У меня есть твое фото

– Какого черта? – в полный голос поинтересовался он, но, разумеется, его никто не слышал, потому что из новеньких колонок, стоящих на столе рядом с чужим телефоном, орала какая-то дешевая попса.

Девчонка (называть ее так уже порядком надоело) стояла у плиты в длинной кофте и… все. Штанов на ней не было, так что Майков поблагодарил ее небольшой рост за то, что кофта на ней смотрелась, как короткое платье. Так вот, она что-то помешивала в сковороде и пританцовывала, вернее сказать – дергалась, иногда странно взмахивая руками. Игорь попытался докричаться, но толку от этого не было, поэтому он подошел и, в попытке схватить ее за руку, получил локтем по лицу. Это не входило в его планы, но сработало – девчонка, наконец, заметила его и, ойкая, побежала убавлять звук.

– Вы что-то говорили?! – спросила она, широко улыбнувшись. Медного цвета волосы выбились из пучка и теперь упорно лезли ей в глаза.

Игорь скрипнул зубами.

– Да, говорил. Я говорил, что я сова, и в своем доме я хотел бы соблюдать свой режим, если вы не против.

Девчонка улыбнулась.

– Я не против.

– Тогда какого черта такая громкая музыка?!

– Эй! – она выставила руки вперед. С зажатой в ее пальцах ложки что-то красное капнуло на пол. Игорь попытался проглотить гнев, и он не был уверен, что у него получилось. – Можно было попросить повежливее.

– Вы вообще знаете что-нибудь о личном пространстве?

– Это вы пытались подкрасться ко мне сзади, так что – я вас умоляю.

Ее слова, ее голос, ее манера говорить – это выводило Майкова из себя все сильнее с каждой секундой.

– Подкрасться? Вы на моей кухне!

– Я просто готовила завтрак.

Нет, серьезно. Она еще и препиралась с ним, будто не заняла все его пространство собой за какие-то десять часов.

– Вы взяли мои продукты? – он посмотрел в сторону холодильника.

Девчонка вздернула подбородок.

– Вообще-то, я сходила в магазин и купила свои. А еще купила моющие средства, потому что ваши закончились. И нормальную губку. И…

– Так, все. Мне это не интересно. Я хотел бы, чтобы через час вас здесь не было. Завтракайте, собирайте свои вещи, губки, кошек, и уходите.

Она в возмущении открыла рот и уставилась на него. Игорь уставился в ответ. Они стояли, будто играя в «гляделки», и никто не хотел уступать.

– Я не уйду. У меня ваши фото, помните?

– Я могу забрать ваш фотоаппарат прямо сейчас, а потом позвонить в полицию и сообщить о проникновении на частную территорию. Как вам?

– Я сохранила все фото в Облаке, – улыбнулась она, пожав плечами.

Игорь сжал кулаки. Ему хотелось кричать от злости – его шантажируют. Снова. И кто? Девчонка, которая меньше него в два раза!

Он вздохнул и опустился на стул.

– Что вам нужно?

Девчонка присела напротив.

– Я не с плохими намерениями, Игорь. Мне просто нужно где-то пожить, пока я не разберусь с жильем.

– Почему я? – он всплеснул руками. – У вас ведь явно есть компромат на половину этого города!

– Это неправда! За кого вы меня принимаете?

– За человека, который ШАНТАЖИРУЕТ меня прямо сейчас!

Она возмущенно задрала подбородок, и Игорь заметил, что в моменты ярости ее небольшая грудь вздымалась под теплой кофтой. Ее лицо выглядело обиженным, будто он не сказал сейчас чистую правду.

Она отвернулась. Игорь посмотрел в окно – крупные хлопья снега падали на землю, закручиваясь в каком-то замысловатом танце. Эта зима должна была быть спокойной для него. Он хотел больше отдыхать, читать, рисовать картины и изредка общаться с родителями по скайпу. Он не хотел приключений в виде свалившейся из ниоткуда шантажистки.

Тут он услышал всхлип.

Такой тихий, тоненький. Противный всхлип, подобный тем, что он ненавидел с детства.

– О нет, – сказал он и встал. Девчонка шмыгнула носом. Глаза ее покраснели, несколько прозрачных капель скатились по щекам. – Нет, вы не разжалобите меня слезами.

Она подняла на него свои огромные глаза…

* * *

Прозвище «Эта девчонка» или просто «девчонка» стало входить в привычку. Игорь мысленно называл ее так весь день, пока она сводила его с ума своими выходками.

Она принялась делать уборку в его гостиной, хотя этим два раза в неделю занималась Эльвира Витальевна – его домработница.

После того как Игорь накричал на девчонку за это, она, надув губы, скрылась у себя. Но через полчаса уже вернулась в гостиную с разработанным бизнес планом того, почему Игорю стоит уволить Эльвиру Витальевну и начать платить ей.

– Под книжным шкафом пыль! – заявила она.

Игорь схватился за голову.

– Боже правый, где?! Я ничего не вижу.

– Потому что вам плевать! Здесь везде пыль и грязь. Вы платите человеку за то что он приходит и бродит по вашему дому с мокрой тряпкой!

– Это не ваше дело, кому и за что я плачу!

Они ссорились еще несколько минут, после чего девчонка ушла в комнату, обозвав его упертым бараном.

Майков сидел в кресле у выключенного телевизора и пытался понять, когда именно его жизнь успела свернуть не туда.

* * *

Вечером приехала Вика. У нее на примете было несколько потенциальных клиентов, с которыми Игорь смог бы поработать, но он отказался от всех предложений и задумчиво крутил в руках пустую чашку из-под чая.

– Почему нет? Ты можешь хоть всю жизнь делать портреты для жен олигархов, но эти ребята предлагают действительно крутой ход. Они делают рекламу тебе, а ты – им.

– Реклама, крутой ход, Вик, это не мой мир, ты же знаешь.

– Собираешься до конца жизни сидеть в этой норе?

– Мне нравится моя нора.

Он пристально на нее посмотрел. Вика, фыркнув, достала из шкафчика пепельницу и закурила тоненькую сигаретку. Ее крашеные пепельные волосы были собраны в пучок, а губы подчеркнуты алой помадой – идеальная женщина без изъянов.

Каждый раз, когда она приезжала вечером с очередным делом, а потом уезжала так неохотно, Игорь смотрел на нее и думал: «Майков, чего тебе еще надо? Красивая, умная, с характером, и на шее висеть не будет».

Но не лежала душа, хоть ты тресни. А Вика старалась, очень старалась. В штаны не лезла, но всем своим видом, каждым своим поступком давала понять, что у нее все под контролем, и их с Игорем будущее будет совместным, хочет он этого или нет.

– Ладно, упрямься дальше. Позвоню Громову – он этот заказ с рукой откусит.

– Вот и отлично.

– Майков, в тебе что вообще никакого чувства конкуренции нет? – Вика затянулась, оставив на белом фильтре алый след своих губ. – Стараюсь тут ради него, из кожи вон лезу, а он носом воротит.

– Ну прости, – Игорь не смог побороть себя и взять ее за руку. Только наклонился немного над столом, чтобы быть ближе. – Я так далеко в коммерцию лезть не хочу. Мне моих олигархов хватает. На хлебе и воде не сижу, сама видишь.

Вика помотала головой и замолчала, явно придумывая новые аргументы. Со второго этажа раздался грохот, а потом отборный мат. Игорь закрыл лицо ладонями – а он ведь надеялся, что девчонка уже уснула.

Вика напряглась.

– Майков, у тебя что там – женщина?

Женщиной девчонку назвать можно было с трудом (растрепанные волосы, глаза в половину лица, карликовый рост и ногти ярко-голубого цвета, какая уж тут «женщина»), но все-таки…

– Сама слышишь, что не мужчина, – белоснежное лицо Вики пошло красными пятнами, и Игорь поспешил добавить. – Просто пустил одну знакомую пожить.

– Какую знакомую, Игорь? Я знаю всех твоих знакомых.

– Боже, Вика, ты заставляешь меня отчитываться, как школьника!

– Потому что у тебя никогда не было секретов от меня!

Майков почувствовал, как кровь приливает к его лицу. Этот бесконечный день мог бы хотя бы закончиться нормально, но куда там! У него трещала голова от того, как сильно он устал.

– Это и сейчас не секрет, я тебе уже сказал.

– Игорь, я тебя не узнаю, – Вика затушила окурок в пепельнице и встала, забрасывая стильную сумочку на плечо. – Отказываешься от моих предложений, да еще и скрываешь что-то. Скоро я приеду, а ты не откроешь мне дверь?

– Зачем ты утрируешь? Вика…

Но она уже не слушала его – шагала в сторону выхода с таким обиженным видом, что Майков не посмел бы ее остановить, наступи сейчас апокалипсис.

И он наступил, потому что через секунду Вика столкнулась с девчонкой в дверях. Причем «столкнулась» в прямом смысле слова – новая знакомая Майкова врезалась в Вику с разбега, будто летела на кухню со скоростью гоночного авто.

Вика пискнула и отлетела к стене, схватившись за сердце. Девчонка уставилась на нее, не выпуская из рук своего кота.

– Простите! Я просто хотела покормить Бусю!

– Бусю?! – Майков никогда, НИКОГДА прежде не видел Вику такой злой. Наверное, все дело было в том, что в его доме никогда прежде и не бывали другие женщины. Разве что мама. – Нет, Майков, ну это уже слишком!

Она схватила ключи от машины, куртку, и выбежала на улицу, не позволив Игорю даже слова сказать. Дверь захлопнулась с таким грохотом, что он удивился – как не слетела к чертям с петель?

Он схватился за голову.

Девчонка ошалело перевела взгляд с захлопнувшейся двери на Майкова, а потом заявила:

– Ну и вкус у вас, конечно.

Игорь прорычал:

– Вон. Отсюда.

Девчонки и след простыл.

* * *

Ладно, возможно, Аню чуточку, самую малость мучила совесть, потому что она жила здесь по доброте душевной господина Майкова, и наглеть не пристало. А вдруг эта дамочка – его любовница? Его девушка? Вдруг у него были на нее планы, включающие свадьбу, детишек и сад с качелями?

Представив Майкова примерным семьянином, Аня прыснула от смеха, но потом собралась, взяла себя в руки и грубо отчитала, стоя перед зеркалом.

А после и вовсе решила замолить грешки горячим шоколадом собственного приготовления. Шоколада хотелось ей самой, но и хозяина дома порадовать было бы неплохо, так что Аня быстренько сварила сладкий напиток и поднялась на второй этаж – так сказать, на ковер.

Майкова в комнате не оказалось (зато теперь она знала, что у него голубое постельное белье в колокольчик, хи-хи), и она пошла искать его по дому, стараясь не расплескать шоколад.

В гостиной тоже никого не было, как и в столовой, которая, казалось, пустовала всегда (зачем вообще нужна такая громадная столовая мужику, который живет один и никого к себе не пускает?). И тогда Аня поняла. Мастер кисти и пера пошел снимать стресс к себе в студию.

Ей стоило развернуться, унести напиток обратно на кухню и забыть об этой дурной идее раз и навсегда. Но Аня не была бы Аней, если бы не пошла на риск. Она шагала по узенькому коридору очень медленно, благо ноги были босыми. Ей казалось – скрипни сейчас хоть одна половица, и у нее от страха остановится сердце. И тогда Майкову придется что-то делать с трупом в своем доме, а ведь он даже не помнит, как ее зовут, что обидно, кстати.

Дверь в мастерскую была приоткрыта. Аня застыла в проходе, но уже не от страха. Ей вдруг почудилось, что мужчина, стоящий у мольберта с карандашом – это и не Майков вовсе. Майков не может быть таким расслабленным, спокойным, вдохновленным. Он не может смотреть на что-либо с такой любовью – тем более, на пустой холст. Плечи не напряжены, взгляд не режет, подобно бритве, а ласкает… Внезапно оказавшиеся очень длинными пальцы бережно сжимают простой карандаш.

Майков был красивым, когда рисовал.

– Одного раза вам было недостаточно? – проговорил он.

Аня вздрогнула, но не от холода в его голосе – наоборот. Он спросил это мягко, лениво, будто настолько устал, что больше не мог спорить.

– Я просто, – от стыда румянец залил все лицо. Глупая, глупая, чем только думала?! – Я не хотела мешать, я искала вас, чтобы… Вот.

Она поставила кружку на маленький столик у дверей. Еще раз мазнула взглядом по четкому профилю мужчины и поспешила выйти.

Образ рисующего Майкова преследовал ее до самой спальни, а потом еще целую ночь напролет.

Глава 4

Просыпаться от непривычных, чуждых ему вещей стало новой традицией. Вчера это была громкая музыка, сегодня – что-то мягкое и пушистое под левым боком.

Прежде чем разлепить глаза, Игорь прошелся рукой по этому комку шерсти. Комок легонько вздрогнул от неожиданности, а потом мяукнул, растягиваясь по кровати и смешно закручиваясь в пружину.

Игорь посмотрел на котенка и понял, что впервые за несколько лет его утро началось с улыбки.

– Ты комнату не перепутал, чудо? – спросил Игорь, продолжая гладить животное за ушком. Котенок разлепил один глаз и внимательно посмотрел на Майкова. Потом закрыл его и продолжил спокойно спать, из чего Игорь сделал вывод, что нет – не перепутал.

* * *

Аня прошлепала на кухню, не потрудившись переодеться из пижамы во что-то более приличное. Едва войдя внутрь, она замерла от увиденной картины.

Буська с аппетитным хрустом уплетал из миски сухой корм, а Игорь, сидя на корточках, поглаживал котенка по голове.

– Доброе утро, – она подперла косяк плечом.

Майков подпрыгнул от неожиданности, вскочил на ноги и заметался по кухне, ища для себя занятие. Он выглядел так, словно его поймали на месте преступления.

– Доброе, – отчеканил он, прокашлявшись.

Аня улыбнулась и прошла к холодильнику, чтобы вытащить молоко.

– Поздно стоить гримасы злодея, я все видела.

– Не понимаю. Что видела?

– Вашу умиленную моську.

– Уми… Чего?

– Умиленную. Полную умиления. Мимимишную, понимаете?

– Нет, не понимаю. И вряд ли когда-нибудь пойму, молодежный сленг – не моя стихия.

– Зря. В вашем возрасте нужно тянуться к молодежи.

Заявила это и вышла из комнаты, унося с собой стакан молока.

Игорь тряхнул головой.

– Не ходите по дому с едой! И в каком это таком возрасте?

Он не заметил, как пошел за ней в сторону гостиной. Девчонка уселась в кресло, включила телевизор, оставив музыкальный канал, и с удовольствием присосалась к стакану. Она выпила залпом сразу половину, и Игорь по какой-то причине следил за этим, как завороженный.

– В вашем возрасте, – ответила она, наконец. – Сколько вам лет?

– Не так много, как вы думаете.

– Ну, тогда не о чем беспокоиться.

– То есть, сначала вы называете меня стариком, а потом говорите, что мне не о чем беспокоиться?

Девчонка закатила глаза.

– Я не называла вас стариком. Вы сами отделили себя от молодежи, вот я и делаю выводы.

Игорь сел напротив нее на диван и свободно раскинул руки по спинке. От девушки это движение не укрылось, и она жадно мазнула взглядом по его мускулам. Майкова вдруг обдало жаром.

Нет, он знал, что привлекает женщин, но в последний раз подпускал их к себе так давно, что почти отвык, а эта девчонка… Эта девчонка, несмотря на свою строптивость и бунтарский нрав выглядела так, будто в секунду способна превратится в невинную овечку, стоит Игорю только намотать ремень себе на кулак…

«Ох, черт, Майков, ты думаешь совсем не о том».

Он тряхнул головой и отвернулся к окну. Девчонка продолжала облизывать его тело взглядом – это льстило, конечно, но было бы совершенно неприемлемо сейчас оказаться перед ней с утренним стояком.

– У меня дела в городе, – он поспешил встать. – Вернусь только вечером. Ключ один, так что либо я закрою вас здесь, либо вам придется найти себе занятие вне стен этого дома.

Девчонка, наконец, подняла взгляд к его лицу. Казалось, что она даже не слышала, о чем он говорил. Майкову на секунду стало смешно – у нее было такое забавное выражение лица, что захотелось взять ее же фотоаппарат, что стоил, наверняка, больше всего ее гардероба, и сделать пару кадров.

– У меня тоже есть дела, – важно ответила она, поднимаясь. – Нужно съездить на старую квартиру и забрать остатки вещей.

– Отлично.

– Отлично.

Наверное, не стоило разминать шею, стоя перед ней, но он не удержался.

* * *

Чертов Майков!

Аня схватила подушку и начала колотить по ней, едва захлопнув дверь в спальню.

Давненько она так не теряла контроль при виде мужского тела, хотя… Где ей было видеть мужские тела? Она жила с Лёликом, который по степени мужественности неслабо уступал ей самой.

Майков был… Хорош. Он был так прекрасно сложен, что Ане захотелось сбежать отсюда немедленно. Она теряла контроль, а делать это было категорически нельзя. Тем более – из-за Майкова. Да кто он такой вообще? Возомнил о себе непонятно что, еще и Буську заворожил, вот жук.

Но силуэт его тела, крепкие мускулы, чуть прикрытые тонкой футболкой, длинные ноги, вытянутые и скрещенные в щиколотках – она не могла перестать думать об этом, закрывая глаза.

– Так, Аня, соберись. Душ. Холодный. И познакомься уже с кем-нибудь, наконец!

Разговор с собой совершенно не помог, но попытаться стоило.

* * *

Возвращаться в квартиру Лёлика не хотелось. Обида на друга до сих пор давила ей на горло, как подошва армейского ботинка. Они никогда не ссорились так сильно, и ей не хотелось верить, что простой оплошности хватило, чтобы Лёлик вычеркнул ее из своей жизни.

– А, явилась, – «поприветствовал» он подругу, едва открыв дверь. Все надежды Ани на нормальный разговор рассыпались, словно дым. – Как раз собирался твои вещи на свалку нести.

Аня задохнулась от возмущения.

– Правильно, Лёлик, так и поступают с друзьями!

– Это не дружба, когда каждая твоя выходка стоит мне денег и репутации.

Она прошагала за ним в комнату, где ее вещи стояли в двух спортивных сумках на полу.

– Здесь все? – спросила она.

– Да. Если что-то еще найду – сообщу.

Лёлик отвернулся к окну. Он выглядел уставшим, под глазами залегли мешки, а футболка была вся смята. Улыбка коснулась ее губ – Лёлик никогда не знал, как совладать с утюгом. Обычно это она стирала и гладила их вещи. А еще готовила. Что он ел сейчас, без нее?

Увидев, что Аня замешкалась, он переступил с ноги на ногу.

– Мне нужно уходить через полчаса, так что не могла бы ты…

– Вот так просто? Выгоняешь меня? Знаешь, может быть я и не святая, но ты – тем более! – злость уже проникла ей под кожу, как яд, и слова сами вылетали изо рта – бесконтрольные и яростные слова. – Майков рассказал мне, как именно ты добился того интервью. Шантажом! О чем ты только думал?

Лёлик перевел на нее не верящий взгляд.

– О чем я думал? Ты на себя посмотри! Я зашел к тебе в Облако вчера, и что я вижу! Фотки картин Майкова! Зачем они тебе, дорогая подруга, а? – Аня опустила глаза. Нет, ну она всю жизнь была конченой дурой и наступала на грабли снова и снова, но чтобы так? Она и забыла, что у Лёлика есть ее пароли от всех ресурсов. Черт. – Подожди, а кто тебе сказал, что я его шантажировал? Ты что – ходила к нему?

Аня вздернула подбородок, надеясь, что другу (хотя, здесь подойдет больше «бывшему другу») этот ее жест скажет о многом. О нежелании говорить, например. О том, что в глубине души, за толстыми слоями обиды в ней еще теплится надежда все решить мирно.

Но Лёлик растолковал выражение ее лица по-своему.

– О, – он улыбнулся, обходя стол стороной. Руками он обнял себя за плечи, по привычке прикрывая природную худобу. – А ты не так проста, как кажешься. И в каких же вы отношениях?

– Ни в каких.

– У тебя уши краснеют, когда ты врешь.

Аня чертыхнулась. Сейчас, стоя перед ним, она чувствовала себя нагой. Будто всю одежду сняли и оставили на пронизывающем ветру – было так противно, холодно и стыдно.

– Лёлик, чего ты хочешь?

– Хочу еще одно интервью. На этот раз видеоматериал. Осведоми об этом своего нового друга, окей? Или я солью его картины в сеть, а они явно не предназначены для общего доступа. Голые тетки, несовершеннолетние мальчики в одном белье… Просекаешь?

Он присел на подлокотник дивана. Ане в голову пришла мысль наброситься на него и сломать пополам – он ведь такой дохлый, что сделать это – раз плюнуть. Или вцепиться ногтями в наглое веснушчатое лицо.

– Ну ты и скотина.

– У тебя три дня до понедельника. Провернешь это – и ты в деле. Никого не буду нанимать, съемку отдам тебе. Заработок пополам. Соглашайся, Аня.

Она сжала кулаки так, что хрустнули костяшки. Ничего не стала отвечать – схватила сумки и поспешила уйти, пока гнев не затопил разум.

* * *

Игорь возвращался домой уже в темноте.

Он любил зиму как раз за это – дни были короткими, и темнота, как одеяло, укутывала пригород, коттеджи и дома, пряча их от любопытных глаз. Ему нравилось скользить по дорожному полотну, чуть блестящему в свете фар. Нравилось, как проносится мимо череда деревьев, а мелкие зверьки, напуганные светом и шуршанием колес, разбегаются в стороны от машины.

Поэтому Майков в свое время перебрался в поселок. Городские пейзажи не вдохновляли его. Все казалось неестественным: ровные линии, гладкий асфальт, холодные стены государственных учреждений. Будто кукольные дома, сделанные на конвейере. От них становилось тоскливо, и эта тоска была такой серой, что в конце концов удручала. А в поселке был снег – много снега. Был теплый чай у камина под завывающий ветер с улицы. Раскачивающиеся деревья в саду, а по утрам солнце и блестящий на морозе снежок под ногами во время пробежки.

Он успел на какое-то время забыть про девчонку, но когда, подъехав к дому, увидел ее на крыльце – вспомнил. В какой-то момент его даже кольнула совесть. Все-таки надо было сделать для нее ключ, чтобы не мерзла здесь, дожидаясь. А потом рассудок вдруг отрезвил – Игорь, ты ничего ей не должен. Она всего лишь мелкая шантажистка и манипуляторша, так что пусть довольствуется тем, что имеет.

Но странно – девчонка выглядела печальной. Не такой печальной, какой была три дня назад, когда появилась вечером на его пороге. Тогда эта была скорее злость, сейчас же она была угрюмой, уставшей. Сидела на своих сумках, положив подбородок на коленки, смотрела куда-то под ноги.

Игорь вышел из машины и протянул ей ключ.

– Открывайте, я пока машину загоню в гараж.

Ключ взяла молча, медленно поковыляла к двери. Игорь насторожился.

Она так долго копалась с замком, что, когда Майков разобрался с машиной, они столкнулись в прихожей. Девчонка стянула ботинки, споткнулась сначала о них, потом о свои сумки, потом ударила кулаком себе по коленке и, наконец, сползла вниз по стене с обреченным видом.

Игорь уставился на нее, снимая с себя куртку. Наверное, стоило заговорить, но лезть в душу он не хотел, да и не его это было дело, честно говоря. Поэтому он отодвинул сумки в сторону и, раздевшись, прошел на кухню.

После минутного копошения девчонка вошла следом. Но застыла в пороге. Она впервые выглядела нерешительной, чем совершенно вогнала Майкова в ступор.

– Игорь, – тихо позвала она. Майков включил чайник и повернулся к девчонке, внимательно рассматривая ее опущенные плечи и примятую из-за шапки челку.

– Да?

Она заглянула ему в глаза. Без злобы, насмешки, обиды. Впервые просто заглянула в глаза – печально и искренне. Ему казалось, что она хочет рассказать о чем-то важном. Но она лишь пожала плечами, прервала зрительный контакт, опустив взгляд, и осторожно произнесла:

– Просто хотела сказать спасибо. За все.

Потом улыбнулась грустно и вышла, прикрыв дверь.

Игорь услышал шарканье ее тапочек, когда она поднималась по лестнице. Потом скрип двери и тишину.

* * *

Весь вечер Майков не находил себе места. Впервые с ним происходило подобное. И, главное, было бы из-за кого – из-за девчонки, которая нагло ворвалась в его жизнь, дерзила ему, вела себя совершенно неподобающе.

Наверное, у него из головы не выходил вчерашний горячий шоколад, что она принесла в студию. Напиток был слишком сладким, но все равно вкусным. Игорь вспомнил детство и бабушку, что варила какао для них с сестрой.

Вчера этим поступком она попыталась извиниться и проявить заботу, а Майков уже и забыл то время, когда о нем заботились. Поэтому он решил сделать ответный шаг. Крошечный, просто в знак уважения.

Он постучал в ее дверь и через секунду мысленно взмолился, чтобы девчонка спала. Чтобы не услышала стук. Потом проснулась совесть, и Игорь, повздыхав немного, негромко позвал:

– Эй, – никто не ответил. Он сделал глубокий вдох, собрал все силы в кулак и позвал громче, впервые произнося ее имя, которое вчера, как гром среди ясного неба, всплыло в памяти. – Аня, вы здесь?

Легонько толкнул дверь – та поддалась.

Игорь не хотел заглядывать. Он надеялся, что девчонка сама заметит движение и выйдет. Сквозь щель между дверью и косяком он мог видеть краешек кровати и Аню, сидящую в наушниках к нему спиной.

Она была обнажена.

Ну, может, не до конца. На ней, кажется, были пижамные штаны, Игорь не успел рассмотреть. Но ее спина была совершенно голой прямо перед его лицом. И это была очень красивая спина.

Художник внутри грубо вытеснил мужчину. Игорь уставился на потрясающе хрупкие выпирающие лопатки, на медные локоны волос, что лежали на плечах, как шелковые ленты. Он смотрел на то, как эта спина едва заметно движется в такт музыке, и ему захотелось знать, что именно Аня слушает. Какая музыка заставляет ее тело быть таким гибким и таким прекрасным?