Макс. Последний страж. Рождение силы

– Что не получается? – забеспокоился Максим.

– Закрыть его, этот портал. Стена, не пробить. Кто-то сильный её держит и её именно держат – описывал свои ощущения Афанасий.

– Так, а замедлить его можно? – спросил Максим.

– Попробую – сказал Афанасий.

Удивительно, но желая не закрыть, а замедлить работу этого явления, Афанасий не встретил никакого сопротивления. Чего не скажешь о предыдущей попытке. Довольно улыбаясь, Афанасий произнёс:

– Получилось.

– Ты замедлил его? – уточнил Максим.

– Да. И что странно, в этот раз не было никакого сопротивления – ответил Афанасий – Мне как будто просто позволили это сделать.

– Думаешь Кошмарыч? – спросил Максим.

– Если ты про Древнего Бога, то нет, точно не он. Это было что-то… другое – попытался дать своё описание Афанасий.

– Так у нас что, есть время поболтать или там, чем другим заняться?

– Да, теперь время у нас есть. Так как нам в любом случае и поговорить нужно и проверить гипотезу на деле, да и сил подкопить – сказал Афанасий.

– Отличненько! Ну мы пошли! – сказал Сергей, направляясь в сторону Люды.

– Максим, подойди, я хотел с тобой поговорить – окликнул Максима Афанасий.

– Так, кажется, надо жать на тормоза – подумал Макс, глядя как Сергей, держа за локоть Люду, вёл её не в соседнюю комнату, а в одну из тех, что были подальше.

Александр Николаевич же даже бровью не повёл, хотя всё произошло на его глазах.

– Понятно – подумал Макс, видя, что здоровяка всё-таки смогли сломать. Однако не такого результата он хотел.

Афанасия произошедшее похоже не тревожило вообще и как знать, быть может после Сергея он направился бы в ту комнату за тем же. А за чем именно тут и к гадалке можно было не ходить. Макс был рад, что на эту парочку была найдена управа. Но не тому, во что это начало выливаться.

Проходя мимо Афанасия, Макс показал ему указательный палец, давая тому понять, что бы тот немного подождал. А сам направился за Сергеем. Войдя в комнату, от куда исходил свет, Макс увидел полуголую Люду. Успевшую снять лишь жилет, перчатки и штаны с берцами. Оставшись только в топике, носках и трусиках. Увидев Макса, Люда постаралась прикрыться, хотя до его появления она похоже не сильно тревожилась, что Сергей её жадно разглядывал. Сергей обернулся.

– Макс? Что, первым хочешь быть? – спросил Сергей – Я, конечно, понимаю, твоё право. Тебя, в отличии от меня, она отделала прилично. Но мог бы хотя бы предупредить, чтобы я не заводился от увиденного.

– Я не буду первым и не буду последним. Как и ты и все остальные тоже – спокойно сказал Макс глядя на Сергея.

– Не понял – с непонимающим взглядом ответил Сергей – Ты что, хочешь её просто отпустить? Макс, слушай, если сам не хочешь, то хотя бы других не обламывай.

– Дело не в том, чего хочу я, а в том, чего хотим мы все – так же спокойно продолжил Макс – А все мы хотим вернуться домой живыми и невредимыми. А для того, чтобы мы вернулись таковыми, нам нужно, чтобы в этом были заинтересованы все. А чтобы в этом были заинтересованы все, нужно доверие друг другу внутри коллектива. Сильно ли вырастит её доверие к мужикам, которые пустили её по кругу? Так ли уж сильно она будет хотеть защищать спины этих «товарищей», в момент, когда их нужно будет защищать? И не захочет ли она при этом вонзить тебе нож в спину, при первом удобном случае? После этого отрезав яйца с членом, пока ты будешь дёргаться.

Сергей опустил глаза в пол задумавшись над сказанным. Люда же, не отрываясь смотрела на Макса со взглядом полным надежды.

– А если ты всё же настоишь на своём, считая, что я преувеличиваю и ничего не будет, то я вежливо попрошу тебя пройти в ближайший зал. И уже другим методом мы решим наш спор – закончил Макс.

– Слушай, давай не начинай. После всего произошедшего я не хочу драться с тем, с кем бился плечом к плечу – виновато отвечал Сергей – Да и помню я как ты дерёшься… Если считаешь, что так будет безопаснее нам всем, то ладно. Пусть так и будет.

Сергей вышел из комнаты направляясь к остальным бубня что-то себе под нос про секс и пиво. Проводив его взглядом, Макс посмотрел на Люду, которая не торопилась одеваться. Только развернувшись чтобы уйти, Люда окликнула его:

– Подожди.

Макс остановился, снова повернувшись к ней.

– Спасибо тебе и прости меня за всё то, что я успела натворить. Я не хотела тебя бить. Я вела себя как эгоистичная дура, потому что была напугана. Боялась, что теперь точно здесь останусь, поэтому повелась на слова Александра Николаевича. Мне и так страшно здесь появляться, я никому не хотела зла, но и за себя очень боялась.

– Офицеры дают клятву служить и защищать, а не убивать и выживать. И если уж так повезёт и мы все вернёмся домой, не смей больше одевать форму. Потому что ты кто угодно, но точно не офицер – сказал Макс.

– Ты прав, я нарушила клятву поддавшись страху. Я заслужила наказания за то, что подняла руку на тебя, спорить не стану…

– Да при чём здесь я… – перебил её Макс.

– Позволь закончить – попросила Люда.

Вздохнув и отведя взгляд в сторону, Макс кивнул.

– Я виновата перед Афанасием и Сергеем, за то, что хотела их убить, ради своего спасения. Перед ними я уже извинилась. Но по факту я обязана извиниться перед тобой больше, чем перед остальными, потому что тебя я очень сильно избила, а драться я умею. Поэтому, пожалуйста, прости меня за каждый удар, который я нанесла тебе. Имей возможность всё отмотать, ни за что бы этого ни сделала. Ты лучше, чем я думала и не заслуживаешь такого отношения к себе. Поэтому…

Наклонившись, Макс не сразу понял, что она сняла трусики, а выпрямившись сняла и топик. Оголяя свой шикарный третий размер груди и роскошное тело куда не посмотри.

– … я буду не против, если это будешь ты – закончила Люда, продолжая смотреть на Макса всё с той же надеждой.

– Я не из тех, кто рушит семьи. Чтобы сказал твой муж, увидев это? – спросил Макс пытаясь держать твёрдость в голосе, очарованный красотой девушки.

– Его уже шесть лет как нет – сказала Люда, немного изменившись в лице – Я стала сюда попадать после той аварии, его смерти. Я и в армию то пошла в надежде стать сильнее, но с того дня, я похоже нисколько не изменилась. Кулаками махать научили, но какой была трусихой, такой и осталась. Хотя, наверное, с виду не скажешь, да?

Макс промолчал, рассматривая обнажённое тело девушки. Заметив это Люда попросила:

– Возьми меня, но прошу лишь об одном – не оставляй меня. Как бы дальше не развернулись события защити меня, если я не буду справляться. Я чувствую смелость рядом с вами… рядом с тобой, и очень боюсь, когда остаюсь одна. Пожалуйста, не бросай меня.

– Ну почему это всё происходит именно здесь, а не у меня дома? – сокрушался про себя Макс, ощущая как кол в штанах не даёт покоя – Я никого из вас не брошу, буду защищать пока есть силы и сражаться бок о бок, пока мы едины в цели и способах её реализации. Я буду это делать не потому, что мы подобны друг другу, по природе своей, а потому, что это правильно. И личной выгоде, в любой форме, здесь нет места – сказал Максим и вышел из комнаты.

Пройдя в общий зал их тусовки, невольно бросился взгляд на влюблённую парочку, где Сергей, размахивая руками перед лицом Александра Николаевича, чуть ли не танцуя, пытался ему донести свои, без всякого сомнения бесспорные утверждения.

– Да если бы мы с тобой встретились при других обстоятельствах, я бы тебе харю начистил. Да если бы не ограничение по силе, я бы тебя с завязанными глазами бы уделал. Я таких как ты как семечки щёлкаю, ты бы у меня уже ботинки вылизывал. Или сверкал бы пятками при моём появлении …

Александр Николаевич молча всё это выслушивал и не думая реагировать на это не замолкающее «недоразумение». Всё это как-то не вольно заставило Максима улыбнуться, от того, как всё по итогу обернулось.

Подойдя к Афанасию, он дал понять что готов к разговору.

– Похоже что принц решил спасти принцессу – начал Афанасий.

– Трогать её было бы неправильно. Мы могли лишиться её доверия.

– Ну, по большому счёту это чаевые за наше доверие и прощение, которых ты некоторых лишил. Буду честен, мне на её честь плевать, она её лишилась в тот момент, когда добровольно стала марионеткой, вместе с нашим бессмертным Горцем, в руках Древнего. Куда уж ниже падать? А с учётом принятия ею выдвинутых нами условий, говорит о том, что она очень хорошо понимала на что подписывается. И предать нас, означает самой погибнуть, на что эта трусиха вряд ли пойдёт. Её эмоции сказали за неё больше, чем её слова. Вот почему даже если три члена в неё засунуть одновременно, она будет верна как собака – посмеиваясь сказал Афанасий.

– Никто её не тронет – холодно сказал Максим.

– Да поняли мы твоё благородство – отмахнулся Афанасий – Расслабься. Вон, глянь как сдружились Саня и Серёга, не накаляй атмосферу, нам Древнего хватает.

Люда вошла в общий зал где были все, поглядывая на Сергея с Александром Николаевичем и бросив взгляд на Афанасия с Максимом. Поймав на себе взгляд Максима, она отвернулась сглотнув слюну и встав на против Сергея с Сашей, облокотилась спиной о противоположную стену той, где шумно вёл монолог Сергей, опустив глаза в пол.

– Я вообще чего тебя позвал то, судя по тому как себя ведут остальные, к гадалке не надо ходить что бы понять, что эти троя обыватели, либо смирившиеся со своей судьбой и не стремящиеся понять что тут происходит, либо те, кому вообще плевать, на то, что тут происходит, чувствуя себя здесь как на второй работе. Ты единственный кто пытался задавать вопросы, которых, поверь, у меня не меньше.

– Ты сказал, что мы должны учиться.

– Мы всегда учимся Максим, хотим мы того или нет, хоть что-то, но мы усваиваем. Но представь себе, что тебе необходимо очень быстро подготовить человека к очень ответственной задаче, как это сделать? Скажу наперёд, что нет учителя лучше чем практика, а условий, лучше боевых. Ни на что не наводит? – разводя руки спросил Афанасий.

– Хочешь сказать, что есть кто-то кто за нами наблюдает? – удивлённо спросил Максим.

– Давай я тебе расскажу то, чему я был свидетелем, а ты сам уже сделаешь выводы – предложил Афанасий.

– Если у нас есть время, то я с удовольствием выслушаю историю одного из нас.

– Мне нравится то, как ты это подчёркиваешь – с усмешкой сказал Афанасий – В моём мире, когда я только стал попадать в эту Изнанку, сразу после гибели возлюбленной, я, как и каждый из нас, не сразу понял что могу делать всё то, что могу. Долгие годы я просто убегал и прятался, покуда однажды, оказавшись в окружении, я, находясь в глубочайшем отчаянии, решил-таки уйти красиво. И в дикой ярости, с голыми руками, ринулся на армию Древнего Бога. То, что я сделал с ними всеми, коренным образом изменила все мои последующие с ним встречи. Мой удар мог убить сотни, взгляд тысячи, а воля миллионы. Я голыми руками рвал сталь, подбрасывал до небес Колоссов и сама земля дрожала под моей ступнёй. Шли годы, и я научился экономно расходовать Дар Светлых Богов. Как-то, находясь в очередной схватке с полчищами Древнего Бога, меня посетила одна мимолётная, но очевиднейшая мысль – «Мне надоело играть в одни ворота». Создавать себе союзников – легко, создавать свои армии – долго, а целые полигоны и базы – затратно. Так как сдерживающими факторами были «Количество Дара» и «Время на его восстановление», я придумал их – сказал Афанасий, внешней стороной пальцев постучав по жёлтой стене временной капсулы – Когда силы и в количестве и в качестве уравнялись, я тайно приступил к изучению того мира, который до этого для меня всегда был ареной, приделы которой покинуть нельзя, покуда врагу известно где ты. Я посылал сигналы во вне на всех частотах, которые мне только были известны. Я подавал световой сигнал такой сильный, и такой громкий, что его можно было заметить даже на краю света. Я, после первых секунд попадания в Изнанку мира, летел на скоростях превышающих свет в одном направлении, сканируя всё до чего мог дотянутся, во всех направлениях, на наличия хоть кого то, кроме меня и Древнего Бога. Все мои поиски хоть кого-нибудь не увенчались успехом. Я множество раз повторял свои эксперименты и каждый раз меня ждал провал. Куда бы я не послал дрона, куда бы я не двинулся, я не находил границ. Но я так же предположил, что границы или пределы этого мира, я найти не смогу по определению, потому что понятия не имею на что это может быть похоже. Куда бы я ни глянул, и как бы далеко и глубоко я не мог заглянуть, я буду видеть только то, что допускает моё сознание. А это крайне скудный набор, с учётом того, как долго я живу. Но весь фокус даже не в самой границе, форму которой я не могу представить, а в том, что куда бы я не потянулся даже на уровне и скорости мысли, я всегда наблюдал одно и тоже. Планета без светила, висящая в пустоте, глубину которой я не смог постичь как бы не пытался. И вовсе не потому, что она безмерна, а потому что всё что нас окружает, может существовать до тех пор, пока есть кому это воспринимать. Наблюдаемое существует пока есть наблюдатель и наблюдаемое рождается в момент рождения наблюдателя, а это в свою очередь означает, что куда бы я не шагнул, куда бы не летел, куда бы не потянулся волей, я всегда в центре этой вселенной, потому что сам являюсь её центром. На основе этого появляется очевидный вопрос – «О каких границах может идти речь?» – жестикулируя в процессе пояснения руками, подчеркнул Афанасий.

Максим не сдержал улыбки, поражаясь простоте, логичности и очевидности выводов, его масштабной работы.

– Когда я понял что искать во вне безнадёжная затея, меня вдруг осенило где я ещё не искал.

– Внутри – понял Максим.

– В десятку! – улыбнувшись во весь рот, вскликнул Афанасий, на секунду привлекая к себе внимание.

Когда все перестали таращится на них, Афанасий продолжил.

– К тому моменту я уже был на грани срыва, я настолько отчаялся и так устал от бесконечных схваток и сражений, которые каждый раз принимали всё более извращённый вид, что решил поставить на кон всё. Либо я пойму к чему всё это, либо, я подохну, покончив с этим раз и навсегда. Перед началом моей медитации, я создал временную капсулу, что бы у меня было предостаточно времени для моих поисков. Но перед самым началом, меня словно озарило что-то изнутри. Всё, за что я буду цепляться или что будет на меня влиять, станет непреодолимой стеной, в которую я буду биться как рыба об лёд. После чего я понял, что условия должны быть предельно естественными. И я убрал капсулу и погрузился в медитацию. Так я начал свои медитации. Я пробывал их повторять много раз, но каждый раз мне не хватало времени. И при очередном попадании в Изнанку, я создал так много баз, так много защитных орудий и такую большую армию, что сам себе поразился, как у меня на такое вообще терпения хватило. Три недели мои базы держали оборону, три недели моё тело забыло про сон, пищу, питьё и усталость. Я не отрывался не на секунду от своих поисков. И вот, когда все мои защиты и оборонительные орудия были уничтожены, когда от всех моих стальных армий остались лишь обломки, когда в зале, не имеющего входа, где я находился, рухнули стены, случилось это. Глаза сами открылись, и я наблюдал сияющую, синим цветом поляну, почти в центре которой я находился, которую окружали чёрные деревья с фиолетовыми листьями. На поляне росла синяя трава, от которой исходило сияние синего цвета. В центре стоял идеально круглый камень, с какой-то символикой, рядом с которым я находился. А вокруг стояли человеческие фигуры в монашеских одеяниях, с капюшонами, а вместо лиц мрак или тьма, не позволяющая увидеть лица. Они не сказали ни слова, просто наблюдали за мной. На одеянии каждого был свой символ, и эти же символы были высечены на камне. На мгновение мне показалось что эти символы, что-то вроде гербов или знаков, представляющих определённое направление или группу. Когда я решился задать вопрос, тот, кто имел символ, напоминающий «полукруг», указал мне пальцем на камень, и вновь сомкнул руки в широких рукавах. Посмотрев на камень, я не сразу понял чего от меня хотят, и желание его коснуться просто пришло изнутри. А когда коснулся, то мои глаза закрылись, я упал на одно колено, взвыв от боли в голове. Всё это продлилось не долго, но когда закончилось, мои глаза открылись уже в Изнанке. Я словно видел своими глазами, и словно наблюдал за собой со стороны, одновременно. На всём моём теле начали появляться какие-то углубления, как глубокие шрамы, со странным узором, словно линии порвавшие кожу и тянущую её, в местах разрыва во внутрь, из которых рвалось наружу пурпурное пламя. Даже через одежду я видел этот узор. И в тот же момент я осознал, что прежде я не знал что такое мощь. Сила стала расти с такой скоростью, что я невольно оторвался от земли повиснув в воздухе. Когда её стало так много что я не мог её сдерживать, она стала рваться наружу, вырываясь и проявляясь куполообразной волной, границы которой расширялись со скоростью звука. Стена энергии, дробящая всё на молекулы, не пропускала ничего во внутрь. Я наблюдал за всем со всех сторон и кричал с закрытыми глазами, в своей тщетной попытке сдержать ту энергию, источник которой открылся во мне. Непередаваемое удовольствие, неописуемая сила и не забываемая мощь, меня испугали до чёртиков и в самый последний момент я вырубился. Сила и её выход наружу, длились несколько секунд. Открыв глаза, я понял что нахожусь в реале, удивляясь тому, что не стал седым. И вот попадая сюда, как думаешь, кого я увидел с точно таким же доспехом, когда лавина памяти о событиях, произошедших до моего появления, обрушилась на меня? – как бы намекая взглядом, спросил Афанасий торящийся на Максима.

– У меня – медленно сказал Макс.

– Именно! Когда я увидел этот доспех на тебе, у меня чуть сердце не остановилось. Как ты контролируешь ту мощь?

– Я ничего не контролирую, и я не испытываю ту мощь, которую ты описал. И кстати, я тоже был на той поляне.

– Ты тоже!? – удивлённо, на повышенном тоне, но шёпотом, спросил Афанасий.

– Тоже видел тот камень, тоже его коснулся и произошло тоже самое что и с тобой. Только в отличии от тебя, я сразу очнулся в реальном мире.

– А как ты про этот доспех узнал?

– Я увидел его на отце. В одном из Кошмаров, на мне не было светового щита, но рядом были покойные родители и когда нашу машину сбили прихвостни Кошмарыча, меня спас отец в этом доспехе. Те твари, со всей своей мощью, они для него словно не были противниками, он их убил играючи. При схватке с Людой, я не знал как дать ей отпор, и вспомнил об отце в том горящем доспехе, как ты его называешь. И он просто сам на мне появился.

– Интересно – протяжно сказал Афанасий, явно задумавшись.

– Но мы отвлеклись, ты не закончил своё повествование.

– Ах да. Помнишь я тебе привёл пример с подготовкой бойца, для ответственной задачи?

– Да.

– Так вот, что если нас некто, готовит к чему-то, с чем нам ещё предстоит столкнуться. Что если, та сила, которую мы все испытываем в своих мирах, в её не делённом состоянии – подчеркнул Афанасий – это просто аванс того, что мы должны будем получить, когда будем готовы.

– Ты реально думаешь что мы получим то, что ты описал? – удивлённо спросил Макс.

– Я скажу тебе честно, я в этом не сомневаюсь. Вопрос только в том, чему мы должны научиться, чтобы нам дали доступ к этой мощи? Не то что бы я горю желанием её получить, но это единственное объяснение, которое привносит смысл всему происходящему.

Максим увёл взгляд в сторону серьёзно задумавшись над сказанным.

– Я думаю, что та сила, которую мне дали ощутить, была как бы демонстрацией того, на что я обречён и как оказалось, каждый из нас. Это же было ответом – «К чему всё это?». Нас просто подготавливают, но вот что мы должны усвоить, вот это очень хороший вопрос – закончил Афанасий.

– Ты дал целую кучу информации, которую надо переварить – сказал Максим, намекая что уже перегружен.

– Подумай об этом как ни будь на досуге. Сейчас подождём когда энергия у всех накопится и будем двигаться дальше.

Примерно через часа два, Афанасий вышел в центр комнаты.

– … и когда твоя мама будет полировать мой кожаный …

– Так братва – прервал глубокую философскую мысль Сергея, Афанасий – думаю времени было достаточно чтобы сделать всё что должны были сделать – сказал он смотря на Люду, которая тут же посмотрела на Максима ища поддержки, но он прибывал в раздумьях, смотря совсем в другую сторону – высказать всё что накипело – сказал он посмотрев на Серёгу – и выслушать тех, кому надо было высказаться – закончил он с улыбкой глядя на Александра Николаевича.

Александр Николаевич был воплощённым терпением, морда кирпичом, с нулевой реакцией на внешние раздражители.

– Перед тем как я расконсервирую капсулу, я создам между нами связь, этакую замкнутую цепь, по которой будет распределена наша общая энергия. Другими словами, мы перестанем быть индивидуальными резервами накопления энергии. Каждый из нас получит доступ к энергии пятерых в любой момент, это удобно, если ваше волеизъявления потребуют топлива больше, чем может вместить ваш индивидуальный топливный бак. Это так же делается на случай, если все будут в отрубе и только один будет иметь возможность изменить ход сражения. В этом случае этот «оставшийся» будет силён как с собственным источником Дара Светлых Богов. А так как на нашем, ещё не успевшем спуститься на воду кораблике, уже случится мятеж, то не будет лишним задать ограничивающее условие – «Если Дар Светлых Богов, будет использован против себе подобных, то он будет отключён от источника». Кстати, это же, лишает возможности потенциального предательства.

Люда и Александр Николаевич опустили глаза и головы, понимая тонкий намёк.

– Так же не лишним будет создать связь на уровне мысли, что бы Древний не слышал наш трёп. Максим, Сергей что вы об этом думаете? – официально обратился к ним Афанасий.

– Мы? – не понял удивлённый Максим.

– А кто ещё, мы же команда, мне важно мнение каждого члена, нашей удивительной пятёрки.

Сергей взревел от смеха покатившись по полу и держась за живот, с трудом показывая большой палец. Максим тут же отвернулся, пытаясь скрыть заразительные эмоции Сергея, выводя руку за спину показывая большой палец.

– Единогласно! – сказал он повернувшись к Александру Николаевичу с Людой – обожаю нашу дружную команду, где уважение стоит на первом месте.

И Александр Николаевич, и Люда, смотря ему в глаза, выражали на своих лицах эмоции, откровенного поливания его всеми видами мата, которые только знают, под его издевательскую улыбку.

После очередного валуна в маленький общий огородик пары залётчиков, он дал команду всем взяться за руки и стал произносить что-то одними губами, а секундой позднее, каждый ощутил тот уровень доступной силы, который каждый испытывал, но особо не ценил, в своём мире.

Афанасий: – Ну, как ощущения? – услышали все в голове голос Афанасия, чьи губы не шевелились.

Максим: – Да ладно, вышло.

Люда: – Я вас слышу.

Сергей: – Жалко что я не натянул эту …

Александр Николаевич: – Мы тебя слышим.

Сергей: – Не слышим, а слушаем и запоминаем.

Люда: – Пошляк.

Сергей: – Следи за языком курица и радуйся что на тебя хоть у кого-то встаёт.

Люда: – Как девушка скажу, что смотря на тебя, не следящего за собой бомжа, тебя наверное так часто динамят, что ты от отчаяния, уже руки в кровь стёр, причём обе.

Сергей: – Да на тебя даже у молодого не встал.

Люда: – В отличии от тебя, озабоченного урода, это было актом благородства, а не нежелания.

Сергей: – Я тебе щас язык голыми руками оторву.

Люда: – Рискни! Ты даже подойти ко мне не успеешь, когда Максим засунет твоих подружек тебе в жопу по самые гланды.

Сергей: – Похоже пора напомнить, как должна вести себя послушная сучка?

Люда: – Похоже пора напомнить, как вела себя эта сучка, когда не была послушной?

Максим: – ТАК!

Афанасий с трудом сдерживал смех, опустив голову и смотря в пол.

Максим: – Никто из нас не учился контролировать мысли. А посему мы по привычке несём все что думаем, забывая, что теперь это слышат все. Посему давайте будем терпимее к проявленным мыслям тех или иных индивидуумов, у которых уже очень давно сформировались убеждения, на основе которых, эти мысли и обретаю ту или иную форму. Мы уже один раз разосрались, никому не понравился финал. А следующий зачинщик в миг окажется без сил, только теперь навсегда.

Сергей: – Ох Максим, только потому что мы братья по оружию, я себя сдерживаю.

Люда: – Утешай себя этим.

Максим: – Я как будто со стенами говорю.

Сергей поднял руки, демонстрируя ладони, давая понять, что прекратил. Люда повторила то же самое.

Афанасий: – Вот и славно! Теперь, когда мы определили что у Люды «длиннее», можем двигаться дальше.

Максим закрыл глаза глубоко вздыхая. Сергей сомкнул руки на торсе в замок, возмущённо отвернувшись. Люда злорадно улыбалась, смотря на Сергея. А Александр Николаевич откровенно смеялся над сделанным выводом.