Несколько эпизодов из жизни людей и демонов

Слух наслаждается чистейшей тишиной, в которой особенно многозначителен бывает любой шорох, любой хруст высохшей травинки под лапкой полёвки… любое шарканье ноги по гравию… любое постукивание металла о металл…

Металла о металл? Что-то зачастили нынче по городу патрули.

Из-за поворота дорожки метрах в десяти от меня вывалились двое солдат из городской стражи. Одного из них не узнать было невозможно. Именно его мужественный облик разбередил моё сердце около часа назад.

Жан и Поль затормозили перед моей скамейкой. Оба издали радостно-удивлённые возгласы. Выглядели они ещё более весёлыми, чем при нашей первой встрече. От обоих сильно разило спиртным. Шлем Поля сидел как-то косо. Жан слегка пошатывался, когда пытался твёрдо стоять на одном месте.

– Беглянка! – выпалил Поль. – Ты смотри, думала, не найдём! Нет, милая, и не таких находили. От власти не скроешься. Поняла?

Он рухнул рядом со мной на скамью. Рухнул с явным облегчением: видимо, тоже прошёл за нынешний вечер немало. И тотчас же весомо облапил меня за плечи. Рука у него была тяжёлая.

– А чего ты тут делаешь? – продолжил он светскую беседу.

– Видите ли, сэр рыцарь… У меня сегодня лирическое настроение. Я любуюсь природой.

– Одна? – с сомнением уточнил Поль. Язвительность моего тона он напрочь проигнорировал.

– Увы, теперь уже не одна.

Жан тоже присел на скамью, с другой стороны.

– Хватит болтать, – пробурчал он. – Давайте уже, решайте что-нибудь.

Я вдруг осознала, что он человек семейный, смена кончается, он пьян, устал и хочет домой, в тёплую постель. Чего нельзя было сказать о Поле, имеющем совсем иные приоритеты.

– Вот что, девочка, – Поль посерьёзнел. – Ты, наверное, недопоняла в прошлый раз. Здесь нас все слушаются. И если я сказал: «давай знакомиться», значит – надо знакомиться. Я ведь не в игры с тобой играю. Зачем убежала, а?

– Да надоели вы мне.

– А вот это – твои проблемы. Я тебя не о чувствах спрашиваю. Надоели – не надоели… Мы на работе, ты – тоже.

– Ребята, я не работаю, я отдыхаю сегодня, – попыталась по-хорошему объясниться я. – И вы в мою программу отдыха не вписываетесь.

– Может, в твою программу отдыха Луи вписывается? – словно бы невзначай осведомился Жан.

– Какой ещё Луи?

В уме я прикидывала, достаточно ли моих физических сил, чтобы за короткий промежуток времени вырубить на пару минут двух взрослых, физически крепких мужчин. Я не могла знать наверняка, поскольку ещё не до конца изучила возможности своего нового тела. При надлежащем управлении оно способно творить чудеса… Мария-то, конечно, с этой задачей не справилась бы. Но я – другое дело. Можно проверить…

– А я тебе расскажу, если не знаешь, – охотно предложил Поль. – Луи – это такой добрый парень, который держит весь район. У него ещё есть пара прозвищ. Луи Чума – слыхала? И девочки, которые не хотят дружить с нами, должны дружить с ним. И со всеми его молодчиками, которых человек пятнадцать. Улавливаешь?

– Он симпатичный? – поинтересовалась я из вежливости.

– Красавчик! – хохотнул Поль. – Я по сравнению с ним – ангел. Тебе ангелы нравятся?

– Ну, в общем, да, – честно призналась я.

– Вот и хорошо, – рука Поля очень ловко переползла с моего плеча на область талии. – Жан, давай, прогуляйся чуток, у нас тут разговор приватный…

Рука у него была здоровенная, тёплая и… довольно приятная. «Ну почему? – с тоской подумала я. – Почему так? Ведь если то же самое преподнести, слегка изменив формулировку… Скажем, так: «Я старый солдат, и не знаю слов любви…». Ну почему – так?!…».

Жан со вздохом поднялся со скамьи. Если он сейчас отойдёт подальше, мне будет проще. Поль уже дышал мне в ухо парами виноградного вина двойной перегонки. Кажется, лучше всего его изготавливают в провинции Коньяк…

Но наши сложные, запутанные отношения не получили развития. То, что случилось дальше, оказалось для всех полнейшей неожиданностью.

Словно deus ex machina в древнегреческой трагедии, перед нашей лавочкой возник человек. Никто не заметил, как он подошёл. Вряд ли он материализовался прямо из воздуха. Скорее, просто он умел двигаться тихо, а мы беседовали довольно шумно, да ещё и увлеклись собственными переживаниями.

Пришелец, одетый во всё тёмное, казался порождением ночи, и лишь лицо его выделялось бледным пятном.

– Всем доброй ночи! – бодро поприветствовал он. – У вас тут весело. Позволите присоединиться?

– Не позволим! – поначалу резко отвечал Поль. Затем тон его смягчился: он узнал голос гостя. – А, мэтр Фламмель… Какого чёрта вы здесь бродите? Опять бесов ловите?

– Да бросьте, право, повторять чужие сплетни, – отмахнулся тот, кого Поль назвал Фламмелем. – Черти, бесы… Вы вот, гляжу, уже поймали одну милую чертовку.

– А раз видите, так и ступайте себе, – нахмурился Поль. – Девушка смущается.

– Ясно, что смущается, – хмыкнул Фламмель. – Из-за неё я и облазил тут уже все кусты. Ладно хоть нашёл всё-таки… Дело вот в чём, – охотно продолжил он в ответ на недоумённые взгляды блюстителей порядка. – Не далее, как четверть часа назад, я имел один важный разговор с господином Луи. Мы уже почти столковались… Как вдруг: заявляется эта особа, – он непочтительно мотнул головой в мою сторону, – и устраивает ему дикую сцену ревности. Вопит, бьёт посуду, залепляет пощёчину… И сбегает. Представляете? Луи в бешенстве, сделка накрылась. Я еле утихомирил его, пообещав, что сейчас разыщу нахалку. Сам не верил, что найду. Но всё-ж-таки нашёл… А тут – вы!

По ходу его рассказа Поль заметно поскучнел. Его пальцы касались моего бока уже как-то сугубо формально, а затем и вовсе переползли на спинку скамьи. Когда Фламмель умолк, повисла пауза.

– Пора смену сдавать, – бросил в пространство Жан.

– Да, боюсь нам уже пеняют за опоздание, – подхватил Поль. – Счастливо оставаться, господа!…

…Несмотря на лёгкую рассеянность мышления, я сумела сообразить, какую штуку проделал ночной гость. Очень быстро мы остались вдвоём. Он взирал на меня сверху вниз. Я откинулась на спинку скамьи, чтобы сравняться с ним в высокомерности позы. Фламмель, насколько его удавалось разглядеть, имел средний рост и телосложение, более близкое к худощавому, нежели к атлетическому. Его возраст я определила как «что-то около тридцати». Все его манеры выдавали человека абсолютно гражданского. Он мог быть кем угодно – дельцом, банкиром, вором, учёным, поэтом, бездельником. По его неброской, но весьма приличной одежде тоже нельзя было судить о его социальном статусе.

Что ж… По всему выходит, что вот именно сейчас этот загадочный тип спас мою девичью честь от навязчивых посягательств. Точнее, честь Марии де Мюссе… Ибо какие понятия о чести могут быть у демонов?… Спас честь, в то же время подмочив репутацию ложными заявлениями о моей связи с неким бандитом по имени Луи. Кстати, что-то имя уж больно знакомое…

– Кажется, я должна поблагодарить Вас, сударь, – произнесла я осторожно. – Вы спасли меня от нежелательных посягательств.

– Хм, – Фламмель потёр подбородок. – Хотел бы я знать, кого и от чего я на самом деле спас.

Под его взглядом я почувствовала себя неуютно. Из его глаз словно бы исходили невидимые лучи, пронзающие плоть, выжигающие всё внешнее, наносное, сдирающие личины с подлинной сущности. При этом взгляд его отнюдь не был злым. Он препарировал меня взглядом, как биолог – лягушку.

– Стражники приняли меня за девицу лёгкого поведения, – попыталась я объясниться. – Но они ошиблись. На самом деле я просто люблю гулять по ночам. Они не хотели мне верить… Вы спасли меня от этих грубых амбалов.

– А по-моему… – Фламмель прищурился, – я спас двух простоватых подвыпивших парней от… нечеловеческого существа, превосходящего по физической силе их обоих. Вместе взятых.

– Как Вы смеете! – фыркнула я, подскакивая.

– Воздушный демон, – констатировал Фламмель. – Одиннадцатый ранг.

И тут до меня дошло, что он видит МЕНЯ, меня саму, невзирая на все внешние оболочки. Кто он? Откуда взялся? Обычный человек на такое в принципе не способен: у него нет необходимых органов чувств. Ведь не воспринимает же, например, человеческий глаз ультрафиолетовую часть спектра… На мгновение я даже допустила, что он и не человек вовсе, а нечто вроде меня, замаскированное в физическое тело – может быть, кто-то из Людского Департамента: супервизор или регионал на следовых визитах…

В конце концов, мне нечего скрывать, я действую полностью в рамках закона, у меня есть все необходимые документы, и вообще я не подпадаю под их юрисдикцию. Поэтому я позволила себе наполовину высунуться из тела и быстренько просканировать собеседника на предмет его видовой принадлежности. К моему удивлению, в нём не обнаружилось ничего, не согласующегося с человеческой природой. Обычный человек! Только какой-то странный…

– Ну что? – усмехнулся Фламмель. – Разглядела?

– Ты кто? – выпалила я, уже без обиняков.

– Фламмель. Николя Фламмель.

– Колдун! – догадалась я. – Ну, конечно: чернокнижник.

– Учёный, – поправил он, досадливо морщась.

– Ага, – осклабилась я. – Учёный. Мочёный.

С человеческими любителями – оккультистами, искателями тайных знаний, наш демонический род издавна связан особыми отношениями. Они для нас… как любимая дичь для страстного охотника. Наша поговорка гласит: «Настоящий демон в своей жизни должен сделать три вещи. Во-первых, купить душу у чернокнижника…».

– А ты правда думаешь, что я могла бы отбиться от них обоих? – не удержалась я от вопроса, который очень меня занимал. – Своими силами?

– Весьма вероятно.

– Но это тело такое маленькое, такое хрупкое…

– Кстати, а ты-то что в нём делаешь?

– Не твоё дело, – надулась я.

В самом деле, с чего бы мне перед ним отчитываться? Не хочет изображать из себя галантного спасителя – так пусть катится своей дорогой.

– Э-э-э, – Фламмель посерьёзнел. – Слушай, я, кажется, понимаю. Плохо дело. У вас обеих могут быть большие проблемы.

– Да откуда ты взялся такой умный?! – вспылила я. – Хватит мне голову морочить!

– Подожди, – Фламмель присел на скамейку подле меня. Деликатно, на расстоянии вытянутой руки. – Сейчас всё объясню. Судя по твоему наглому поведению…

– Что?!!!

– Не перебивай, – его тон стал жёстче. – Судя по твоему наглому поведению, ты находишься в теле на законных основаниях. Значит, твоё с ним обращение регламентировано Договором. Скорее всего, типовой Договор на временное пользование. Угадал?

– Допустим. И что?

– А то. В Договоре есть один такой хороший пункт. Насчёт необратимых повреждений. Физических и психических. Припоминаешь?

– Да я наизусть помню про повреждения! Мне этими повреждениями шеф уже все мозги прокомпостировал. И ничего плохого я делать не собираюсь. Ну, подралась бы чуть-чуть с солдатами… Так ведь не оторвали бы они мне руки – ноги, верно? А синяки и ссадины проходят за неделю, бесследно. Даже переломы срастаются, если кости правильно сопоставить.

– Да, по части физических последствий, я думаю, ты уже разобралась. Проблема в другом. Твоя хозяйка… в смысле, владелица тела. Она на грани помешательства.

– Что? – растерялась я. – Мария? Она, конечно, дура, но…

– Мария, или как её там, запросто может сойти с ума, если ты пробудешь в её теле ещё несколько дней. Необратимые психические последствия. Это не перелом – обратно не срастётся.

– Да откуда ты-то знаешь?!

– Вижу, – просто отвечал Фламмель.

Его слова почему-то вызывали доверие. Если он так легко разглядел меня, то, возможно, столь же ясно видит и душу Марии де Мюссе, со всеми её сдвигами. Жутковатая картинка вырисовывается.

– Она сумасшедшая? – спросила я упавшим голосом. – Значит, поэтому она такая… ненормальная… А я-то думала, что она просто испугалась… от неожиданности… Ну, когда я вселилась…

– Нет-нет, – попытался успокоить Фламмель. – Пока она просто в состоянии глубокого потрясения. Видишь ли, демон… как тебя там…

– Натанаэль.

– Да. Видишь ли, Натанаэль, она очень впечатлительна. Крайне впечатлительна. Гораздо больше, чем многие другие люди. У неё очень хрупкая психическая организация. Любой средний здоровый человек вполне способен выдержать такое переживание, как… подселение демона. А она… боюсь, она на грани безумия.

– И навсегда останется чокнутой, – подытожила я. – Во, блин…

– Ты выполняла инструкцию? Правила по использованию?

– Ты намекаешь на параграф пятнадцать, пункт «б»? «Пользователь обязан предоставлять душе, прикреплённой для постоянного проживания в теле, право полного пользования телом, со всеми его функциями, включая чувственное восприятие, движение, дыхание, пищеварение, выделение продуктов обмена, удовлетворение половых потребностей, сон, мышление, генерирование эмоций и фантазирование, не реже, чем каждые 72 часа, на период не менее 8 часов», – процитировала я. – Выполняла, в точности. Собственно, я здесь меньше недели, так что пока получилось выпустить её всего один раз. Завтра как раз новый срок настаёт… И что, ты думаешь, она сделала? Ничего! Все восемь часов валялась на кровати, уставившись в одну точку! Даже не уснула! Даже сесть не попыталась! Все восемь часов. А я ждала, как порядочная, сидела в сторонке. Ладно, ночь была, никто ничего не заметил.

– Всё очень плохо, – нахмурился Фламмель.

– Да что делать-то? Ты знаешь, что делать, чернокнижник?! – я уже сама была на грани глубокого потрясения. Вот ведь, влипла! Гнилой материал подсунули. Одно слово, демоны… А крайней, в любом случае, останусь я. Испортила, навредила, нарушила договор. И никакие заслуги перед Департаментом не помогут. Тут уже не только премии лишат. Тут вообще понижением в должности попахивает. А как же: подвела всю Воздушку! И Бахамут морду отвернёт, словно и не он мой выбор одобрил.

– У меня, между прочим, имя есть, – обиделся Фламмель.

– Ладно, ладно, Фламмель, сейчас не время ссориться. Ты можешь её как-то привести в норму?

– Не знаю, я ведь не врач…

– Да брось, я знаю, какие у вас тут врачи. Уж лучше ты.

– Прежде всего, нужно вернуть её в привычную обстановку. Ей так будет спокойней.

– Это куда? Домой, что ли?

– Ну, да.

– Нет, ни за что. Они меня достали.

– Кто?

– Её родители! Когда я выбирала девчонку, то совершенно не подумала про родителей. Они постоянно лезут в мою жизнь! То есть, в её жизнь. Тьфу, я запуталась…

– Придётся терпеть.

– Да почему ж я должна терпеть каких-то посторонних идиотов?! Мне что, своих мало?

– Если сейчас ты не потерпишь посторонних, потом тебе придётся терпеть своих. Причём гораздо дольше. И в худшей форме.

Я тяжело вздохнула. Колдун был прав по всем статьям. И откуда он такой умный выискался? Кажется, я уже задавала этот вопрос…

– Хорошо. Допустим, я вернусь. Что дальше?

– Ты выпустишь её. А я попробую с ней поговорить.

– Сначала тебе придётся попробовать поговорить с её предками. Они тоже психи.

Фламмель тяжело вздохнул.

– Девочку жалко. Ей совсем плохо.

– Ты кому взялся помогать, мне или ей? – ревниво спросила я.

– Наверно, вам обеим.

– Так не получится. Помочь можно кому-то одному, за счёт интересов другого. Меня интересует, чьи интересы будут попраны.

– Если ты сумеешь обосновать запрос своему начальству, тебе, возможно, предоставят другое тело.

– И то верно…

Несколько минут мы оба сидели молча, опустив глаза в землю. Каждый собирался с духом.

– Ладно, пошли, – решилась я. – Нечего тянуть.

– Пошли.

И мы пошли».

Эпизод 6. «Переговоры»

«…Не знаю, что он им наплёл. По крайней мере, он взял на себя все объяснения, и я была избавлена от душераздирающих сцен. Я просто завалилась на кровать и уставилась в потолок, дожидаясь продолжения. Точно так же, как Мария трое суток назад.

Похоже, Фламмель умел убалтывать не только демонов, но и своих соплеменников. Супруги де Мюссе позволили ему поговорить с их дочерью наедине.

Он вошёл без стука, но стука и не требовалось. Звук шагов на лестнице и скрип ступеней загодя предупредили о его приближении.

– Ну? – я рывком села в постели.

– Уф, – выдохнул Фламмель.

Он подтащил стул от моего столика с косметикой и устроился возле кровати.

– Что?

– Значит, так, – Никола утёр лоб изящным платочком. – Я не стал акцентировать их внимание на факте одержимости. Просто поговорил о том, что обнаруживаю у Марии сильное душевное неблагополучие. Они согласились. Я сказал, что встретил тебя… то есть, Марию… ночью на улице и, увидев неадекватное поведение, постарался побыстрее препроводить её… тебя… тьфу ты, в общем, домой. Они думают, что я врач. Это почти правда, я изучал медицину, только не практикую.

– Так что ж ты врал-то, что не врач!

– Я изучал медицину, алхимию, теологию, юриспруденцию, живопись и ювелирное дело. Но я не врач, не богослов, не адвокат, не художник и не ювелир. Чувствуешь разницу?

– Ладно, не отвлекайся. Как они отреагировали?

– Как, как… А как сама думаешь?

– Орут. Или рыдают.

– И то, и другое. Они уже несколько дней, как заподозрили неладное.

– И что делать собираются?

– У них есть семейный врач, Жирандоль. Я его немного знаю. Неплохой специалист. Завтра пригласят.

– Чёрт с ним, пусть приходит. Он сможет меня увидеть?

– Тебя? – не понял Фламмель.

– Ну, меня, настоящую?

– А, нет, вряд ли.

– Тем лучше. А что мне-то делать? Мне-то ваш Жирандоль не поможет!

– Будешь составлять объяснительную руководству.

– Вот, блин, повезло.

– Объяснительной займёшься потом, – продолжил Фламмель. – А сейчас выпускай Марию, мне надо с ней поговорить.

– Зачем это?

– Попробую вернуть её к реальности.

Я нехотя посторонилась, отпуская бразды правления. Жалкий розовый ком, доселе всё время маячивший где-то на периферии поля зрения, теперь оказался прямо перед моим носом. Астральным носом, ибо физический более мне не принадлежал. Ком мелко дрожал, как зажатая в ладонях дикая мышь.

– Давай, вали, – грубовато подтолкнула я её. – Человек ждёт.

Откровенно говоря, я на неё изрядно злилась. Хотя умом и понимала, что Мария не виновата в сложившейся ситуации. Она, точно так же, как и я, пострадала от чьей-то служебной халатности. Сотрудники, подбиравшие доноров тела, не удосужились проверить все детали и подошли к своим обязанностям сугубо формально. Да, формально они тоже не несли ответственности за случившееся. Они не обязаны знать наверняка, как донор отреагирует на подселение реципиента. Хотя они и строят определённые вероятностные прогнозы. Кто виноват, что реализовалась одна из худших вероятностей?… Кто виноват? Найти бы скотину…

– Мари, – мягко позвал Фламмель. – Мадмуазель Мари, Вы меня слышите?

И тут случилось чудо. Губы тела, казавшиеся безжизненными, дрогнули. Как и ресницы приподнимающихся век.

– Мари! – повторил колдун настойчивей. – Нам нужно поговорить. Соберитесь, сделайте усилие.

Мария де Мюссе смотрела на Фламмеля. Ей даже хватило сил, чтобы повернуть голову в его сторону!

– Мадмуазель Мари, меня зовут Фламмель, я учёный…

– Я знаю, – слабо произнесла Мария. – Я слышала, как Вы с ним разговаривали…

«Вот чертовка! – возмутилась я мысленно. – Она, оказывается, всё слышит. А я-то считаю, что она в коме!»

– С кем – «с ним»? – опешил Фламмель.

– С существом. Оно пыталось говорить со мною. Я думала, что сошла с ума. Так сходят с ума: слышат голоса, которых на самом деле нет, пытаются им отвечать… Я знаю, у меня бабушка сошла с ума, когда я была маленькая. Родители думают, что я ничего не понимала тогда и всё забыла. А я помню…

«Отягощённая наследственность, – констатировала я. – Нет, вот ведь халтурщики! Они знали, знали, и всё равно засунули её в список. Нет, я теперь точно добьюсь служебного расследования!»

– Я всегда боялась сойти с ума, – продолжала Мария. – И словно бы предчувствовала, что меня это ждёт, рано или поздно. А тут… началось… Я думаю: главное – ни за что с ними не заговаривать. Иначе – всё… навсегда… Как бабушка…

Сидя в своей «кладовке», я беззвучно материлась. Кажется, впервые в жизни до меня дошёл смысл фразы: «И будет там стон и скрежет зубовный». Скрежетать было особо нечем, но всё-таки как-то… скрежеталось. Сумасшедшая девица, одержимая бесом – каково сочетание, а? ох, только бы добраться до юмористов, которые сделали возможным столь комичный оборот!

– А когда Вы стали с ним разговаривать… я подумала: может, это что-то другое? – докончила Мария свою мысль. – Может…

Она всхлипнула и замолчала. Губы её отчётливо дрожали.

– Мадмуазель Мария, я с Вами, а ситуация под контролем, – Фламмель ласково взял её за руку. – Никакая Вы не сумасшедшая. Вы, наоборот, молодец. А существо… Оно…

Я показала Фламмелю астральный кулак.

– Она, – быстро поправился Фламмель, – всего лишь демон. Обычный демон, бес, какие иногда вселяются в человека.

– Демон? – переспросила Мария неуверенно. Она, похоже, не разделяла убеждения, что одержимость бесом намного лучше сумасшествия.

– Да, демон, – ласково пропел Фламмель. – Она временно оказалась с Вами в одном теле. Нужно немного потерпеть, и она обязательно уйдёт.

– Она? Уйдёт? – Мария не знала, чему верить. – А вы можете говорить с ней? Она – настоящая?

– Да, вполне, – авторитетно кивнул чернокнижник. – Я понимаю, Вам трудно принять это объяснение. И другим людям тоже. Ваши родители считают, что у Вас нервный срыв.

– Родители? – встревожилась девушка. – Что с ними? Они живы? Я так давно их не видела!

– Всё в порядке, они внизу, в гостиной. Ждут возможности пообщаться с Вами.

– Я хочу их видеть.

– Я их обязательно позову. Через пару минут. Сначала нам нужно обсудить Ваше состояние.

– Моё состояние, – эхом повторила Мария. Внезапно она с силой вцепилась в руку Фламмеля. – А Вы мне не кажетесь? Вы – настоящий? Или у меня уже начались видения? Отвечайте! Вы – настоящий?!!!

– Да настоящий, отпустите же, больно. Вы мне кожу содрали ногтями, видите? Кровь – настоящая?

Мария ошалело уставилась на капельку крови, проступившую из маленькой царапины на тыльной стороне его кисти. На мой взгляд, аргумент был не более убедителен, чем все предыдущие. Если Фламмель – всего лишь видение, то с тем же успехом могла бы привидеться и кровь на его руке. Но на Марию вид царапины почему-то подействовал успокаивающе. Она поверила в реальность происходящего.

– Что мне делать? – покорно спросила она.

– Прежде всего, запаситесь терпением. Демону нужно время, чтобы покинуть ваше тело. И ничему не удивляйтесь. Там, где действуют потусторонние силы… сами понимаете… всё возможно.

– Всё возможно? – Мария снова взволновалась. – Что возможно? Что ещё со мной будет?

– Ну, например… – Фламмель задумался. – Например, Вы немного полетаете. Или будете чувствовать, что Вашим телом движет посторонняя сила. Или… Ваши уста начнут говорить чужим голосом, непонятные Вам вещи. Всяко бывает. Отнеситесь к этому философски. Демон, в любом случае, не сможет причинить Вам вред. Она связана определёнными обязательствами. В том числе, обязательством уйти через определённое время.

– Через время? Когда?

«Скажи ей, не позже, чем через год, – подумала я. – Всегда легче терпеть неприятности, если точно знаешь, когда они кончатся».

– Не позже, чем через год, – произнёс вслух Фламмель. – А возможно, гораздо раньше.

– Год! – простонала Мария. – Но почему? Почему? Почему именно со мной всё это… творится?

– Э-э… Вы были в чём-то… уязвимы. Она использовала Вашу слабость.

– Да, это грех, – пробормотала Мария. – Какой-то грех… что-то было… Только я не знаю… не могу вспомнить…

– Не нужно сейчас заниматься самокопанием. Потом разберёмся. Сейчас для Вас самое главное: сохранить душевное равновесие. Вы обещаете мне держаться?

– Да, – выдохнула девушка. – Да, держаться… Хорошо, что не с ума… не сошла с ума. Только не уходите пока. Я боюсь.

…Разговоры затянулись до самого утра. Фламмель, бедняга, выложился на полную катушку. Мария упорно отказывалась вступить со мной в диалог. Хоть она и приняла объяснения Фламмеля, но подспудно по-прежнему боялась общаться с «голосом внутри головы», якобы способным лишить её рассудка. Родители появлялись и исчезали на сцене со всякими бессмысленными охами – ахами. В итоге, при посредничестве чернокнижника, Мария выторговала у меня обещание, что я разрешу ей посетить сегодня в церкви обедню – позднюю, ибо к ранней мы уже не успевали, ведь нужно было ещё и отдохнуть хоть немного. Я дала слово, что не буду вмешиваться в её действия всё то время, что она находится в храме – но не дольше, чем до захода солнца. А то знаю я таких: ещё останется там жить! Все сроки в договорённостях должны быть чётко обозначены.

Не понимаю, право, что её так тянет в это скучное заведение, но если присутствие на мессе поддержит её душевное равновесие, то пусть себе присутствует. Чтобы не тратить зря время, я вознамерилась по ходу церковной службы заняться сочинением петиции Бахамуту. А кому же ещё? Нельзя прыгать через голову непосредственного начальника. Если успею, то сразу же и отправлю её ему.