Ты, я и море

Рострон ласково улыбнулся.

– И вы ни разу не побывали в этом саду?

– Нет, – сокрушенно покачала головой Минни, – а теперь вот его продадут, и в нем поселятся самые обыкновенные люди.

– Так давайте же исправим эту ошибку!

– Как? – оторопела Минни.

– Перелезем через забор! Прямо сейчас! Мечты непременно должны сбываться!

И не дав ей опомниться, в мгновение ока он залез на почти что трехметровый забор, хотя, казалось, уцепиться было не за что, и протянул ей сверху руки.

– Ой! – пискнула Минни. – Вы же меня уроните!

– Ни за что на свете!

Ловко подхватив ее подмышками, Рострон как пушинку оторвал Минни от земли, и она словно взлетела на высокий белоснежный забор. Минни вскрикнула от неожиданности и инстинктивно прижалась к нему. На несколько секунд их щеки соприкоснулись. Она почувствовала грубоватую, обветренную кожу, уловила сладкий и волнующий запах табака, и ее охватила уже пережитая прежде истома. Минни показалось, что Рострон нежно прижался к ее щеке своей, но уже в следующее мгновение она оказалась в старинном заброшенном саду, перенесенная его сильными руками. Рострон легко спрыгнул вслед за ней и отряхнул полы своего длинного темно-синего сюртука.

Они словно оказались в сказке, попали в затерянный мир! Время остановилось. Казалось, что сада не касалась рука человека по крайней мере несколько сот лет. Кроны высоких могучих тополей переплелись вверху в живой зеленый купол, сквозь который с трудом пробивалось солнце. Под этим прохладным шатром буйно разрослись кусты с неведомыми ягодами и высокая, уже начавшая желтеть, трава.

А в самой середине сада возвышался развесистый упористый и коренастый дуб с огромным дуплом. Его старые мосластые корни кое-где пробивались сквозь землю, покрытую опавшими листьями.

– Ух ты! – восхищенно проговорила Минни. – Вот где живут мои феи и гномы! – И, оставив Рострона, она подбежала к старому дубу.

Ф-рррр! Из дупла выскочили две рыжие белки и, с возмущенным цокотом, взвились на самую верхушку старого дерева.

– Ай-яй! – вскрикнула Минни от неожиданности и подскочила.

– А вот и ваши феи, – весело отозвался Рострон, – кто знает, может быть они обернулись белками, чтобы нас одурачить. Кажется, их здесь никто не беспокоил лет двести, не меньше! А вы знаете, я ведь тоже видел сказочного зверя!

– Как так?! – Минни смотрела на него с любопытством.

– Во время рейса на «Этрузии» вблизи Саргассова моря, я и первый помощник Уайлд стояли на вахте. Было около четырех часов пополудни. Вдруг вижу – плывет огромная коряга. Думаю, откуда коряга в открытом море? Глядь, а она вдруг поднимает голову с двумя круглыми глазами и вот с такими маленькими рожками, – и Рострон приставил к голове указательные пальцы, изображая рожки. Минни покатилась со смеху, это было так уморительно!

– И смотрит прямо на меня, – продолжил Рострон, – потом отворачивается и продолжает плыть рядом с нами. Уайлд с выпученными глазами меня спрашивает «ты видел то, что я видел?!» Я говорю – да, вот же он плывет рядом с нами! Никак морской змей – метров десять не меньше. А он мне: «Где ты видел рогатого змея?!» Ну пусть будет корова, говорю я, все равно морское чудище! Достал блокнот и зарисовал наше чудище, в нескольких ракурсах. Художник из меня, конечно же, никудышный. Надо, говорю, показать палеонтологам, это же целое открытие! Я вам как-нибудь этот рисунок покажу, Минни!

– А дальше? Что было, дальше? – смеясь, Минни захлопала в ладоши.

– Думаю, может оно голодное, раз за нами плывет. Попытался скормить ему буханку хлеба, бананы и овсянку, – все, что могло держаться на поверхности, чуть за борт не свалился! Но оно от приношения отказалось и минут через двадцать отстало от корабля.

Минни так весело хохотала, что у нее слезы выступили на глазах. Широко улыбаясь, Рострон с удовольствием смотрел на нее

– Уайлд мне сразу же заявил, что никто нам не поверит и что он себя на посмешище выставлять не собирается! – продолжил он рассказ. – Как хочешь, говорю, а я видел то, что видел. Показал мои зарисовки специалистам и здесь, и в Штатах. Конечно, все отнеслись скептически, а моего зверя прозвали «Монстр Рострона». Ну и пусть! Я то знаю, что он есть, и что я его видел!

– Бесподобная история! – Минни вытерла платочком глаза от слез. – Жду не дождусь, когда его увижу!

Некоторое время они продолжали пробираться сквозь заросли кустов и травы. Поближе к дому зеленый шатер поредел, уступая место восхитительной поляне, заросшей густой травой и целым ковром полевых цветов, радугой брызнувшим им в глаза. А совсем перед домом можно было угадать очертания старинных клумб с бурно разросшимися кустами одичавших роз и иссохшего заброшенного фонтана.

– Фата Моргана, – прошептала Минни, с восторгом озираясь кругом, – царство спящей красавицы!

Рострон взял ее за руку, и их пальцы переплелись.

– Которую надо разбудить? – спросил он тихо.

Минни зарделась. Держась за руки, они подошли к самому дому. В отличие от сада, он отнюдь не казался старинным или обветшалым. Напротив, построенный из веселого красного кирпича с широкими окнами, двумя большими балконами, каменным крыльцом с вычурными чугунными перилами, он словно явился из другой сказки, но и его тоже надо было расколдовать.

Дверь была заперта, да им и не хотелось заходить в дом. Сад влек своей таинственной неподвластной времени прохладой.

Минни заметила в углу сада, перед самым домом, старинную скамейку-качели для двоих, подвешенную цепями на чугунной перекладине.

– Качели! – воскликнула она радостно, но подбежать к ним не успела: Рострон удержал ее за руку.

– Постойте, мисс Минни, погодите! Надо проверить крепления. Этим качелям бог знает сколько лет!

Уверенным движением, он осмотрел перекладину, вертикальные жерди и крепления. Затем, вспрыгнув на качели, попрыгал на них, проверяя крепость цепей, тщательно вытер сиденье носовым платком, и только после этого позволил Минни сесть, сняв фуражку и устроившись рядом.

Какое-то время они молча качались на скрипевших качелях. Вечерело и стало прохладнее. Рострон снял с себя китель, оставшись в льняной сорочке, заправленной в форменные брюки, и хотел было укутать им плечи Минни, но та запротестовала.

– Ни в коем случае, на вас одна тонкая сорочка! Вы простудитесь! Только если мы вместе укроемся вашим кителем.

Предложение было слишком заманчивым, чтобы от него отказаться, и Рострон нырнул под китель рядом с Минни. Чтобы устроиться поудобнее под теплым суконным кителем им пришлось придвинуться друг к другу поближе, но все было как-то неловко, несподручно. Наконец, решившись, Рострон обнял Минни за талию, а она положила голову ему на плечо. Теперь все было ладно, и они сидели, покачиваясь на скрипящих качелях, безмолвно наслаждаясь первым настоящим прикосновением.

– Вы, кажется, хотели расколдовать принцессу? – еле слышно прошептала Минни.

Рострон вздрогнул. Даже в сумерках его глаза блестели. Свободной рукой он еле-еле коснулся волос Минни, медленно провел тыльной стороной руки по ее смуглой щечке. У Минни захватило дух, как тогда, в театре, затвердели грудки. «Разве так можно? Мы ведь только вчера познакомились? А разве это было вчера, а не год, хотя бы месяц, назад? Откуда же я его так хорошо знаю? Как получилось, что он мой, мой милый?» – лихорадочно мелькали мысли. – «Ты ведь сама, сама сейчас ему разрешила!» Лицо Рострона приблизилось, он чуть-чуть, нежно повернул ее головку, и ласковые, сухие губы слегка прикоснулись к ее мягкому рту. Он поцеловал ее в губы, а почему-то екнуло и сладко заныло сердце. Закрыв глаза, она растворилась в этом волшебном поцелуе, окруженная волшебным заколдованным царством. Минни не удержалась от тихого стона. Рострон чуть отстранился, чтобы проверить, приятно ли ей, хорошо? Увидев мечтательное выражение, прикрытые глаза, полуоткрытый ротик, он чуть-чуть улыбнулся, но тут же улыбка исчезла с его лица, и он прошептал хриплым голосом.

– Минни, милая Минни! Я должен, я обязан вам кое-что о себе рассказать.

Минни широко раскрыла глаза.

Глава 3. Поверить вечность человечностью

Рострон заглянул в ее медовые, омраченные беспокойством глаза. Но в этот самый момент раздался далекий звон церковных часов: пробило шесть. Оба вздрогнули.

– Вы – пират? – спросила Минни, шутя только наполовину. – Флибустьер?

– Ах нет-нет, что вы! – замахал рукой Рострон и рассмеялся. – Совсем не то! – продолжил он уже несколько смущенно. – Давайте, в другой раз. Мне ведь нужно заехать по срочному делу, а ваши ждут нас к восьми.

Как же им не хотелось отрываться друг от друга, покидать этот сказочный сад!

Темнело.

– Смотрите, Минни, – вдруг сказал Рострон, – на первом этаже особняка зажглись огни! Накрывают на стол. Хозяйка поправляет приборы, а хозяин разжигает камин.

– Это Рождество, – подхватила Минни, – видите большую украшенную елку? Вон там, в правом окне. Стеклянные игрушки отражают огни плафонов, и ярко сверкает рождественская звезда!

– Слышите, заиграла музыка – они завели вон тот большой граммофон, в углу.

– Какая приятная музыка, – мечтательно проговорила Минни, – хозяин пригласил жену на танец, как красиво и легко они вальсируют!

– А вот и на втором этаже зажглись огни!

– А что же там? – с любопытством спросила Минни.

Рострон на мгновение умолк, а потом прошептал ей почти что в самое ушко:

– Детская.

У Минни перехватило дыхание, и она уткнулась лбом ему в плечо.

– Как хорошо, – еле слышно прошептала она.

Рострон осторожно приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал в приоткрытые губки. Это был уже совсем другой поцелуй: нежный, но властный и долгий. Его левая рука продолжала держать ее за талию, а правую он почему-то спрятал за спину. Минни почувствовала горячее дыхание и легкое прикосновение его языка к своим губам, ощутила мужскую силу, с которой он удерживал ее за талию, и бесподобное предчувствие какого-то грядущего таинства охватило ее.

Наконец, он отпустил ее, и вопросительно, даже виновато, заглянул ей в глаза. Еле переведя дыхание, Минни смущенно улыбнулась, и Рострон нежно поцеловал ее в лоб.

Взявшись за руки в темноте, они почти наугад пробирались к забору. Рострон заставил-таки Минни накинуть на плечи его китель. Пока он забирался на забор, Минни поежилась, оглядываясь в темноту. А ну как схватит ее сзади какой-нибудь тролль! Но тут же оказалась в сильных и бесконечно дорогих объятиях.

Перед тем, как они переправились на улицу, Минни бросила прощальный взгляд на покинутый дом. В верхнем этаже особняка по-прежнему горели огни…

Ей стало грустно, что у Рострона оказались какие-то неизвестные ей дела, важнее, чем их свидание.

– А можно мне поехать с вами? – спросила она кокетливо.

Рострон явно колебался.

– Мне надо посетить бедный квартал, может быть не стоит, Минни?

Они и не заметили, как отбросили официальное обращение.

– К тому же, такие визиты лучше наносить одному, – Рострон казался смущенным, – ваше присутствие поставит меня в несколько неловкое положение.

Глаза у Минни загорелись – вот она, тайна! Не об этом ли он уже два раза пытался с ней поговорить? А вдруг у него, как у полковника Брэндона, была возлюбленная, и она при смерти? Или она оставила на его попечении дочь, и ему надо ее навестить? А может быть, как у Остин в романе, эту дочь соблазнил какой-нибудь негодяй, вроде зятя Хоррэса, не к ночи будет упомянут!

Воображение у Минни разыгралось. Она насупилась, остановилась и стала водить носком туфельки по мостовой.

– Какие-то тайны и секреты, – проворчала она, надув губки.

Рострон ответил неожиданно серьезно.

– Вы правы, Минни, у меня не должно быть от вас ни тайн, ни секретов, и не будет. Поедем вместе!

– Вот так-то! Вам не удастся от меня избавиться! – фыркнула она и показала ему маленький розовый язычок.

– А где здесь можно найти экипаж? – Рострон, смеясь, обнял ее за плечи.

– Лучше всего около синематографа моего зятя, здесь близко, – хмыкнула Минни, – только очень надеюсь, что нам не придется его лицезреть!

Рострон посмотрел на нее, но ничего не спросил.

Взявшись за руки, они почти пробежали два квартала, и, увидев пару кабриолетов, только что подвезших зрителей к вечернему сеансу, забрались в один из них, запряженный парой гнедых.

– Ньюпортский переулок, дом двадцать два.

– Это в Ист-Энде, сэр, у самого порта, – кучер с удивлением обернулся на молодого офицера и его хорошо одетую девушку.

– Я знаю, гони! У нас мало времени!

Кабриолет помчался. Лошади весело отстукивали по булыжной мостовой, и Артур с Минни снова укрылись теплым кителем. Артур обвил рукой тонкую талию Минни, и ее округлое мягкое бедро соприкоснулось с его, крепким и мускулистым. Минни закрыла глаза, наслаждаясь освежающим ветерком и близостью любимого. Они несутся навстречу тайне! Ах, как прекрасна жизнь!

Несмотря на быструю езду, им понадобилось целых полчаса, чтобы добраться из Аттертона до центра Ливерпуля и еще минут двадцать, чтобы перебраться в Ист-Энд, рабочий портовый квартал. И вот, на полдороге, произошло неожиданное.

Пересекая центральную площадь Ливерпуля, кабриолет замедлил ход перед городской ратушей и оказался вплотную рядом с черной позолоченной каретой. Это была карета лорда Дарби. Дверца кареты приоткрылась, и, в смущении и замешательстве, Минни оказалась лицом к лицу с Чарльзом Стэнли.

Обычно хладнокровно-невозмутимое округлое лицо баронета стало похоже на итальянскую карнавальную маску под названием «Не может быть!», а его губы невольно образовали большую букву «О!», когда он увидел свою несостоявшуюся невесту в объятиях морского офицера, да еще с накинутым на плечи кителем. Минни густо покраснела, но от Рострона не отодвинулась. Тот же, увидев замешательство любимой, крикнул кучеру:

– Гони во весь опор! – и в следующее мгновение кабриолет, обогнав карету лорда-мэра Ливерпуля, уже вовсю несся в сторону Ист-Энда.

«Моя репутация погибла!» – подумала Минни, но вместо того, чтобы ужаснуться, ей стало весело. Вот она – новая жизнь, захватывающая, непредсказуемая! За один день, проведенный с Ростроном, ей пришлось пережить приключений больше, чем за всю предыдущую жизнь.

Постепенно приходя в себя от нежданной встречи, она то и дело поглядывала на Рострона, но тот тактично не стал ее расспрашивать, сделав вид, что ничего не заметил.

Наконец, Минни сказала:

– Я вам расскажу на обратном пути. У меня ведь тоже не должно быть от вас секретов…

Рострон посмотрел на нее с любопытством.

В Ист-Энде Минни никогда раньше не приходилось бывать. Она была поражена грязными, зловонными мостовыми, тускло освещенными помутневшими от пыли и мертвых насекомых редкими уличными фонарями. Из-за заляпанных окон пивных раздавались пьяные выкрики, громкий гортанный смех. По улицам сновали одинокие тени прохожих. Она невольно придвинулась поближе к Рострону.

Наконец, они остановились перед мрачным и уродливым трехэтажным домом, с некоей претензией на респектабельность. Рострон помог Минни выбраться из кабриолета, надел китель и фуражку и бросил кучеру.

– Подожди нас здесь. Я заплачу за простой.

Рострон постучал в дверь висячей металлической скобой. Никто не отозвался, и он толкнул тяжелую дверь, которая открылась с неприятным скрипом. Внутри было душно, темно и вовсю пахло жареной рыбой. От самого подъезда куда-то вверх поднималась крутая винтовая деревянная лестница.

– Нам на третий этаж, – проговорил Рострон, крепко подхватив Минни под руку, и они стали карабкаться вверх. Ступеньки сильно скрипели, рукоятка лестницы подозрительно шаталась, и Минни напряженно смотрела себе под ноги. Наконец, они добрались до третьего этажа и остановились перед обшарпанной дверью, но застланной чистым половым ковриком. Рострон постучал. За дверью послышались приглушенные голоса, и вскоре им открыли.

На пороге стояла бедно одетая худенькая изможденная женщина неопределенного возраста: ей могло быть лет тридцать, а могло быть и все пятьдесят. Она недоуменно и вопросительно смотрела на офицера и его спутницу, явно не принадлежавших к ее сословию. Минни же с не меньшим удивлением рассматривала хозяйку дома: совсем не то, что она ожидала!

Рострон сорвал с головы фуражку.

– Миссис Джонстон?

– Да, – удивленно и нерешительно ответила женщина.

– Лейтенант Артур Рострон, мэм. Я.. мы пришли проведать вашего мужа.

При этих словах лицо женщины просветлело, и она засуетилась.

– Лейтенант Рострон, сэр, заходите, пожалуйста! Ой, у нас неубрано, как неудобно, как неловко! Мы вас не ждали!

И она принялась хлопотать, отряхивая крошки с круглого стола, покрытого белой с пятнами скатертью, передвигая стулья, собирая разбросанную по малюсенькой комнатушке одежду, детские деревянные игрушки. Четверо карапузов, бедно, но чисто одетых, уставились на гостей. Рострон и Минни протиснулись в комнату, одну стенку которой почти полностью занимал большой, но потрепанный, диван, на котором лежал грузный пожилой бородатый мужчина.

При виде Рострона он дернулся было ему навстречу, попытался встать, но тут же повалился назад со стоном.

– Лейтенант Рострон, сэр!

Рострон подошел поближе.

– Лежите, Джонстон, лежите! Вам нельзя вставать.

Миссис Джонстон, тем временем, удалось выпроводить ватагу ребятишек в соседнюю комнату. Она усадила Минни в единственное прилично выглядевшее кресло и принялась накрывать на стол – варенье в вазочке, чайные чашки, но Рострон вежливо отказался:

– Благодарю вас, у нас мало времени, нас ожидают к ужину родители мисс Стоттерт.

И он представил Минни супругам Джонстонам как сестру своего друга, а ей – хозяев квартиры.

– Мисс Минни, это мистер Джонстон, боцман с дредноута «Неустрашимый», на котором я служу, вернее служил, – поправился он, – и его супруга.

– Как служили? – воскликнул Джонстон. – Нам сказали, что вы в отпуске. Вы что, уволились из флота?

– Нет. Сегодня утром я посетил адмиралтейство и оставил им подробный рапорт о происшедшем с вами. После этого, я попросил перевода на «Неудержимый». С капитаном Тернером я служить уже не смогу, да и не хочу.

– Вы сделали это ради меня, сэр?! – воскликнул пораженный Джонстон.

– В первую очередь, ради справедливости, которая однозначно на вашей стороне, – ответил Рострон, – это бесчеловечно, что они решили лишить вас страховки, для того, чтобы спасти свои шкуры.

Минни затаила дыхание. Таким жестким она Рострона еще не видела никогда. Хотя это «никогда» всего-то длилось два дня, поправила она сама себя.

«Значит он может быть и совсем другим, как интересно…», – подумала Минни.

Так как было заметно, что она не в курсе событий, миссис Джонстон, присевшая на стул подле нее, быстро объяснила ей ситуацию в нескольких словах.

– Моего мужа, – рассказала она со слезами на глазах, – капитан и первый помощник послали закрепить сломавшуюся пополам во время шторма мачту. Ему пришлось залезть на нее во время сильного волнения. А этого нельзя было делать! Лейтенант Рострон, второй помощник капитана, пытался им воспрепятствовать, но они его не послушали. Мой муж упал и сломал бедро. Нужна срочная операция, а то бедро срастется неправильно или вовсе не срастется! А капитан коммандер Тернер и его первый помощник лейтенант Даггл в рапорте написали, что мол боцман Джонстон залез на мачту по своему собственному почину. Теперь нам не платят страховку, назавтра назначена операция, а у нас нет денег! – и женщина горько заплакала. – У нас четверо ребятишек, мал мала меньше, работать он не сможет, на что нам жить?! Я убираюсь у соседей, но это ведь крохи! На страховку только и была вся надежда!

Минни обняла ее и попыталась утешить, но как? «Боже мой, – подумала она, – как же далека моя жизнь от несчастья и нищеты, борьбы за существование!»

Тем временем, быстро оглянувшись на Минни и заметив, что она занята разговором с женой боцмана, Рострон вынул из кармана кителя и сунул в руки Джонстону какой-то пакет и приложил палец к губам. Однако если он надеялся, что его действия останутся незамеченными, он сильно ошибался. Джонстон его явно не понял.

– Что это? – громко спросил он, заглядывая в пакет и не веря своим глазам. – Деньги?! Деньги! Дженни, иди скорее сюда! Лейтенант принес нам деньги! Откуда?!

– Мы с офицерами «Неустрашимого» собрали вам на операцию и на лекарства, – Рострону было неловко, он явно не умел врать, – надеюсь, что достаточно…

Боцман не дал ему договорить.

– Какие офицеры, сэр! – произнес он с горечью. – Дженни ведь ходила в порт, разыскала всех, унижалась, просила о помощи. Капитан Тернер сунул ей в руку шиллинг, как попрошайке, а больше никто не дал ни пенни. – По обветренному бородатому лицу боцмана потекли крупные слезы. – После тридцати лет службы верой и правдой, меня выбросили вон как шелудивого пса! Это они послали меня чуть ли не на верную смерть, а деньги принесли вы… Это ведь ваши деньги, сэр!

Рострон молчал.

Всплеснув руками, Дженни бросилась к мужу, выхватила у него пакет, заглянула в него и расплакалась, а потом быстрым движением поцеловала у Рострона руку.

– Спасибо, лейтенант Рострон, сэр, вы наш спаситель!

Тот отскочил как ужаленный и густо покраснел. Смотреть в сторону Минни он даже не осмеливался, так ему было неловко. И напрасно.

Глаза Минни сияли. Ее просто распирало от гордости.

«Так вот почему он не хотел брать меня с собой – из щепетильности», – подумала Минни с нежностью, – «а я навоображала себе разной романтической чепухи. Насколько же все оказалось просто и – красиво!».

И тут ее осенило.

– Скажите, а вы уже знаете, какие лекарства вам понадобятся?

– Да, земский врач надавал нам кучу рецептов на всякие микстуры, таблетки и мази, – ответила Дженни, прижимая к груди драгоценный пакет.

Щечки у Минни порозовели.

– Я заберу рецепты с собой и попрошу отца отправить вам все эти лекарства завтра же утром бесплатно.

Джонстоны потеряли дар речи. А Рострон подошел к Минни и взял ее руку в свою.

– Отец мисс Минни – владелец сети аптек Стоттертов, – пояснил он, – в таком случае денег вам хватит и на операцию, и на проживание.

– А ваш отец согласится? – пролепетала Дженни.

– Папа мне, вернее нам, – сказала Минни, взглянув снизу вверх на стоящего рядом Рострона, – не откажет, можете не беспокоиться.

Дженни Джонстон, не веря привалившему счастью, побежала за рецептами.

Через несколько минут Минни и Рострон откланялись. У самого порога Джонстон их окликнул:

– Простите старику его фамильярность. Я ведь уже не служу во флоте, да и не хочется мне сейчас быть официальным.

Старый боцман перевел дух:

– Молодые люди, будьте счастливы, да хранит вас Бог!

Минни и Артур молча спустились вниз и так же молча забрались в кабриолет. Благословение старого моряка, у которого характер их взаимоотношений, видимо, не вызвал никакого сомнения, согревало сердце. Как-то не хотелось его обесценивать пустым разговором.

Стало прохладно. Возница предусмотрительно поднял верх кабриолета, и Минни с Артуром, уютно устроились под суконным кителем. Кабриолет мерно покачивался на мягких рессорах в такт бежавшим рысью лошадям. Артур поцеловал Минни руку, которую держал в своей, а ее головка покоилась на его плече, но они продолжали молчать. Так молчат люди, которым просто хорошо быть рядом, чувствовать друг друга, которых связывает нечто большее, чем слова, признания, даже страсть.

«Как удивительно, – думалось Минни, – с этим странным человеком все так стремительно, как в окошечке калейдоскопа! Еще вчера вечером я флиртовала, утром была влюблена, а сейчас у меня такое чувство, будто я знаю и люблю его всю жизнь. А может быть мы и впрямь любили друг друга и были женаты в какой-нибудь предыдущей жизни? Ведь верят же в реинкарнацию индусы! Может быть мы чем-то заслужили, чтобы судьба свела нас снова. И вчера вечером, в театре, мы просто узнали друг друга?»

Минни непроизвольно взглянула на Артура, и тот встрепенулся.

– Все хорошо? – спросил он со своей лучистой улыбкой и вновь поцеловал ее пальчики.

Минни кивнула и еле удержалась, чтобы не сказать «Да, любимый!»

Она вспомнила, что обещала рассказать Артуру о Чарльзе Стэнли, но ей не захотелось портить этот прекрасный вечер. Еще успеет, да и все это так неважно, так мелко.

На ужин они опоздали на целых десять минут, и столько же минут Рострон рассыпался в извинениях. Ричард Стоттерт встретил их с распростертыми объятиями, и даже Эдит смягчилась. Не видя себя со стороны, Минни не поняла, что причиной тому была она сама – сиявшая от счастья.

Ужин был плотный – котлеты по-французски с овощным рагу, гусиный паштет и валованы с маслом и сыром. Рострон опять ел очень мало, но зато выпил целый бокал отменного Бургундского. За это же время, исподтишка, Ричард успел опрокинуть, по меньшей мере, три.