Майкл Джексон. Жизнь короля

Рэнди Тараборрелли

Майкл Джексон. Жизнь короля

© С. Минасян, перевод на русский язык, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Эта книга посвящается памяти

Майкла Джозефа Джексона

1958–2009

Почему бы просто не сказать людям, что я пришелец с Марса. Скажи им, что я ем цыплят живьем и исполняю танец вуду в полночь. Они поверят всему, что ты скажешь, потому что ты репортер. Но если бы мне, Майклу Джексону, пришлось произнести: «Я пришелец с Марса, я ем цыплят живьем и исполняю танец вуду в полночь», люди бы сказали: «О боже, этот Майкл Джексон сумасшедший. Он слетел с катушек. Нельзя верить ни единому его чертову слову».

Майкл Джексон в интервью Джону Рэнди Тараборелли, сентябрь 1995 года

Вступительное слово

Я впервые встретил Майкла Джексона, когда мы оба были детьми. The Jackson 5 только что выступили в конференц-центре Филадельфии субботним вечером 2 мая 1970 года – впервые после подписания контракта с Motown Records. Для мальчиков наступило бурное время; Майкл был юным одиннадцатилетним парнем, который пытался со всем этим справиться. Я помню его тогда, счастливого и влюбленного в жизнь. Но кое-что случилось… мы оба выросли, хотя и очень разными.

В восемнадцать лет я переехал в Лос-Анджелес, чтобы начать карьеру писателя, и регулярно брал у него интервью для статей в журналах. Я отчетливо помню день, когда написал «Майклу Джексону исполняется двадцать один год». Затем было «Майклу Джексону исполняется двадцать пять», «Майклу Джексону исполняется тридцать» и множество других публикаций, посвященных знаменательным событиям, а также материалов о талантливых членах его семьи. По мере того как он взрослел, я с растущим беспокойством и замешательством наблюдал, как из симпатичного маленького черного ребенка Майкл превратился в… того, кем он является сегодня. Как журналист и частый хроникер жизни артиста я должен был каким-то образом разобраться в происходящем, соединяя кусочки пазла вместе, чтобы увидеть, насколько они подходят человеку, которого я знал в недавнем прошлом. Благодаря нашим многочисленным встречам я могу доподлинно ссылаться на его мнение о событиях в его жизни и карьере.

В 1977 году, когда я приехал в дом Джексонов в Энсино, штат Калифорния, чтобы взять интервью у семьи, Майкл вошел в комнату с повязкой на лице; ему тогда было девятнадцать. Я помню, как встревожился. Тогда я подумал, что слухи о том, что отец, Джозеф, избивал его, могут быть правдой, и эта мысль терзала меня много лет. На самом деле, как я позже узнал, он тогда перенес вторую из множества пластических операций.

В другом интервью, сразу после возвращения Майкла со съемок фильма «The Wiz» в Нью-Йорке в 1978 году, он сказал, что у него есть кое-какие «секреты», которые он предпочитает мне не сообщать, добавив, что «у каждого есть глубокие, темные тайны». Я никогда не забывал те слова, тем более что с годами он сам становился более странным, а его поведение делалось все более необъяснимым и непонятным.

Почему после всех этих лет мы все еще так очарованы Майклом Джексоном? Дело в его впечатляющем таланте? Разумеется, отчасти в нем. Его голос мгновенно узнаваем, как и фирменные танцевальные движения. Так же как на него повлияли предшественники (например, Джеки Уилсон и Джеймс Браун), он стал кумиром для целого поколения артистов. Когда вы смотрите выступление Джастина Тимберлейка, разве он не напоминает вам кого-то еще?

Майкл является важным мерилом для многих из нас. Поскольку он был знаменит более тридцати лет, некоторые могут отмечать собственные этапы определенными вехами его жизни. Кое-кто достаточно взрослый, чтобы помнить, каким необыкновенно очаровательным и потрясающим солистом The Jackson 5 он был, а кто-то даже может вспомнить, где находился, когда братья обрели популярность. Мы помним, как впервые увидели на сцене или на экране его магическую «лунную походку»; мы помним день, когда впервые увидели видео «We are the World», с которым он возглавил звездный состав первой благотворительной акции подобного рода в Соединенных Штатах; мы помним его потрясающие выходы на концертах и новаторские клипы.

Сказать, что Майкл невероятно преуспел в своей карьере, – значит признать очевидное. Однако, каким бы выдающимся и легендарным ни было его мастерство, именно его личная жизнь интересовала многих из нас гораздо сильнее.

Мы, вероятно, помним, как впервые сталкивались с каждым из его новых обликов и задавались вопросом: что, черт возьми, этот мальчик делает со своим лицом?

Вы когда-нибудь задумывались, был ли он натуралом? Или геем? Или асексуалом?

Что вы подумали, когда впервые услышали, что его обвиняют в педофилии?

Вы помните, как смотрели его эмоциональное обращение из Неверленда, когда он сказал: «Полиция сфотографировала мое тело, в том числе мой пенис, мои ягодицы, нижнюю часть туловища, бедра и все части тела, которые они пожелали»?

А как насчет Лизы Мари Пресли и Дебби Роу, его загадочных бывших жен? Вы когда-нибудь задумывались об истинной природе их взаимоотношений?

Теперь у него есть дети, и он заставляет их надевать маски на публике.

«Каково это – когда ты один и внутри тебя холод?» – спросил Майкл в своей песне Stranger in Moscow. В самом деле, интересно, как, черт возьми, он превратился в того, кем он является сегодня?

Конечно, всем заправляет слава. Это удивительный феномен, по-настоящему с ним сталкивались только знаменитости. Однако задайте себе вопрос: если бы вся ваша жизнь разыгрывалась под тяжелыми и пристальными взглядами, еще более мучительными из-за жестокости отца, кем бы вы стали? Что, если бы обожающая публика инфантилизировала и любила в вас главным образом талантливого подростка? Как думаете, остались бы вы инфантильным? Могли бы вы взбунтоваться от разочарования и отчаяния и начать делать все что вздумается, не задумываясь о логике своих решений, здравом смысле и уместности поведения?

Что, если бы в придачу у вас было непомерное богатство, дающее возможность компенсировать самые потаенные слабости и удовлетворить желания любыми имеющимися в вашем распоряжении средствами, какими бы крайними они ни были, и когда никто не осмелился бы бросить вам вызов? Не нравится цвет вашей кожи? Изменим. Никогда не было настоящего детства? Привет Неверленду. Хотите спать в одной постели с мальчиками? Нет проблем. Не нравится, как вы выглядите? Подправим лицо. Все еще не нравится? Сменим на другое лицо, а потом на третье – и так пока не устроит.

Почему он не способен увидеть, что с ним происходит? – говорим мы о Майкле. Почему он не понимает? Как бы то ни было, каким он себя видит? Королем поп-музыки, новатором, непонятым музыкальным гением, чья карьера началась еще в глубоком детстве? Или незащищенным, в сущности, несчастным взрослым, у которого достаточно денег и власти, чтобы делать все, что ему нравится, и оставаться безнаказанным? Пожалуй, одно можно сказать наверняка: если бы вы были стопроцентным сочетанием того и другого, то велики шансы, что вы были бы как… Майкл Джексон.

Часть первая

Вступление

Пасторальному городу Лос-Оливос в округе Санта-Барбара немногим больше ста лет. Если турист захочет окунуться в местную историю, ему стоит посетить таверну Маттеи, построенную в 1886 году. Один из многих памятников ушедшей эпохи, это место служило остановкой для дилижансов. В эпоху, когда единственным средством передвижения был конный экипаж, гости находили здесь ночной приют во время своих путешествий. Там также располагалась станция узкоколейной железной дороги Тихоокеанского побережья, построенной в 1880-х годах, на случай, когда путешествие по суше вдоль побережья менялось от трудного до невозможного. Во времена расцвета эта местность простиралась на семьдесят пять миль от территории, которая некогда именовалась Харфорд-Уорф в заливе Сан-Луис, к югу от Лос-Оливоса. Путники оставались переночевать у Маттеи, чтобы на следующий день продолжить путь в Санта-Барбару на дилижансе. Сегодня здесь находится Музей карет, знакомящий всех желающих с историей региона. Бывший водопой ныне являет собой очаровательную закусочную Brothers Restaurant at Mattei’s Tavern.

Однажды в музее появился странного вида мужчина с мальчиком, девочкой и младенцем. Его сопровождали две женщины, смотревшие за детьми, – возможно, няни. Одна из них прижимала к себе ребенка в одеяле. Кроме того, с ними был помощник, мужчина двадцати с небольшим лет. Он рыскал взглядом, в полной боевой готовности, зорко следя за происходящим вокруг.

Мужчина постарше, в темно-фиолетовой шелковой хирургической маске, шляпе поверх черных волос и огромных солнечных очках, остановился перед одним из экранов с фотографиями. «Принс! Пэрис! – воскликнул он. – Идите сюда! Поглядите-ка». Малыши подбежали к нему. Человек указал на изображение бледным тонким пальцем, на кончик которого был намотан пластырь, и прочел сопроводительное описание. Его высокий голос звучал поучительно. В середине текста он посоветовал мальчику слушать внимательнее, настаивая, что «это важно». Группа перешла от первого экрана к следующему, мужчина в маске читал каждое описание, увещевая детей не отвлекаться.

После экскурса они с удовольствием перекусили в ресторане. Они смеялись, шутили на личные темы и казались огороженными от всего вокруг, не замечая существования кого-либо за пределами их крохотного мира. Человек в маске ел, не снимая ее полностью, лишь чуть-чуть опустив. Местные жители старались не обращать внимания на необычных посетителей. Однако было трудно не смотреть на них, тем более дети тоже были в масках – правда, не хирургических… а в карнавальных. Они сняли их, чтобы поесть, а затем надели снова, спрятав лица.

В начале 1900-х годов в тридцати милях от побережья Тихого океана была построена новая железнодорожная линия. Из-за того, что она обошла Лос-Оливос стороной, население некогда процветающего города сократилось. Город обрел второе дыхание лишь благодаря притоку туристов, наблюдающемуся в последние двадцать лет. Сейчас здесь есть индейская резервация и игорное казино, а также спа-салоны и ультрасовременные лечебные центры. Небольшие местные художественные галереи, антикварные магазины, сувенирные лавки, бутики и винодельни процветают в отреставрированных зданиях в западном стиле.

Однажды днем мужчина в маске посетил одну из художественных галерей. «Не правда ли, эта картина просто идеально смотрелась бы в спальне?» – спросил он юного помощника. В руках мужчина держал небольшую картину маслом с изображением двух ангелов, парящих в воздухе над спящим ребенком. Помощник кивнул. «Эй! – мужчина в маске подозвал куратора. – Сколько вы хотите за нее?» Поговорив с ним, человек подошел к помощнику и что-то прошептал ему на ухо. «Хорошо, очень хорошо, – сказал он наконец владельцу магазина. – Я беру ее».

Владелец нацарапал цифры на листе бумаги и протянул его молодому человеку, доставшему из бумажника пачку банкнот. Он отсчитал необходимую сумму.

«Нет, постойте! Это слишком дорого, – сказал человек в маске, внимательно наблюдавший за происходящим. – Я думал, вы сказали, что она стоит сто долларов, а не сто шесть долларов с мелочью». Начались торги. «Что? Налог? Серьезно? За это?» – мужчина сделал вид, что усердно думает. «Ладно, – решил он, отложив картину, – в любом случае спасибо».

Как вдруг переговоры вступили в новую силу.

«Серьезно? Пусть так. Сто долларов».

Мужчина в маске снова посмотрел на картину. «Боже мой, не правда ли, она так прекрасна? – пробормотал он, беря ее в руки. – То, как дети на ней… защищены. Так мило». Когда они с помощником выходили из галереи, мужчина обернулся и прокричал владельцу: «Хочу, чтобы вы знали: я считаю вас замечательным человеком и желаю вам огромной удачи с вашим магазином! Я еще вернусь».

Лос-Оливос – территория, где расположено примерно пятьсот лошадиных ранчо, дома в викторианском стиле и около двух десятков предприятий. Тысяча человек, а может и меньше, называют это глухое захолустье своим домом (меньше дюжины из них черные), включая одного необычного жителя, единственного мужчину в городе, который носит маску: Майкла Джозефа Джексона.

Горная дорога Фигероа ведет вверх через густо поросшую и холмистую долину Санта-Инес в Лос-Оливосе. Мужчина продает яблоки под старым зеленым тенистым деревом на обочине дороги из года в год. Каждый день он сидит и ничего не делает, только продает фрукты, наслаждается днем и жарится на солнце. Вот такое место.

В полумиле от дороги, за внушительными дубовыми воротами находится горная дорога Фигероа 5225, массивный двухуровневый фермерский дом в датском стиле с кирпичными и каменными стенами, перекрытыми деревянными балками. Здесь живет Майкл Джексон.

Поместье площадью 2700 акров (почти 11 км²) когда-то было известно как ранчо Сикамор – ранчо для разведения овса и содержания крупного рогатого скота. Его выставили на продажу за 35 миллионов долларов; Майкл приобрел его за 17 миллионов долларов в мае 1988 года. После этого он сменил название на Neverland Valley Ranch, или Неверленд, как дань уважения Неверленду из книги о Питере Пэне. Первоочередной задачей для Майкла было построить на участке собственный парк развлечений, включающий карусель, гигантскую горку, железную дорогу с поездом и даже колесо обозрения. С теми деньгами, что он имел, он мог осуществить практически все, что хотел… и поступил именно так.

Райский уголок купается в зелени. Старомодные ветряные мельницы венчают пейзаж. В величии присутствует утонченная плавность; тысячи деревьев отбрасывают мягкие тени на великолепно ухоженные газоны, искусственное голубое озеро площадью пять акров (20,2 км²) с бесшумным пятифутовым водопадом и изящным мостом. Именно здесь, среди бесконечной тишины тихой, холмистой, идиллической сельской местности, Майкл Джексон создал собственный мир, убежище, чтобы оградить себя от постоянного давления и преследующих его проблем.

В двух тысячах миль к востоку, в грязном промышленном городе Гэри, штат Индиана, на углу стоит небольшой дом с двумя спальнями и одной ванной, облицованный кирпичом и алюминием. Собственность на Джексон-стрит, 2300, имеет около ста футов (около 30 м) в глубину и пятьдесят футов (около 15 м) в ширину. Нет ни гаража, ни зеленой травы. Густые клубы дыма поднимаются вверх от близлежащих заводов; он проникает в атмосферу таким образом, что человек, дышащий воздухом, чувствует себя немного… нездоровым. В 1950 году Джозеф и Кэтрин Джексон, родители Майкла, купили этот дом за 8500 долларов с первоначальным взносом в 500 долларов.

В том преимущественно черном районе будущий король поп-музыки провел детство, здесь же выросли его братья и сестры: Морин, Джеки, Тито, Джермейн, Ла Тойя, Марлон, Джанет и Рэнди.

Как и большинство родителей, Джозеф и Кэтрин хотели, чтобы их дети были успешны. В начале 1950-х лучшее, что они могли дать отпрыскам, – это две спальни и одна ванная на одиннадцать человек да одежда и обувь из секонд-хенда. Супруги надеялись, что после окончания средней школы старшие найдут постоянную работу, возможно на заводе… если только не смогут добиться большего.

Однако когда Джексоны обнаружили в детях музыкальные таланты, их мечты стали смелее: они решили, что мальчики с редкими вокальными и танцевальными способностями будут выигрывать конкурсы, и тогда их заметят.

Как только сыновья записали первые альбомы, воображение родителей разыгралось: большое поместье в Калифорнии; прислуга на побегушках; шикарные автомобили каждому; костюмы-тройки, кольца с бриллиантами и культ личности Джозефа; норковые шубы, драгоценности и выход в свет Кэтрин. Они мечтали, как включат телевизор и увидят своих знаменитых детей исполняющими собственные хиты для восторженной толпы. Джексоны полагали, что благодаря известности мальчиков вся семья станет узнаваема, востребована, будет позировать фотографам, раздавать автографы. Они все станут звездами и заживут в чудесном мире. Больше никаких забот, обо всем уже позаботился счастливый случай.

Не слишком ли многого они хотели? На тот момент все это наверняка казалось хорошей идеей. Однако, как гласит мудрость, бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться.

Джозеф и Кэтрин

Джозеф Уолтер Джексон родился 26 июля 1929 года в семье Сэмюэля и Кристал Джексон в Фаунтин-Хилл, штат Арканзас. Он был старшим из пяти детей; его сестра Верна умерла в возрасте семи лет. Сэмюэль, учитель средней школы, был суровым неуступчивым человеком, который воспитывал детей железной рукой. Им не разрешалось общаться с друзьями за пределами дома. «В Библии сказано, что плохое общество негативно влияет на юные умы», – объясняла им Кристал.

«Сэмюэль Джексон любил свою семью, но был замкнут, и до него с трудом получалось достучаться, – вспоминал один из родственников. – Он редко проявлял теплоту к близким, поэтому его не понимали. Люди думали, что он толстокожий, но Сэм был чувствительным человеком, не знавшим, как выразить свои эмоции. Джозеф во многом унаследовал поведение отца».

Сэмюэль и Кристал развелись, когда Джозеф был подростком. Сэм переехал в Окленд, взяв с собой сына, а Кристал увезла брата и сестер Джозефа в Восточный Чикаго. Когда Сэмюэль женился в третий раз, Джозеф решил присоединиться к матери, брату и сестрам в Индиане. Он бросил школу в одиннадцатом классе и стал боксером, участвующим в любительском турнире «Золотые перчатки»[1]. Вскоре после этого на вечеринке по соседству он повстречал Кэтрин Эстер Скруз. Она была хорошенькой миниатюрной девушкой. Джозефа привлекли ее приветливый характер и теплая улыбка.

Кэтрин родилась 4 мая 1930 года, ее окрестили Кэтти Б. Скруз в честь тети по отцовской линии. (В детстве малышку звали Кейт или Кэти, так же сейчас к ней обращаются близкие.) Девочка родилась в семье Принса Альберта Скруз и Марты Апшоу в округе Барбур, в нескольких милях от округа Рассел, штат Алабама. Этот сельский фермерский район был домом для ее семьи на протяжении поколений. Ее родители поженились, а в 1931 году у них родится еще один ребенок, Хэтти.

Принс Скруз работал на семинолской железной дороге, а также арендовал хлопковую ферму, как когда-то дед и прадед Кэтрин, Кендалл Браун. Тот, что каждое воскресенье пел в церкви округа Рассел и прославился благодаря своему голосу, а раньше был рабом в семье Скрузов в Алабаме. Их фамилию в итоге он взял себе.

«Люди говорили мне, что, когда открывались окна церкви, голос моего прадеда разносился по всей долине, – вспоминала Кэтрин. – Он просто перекрывал все остальные голоса. И когда я это услышала, то сказала себе: „Наверное, это у нас в крови”».

Когда Кэтрин было восемнадцать месяцев, она заболела полиомиелитом, который в то время часто называли детским параличом, часто поражающим детей. Тогда еще не существовало вакцины, и многие малыши – как, например, сестра Джозефа Верна – умерли от этого заболевания либо навсегда остались калеками.

В 1934 году Принс Скруз переехал с семьей в Восточный Чикаго, штат Индиана, в поисках постоянной работы. Он работал на сталелитейных заводах, прежде чем найти работу носильщиком у Пуллмана на Центральной железной дороге Иллинойса. Меньше чем через год Принс и Марта развелись; Марта осталась в Восточном Чикаго с маленькими дочерьми.

Из-за полиомиелита Кэтрин превратилась в застенчивого и замкнутого ребенка. Ее часто дразнили одноклассники. Она не вылезала из больниц. Не имея возможности окончить среднюю школу, она пошла на курсы для взрослых и все-таки получила аттестат. До шестнадцати лет она носила корсет или использовала костыли. Сегодня женщина по-прежнему прихрамывает.

Ее светлые детские воспоминания всегда были связаны с музыкой. Вместе с сестрой Хэтти они выросли, слушая по радио музыкальные передачи в стиле кантри и восхищаясь такими звездами, как Хэнк Уильямс и Эрнест Табб. Они были членами школьного оркестра, церковного юношеского оркестра и школьного хора. Кэтрин, певшая еще и в местной баптистской церкви, мечтала о карьере в шоу-бизнесе: сначала она хотела стать актрисой, потом – вокалисткой.

Встретив Джозефа, Кэтрин сразу же влюбилась. В тот момент он был женат на другой, но это не продлилось больше года. После его развода Кэтрин и Джозеф начали встречаться, и вскоре пара обручилась. Она была окутана его чарами, покорена его харизмой, обезоружена его обаянием, его внешностью, его силой. Парень был весьма властным, стараясь контролировать абсолютно все, и девушка почувствовала, что будет с ним как за каменной стеной. Кэтрин нравились его истории, она смеялась над его шутками. У Джозефа были большие, широко расставленные глаза необычного карего цвета, почти изумрудные. Глядя в них, она забывала обо всем; и это было именно то, чего ей хотелось. Как говорила сама Кэтрин: «Я абсолютно потеряла голову».

Во многом они были противоположностями: Кэтрин – мягкая, Джозеф – суровый; Кэтрин – разумная, Джозеф – вспыльчивый; она – романтичная, он – прагматичный. Однако в остальном химия была на их стороне.

Они оба были музыкантами: Джозеф – гитаристом-блюзменом, Кэтрин – поклонницей кантри, игравшей на кларнете и фортепиано. В период ухаживаний холодными зимними вечерами возлюбленные прижимались друг к дружке и пели рождественские гимны. Иногда они сочиняли гармонии, благодаря красивому сопрано Кэтрин композиции выходили на ура. Майкл Джексон чувствовал, что унаследовал свои певческие способности от матери. Он рассказывал, что его самые ранние воспоминания – как мать держала его на руках и пела «Ты мое солнце» («You Are My Sunshine») и «Хлопковые поля» («Cotton Fields»).

5 ноября 1949 года в Краун-Пойнте, штат Индиана, мировой судья поженил двадцатилетнего Джозефа и девятнадцатилетнюю Кэтрин после шестимесячной помолвки.

Женщина рассказывала, что на нее так повлиял развод родителей и жизнь в неблагополучной семье, что она пообещала себе: как только найдет мужа, то останется замужем, независимо от трудностей, которые встретятся им на пути. Хотя, что касается Джозефа, казалось, ей не о чем было беспокоиться. Он относился к ней уважительно и был очень внимателен. Ей нравилось общество мужа; он мог рассмешить ее так, как никто и никогда раньше. Важно отметить и то, что между ними существовала сильная сексуальная связь. Джозеф был страстным человеком; как и Кэтрин, хоть и в меньшей степени. Однако молодые люди были влюблены, подходили друг другу, и это работало на них.

Молодожены поселились в Гэри, штат Индиана. Их первый ребенок, Морин по прозвищу Ребби (произносится как Ри́би), родился 29 мая 1950 года. Остальная часть потомства не заставила себя долго ждать. 4 мая 1951 года, в двадцать первый день рождения Кэтрин, она родила Зигмунда Эско по прозвищу Джеки. Два года спустя, 15 октября 1953 года, родился Тариано Адарил; его звали Тито. За ним последовали: Джермейн Ла Жуан 11 декабря 1954-го; Ла Тойя Ивонн 29 мая 1956-го; Марлон Дэвид 12 марта 1957-го (один из недоношенных близнецов; второй, Брэндон, умер почти сразу после рождения); Майкл Джозеф 29 августа 1958 года (по словам матери, «со смешной головой, большими карими глазами и длинными руками»); Стивен Рэндалл 29 октября 1961-го и, наконец, Джанет Дамета 16 мая 1966 года.

Начало

Для начала поговорим о тесноте… Когда-то, в забытые богом времена, все одиннадцать членов семьи Джексонов жили на Джексон-стрит, 2300. «Пройдя пять шагов от входной двери, вы оказывались у заднего выхода, – говорил Майкл о доме. – Дом на самом деле был не больше гаража».

Кэтрин и Джозеф занимали спальню с двуспальной кроватью. Мальчики ютились во второй и последней спальне в доме на трехместной двухъярусной кровати: Тито и Джермейн делили кровать наверху, Марлон и Майкл – посередине, а Джеки спал внизу в одиночестве. Три девочки спали на раскладном диване в гостиной. Когда родился Рэнди, он поселился на втором диване. В особенно холодные зимние месяцы семья собиралась вместе на кухне перед открытой духовкой.

«Для всех нас находилась работа по дому, – вспоминает Джермейн. – Всегда было чем заняться – натереть полы, помыть окна, заняться работой в саду. Тито мыл посуду после обеда. Я ее вытирал. Ребби, Джеки, Тито и я занимались глажкой, и нас не выпускали из дома, пока мы не заканчивали работу. Мои родители верили, что труд облагораживает. Мы рано познали чувство удовлетворения от проделанной работы».

Джозеф работал крановщиком на заводе Inland Steel в Восточном Чикаго с четырех часов до полуночи. Одно из ранних воспоминаний Майкла об отце – как он возвращается с работы с большим пакетом глазированных пончиков для всех. «Работа была тяжелой, но стабильной, было грех жаловаться», – говорил Джозеф. Однако денег никогда не хватало. Джозеф редко зарабатывал больше шестидесяти пяти долларов в неделю, несмотря на регулярную подработку сварщиком. Семья научилась так жить. Кэтрин сама шила детям одежду или закупалась в магазине Армии Спасения. Они ели простую пищу: на завтрак – бекон и яйца; на обед – сэндвичи с яйцом и болонской колбасой, иногда томатный суп, на ужин – рыбу и рис. Кэтрин любила печь на десерт персиковые коблеры и яблочные пироги.