Путь священника

  Который был смертельно ранен в сердце,

  Он маму звал… Его прощальный взгляд

2. Проклятье слал правителям жестоким

  (Войну ведь не начнёт простой народ)

  Мальчишечка, солдатик черноокий

  У тех, кто выжил, в памяти живёт.

3. Ах, эта память… Севастополь страшный…

  Всё та же в бухте темная вода,

  Всё то же небо над холодной башней,

  Но мальчик тот не встанет никогда.

* * *

1. Ах, сколько их, мужчин, погибших в войнах,

  Ах, сколько искалеченных, больных.

  А Ванин папа – тихо и достойно

  Детишек может прокормить своих.

2. Но он ещё не знает участь Вани –

  Что времени ему готовит ход?

  Зимой сюда, к Степану едут сани,

  Телеги – летом… И валит народ.

3. Сапожник лучший – славен он в округе,

  Ему заказ приносит Ерофей…

  Когда-нибудь о Колином я друге

  О Ване тоже расскажу поздней.

* * *

1. Ну, а пока в избе, где пахнет кожей,

  Где нет икон и нет совсем молитв,

  Солдат Степан о времени, что прожил,

  О доброте ребятам говорит.

2. О том, что к счастью велика дорога,

  Что если б он трудом своим не жил,

  Стоял бы он у церкви, ради Бога

  Иль милостыню б в Болхове просил.

3. И мама Вани для детей, для мужа

  Пирог румяный с тыквой испекла.

  И Коля ест со всеми… Почему же

  Пьёт наспех чай Степан… Дела, дела…

* * *

1. Что за привычка? Между губ он гвозди

  Привык держать… Рука болит от ран.

  И всё ж он мастер… Летний тёплый воздух

  И в комнаты ворвался, и в чулан.

2. От грядки запах огурцов, укропа,

  Дурманит жёлтых роз душистый цвет,

  И говорит Степан: – Сапог поштопать

  Трудней, чем сделать – времени в нём след.

3. Он истоптал военные дороги,

  В грязи, в болотах увязал не раз,

  И вот вернулся в быт он свой убогий,

  Чтоб латку ему вставили сейчас.

* * *

1. Ах, сколько их, сапог по всей России,

  Дырявых и истоптанных сапог,

  А то – лаптей. Ведь лапти тоже в силе,

  Чтоб сапоги свои мужик сберёг.

2. А то наденет новые на праздник,

  Да выпьет чарку браги и пошёл.

  В грязи он с сапогами сам увязнет,

  Да всё пропьёт и будет нищ и гол.

3. Ленивых, пьяных время отвергает,

  Но не виню никак крестьянский быт,

  У нищеты история другая, –

  Холёный барин ей руководит.

* * *

1. Вновь дни за днями мчатся быстротечно,

  Не деться от работы никуда,

  Болеют мама, бабушка… На плечи

  Подростка все легло – беда, нужда.

2. И Коля косит травы для коровы

  И утепляет ей жильё к зиме…

  Но детство, нет, не повторится снова,

  И время надо сберегать уметь.

3. И он с мальчишками в снежки играет,

  Из дерева он сделал санки сам,

  Сестру катает и переплывает

  Он летом Нугрь, и бродит по полям.

* * *

1. Своей кухарке – женщине уставшей

  И даже Ерофей порой кричал.

– Да, скройся с глаз ты, надоела, Машка!

  Гремишь посудой… Вон! Я плохо спал.

2. Да этого возьми с собой мальчишку,

  Вы – свиньи! Вы изгадили весь дом.

  И Коля говорил тогда о книжках

  Кухарке… И о школе, обо всём.

3. О кораблях, штормящих океанах,

  Что глобус он на шар земной похож,

  Про дальние рассказывал он страны,

  Про облака, ещё про звездный дождь.

* * *

1. О чём-то он читал, он что-то слышал…

  Он на ходу все новости ловил…

  Отец Евсей, он выделял мальчишку,

  О книгах с ним, как с взрослым говорил.

2. А что же тетя Марья? Мир огромный

  Она не знала, с бедами жила…

  Когда-то появленья почтальона

  Боялась, только весть с войны пришла.

3. Погиб давно её сынок Володя,

  Он ангелами в вечность унесён,

  А по большой земле всё ходит, ходит,

  Несёт кому-то горе почтальон.

* * *

1. Ах, Марковна, её недомоганье

  В семье купеческой совсем не в счёт,

  В косыночке, в цветастом сарафане,

  Она с улыбкой вытирает пот.

2. Здесь у купца на услуженьи тяжком

  Она всегда, и выходных ей нет.

  Хозяевам, их детям, гостям важным,

  Какой же вкусный предстоит обед.

3. За это часто ест она объедки

  (Другим объедок сытных не дают).

  Пей квас, работник, и дырявой редькой

  Заешь… Но жди… Авось оценят труд.

* * *

1. У Ерофея городские люди,

  Лишь Коля из того же из села,

  Он поздно так идёт домой по будням…

  Когда зимы серебряная мгла

2. Окутает деревья и дорогу,

  Когда в полях холодных вой волков,

  В душе вновь обращается он к Богу,

  И просит за детей… За стариков…

3. А за себя он ничего не просит,

  Но ангел Божий, ты его храни!

  Вот он, проходит по селу подросток,

  И видит те же тусклые огни.

* * *

1. Колодца срубы, под соломой крыши,

  Бревенчатые старые дома,

  О, Болховская Русь, порой затишье,

  Очарованье шлёт тебе зима!

2. И падают пушистые снежинки.

  Осинку под окном тряхнёшь слегка,

  И замелькают сразу серебринки

  От тёплого жилого огонька.

3. Свети село, свети! Пора настанет.

  Зальешь дома ты светом золотым,

  Богат, пригож и счастлив каждый станет,

  И будет Божьим ангелом храним!

* * *

1. Зима, зима – ты что же вновь лютуешь,

  И нет тебе, холодная, конца,

  И снова Коля добрую, простую

  Кухарку видит в доме у купца.

2. – Эй Машка, – ей кричит купец горластый,

– Не Машка!

  Марья Марковна она!

  И не свинья, а человек! Вам ясно?

  Купец побагровел: – Вот это ж на!

3. Ноги твоей не будет в моём доме.

  Ишь обнаглел! Вон, уходи, щенок. –

– И за щенка вам это я припомню,

  И хамству, и богатству выйдет срок!

* * *

1. Перепугались бабушка и мама,

  Когда пришёл он вечером домой.

  Всю ночь метель стучала, била в рамы.

  Работу Коля потерял зимой…

2. Теперь ещё чем дело обернётся?

  К отцу Евсею утром он пошёл,

  Метель утихла, и вставало солнце…

  Евсей сказал: Всё будет хорошо!

3. В помощники возьму тебя я, Коля,

  Тяжелой у меня работы нет…

  Ну там по дому что-нибудь такое,

  Иль съездить в Болхов, не грусти, мой свет.

* * *

1. О Марье Марковне всё думал Коля.

  Накажут вдруг её, пошлют домой…

  Но нет! Её объедками всё кормят,

  И спит при тёплой кухоньке зимой…

2. А дома бы она лишь голодала,

  Какой там дом: вкривь, вкось, и без тепла…

  Как надо в жизни человеку мало –

  Еда… Чтоб хата тёплая была.

3. Смирись пока под Болховом селенье,

  Ещё твоё знать время не пришло!

  Чтоб человек – хозяин всей вселенной –

  Забыл про угнетение и зло.

Глава II

1. Отец Евсей бездетный. Это правда,

  Ещё не стар, но седенький, худой.

  Его очки в серебряной оправе,

  И впалость щёк под жидкой бородой.

2. И служит в церкви он большой недаром,

  Та церковь далеко с холма видна,

  А в ней – о, как иконы лучезарны,

  В глазах святых – небес голубизна.

3. Читатель, преклоним давай колени

  Перед святыми, не перед людьми,

  Из-за которых на земле мученье,

  И горечью наполнен Божий мир.

* * *

1. Покорность, кротость часто в нём некстати.

  Людей нечестно делят на сорта,

  Ты это знаешь, дорогой читатель,

  Молись глазам, в которых чистота.

2. Ведь в девятнадцатом ещё мы веке,

  Подростка – деда встреть там моего,

  Ведь ни в какой архивной картотеке

  Теперь не сыщешь имени его.

3. Пишу я об Орловщине любимой.

  Ты не был там? Представь: траву, цветы.

  Места те будут Богом пусть хранимы, –

  В них столько первозданной красоты!

* * *

1. Века, промчавшиеся, словно дроги…

  Вы, прадеды, причастны к тем векам.

  И по каким же мне пройти дорогам,

  Чтоб к вашим подвели они следам?

2. Люблю одна бродить средь ржи волнистой,

  Мне нравится весёлый жёлтый цвет.

  Над рожью, в небе голубом и чистом,

  Отражена и радость давних лет.

3. Как много я тропинок истоптала,

  Пусть долго нынче в Болхов шла пешком,

  Но я ж в век девятнадцатый попала…

  Базар шумит, весь в говоре людском.

* * *

1. Счастливые, отец Евсей и Коля,

  Пусть покупают много… что хотят.

  Ведь всё равно, от нас века их скроют,

  И не вернуть их никогда назад!

2. Мы о машине времени мечтаем,

  Читатель, так давай вообразим:

  Подходим к бричке, лошадь мы ласкаем,

  Даём ей хлебца, ей в глаза глядим.

3. Тряхни ты гривой смирная лошадка,

  Скажи, где эти двое? Ведь о них

  И о тебе пишу в своих тетрадках,

  И светит прямо в душу каждый стих!

* * *

1. Читатель хоть мы в том ушедшем веке,

  По Болхову с тобою я пройдусь,

  Смотри: вон, на холме две старых церкви,

  От них и от веков – к базару спуск…

2. Над нами – полотняные навесы…

  Воскресные торговые ряды…

  Да разве ж это нам не интересно…

  Быть в прошлом… С городских дорог видны

3. Кареты. – Для богатеньких привычно

  Всё покупать: окорока, вино…

  В больших коробках красочных вон спички,

  А там: мёд, яйца, овощи, зерно…

* * *

1. Ну а какая белая здесь рыба –

  Красавица из северных морей.

  Вот пряник, и на нём умело выбит

  Прекрасный город… Вид монастырей…

2. Давайте насладимся сладким чудом –

  В воображеньи тоже сладость есть.

  Как Коля, может, сон я видеть буду,

  Про пряник… В белом сахаре он весь.

3. Нет, я не вру, я ощущаю сладость,

  Разборчив падкий к сладости язык,

  Тогда ведь были пряники, что надо,

  Без всяких Е… Жаль к ешкам мир привык.

* * *

1. Да хоть у нас, да хоть и за границей

  Вся в порошках химических еда.

  Пусть мне тот натуральный пряник снится,

  Печатный тот, что ели господа.

2. А в булочной ванилью пропитался

  Весь воздух… Что там фартук иль халат?

  Ванили запах, чтоб не растекался,

  Пускай его теперь века хранят!

3. Хранят века и пирогов пусть запах.

  Купеческий ведь Болхов – он такой…

  Платки льняные ситцы его, драпы –

  Не наполняют сердце пусть тоской.

* * *

1. На улицах его какие розы!

  Как много на булыжной мостовой,

  На улице и бричек, и повозок…

  Ещё товар повсюду есть живой.

2. Какие белоснежные козлята…

  Вон распушили голуби хвосты,

  А дальше там шотландские щенята,

  И попугай, как символ красоты.

3. Молочный дальше ряд: сметана в крынках,

  Голландский, ноздреватый жёлтый сыр…

  А вон отец Евсей и Коля, рынок

  Весь обошли, а значит, будет пир.

* * *

1. Их ждёт телега, сытая лошадка,

  Ждёт запах лип цветущих и травы

  Но в свечный ряд ещё попасть им надо.

  Читатель милый, не устали вы?

2. Вот на прилавке жёлтым парафином

  Застыло солнце в блеске золотом,

  На медных вон подсвечниках старинных

  Чеканка тонкая… Ещё пройдём.

3. Вот слабенькие свечки восковые.

  А есть потолще… А базар шумит.

  О, Болхов, жаль на прянике не выбил

  Тебя, твой век, церквушек твоих вид.

* * *

1. Тот пряничный восторг простим мы Туле,

  У каждого есть города свой лик…

  В сиянии церквей и светлых улиц

  Мой Болхов золотой, ты так велик!

2. Пусть скажут, что ты мал, я не поверю.

  Ты до гиперболы, до святости – большой!

  Ведь даже строчка больше здесь в размере.

  Размер стиха подсказан мне душой.

3. Вон уж с отцом Евсеем Коля едет,

  Хвостом лошадка машет и бежит.

  Когда-нибудь на службу, на обедню

  Вернёмся… пусть нам Болхов прозвонит.

* * *

1. Звонит он пусть колоколами всеми.

  Как много у него колоколов,

  Россия-матушка, моя Рассея!

  Я не хочу знать лучше городов,

2. Всё потому, что Болхов город мамин,

  Он мой. Он город прадедов моих!

  Ах, неужели в вековом тумане

  Скрывается теперь мой каждый стих?

3. Ах, неужели не воспрянут строчки,

  И чувства, словно рифмы, пропадут?

  Я ведь пишу о том, что очень-очень

  Мне дорого… Примите слабый труд…

* * *

1. Для Коли нетяжелая работа –

  Впрягать ли лошадь или двор мести,

  Отец Евсей с любовью и заботой

  Даёт мальчишке счастливо расти.

2. И потому, когда приходят гости,

  Поддерживает умный разговор

  С гостями за столом, порой, подросток

  И даже с ними он вступает в спор.

3. Из философии читал он тоже,

  И здесь имеет мнение своё,

  То станет говорить о слове Божьем,

  А то святых распишет Бытиё

* * *

1. И гости замолкают в изумленьи,

  И кто-то повторяет: ну и ну…

  Откуда ж в этом мальчике уменье,

  Чтоб выражать так мыслей глубину?

2. В библиотеке у отца Евсея

  Как много Коля проводил часов

  Россия-матушка! Стряхни, Рассея,

  С детей крестьянских цепь своих оков!

3. Открой им школы, университеты,

  Да не дели ж детей ты на сорта!

  Они в лаптях, и плохо пусть одеты,

  Гордиться будешь ими неспроста!

* * *

1. Читает Коля Байрона, Шекспира,

«Онегина» он знает наизусть,

  Хоть изучил большую карту мира,

  Но не покинет Болховскую Русь.

2. О, как покинуть их – поля родные,

  Где золотится, поспевая, рожь,

  Где серебром зимой сверкает иней,

  Иль на осенний клён стекает дождь,

3. Где величавы пышные ракиты,

  И где вобрал цикорий неба цвет,

  Где свадьбы, пляски, песни и молитвы,

  Где каждый раз особенный рассвет.

* * *

1. Есть выходной у Коли, есть и праздник,

  Тогда в деревни ходит он пешком,

  Несёт свои чудесные рассказы

  Он даже в самый захолустный дом.

2. Он просвещает мужиков усталых:

  И говорит он им, как мир велик,

  В кружок детишек собирает малых,

  И те в восторге от чудесных книг.

3. Он удивленным говорит старушкам,

  Что есть другая жизнь, что счастье есть,

  И в Колин дом они идут послушать

  Про чудеса, про мир огромный весь.

* * *

1. В рубашке русской милого подростка

  Едва завидят, сразу говорят:

– Как с ним легко, как с ним общаться просто,

  И каждый пареньку в селеньи рад.

2. Блестит от солнца церкви камень белый,

  Внутри её – сияют образа,

  И кажется, несут вселенной целой

  Очарованье Колины глаза.

3. Всё потому, что в церкви певчий Коля,

  Отец Евсей его благословил –

  Перекрестил заботливой рукою,

  И Коля низко голову склонил.

* * *

1. Как времени неумолимы вехи…

  Но это было… Было так всегда –

  Вот клирос… купол… певчий смотрит сверху

  На люд входящий… Дамы, господа…

2. А вон крестьянки в беленьких платочках

  (Платочки, покрывающие лоб…)

  Россия-мать в платке таком же точно

  Прошла так много деревень и троп…

3. Она страдала, матушка Россия,

  Она своих теряла сыновей…

  Но женственный прекрасный образ сильный

  Ей так к лицу… К лицу платочек ей…

* * *

1. Опять поля для путников открыты,

  Опять заря и росные луга,

  И розовым сиянием облиты

  Пахучие и свежие стога.

2. Цветёт гречиха, красный цвет дурманит,

  Ракитка ветви клонит до земли,

  И в слабом исчезающем тумане

  Уж Болхов появляется в дали.

3. Да как же не любить прекрасный город?

  Но есть меж белокаменных домов

  И деревянные, они от горя

  Темны… – От войн, от тяжести оков…

* * *

1. Но всё равно в них – светлые окошки

  Открыты лету, как глаза жильцов…

  Мой милый Болхов, Болхов мой хороший,

  Тревожных не давай колоколов!

2. Россия! Ты, конечно же, в платочке

  Вся в ожиданьи, смотришь в даль дорог

  Через века сияет там воочию

  Твой Болхов… Да хранит его пусть Бог!

3. Кофейня вон… Вон старая гимназия,

  Как улица Никольская чиста,

  Я с крестным ходом здесь пройду, не празднуя,

  А отмечая страшный путь Христа.

* * *

1. Цвет золотой и красный цвет хоругви

  Выносит из собора давний век…

  Звон колокольный серебрится в Нугре,

  Плывет, как по волнам, он по траве.

2. С отцом Евсеем, с Колею-подростком

  Иду, а значит – с дедушкой моим,

  Ведь я попала в век тот давний просто,

  Да будет он молитвами храним.

3. Хранимы будут пусть мои творенья.

  Вы были в прошлом? Как и я в мечтах?

  Поверьте: от деревьев те же тени,

  Такой же лёгкий ветер в облаках.

* * *

1. Такие ж златоглавые соборы,

  Такие ж люди… Разница лишь в том,

  Что время моды исчезает скоро…

  А моде всё подвластно… Мы идём

2. Налево, видим вывеску трактира –

  Окошечки – до самой до земли…

  Что им святыня? Им в разгаре пира

  Обросшим бедным мужикам? Или

3. Они способны о семье подумать?

  Так пей вино и пиво! Веселись.

  Хоть чем, но закуси, мужик угрюмый.

…Тебя поймут! Кляни зануду-жизнь.

* * *

1. А мы пойдем с порядочной толпою –

  Отец Евсей, да Коля, да и я…

  А те мужчины, что остались в поле,

  Семью и честь мужскую сохранят.

2. Россия-мать! Махни своим платочком,

  Оберегай от бед таких мужчин!

  И чтобы их подросшие сыночки

  В трактир, налево, не свернули, блин!

3. Чтоб пьющие порой боялись Бога,

  Чтоб научились ближних уважать.

  Не зря ведь хода крестного дорога

  Должна сердца людские выправлять.

* * *

1. Не зря она нас учит состраданью.

  Ах, Коля, дед мой милый, преклонись

  Перед Россией, Богом, мирозданьем…

  Ты не дрожишь перед людьми, как лист.

2. И не сорвет тебя безумный ветер,

  У нас есть добрый благородный Бог,

  Ты за него и перед ним в ответе,

  Чтоб веру извратить никто не смог.

3. Пусть бьют челом все эти Ерофеи,

  Жестокие пусть молятся опять…

  Но дед мой Коля в эту правду верит,

  Молитвам злых не будет Бог внимать.

* * *

1. Простите, говорила я о моде…

  Отец Евсей – он в ризе золотой,

  В рубахе новой Коля, он проходит

  По улице Никольской, как святой!

2. Да потому, что он душой открытый,

  Да потому, что добрый, потому…

  Оклад иконы, серебром обшитый,

  Как ореол путь высветил ему…

3. Но на икону тоже своя мода, –

  От бабушек, прабабушек она –

  Под ней венчались… И рукой господней

  Эпоха каждая обведена.

* * *

1. Под нею Марковна, кухарка наша,

  Сыночка провожала на войну…

  Там где-то, под иконой в позе страшной

  Лежал Володя, слушал тишину…

2. Кто разогнул его босые ноги

  Быть может, жив и осчастливил мать,

  И лишь Володе где-то у дороги

  Под Шипкой – под крутым холмом лежать.

3. Да, на иконы длится долго мода…

  А на одежды… Бедная ты, Русь,

  Когда б взглянула, ты на нас сегодня

  Как мода мчится! Эх, соврать боюсь…

* * *

1. И всё ж скажу: За модой не гонялась

  Я никогда… Могу лишь наблюдать.

  Лет пять пройдёт, и мода поменялась

  Да хорошо, коль вынесет лет пять!

2. В наш 21-й век уж у старушек

  Фуфаек, шалей нету и галош.

  И часто лет восьмидесяти – скучной,

  Немодной женщину не назовёшь

3. Она покрасит, выщиплет так брови,

  И так её в салоне постригут,

  И так она любуется собою,

  Бабулей её вряд ли назовут.

* * *

1. Она пройдёт в широких брюках синих,

  С серьгами серебристыми в ушах,

  Да без платка… Ах, матушка Россия,

  Помолодели женщины, ах… ах…

2. Здесь о себе вот напишу я тоже:

  Не крашу губы – вот такая я!

  Хотелось бы и что-то подороже

  Купить, но денег нету у меня.

3. На уши не цепляю клипсы, серьги,

  И не ношу я платьев дорогих,

  Но ты, прохожий, да имей же сердце

  Я не бабуля даже и без них!

* * *

1. Полна я сил весёлых и здоровых,

  Ну да, всего лишь 70 мне лет,

  Я говорю вам: хоть сейчас готова

  И до Москвы – пешком. – Смотрите вслед.

2. Так не зовите вы меня бабулей!

  Дряхлеть и охать – не моя мечта!

  Я силу ног, души своей разгулье

  Хочу сберечь, пожалуй, лет до ста,

3. Быть может, забегу вперёд немного,

  Но дедушкины мама и сестра

  До ста пяти дожили, слава Богу,

  Немного меньше дед… Но жизнь игра…

* * *

1. Жизнь наша – всё равно, что лотерея.

  Но, как Газманов, верю не судьбе,

  Хочу я жить и мыслить не старея,

  Дни ясные лишь оставлять себе.

2. Лирическому тоже отступленью

  Должны поэты место уделять,

  Но я поэтка – Пятигорский гений –

  Так Лермонтов посмел меня назвать.

3. Да, Миша Юрьевич, ведь ты в обиде

  На женщин, как я тоже на мужчин.

  Ты мало жил и мало женщин видел,

  Но гений твой ценю. Во сила, блин!

* * *

1. Блины пекли те бабушки в платочках,

  Блины пекут и дамы без платков.

  (Но крепкое словцо нам нужно очень

  В порыве чувств!) Тех Болховских блинов

2. Нельзя, увы, читатель, нам отведать…

  Закончен крестный ход. Пускай вдвоём

  Отец Евсей с моим подростком-дедом

  Сидят в кофейне старой за столом.

3. Блины пропитаны горячим маслом,

  От кофе – тоже крепкий аромат.

  Отец Евсей вспотел, лоб вытер красный:

  Нельзя ж пить кофе чашки три подряд.

* * *

1. Вот пекарь в белом фартуке за стойкой,

  И Коля – с уважением к нему.

  Мой дедушка, каким ты был спокойным,

  И зла не причинял ты никому.

2. Ты ел блины. Но встал, жалея пчёлку,

  Что тяжело так билась о стекло…

  Лети ж созданье бедное ты в щёлку,

  Была бы муха – мухе б повезло.

3. Я расскажу на лавочке старушкам

  Про старый быт. Услышу я в ответ:

– Всё было так! Ну что же, не нарушу

  Старушечьей той правды, милый дед.

* * *

1. Вторую скоро я главу кончаю,

  Но расскажу ещё про монастырь

  С отцом Евсеем, с Колей повстречаем

  Мы утро, где безлюдье, где пустырь…

2. Там в монастырской келье ночевали

  Мои герои… Как вам описать

  Ту келью тёмную… в окно едва ли

  Мог солнца луч когда-то попадать.

3. Под самым потолком почти окошко.

  Здесь две кровати узкие – у них

  Резные спинки, на колёсах – ножки,

  На стенках, по углам – глаза святых.

* * *

1. Возле икон лежат на полках книги,

  Вся правда в них святого Бытия.

  Здесь, в келье, есть бессмертье в каждом миге,

  Хоть тусклые лампадки здесь горят.

2. Чернеют керосиновые лампы,

  Чернеют стол и узкая скамья,

  А полусводы белых стен веками

  Послушников и прихожан манят.

3. Подходит ночь… Луна встаёт большая,

  И длинный освещает коридор,

  И Коля, осторожными шагами,

  Чтоб спящих не будить, идёт во двор.

* * *

1. Открыты двери в душных тёмных кельях,

  Кругом сутаны чёрные висят,

  Монахи спят, отвергнутые кем-то

  Иль Богом призваны? Эдэмский снится сад.

2. Кому-то, может? Ну а так всё больше –

  Им и во сне молиться до утра…

  Ведь каждый в монастырь судьбой заброшен…

  Безжалостна судьба или добра?

3. Забор монастыря… О эти колья?

  О, эти кельи! Ламп тяжелый свет…

  Меж огородов, меж бурьянов Коля

  Идёт, идёт, чтобы встречать рассвет.

* * *

1. Всё думает он о монахе Лёше –

  Под вечер говорил с ним обо всём…

  Красивый, скромный, паренёк хороший,

  А принял постриг стал… отец Пахом.

2. И Коля так спросил отца Пахома:

  Над нами – Бог, с младенцем Божья мать.

  Но мать и у тебя… Зачем из дома

  Ушёл ты, чтобы в келье прозябать?

3. Мы верим все… На том стоит Россия.

  Господь на жизнь тебя благословил…

  Ты трудности какие не осилил?

  Себя в неволю скорби заточил?

* * *

1. Отец Пахом вчера ответил Коле:

– Любил девчонку и отвергнут был…

  Подумал: мне не надо больше воли,

  Пусть буду только Богом я любим.

2. Но горько мне с тех пор, как принял постриг,

  Мне из деревни весточка идёт.

  Всё время мама плачет, просит Бога

  Вернуть ей сына, и меня всё ждёт.

3. Мне до сих пор деревня наша снится,

  Целую руку мамы я во сне…

  Уж целый год мученье это длится.