нескончаемый запас презервативов. Но был единственный раз посреди ночи – пронзительное, похожее на сон, соитие, серия мгновений, таких же естественных, как дыхание. Они слились с приглушенными вздохами и прерывистыми стонами в те мистические часы, когда мир спал. Кейт понимала, что Броуди мог об этом случае даже не вспомнить – так много раз они занимались любовью. В конце концов, память мужчин несколько иная… Кейт же помнила каждую их встречу в мельчайших подробностях.

Кейт была уверена, что за те две недели полюбить друг друга они не успели. Стоит ли бороться за свое счастье? Пожалуй, да. Ведь, если Броуди останется здесь, Изабель будет счастлива.

Кейт долго расхаживала по комнате и наконец сказала:

– Улетайте домой, Броуди. Ты и Дункан, вы оба. Дай Изабель шанс вернуться в Большой дом. Теперь, когда она снова побывала там, на горе, я думаю, она перестанет жить над магазином.

– А потом?

Кейт пожала плечами:

– А что потом? Ты живешь своей жизнью в Шотландии. Она живет здесь, в Кэндлвике. Я позвоню тебе, когда придет время.

– Когда она умрет?

– Если ты хочешь говорить так прямо – да.

Броуди медленно встал. Он был высоким, и, когда приблизился к Кейт, казалось, заслонил собой всю комнату. Несмотря на то что этот разговор охладил его сексуальный пыл и он не намеревался проводить остаток ночи в постели Кейт, он положил руки ей на плечи и помассировал их.

Кейт не отстранилась. Она не могла решить, пытался он утешить ее или просто подсознательно хотел прикоснуться к ней.

Броуди прижался лбом к ее лбу.

– Ты пытаешься заставить меня уступить, Кейти. Девочка моя, это не сработает. Я приехал сюда, чтобы позаботиться о делах бабушки, я сделаю это.

– Это твой выбор.

– Это единственно возможный вариант. Единственный путь, который имеет смысл.

Его теплое дыхание касалось ее лица. Аромат его кожи наполнил ее легкие и, когда она резко вдохнула, запечатлелся в каждой клеточке ее тела. Броуди был не из тех мужчин, которых легко забыть. Она прижалась к нему, виня в своей слабости поздний час и разбитое настроение.

– Я не стану помогать тебе манипулировать ею, Броуди. Не стану.

Его грудь поднялась и опустилась в таком глубоком вздохе, что Кейт ощутила, как ему тяжело. Ей стало грустно.

– Я тебя понимаю. По крайней мере, пообещай мне, что ты не будешь намеренно препятствовать нашему плану. Мы с Дунканом любим бабушку. Мы позаботимся о ней, Кейт.

Она кивнула, ее глаза увлажнились. Были ли причиной гормоны, заставляющие ее плакать, или виной было осознание того, что произошло что-то чудесное? Они с Броуди создали ребенка. Люди делали это каждый день на всех континентах. Но это не уменьшало благоговения, которое она испытывала.

Когда ее соски под свитером коснулись груди Броуди, а ее едва заметный беременный животик прижался к нему, она почувствовала невероятный прилив надежды, граничащей с отчаянием. То, что она хотела от него, было сказкой. Ведь только в сказках бывает счастливый конец. Она заставила себя отступить.

– Я хочу спать, – сказала она. – Пожалуйста, уходи.

Броуди обхватил ее лицо своими большими мозолистыми руками. Годы работы с веревками и парусами закалили его тело. Даже без состояния Изабель собственная флотилия Броуди сделала его богатым человеком – Изабель достаточно часто хвасталась этим перед Кейт. Так что наследством еще не рожденный ребенок был бы обеспечен.

Броуди содрогнулся, его возбуждение сложно было не заметить.

– Если бы это было возможно, то моей женой была бы ты, Кейт. Но я никогда не был большим поклонником семейной жизни и домашнего очага.

– Спасибо за честность, – прошептала она.

Броуди поцеловал ее. Это был длинный, чувственный поцелуй. Прощальный поцелуй, горько-сладкий, до боли лишенный надежды. Кейт обвила руками шею Броуди и прильнула к нему. Если это было все, что у нее когда-либо будет от него, то пусть в памяти останутся сладкие моменты, которые поддержат ее в трудные минуты. Она сможет быть матерью-одиночкой. И не будет принадлежать ни одному мужчине. Многие женщины живут так.

Вдруг вся их решимость почти исчезла. Кейт почувствовала, как возбудился Броуди. Его руки беспокойно прошлись по ее спине и опустились на ягодицы, притягивая ее ближе. Желание сделало его слабым, а Кейт – сильной. Но она всегда была из тех девушек, которые играют по правилам. Только дважды в своей жизни она нарушала их, и оба раза заплатила высокую цену. Она собрала остатки решимости и выскользнула из его ищущих рук.

– Иди, – сказала она. – Иди, Броуди.

И он ушел.

Глава 4

Броуди провел следующую неделю, доводя себя до состояния изнеможения, такого глубокого, что каждую ночь падал в постель и мгновенно выключался. Изабель не появлялась в Большом доме шесть месяцев. За это время здесь накопилась гора дел и проблем, которые надо было решать. Братья решили сделать большую часть работ сами, не нанимая работников.

Внуки чувствовали себя виноватыми, что не приехали раньше, и это чувство вины лишь усиливало их желание уехать домой вместе с бабушкой. Они искренне верили, что в Шотландии ей будет лучше.

На восьмой день двое внуков помогли Изабель упаковать вещи в квартире над офисом. Дункан подхватил стопку коробок и понес к машине, а Броуди сел рядом с бабушкой и взял ее руки в свои.

– Ты знаешь, что это временно, бабушка… Несколько ночей, чтобы ты попрощалась с домом. Сегодня утром я связался с риелтором по поводу подготовки объявления.

Изабель Стюарт поджала губы, в ее темных глазах вспыхнуло раздражение.

– Я очень люблю тебя, Броуди, но ты упрямый осел, точно такой же, как твой отец и твой дед. Я – не слабая, не дряхлая и прекрасно себя чувствую. Я стара, но мой возраст не дает тебе права узурпировать мое право принимать решения.

Броуди стиснул зубы.

– У нас с Дунканом дома остались дела, которые мы отложили. Мы сделали это с радостью, потому что ты очень важна для нас.

Ее свирепое выражение лица смягчилось.

– Я ценю вашу заботу. Я искренне верю тебе, мой мальчик. Но ты совершаешь ошибку и ведешь себя несправедливо. Я возвращаюсь в свой прекрасный дом – благодаря вам, мальчики, – но я не вернусь в Шотландию. Мой дорогой Джеффри похоронен в Кэндлвике. Все, что мы построили вместе, находится здесь, в горах. Я не могу оставить его здесь. И не собираюсь этого делать.

– Тебе опасно жить одной, – сказал Броуди, с печалью осознавая, что проигрывает битву. Изабель было бы гораздо безопаснее остаться здесь, в городе, где люди могли бы присматривать за ней. Теперь они с Дунканом убедили ее сделать именно то, чего они хотели избежать, – перебраться в дом, где она будет жить в одиночестве.

– Жизнь – опасное занятие, – согласилась пожилая женщина, выражение ее лица было безмятежным. – Я делаю свой собственный выбор. Ты можешь вернуться домой без сожалений.

Броуди опустился на колени рядом с ней и заглянул в глаза.

– Пожалуйста, бабушка. Ради меня. Приезжай в Шотландию.

Она медленно покачала головой:

– Нет. Я слишком долго не была в Шотландии, Кэндлвик – мой дом. Мы с твоим дедушкой вместе построили здесь то, что стало достоянием семьи. Мы прожили здесь счастливую жизнь. Здесь живут все мои воспоминания о муже. Они – все, что у меня осталось от него. Но я могла бы рассмотреть небольшой компромисс.