Химера

– Мы зациклили сигнал, так что твои хозяева думают, что ты все еще напиваешься в своем любимом баре. А когда ты перестанешь выходить с ними на связь, нас уже не будет в Альтаире.

Я засмеялся хриплым рыкающим смехом. Горло нещадно саднило, голова отдавала вспышками боли, но я не мог остановиться. С трудом успокоившись, ответил:

– Ты жалкая тупая восьмерка. Из этого сектора есть только один выход. В черном мешке для отходов.

– Это ты так считаешь. Но за содержимое черного ящика мы купим себе билет в беззаботную жизнь, – он придвинулся ближе, обдавая меня запахом гнилых зубов, брызжа слюной. – Никаких больше сточных канав, восьмерка. Никакого химического воздуха и кислотных дождей. Мы будем жить в раю и купаться в роскоши. И никто больше не будет называть нас восьмерками.

– Ты бредишь, кретин, – с тяжелым вздохом произнес я. – Восьмерка однажды – восьмерка навсегда. Этот сектор пометил тебя, заляпал твою никчемную душонку. Никому не удастся вырваться отсюда. Ни тебе, ни мне.

– Тебе удастся, – спокойно кивнул тот. – В тех самых мешках и довольно скоро. Ну, так расскажешь нам наконец, куда дел ящик?

– Да хоть со стены обоссы, не знаю я ничего ни о каком ящике.

– Значит, по-плохому. Тащи.

Последнее он адресовал кому-то из своих подручных. Вокруг меня засуетились тени, что-то щелкнуло на головой, затрещали электрические искры. В следующее мгновение мой мозг пронзила такая боль, что все тело забилось в конвульсиях.

Меня словно разрывало на куски, выворачивало наизнанку. Казалось, что все суставы разом пытаются выгнуться в обратную сторону, а мышцы просто рвутся одна за другой.

– Говори, где ящик, восьмерка!

– Посмотри у себя в…

Еще один разряд, и снова перед глазами летят искры, сворачиваясь в потрясающие калейдоскопы. Меня крутит, выворачивает и трясет. Боль, мой вечный спутник. Кажется, я ненадолго отключаюсь, но меня быстро приводят в чувство.

И все по кругу. Боль, вопросы, боль, вопросы. Все это прерывается краткими моментами забытья, но реальность липким монстром прочно присосалась к моему сознанию, не давая уйти глубже во тьму.

Я потерял счет времени. Перестал понимать происходящее, уже не воспринимал реальность, потонув в мутном бреду этой круговерти. И вот, когда лучик света уже готов был принять меня в теплые объятия, холод реальности снова вырвал сознание из небытия.

Как бы сильно мне ни хотелось сдохнуть, мое тело всегда держалось дольше моей воли. Вот бы сейчас пустить себе пулю в лоб и наконец выспаться. Но нет, не будет покоя бедной восьмерке.

Мне в глотку влили что-то холодное. Я не хотел это пить, но тело вцепилось в пластиковое горлышко бутылки против моей воли. Тело хотело жить, оно хотело продолжать существовать и функционировать.

В мозгах все пылало, но боль и усталость постепенно отступали, позволяя разуму вернуться в этот мир. Я даже начал различать какие-то мерзкие звуки. Через час или минуту эта смесь скрежета и скрипа начала складываться в слова. Кажется, я даже стал понимать, что они означают.

– Он уже должен был расколоться, – произнес нервный голос.

– Проверь настройки, подкрути волновые потоки, – ответил кто-то. – Проверь аппаратуру, может с детектором что-то не так.

– Я уже дважды проверял. И трижды перенастраивал.

– Ну так проверь еще раз! – рявкнул другой.

– Не может человек так долго сопротивляться. Даже инквизитор.

– Просканируй его еще раз. Скорей всего там стоит какой-то блокатор или еще какие модификации.

– Я уже сканировал его. Он реально чистый. Заказчик не врал. Чистый инквизитор.

– Значит плохо смотрели. Ни один инквизитор не выживет в восьмом секторе без боевых модификаций. Не так долго, по крайней мере.

Раздался писк где-то над ухом. Что-то начало жужжать и противно шипеть. Я разглядел антенну, которой кто-то водил по моему телу. Силуэт дылды потихонечку начал принимать нормальные очертания.

– Чисто, – прошепелявил он куда-то в сторону. – Он реально чистый. Кроме маячка в руке, но мы же его заблокировали.

– Может инсигния, это не просто маячок, – раздался испуганный голос откуда-то слева. – Он же все-таки инквизитор. У них там всякие технологии есть.

– Заказчик бы знал, – отрезал шеф. – И сообщил бы, это в его интересах. Вколите ему еще сыворотки и дожимаем. Он скоро расколется.

– Кажется, – попытался я протолкнуть слова сквозь онемевшие губы, – в твоих словах слышится страх.

– Если еще можешь говорить, восьмерка, то лучше побыстрей скажи, где ящик, пока копыта не откинул.

– Да, – протянул я. – Ты боишься, ублюдок. И правильно делаешь. Вы все начали понимать, что что-то здесь нечисто. Но до ваших скудных мозгов еще не дошло окончательно, в какое дерьмо вы вляпались.

– О чем он, шеф? – все тот же голос слева.

Я скосил взгляд и увидел стрелка. Того самого, что палил в меня из шокера и лапал мой револьвер. А теперь ублюдок засунул его себе за пояс. От этой картины во мне начала закипать злость.

– А этот молодец, – я глазами показал на стрелка. – Боится и правильно делает.

– Пасть заткни, – рявкнул главарь. – Быстро подключай аппарат.

– Не поможет, – громко произнес я. – Любой бы уже либо раскололся, либо сдох.

– В тебе тройная доза сыворотки. Вот ты и терпишь.

– Тройная доза. Получается, я должен был сдохнуть еще и от нее. Даже две ампулы скорей всего убьют человека. А три так вообще гарантированно.

Я прекрасно знал, о чем идет речь. Боевой Стимулятор Тактического Назначения. Военный образец, разбадяженную версию которого можно спокойно достать на черном рынке. Но этим кретинам даже ходить далеко не надо. БСТН, в простонародье сыворотка, входит в штатный комплект любого полицейского или инквизитора.

– Кажется, я наконец протрезвел, – голос был сухим и хриплым. – Давайте я помогу вам, тупые ублюдки. Задам простой вопрос. Как простой человек без кибер-модификаций может пережить тройной укол сыворотки, сопротивляться столько времени прямому воздействию на мозг, но при этом не расколоться и даже банально не сдохнуть?

– Не может, – вякнул стрелок. – Шеф, я в него там два снаряда с шокера пустил, а он все равно стоял.

– Заткнись, – послышалась нервозность в голосе главаря.

– Подумаем вместе, – продолжал я нагнетать. – Какие еще бывают модификации, что позволяют организму так долго держаться?

Повисла пауза. Кажется, я расслышал как скрипят извилины в их тесных черепных коробках. Сопровождая это тихим сопением и напряженными взглядами.

– Ну же, – продолжил я. – Тут же совсем просто. Вы же видели инсигнию. Хоть кто-нибудь догадался проверить ее уровень? М?

– Это невозможно, – произнес шепелявый. – Шеф, он ведь говорит про Биомодификации? Но это ведь все просто слухи.

– Конечно слухи, – отрезал их старший. – Невозможно соединить ДНК человека и Иного. Все попытки провалились. Он просто здоровый ублюдок, потому и держится.

– Ты мне льстишь, кретина кусок. Ну представьте, если правительству Альтаира наконец это удалось? Если они наконец смогли модифицировать человеческие клетки напрямую? То ответьте, кретины, кого первым делом они бы усилили? Армию? Полицию?

– Шеф, – жалобно заскулил один голос.

– Нет! – рявкнул я, не давая главарю вставить слово. – Вы, тупоголовые ублюдки, связались со старшим инквизитором центра. Меня послали сюда забрать черный ящик и попутно перебить всех на своем пути.

– Старший инквизитор центра, – прошептал голос за моей спиной. – Если этот ублюдок не восьмерка, а из центральных, то нам всем…

– Заткнись! – орет главный, хватая дылду за ворот плаща. – Заткнись и перестань нести бред.

– Какая жалость, – тем временем продолжал я вещать громко, – что нужны мне не вы, а ваш заказчик. А значит лишь один из вас пригодится живым в качестве языка. Кого же мне оставить?

Все произошло слишком быстро. Приток адреналина, вызванного страхом за собственную шкуру, – всегда плохая смесь для принятия рациональных решений. Стрелок первым бросился ко мне.

– Я не собираюсь тут умирать! – проорал он, срывая магнитный замок с моей левой руки.

– Стой! – заорал главарь.

Но было поздно. Левой рукой я схватился за замок на правой. Нащупал кнопку выключателя и вдавил ее. Замки еще не успели щелкнуть, а я уже хватаю стрелка за ворот и рывком тяну на себя. Он бьется лбом о металлический обруч у меня на голове и мешком падает на пол.

Но я уже сжимаю рукоять револьвера, вытащенного из-за пояса ублюдка. На меня наваливается туша главаря, ремни не дают нормально развернуться. Он прижимает мою руку к груди, пока я левой пытаюсь освободить голову.

Чертов обруч никак не хотел поддаваться. Поэтому я со всей силы бью главаря по роже. Тело слишком ослабло от пыток, удар получился вялым. Левую руку хватает дылда и тянет на себя. Будь я в нормальном состоянии, то ему бы это стоило жизни.

Но сейчас я могу лишь вяло сопротивляться. Внезапно главарь вскрикивает и выгибается дугой. Я вырываю правую руку из его хвата и прицеливаюсь.

Щелчок курка, грохот, дым. Мозги дылды фонтаном орошают стену за его спиной. Локтем толкаю главаря, тот отшатывается, кривясь от боли. Щелчок, грохот. Ублюдку сносит часть черепа.

Косясь одними глазами, перевожу ствол в сторону последнего ублюдка. Тот поднимает руки, бросая окровавленные кинжалы на пол.

– Я помог, не убивай, – тараторит он. – Я все скажу.

Щелчок, выстрел. Голова засранца запрокидывается, и он валится на спину. Мелкий шустрый кибер сейчас для меня слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Черт его знает, что взбредет в его тупую, напичканную проводами башку в следующую секунду.

С трудом освободился и наконец выдохнул. Вялое тело еле слушалось. Все остатки сил и воли я вложил в эту короткую схватку. Хотелось просто опуститься на пол и не шевелиться несколько дней. Но это слишком непозволительная роскошь для жалкой восьмерки.

Стрелок очнулся через пару минут и три пощечины спустя. Дернулся пару раз, испуганно вскрикнул и уставился на меня. Магнитные замки и ремни крепко удерживали его тело в кресле.

– Ну что, восьмерка, – произнес я. – Ты как раз успел на вечеринку. Начнем?

Глава 5. Вопли на фоне фейерверка

Убедившись, что парень крепко прикован к креслу, я подошел к аппаратуре. Волновой электрошок. Оборудование выглядело старым и явно собиралось на коленке. Как и все остальное в восьмом секторе.

Ничего в этом не понимаю, но примерно способ работы выглядел несложным. Вот переключатель запуска, вот какие-то тумблеры, вот разноцветные кнопочки, а тут еще рычажки есть. Да даже обезьяна справится.

– Ну что, поговорим? – спросил я, подтягивая тележку с аппаратурой поближе. – Или сразу перейдем к фейерверкам?

– Я все скажу, – парнишку аж трясло, хотя я еще ничего не сделал. – Все, что знаю.

– Что за черный ящик? – спросил я.

– Этого я не знаю.

– Кто заказчик?

– Эм, босс с ним встречался. Я без понятия.

– Какой ты полезный собеседник, – кивнул я. – Так и хочется тебя пристрелить, сам не знаю почему.

– Погоди, погоди. Я могу поспрашивать ребят, разнюхать для тебя все. Я знаю, что босс ездил в товарные ряды, там встреча была. Я там всех-всех знаю. Поспрашиваю, все выясню, правда.

– Ну да, конечно, – кивнул я, отчего голова чуть не раскололась. Словно мозги там просто болтаются и бьются о стенки при каждом движении. – Поспрашивать я и сам могу. Получше тебя, знаешь ли.

– Погоди, погоди. Ты же не можешь меня тут убить, я ведь оказываю помощь. Меня надо доставить в центр, допросить.

– Восьмеркам нечего делать в центре. Да и мне там делать нечего.

– Но ты же сам сказал, – проскулил он. – Ты же биомод, старший инквизитор, ты же не можешь…

– Брось, тупой ты кусок говна. Я просто здоровенный ублюдок, который отказывается подыхать. Все, как твой босс и говорил. А ты скоро присоединишься к своим дружкам. Как я и говорил.

Я прошелся до стула, на котором висел мой плащ. Придирчиво оглядел, отряхнул от пыли. Вроде бы нормально все. Огляделся вокруг. Какое-то темное помещение, похожее на ангар. По крайней мере об этом говорили высокие створки ворот.

Вернувшись к парню, который все пытался лепетать оправдания, достал револьвер. Ткнул дулом ему в пах и спустил курок. В воздухе приятно запахло порохом и чужими страданиями.

– Это за то, что засунул мой револьвер себе в штаны.

Не обращая внимания на скулеж и дрыганья ублюдка, подошел к тележке. Выкрутив все тумблеры по часовой стрелке до упора, положил руку на самый большой переключатель.

– А это за то, что вообще прикоснулся к нему.

Щелчок, и тело забилось в конвульсиях. Изо рта восьмерки пошла пена, а глаза начали выходить из орбит.

Я двинул в сторону выхода, не обращая внимание на искрящую за спиной технику. Говорил же, что даже обезьяна справится. Пусть и такая громадная, как я.

Сняв цепь с замка, навалился всем телом на створку. Та со скрипом поползла в сторону. В лицо ударил поток свежего воздуха. Ну, свежего по меркам нашего сектора. В голове сразу поплыло.

Выйдя наружу, оперся о холодный металл стены и прислонился затылком. Закрыл глаза, приходя в себя. Тело было ватным, голова болела, мозги вообще не соображали. Открыл глаза и понял, что картинка по-прежнему плывет.

Ничего. И похуже бывало. Через пару часов оклемаюсь. Поспать бы немного, а то это утро даже по меркам восьмого сектора было паршивым. А я тут уже очень давно живу.

Присев прямо на землю, принялся вытаскивать пустые гильзы из барабана. Потом долго искал патроны в подсумке на поясе. Выпить бы чего-нибудь сейчас. Пальцы скользнули по свертку платка, в котором лежали остатки розового порошка.

Нет, пока рано. Пока что это ни к чему. Может добрести до «Шинигами»? Оглядевшись вокруг, заметил верхние этажи башни. Знакомые разбитые окна и дыры в стенах некоторых этажей. Знакомые, только вот ракурс немного другой.

Получается, я сейчас где-то на юго-западе сектора. Девятый район. Нехило меня занесло. Весь сектор прошел вдоль, а время еще даже не обеденное.

Сбоку что-то завибрировало. Долго и протяжно. Вот же срань. Ну конечно, я же снял перчатку, блокирующую маячок. Надо было оставить, пусть думали бы, что я до сих пор в баре сижу.

Достав с пояса металлическую пластину, взялся за нее двумя руками. Развел половинки планшета в стороны. Между ними протянулась тонкая прозрачная лента дисплея, с которого на меня смотрело суровое женское лицо.

– Чем обязан, Кира?

– Не поясничай, Восьмой. Знаешь же, что все записывается, – скривилось лицо. – Для тебя – высший инквизитор Кирия.

– Ага, как скажешь. Чего надо?

– Что за вопли у тебя там на фоне?

– Ща сдохнет, не переживай.

Что-то в ангаре пшикнуло, послышался грохот. Из дверей повалил густой белесый дым. Кирия если что и увидела, то высказываться не стала.

– Что с показателями жизнедеятельности? И что за скачок в пространстве?

– Телепортироваться наконец научился. Просто промахнулся в стену мимо борделя. Надо еще поработать над посадкой.

– Хватит, Восьмой, – повысила голос Кира. – У руководства к тебе масса вопросов. С нами связался инквизитор Теннеси. Ты перебил целую семью отбитых восьмерок в его районе.

– Да не я это был, – устало вздохнул, кривясь от боли. – Сколько можно всем повторять? Ты вообще видела отчет? Явно кибер поработал.

– А ты тогда там что делал?

– Мимо проходил, устал, зашел полежать.

– Восьмой, – вздохнула женщина. – От тебя неприятностей больше, чем пользы.

– Будь это так, я бы уже был мертв. Хватит меня на слабо брать.

– Жду тебя в центре. Лично переговорим. Не по коммутатору.

– Че, прям ща?

– Прям ща, – передразнила меня Кирия. – Отрывай свою задницу и тащи ее в Департамент. Конец связи.

Экран погас, снова превратившись в твердую прозрачную пленку. Я сложил устройство и убрал его обратно. Очень хочется выпить. И поспать. И пожрать бы чего, а то после этой терапии весь завтрак выблевал.

Но если Кира тащит меня в центр, значит дело серьезное. Последний раз такое было… Да никогда такого не было. Если мне, конечно, не изменяет память. А она может.

Ладно, в поезде покемарю немного. Может даже успею прикупить чего по пути. Для души так сказать. Благо, идти было недалеко.

Альтаир представлял собой полностью круглый город, если смотреть сверху, как на карту. Огромная внешняя стена защищала жителей от Ночных тварей, что правили пустошами. Есть еще внутренняя стена, ограждающая центр.

А все пространство между пустошами и центром разделено поперечными стенами на равные сектора с первого по восьмой. На севере расположены главные ворота, ведущие в город. Они же являются входом в первый сектор. И далее по часовой стрелке вплоть до нашего восьмого.

Чтобы попасть в центр, мне требовалось сесть на поезд, едущий из восьмого в первый. А оттуда уже можно попасть в центр. Вообще каждый сектор имеет ворота в соседние и прямой проход в центральный сектор. Но в восьмом замуровали все входы-выходы, оставив лишь ворота в первый сектор.

Но это скорее не выход, а вход. Попасть в эту клоаку можно за любой проступок. А вот выбраться отсюда практически невозможно.

Сам восьмой сектор разделен на девять районов. Как на старом кнопочном телефоне, если смотреть сверху. С первого по третий примыкают к внешней стене. С четвертого по шестой посередине. И с седьмого по девятый примыкают к внутренней стене, огораживающей центр.

Я сейчас двигался из девятого в шестой. Именно из шестого района можно попасть в первый сектор.

После войны на истребление не осталось ни стран, ни правительств. Люди сколотились в кучки, построили стены и образовали независимые города-государства с абсолютной властью в лице мэрии.

И новому правительству и без того хватало забот, помимо придумывания нормальных названий. Ладно, что сам город обозвали хоть как-то. Могли назвать просто четвертым от границы. Наверное, это и сыграло свою роль.

Никто ведь не захочет править городом под номером четыре. Ни туда, ни сюда. Поэтому Альтаир. Красиво и обнадеживающе. А внутри нет ничего красивого. Тут бал правит скупая нумерация. Ни чувств, ни эмоций.

Что касается нашего сектора, то тут даже людей нет. Просто энное количество восьмерок. Приток свежих свести со статистикой выбывших. Чтобы итоговое значение никогда не менялось и было кому чистить стоки, да сжигать мусор. Главное, не забывать вовремя подвозить новые мешки для мусора. Так и живем.

Но я не жалуюсь. Я привык. В конце концов меня никто не заставлял лезть в это болото из ржавчины и проводов. Я сам сюда сунулся по собственной воле. Может поэтому со мной и происходит то, что происходит.

Стена, отделяющая помойную вонь восьмого сектора от цивилизованных единиц, охранялась внутренними войсками Альтаира. Если наши прогнившие граждане и варились тут в собственном соку, то подальше от стен.

Восьмеркам было запрещено приближаться к любой из стен внутри сектора. Все стены – это опора, надежность и защита. И граница этой надежности располагается в километре от фундамента. Это расстояние очень легко обозначить. Достаточно внимательно смотреть себе под ноги, когда приближаешься к стене.

И как только увидишь пятна въевшейся крови, значит ты на месте. Дальше идти нельзя, а то меткие автоматические турели на вышках обновят краску на земле. Но уже твоей кровью. Впрочем, мне туда и не надо.

Здание вокзала находилось гораздо ближе и хорошо охранялось все той же внутренней армией Альтаира. Шестой район считался одновременно самым суматошным и самым безопасным в восьмом секторе.

Первое, потому что сюда каждый день привозили партию свежего мяса, которое ни черта не понимало, куда попало. В основном из числа неблагонадежных граждан и беженцев из-за стены. А безопасность обеспечивало наличие все той же армии, да полицейский Департамент.

Хотя наши копы вряд ли кого-то могли защитить. Они даже сами себя защитить не способны. Потому и трутся у самого выхода из сектора под присмотром военных. А уже этим ребятам палец в рот не клади. Никто не должен покинуть сектор без особого распоряжения правительства.

И мэрия Альтаира тщательно следит за соблюдением этого незамысловатого правила. Тут они молодцы.

– Когда отправляется следующий поезд? – спросил я одного из солдат, что стояли по ту сторону сетчатого забора.

– А тебе какое дело, восьмерка? – спросил тот. Впрочем, без тени презрения.

– Погулять захотелось, – ответил я, активируя инквизиторскую инсигнию. – По магазинам думал прошвырнуться, прибарахлиться.

Рожа солдата слегка скривилась, но ничего не сказал. Только ответил, мол, приходи через час. Ну и ладно.

Ну не любим мы друг друга. Копов не любят, считая их продажным дерьмом. Внутренние войска не ценят, называя их тепличными слабаками. Стену ненавидят, потому что у них вся работа наверху, там, где воздух свежий. Сиди, да стреляй Ночных тварей как в тире.

И все поголовно при этом ненавидят инквизиторов. Потому что для них не существует ни правил, ни законов. Мы подчиняемся непосредственно высшему инквизитору Кирии, а та отвечает лично перед мэром. А на всех остальных нам срать.

Хотя лично у меня нет претензий ни к стене, ни к внутренним войскам. Каждая из сторон просто делает свою работу. И раз мы все еще живы, значит делает ее хорошо. А вот копы, да. Они реально продажное дерьмо.

Поэтому я, не церемонясь пнул дверь, ведущую в холл Департамента полиции восьмого сектора. Не вижу смысла тут расшаркиваться. Настроение и так паршивое, так еще и голова начала болеть. Хотелось вернуться в тот ангар и снова всех пристрелить.

Внутри было людно. Ребята в форме, сидя за бронированными стеклами своих коробок, общались с бесноватой толпой свежих восьмерок. Пестрая толпа людей кричала, орала, требовала, плакала, умоляла, но все это без толку.

Новенькие. Утренняя партия будущих восьмерок. Они еще не поняли, куда попали и что их ждет. Примерно половина не протянет здесь и недели. Еще четверть помрет в течение первого месяца. Либо сами на себя руки наложат, либо сектор их сожрет.

– Освальд, дружище, – окликнул я лейтенанта, зайдя в большой открытый кабинет, где работал офицерский состав. – Отвлеку тебя на минутку?

– Я занят, Восьмой! – крикнул тот через весь зал. – Приходи потом. А лучше никогда.

– Еще успеешь облизать все яйца шефов. Подходи, посидим, поболтаем.

Я видел, как начало краснеть лицо лейтенанта. Сколько времени знаю мужика, а он до сих пор так легко выходит из себя. Не перестаю радоваться.

– Твоя рожа прямо бальзам на душу, Освальд.

– Дерьмовый день, Восьмой? Решил на мне отыграться? – прорычал он, подходя ближе. – Чего тебе надо здесь?

– Да я просто мимо гулял, решил заскочить. Узнать, как дела?

– Хватит тут… – прорычал лейтенант, тряся обвислыми щеками. – Чего надо?

– Материалы расследования. По ночному происшествию. Что успели нарыть?

– Не твое дело! – рявкнул он.

– Я ведь и по-плохому могу спросить, – улыбнулся ему в лицо.

– Не твой район, не твоя юрисдикция. Нужны материалы – иди к Теннеси. Или приходи с запросом от руководства. Официальным.

– Бюрократия, – закатил я глаза. – Ты же якшаешься с этими шишками. Может заодно и подсобишь в перерывах между… Ну, чем вы там занимаетесь.

– Проваливай, Восьмой. Мне нечего тебе сказать.

– Ну что за день, а?

Я развернулся и пошел в сторону выхода даже не попрощавшись. Вечно морока с этими копами. Даже инсигнию не уважают. Но формально он прав. В нашем секторе девять инквизиторов и каждый отвечает за свой район.

Может и впрямь забить? Какое мне дело? С Неоякудза я договорюсь, а в остальном это проблемы Теннеси. Нужна будет помощь – сам найдет меня и попросит. И впрямь, чего это я?

Стоило мне выбросить из головы утреннее происшествие, так даже дышать стало чуточку легче. Уже подходя к дверям, увидел знакомую рожу.

– Новичок! – воскликнул я, добавляя в голос радости. – Как шея?

– Ублюдок, – прошипел Дэниэль, моментально наливаясь краской.

Рожа перекошена, глаза налились чистой, неприкрытой злобой. Но в этот раз я уловил легкие нотки страха. Быстро учится пацан. Даром, что тепличный.

С размаху бью его лбом в переносицу. То ли от удара, то ли от неожиданности, парень падает на спину. Из разбитого носа хлещет кровь, заливая его серый китель. Он хватается за лицо, другой рукой тянется к кобуре. Но оружие не достает.

– Быстро схватываешь, новичок, – киваю я, проходя мимо.

И настроение сразу поднялось. Да и день перестает быть таким уж паршивым. Сейчас заскочить в магазинчик неподалеку, прикупить лекарства в дорогу.

– Восьмой, – окликнули меня уже на выходе.

Я обернулся. Сбоку от главного входа увидел полицейского в форме и с сигаретой в зубах. Он поманил меня жестом и скрылся за углом здания.