Я – страж пламени!

– Ну вот, теперь можем и поговорить, – удовлетворенно заключил он.

Хотя «поговорить» было не совсем правильно. Скорее Мор рассказывал. А я слушала. И чем дальше, тем яснее понимала: то, что казалось мне окончанием истории, было лишь ее началом.

Я наивно думала, что, уничтожив ликвидатора, смогу тихо и мирно учиться дальше. И сыну канцлера опасность больше не грозит. Ха! Как бы не так.

Мор поступил в столичную академию высшей магии не только и не столько чтобы стать стражем. У него была и иная цель.

Двадцать шесть лет назад в этих стенах учился его отец, будущий канцлер Толье, вместе со своей сестрой Лиринт. Та была старше его на два года. Но она погибла. Тело было найдено в реке, что огибала академию с восточной стороны. Вот только душу для допроса некроманты призвать из мира мертвых так и не смогли. Так бывало, когда на погибшего было наведено смертельное проклятие.

И вот спустя почти четверть века канцлеру начали угрожать тем, что есть неоспоримые улики, указывающие на то, что это он виновен в смерти сестры. И они скоро будут обнародованы, если канцлер не примет нужное для шантажистов политическое решение.

– И что это за решение? – полюбопытствовала я.

– Боюсь, этого я тебе сказать не могу, – печально улыбнулся Мор. – Просто знай: от него зависят судьбы тысяч простых людей.

– Значит, политика, – вынесла я вердикт.

– Причем большая, – уточнил адепт, дав понять, что игра идет по-крупному. И в ней пешка не только я, но и Мор. – Я поступил сюда, чтобы узнать, что же произошло с моей тетушкой на самом деле. Но кто-то прознал про это и решил меня устранить. И если бы не ты, Ники…

– Слушай, а твой отец действительно не убивал свою сестру? – вырвалось у меня. – Ведь если он ничего не совершал, то и улики однозначно ложные.

– Нет, но когда ставки высоки, подлог можно не отличить от истины. Поэтому единственный способ полностью очистить имя моего отца – найти настоящего убийцу Лирин. И я прошу тебя мне в этом помочь.

– Для этого ты нашел, прямо скажем, самую незаметную кандидатку, – хохотнула я. – Обо мне сейчас каждая собака в академии знает, – произнесла и вспомнила франтика – сына магната. И поправилась: – Хорошо, каждая вторая.

– А тебе и не нужно быть незаметной, – огорошил меня Мор. – Ты должна будешь отвлекать…

– Слушай, в последний раз, когда я решила тебе помочь, меня саму чуть не убили… Знаешь, на бис умирать как-то не тянет…

– На тебя и так наточили клыки едва ли не все поклонницы Стилла. Да и сейчас ты стала столь заметной фигурой, что наверняка не будешь обделена мужским вниманием: симпатичная, сильный маг, живучая опять же… Идеальная подружка, а может, и больше, чем просто подружка… Для семьи захудалых аристократических родов, в которых магия угасает, ты неплохое приобретение: наверняка сможешь родить наследника с сильным даром. Поэтому оглянуться не успеешь – кто-нибудь да окольцует свободную тебя… Так что я хоть и не пифия, но могу напророчить: одна половина академии будет тебя ненавидеть за Дэна, другая – не давать прохода. Ты, конечно, девушка отчаянная и сильная, но уверена, что сможешь отбиться от всех разом?

– К чему ты клонишь? – прищурилась я.

– Да я не намекаю, а почти прямым текстом предлагаю: ты прикрываешь меня, я – тебя.

– Тебе не кажется, что эти прикрытия слегка неравнозначные? – Я сложила руки на груди и возмущенно уставилась на Мора.

– Как знать… На дуэли-то, желая получить доступ к твоему телу, будут вызывать Дронвеля Морвира, а не Николь Роук.

Я призадумалась. Вспомнила Дэна и его голос, который просил не совершать ошибок, но… Судьба всегда предлагает нам альтернативу: вариант, как поступить правильно, и тот, который выбираю я.

Сердце шептало: верь Дэну, мы будем вместе несмотря ни на что. Но разум твердил: я и страж – из разных вселенных. Его статус, его род… Миссис Стилл явно дала понять, что в гробу она видела меня в роли своей невестки. Причем в самом прямом смысле этих слов.

Максимум, что меня ждет с Дэном, – это роль содержанки, которая делит любимого с другой. А я… я, наверное, была слишком гордой для подобного.

Сглотнула, прикрыв глаза. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Может быть, пора было оставить иллюзии в прошлом?

– Если ты согласишься мне помочь в этом деле, я обещаю тебе защиту и поддержку. И не только в стенах академии, – твердо произнес Мор и, полоснув себя по ладони невесть откуда взявшимся коротким ножом, добавил: – Клянусь кровью рода Толье.

Это были не просто слова – магический зарок. Рана адепта засветилась: мироздание принимало обещание Мора.

Я смотрела на это свечение. Сделка, которую предлагал Толье, была по-своему честной. И я понимала, что с такой просьбой он мог обратиться в академии только ко мне – той, кто знала, кто скрывается под личиной скромного адепта из провинции.

– Помоги мне. Не ради меня. А ради жизней тех, кто может погибнуть, если заговорщикам удастся устранить с политической арены моего отца. Он выступает за то, чтобы не ввязаться в войну с Элмерией, но если его сместят, то…

Мор протянул мне рассеченную руку. Я посмотрела на нее и… согласилась. Не ради себя или собственной выгоды. Просто представила, что из-за того, что сейчас скажу «нет», может погибнуть столько людей. И как я буду просыпаться каждую ночь в холодном поту, если буду знать: я могла их спасти и не спасла…

Призвание стража – защищать простых людей от нечисти. Не пасовать перед исчадиями тьмы. Но что я буду за страж, если испугаюсь ответственности сейчас?

– Я рад, что ты согласилась, – выдохнул Толье.

А я посмотрела на ночь, что сочилась из-за опушенных ветвей, и подумала: опять вляпалась! И как мне теперь выбираться из этого положения? Здравый смысл подсказывал, что для начала неплохо бы выбраться хотя бы из-под плакучей ивы…

Что мы и сделали. И когда оказались вновь на поляне, то вокруг царила ночь. Я глянула на часы: до закрытия дверей общежития оставалось меньше пяти минут. Мы с Мором вылетели из кустов как ошпаренные и прыснули в разные стороны. Я чуть не сбила кого-то из преподавателей. Фигура оного была внушительной и плечистой. Но я – очень целеустремленной, как таран. Итогом нашей встречи было осознание трех истин.

Даже магистры умеют браниться и знают до семи нецензурных рифм к слову «опять».

Даже очень сильные мужчины могут быть уязвимы. Главное – выбрать для атаки самое неожиданное место.

Даже если столкнулась лоб в лоб, тебя могут не узнать. Главное – двигаться ОЧЕНЬ быстро.

О том, что я осталась инкогнито, свидетельствовал крик упавшего преподавателя, который полетел мне в спину:

– Я еще узнаю, кто ты, паразит мелкий!

Но эти слова не остановили моего забега. Наоборот, придали ускорения.

В общежитие я влетела буквально за пару мгновений до закрытия и удостоилась минуты поругания в исполнении вахтера.

Эта дама была полной противоположностью сухопарой чопорной смотрительнице Тильде, которая отвечала за порядок на этажах. Тучная госпожа Файтенбах постоянно думала о том, как похудеть. Но как только она садилась на диету, рядом с ней кто-то садился жрать и… Одним словом, еда у нее была не удовольствием, а поводом к раздражению. И последнее вылилось на меня от всех щедрот. Видимо, сегодня госпожа вахтер все же выдержала свой пост и особенно негодовала. Так сказать, держала себя целый день в руках, но ближе к ночи силы ослабли и она вот-вот готова была вырвать… сорваться. А тут я. Вся такая почти опоздавшая. Чем не повод?

– Ну и где тебя демоны носят? Небось по кустам миловалась? И куда только преподаватели смотрят… – распекали меня, пока я бочком протискивалась мимо почтенной мисс Файтенбах – дамы, которая пусть и была в летах, но еще не в таких, чтобы не мечтать об омолаживающей прогулке к алтарю. Ведь та, как известно, даже старую деву способна сделать молодой новобрачной.

Так и подмывало ответить этой поборнице моральных принципов, что завидовать нехорошо. Но это значило бы нарваться на целую часовую лекцию о современной распущенной молодежи. Я к таким нравственным пыткам была не готова от слова «совсем». Потому держала рот на замке и кралась по стенке, чувствуя себя уже почти настоящим стражем, что ступает по полю, нашпигованному заклинаниями-ловушками и взрывными проклятьями.

А госпожа вахтер меж тем распиналась:

– Стипендию вам, вертихвосткам, выделяют, заботятся о вас… А вот принесешь в подоле – и тю-тю бюджетные денежки, растраченные на твое образование! – В меня вперился перст с облупленным красным маникюром.

– Вы так говорите, уважаемая Файтенбах, словно никогда не слышали о противозачаточных заклинаниях, – ляпнула я.

Главный воин нравственности женского общежития побагровела, и ее взгляд заклеймил меня главной местной блудницей, против которой любые проповеди о добродетели бесполезны.

Зато на меня больше не тратили слов, чему я была, признаться, весьма рада. Потому, наплевав на метавшие гром и молнии взоры, устремилась к лестнице и спустя пару минут была уже у себя в комнате.

Соседки уже спали. У Дары сегодня, похоже, не было практикумов, но даже во сне некромантка порывалась с кем-то воевать: одеяло было распинано, подушка того и гляди удерет с кровати, а сама рыжая, лежавшая на животе с раскинутыми в стороны руками, то и дело дрыгала пяткой, словно кого-то пинала.

Лори, наоборот, укрылась едва ли не с головой и тихо сопела.

Я была бы рада присоединиться к этой разнузданной сонной оргии, но… задания на завтра сами себя не решат. Потому с усталым вздохом засела за учебники и просидела за ними до самого утра. Лишь когда за окном забрезжил рассвет, решила, что нужно хотя бы немного поспать. Посмотрела на циферблат: стрелки показывали четыре утра. Три часа до побудки. И уже когда опустила голову на подушку, вспомнила о том, что еще надо сделать расчет матрицы переноса. И сонно протянулась к будильнику, заведя его на шесть.

Поганец-звонок, по ощущениям, заорал, едва я коснулась головой подушки. Причем перебудил всю комнату. О последнем я узнала, сквозь сон услышав:

– Дара, да пришиби ты этого петуха заклинанием!

– А если не попаду? То тогда попадет нам, от смотрительницы, – ворчала некромантка.

– Так то потом. И то может быть. А этот горлопанистый петух долбит по башке своим ором прямо сейчас и безо всяких «может». Стреляй давай…

И тут до моего сознания дошло: речь идет о моем будильнике! Точнее, о том, что его сейчас сломают. Я не была сквалыгой, но дали о себе знать годы, прожитые в большой семье, чье финансовое состояние можно было кратко охарактеризовать как: мы выскребали из кастрюли все макарошки. До последней, прилипшей ко дну.

Одним словом, моя бережливая натура проснулась раньше хозяйки, и я резко пробудилась с криком:

– Он мой!

И только потом, сев на кровати, я разлепила глаза и увидела Дару с отведенной для броска заклинания рукой.

– В смысле, ты его вместо меня добить хочешь? – ехидно уточнила некромантка.

– Нет, он просто мой, – призналась я и, встав с кровати, подошла к шкафу, на котором затаился мой будильник.

Простенький артефакт с пузатым циферблатом и пестрыми крыльями (одно из них было помятым) по бокам очень отдаленно напоминал петуха. Впрочем, орал он знатно. И чтобы точно добудиться засоню, был зачарован. И едва хозяйская рука пыталась его прихлопнуть – забирался куда-нибудь повыше. Излюбленными насестами для артефакта были верхние книжные полки, шкафы, гардины…Откуда только я не снимала этот купленный с рук на блошином рынке будильник.

Я приставила стул к дверце шифоньера и поманила этого горлопана:

– Цып-цып-цып…

– Ко-ко? – вопросительно отозвался будильник и осторожно сделал шажок ко мне своей коротенькой металлической ножкой.

Я продолжала манить артефакт до тех пор, пока он не приблизился в зону моей досягаемости. И едва это произошло – тут же сцапала его.

Раздалось заполошное хлопанье крыльев, и в следующую секунду я его отключила…

– Это же побудный кочет, – глядя на артефакт в моих руках, произнесла Лори. – Я сто лет таких не видела. Они такая древность, что почти раритет!

– Угу, и я даже догадываюсь, почему они вымер… в смысле их перестали делать, – фыркнула Дара, втягивая в ладонь так и не пригодившееся заклинание.

– Извините, я просто, когда ставила его, засыпала почти и не подумала, что он перебудит вас…

– Да ладно, чего уже… Зато было весело, – усмехнулась рыжая, и тут же ее глаза загорелись.

Но не успела Дара и рта открыть, как я, вспомнив, чем в прошлый раз закончилось ангажирование Пуси, предупредила: напрокат не дам. А то опять придется кого-то либо в шкаф прятать, либо мужское исподнее – голубенькое, в розовое сердечко – созерцать.

Судя по тому, что рыжая впервые на моей памяти смутилась, она тоже вспомнила и шифоньер, фаршированный одеждой, двумя адептами и Пусей, и разодранные штаны меченного тварюшкой Тинка, прорехи на которых ей пришлось зашивать.

Глава 4

– Я что-то пропустила? – глядя то на меня, то на некромантку, спросила с любопытством Лори.

– Да, – выдохнула рыжая – Десять минут моего позора.

– Расскажешь? – с азартом спросила кучерявая. – До побудки все равно не уснем уже.

Даре деваться было некуда. И десять минут позора превратились в полноценный час рассказа и хохота Лори. Я же под болтовню соседок, которая шла фоном, принялась за расчеты матрицы переноса. Закончила, как раз когда раздались звуки побудки.

Затем мы собрались и тремя зевающими зомби пошли в столовую, где и оказались одними из первых.

Уже когда мы заканчивали завтрак, адептов в зале ощутимо прибавилось. А вместе с ними среди адептов верховым пожаром разнеслась новость: на непобедимого и несокрушимого тренера Бруквора вчера кто-то умудрился напасть в парке. Ограбить, конечно, не ограбил, избить не избил, но… фингал-то поставил!

И хотя под утро наверняка магистр его уже свел, но с фонарем кто-то из глазастых студентов успел его заметить. И теперь адептская братия бурлила от предположений: кто бы это мог быть? Вор, которого пытался задержать преподаватель? Новый маньяк, охотившийся да магическим даром? Или, может, тут не обошлось без любовных похождений?

– Ты как думаешь? На кого наш грозный тренер напоролся в ночи? – спросила Дара кучеряшку.

– Скорее всего, это из-за любовницы Бруковора, – пожала плечами алхимик, активно дожевывая булочку. – Ходят слухи, она герцогиня и ее муж, прознав, мог кого-то нанять… Кто еще мог бы побороть одного из самых выдающихся и бесстрашных офицеров страны?

Я закашлялась. И на мне тут же скрестились взоры соседок.

– Ни-и-и-ки? – вопросительно протянула алхимик, что-то явно заподозрив. И утвердительно произнесла: – Ты явно что-то знаешь.

Пришлось сознаться, все равно ведь эти двое вытянут правду.

– Вообще-то это я, – выдохнула я. – Вчера вечером это я нечаянно сбила магистра. Вылетела на него из кустов…

Дара прыснула и тут же зажала рот рукой, хрюкая уже в нее. Лори почти сумела сдержать эмоции. Лишь ее улыбка расползлась от уха до уха.

– Я боюсь представить, что случается, когда у тебя не «нечаянно», а «специально», – хмыкнула кучеряшка.

Я лишь развела руками. А Дара, отсмеявшись, предложила:

– Давайте не будем портить репутацию нашего Бруквора этой сног-Николь-сшибательной правдой, а поддержим лучше версию с наемниками и любовницей. – И, подняв стакан с почти допитым компотом, рыжая провозгласила: – За суровую брутальность, силу и непобедимость даже отрядом наемников нашего любвеобильного тренера! Ура!

Я была обеими руками только за! Ведь правда грозила мне как минимум очередной отработкой в оранжерее. И то если я докажу, что это была случайность, а не покушение.

Крик Дары услышали, подхватили, и столовая загудела еще больше. Выходили мы оттуда с видом заговорщиков, только что провернувших маленькую диверсию.

И это радовало. Но улыбалась я ровно до того момента, как вошла в аудиторию. Потому как, едва я успела сесть за первую парту рядом с Мором, что-то усилено строчившем в тетради, рядом со мной нарисовался (захочешь – не сотрешь) рыжий, как лис, веснушчатый и состоящий, казалось, из одних костей и сухожилий одногруппник.

– Привет, я Дортон, можно просто Дор, – с ходу начал он и, тут же переключившись с меня на Мора, цыкнул: – Подвинься, Дрон, приятель, сегодня я с Роук посижу.

Я про себя усмехнулась: похоже, личина адепта из простой семьи дарила сыну канцлера много чудных открытий. И одно из них – вот такое панибратское отношение.

Мор скривился, отложил конспект и холодно заметил:

– А если не подвинусь?

– Ну значит, слетишь, – не меняя дружеского тона и не переставая лучиться улыбкой, отозвался Дор, которого я мысленно тут же окрестила Лисом.

– Я, знаешь ли, летать не умею и учиться не собираюсь, а тебе вот ускорения придать могу, – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, намекнул Мор. И в этот момент приятель, несмотря на свою личину, не выглядел тем, чью роль он должен был играть – простого, чуть зашуганного паренька из провинции.

– Ты на что намекаешь, заморыш? – уже отринув беззаботный тон, поинтересовался Лис.

Мор взглянул на меня. Только взглянул. Но в его глазах я прочитала фразу: «Ну вот, я же тебе говорил про дуэли». И стало даже как-то совестно оттого, что первая, оказалось, не я помогаю Толье, а он мне.

– Да я не намекаю, – фыркнул Мор, вставая. – Я прямым текстом делаю тебе предложение, от которого ни один честный маг отказаться не сможет…

– Деньги, что ли? – не понял Лис. То ли он был бесчестным, то ли с дуэлями не сталкивался… Но нет, рыжий оказался, наоборот, слишком умным и, смекнув, что речь идет о дуэли, решил перевести все в шутку: – Тогда, если у тебя есть звонкая монетка, у меня предложение – куда ее пристроить с максимальным удовольствием в моей хорошей компании: тут недалеко такая пивная есть…

Нет, этот тип и вправду Лис. И я поспешила, пока Толье не успел возразить, что он имел в виду не гулянку, а поминки или хотя бы лазарет для одного тощего наглеца, перебить:

– Эй, конопатый. Если ты хотел рядом со мной припарковаться, то знай: ты не первый.

– И кто же этот наглец, что опередил меня? Он, что ли? – И рыжий кивнул на Мора.

– Дрон – первый. А вот за ним – целая вереница. Но если хочешь, могу поставить в очередь. Ты будешь после Пир… Минига, седьмым.

– Так, значит, ты у нас самый везучий? – смерив Мора взглядом из серии: «И откуда ты, такой шустрый, появился-то?» – поинтересовался Лис.

– Парень Ники просто не может быть невезучим: раз такое редкое чудо… – Мор кашлянул, и мне показалось, что он не договорил «…вище», – досталось.

– Учти, кроме везения, нужно быть еще и живучим: за тобой такая очередь… – весело, словно вовсе и не расстроившись, что его отшили, хмыкнул Дор. И, развернувшись, насвистывая бравурный пошленький мотивчик, Лис направился к себе за парту.

И едва он плюхнулся на свое место у окна, как в аудиторию, чуть прихрамывая, уверенной походкой военного офицера вошел магистр Кавье. И с его появлением мы всей группой провалились в преисподнюю. Потому что это был не коллоквиум, а сущее пекло. Причем плавились не только мозги, но кое у кого и писчие принадлежности, если зазевавшийся адепт не успел их вовремя убрать подальше от своей пентаграммы переноса. И пусть последняя была в диаметре не больше моей ладони, но языки пламени, что вырывались из нее, были лучшей иллюстрацией к поговорке: мал элементаль, да жгуч.

Впрочем, у нас с Мором пострадало разве что чувство собственного достоинства, когда не в меру наглый язык огня пришлось прибивать. И, говоря «прибивать», я имею в виду не только уничтожать. Приятелю пришлось снять ботинок и как следует настучать по пламени, которое выскочило за пределы контура и ринулось по пожароустойчивой парте к тетради Мора с лекцией.

Этот физический метод расправы не укрылся от бдительного преподавательского ока. И Кавье не преминул заметить:

– Адепт Морвир, неужели вы не могли вразумить огненного элементаля добрым магическим словом? – иронично поинтересовался преподаватель, намекнув, что стоило бы использовать заклинание.

– Доброе магическое слово и ботинок лучше, чем одно доброе слово, – ничуть не смутился Мор.

Магистр на это фыркнул и проворчал себе под нос, но так, что я с первой парты сумела расслышать:

– С таким подвешенным языком ему не в стражи дорога, а в дипломаты…

Но, похоже, эти слова расслышала не только я. Приятель тут же не преминул ответить, вроде говорил он мне, но обращался явно к преподавателю:

– Речи дипломата ничего не стоят без хорошей огневой поддержки. Я, может, и намылился бы в политики, Рин, но кто ж туда меня возьмет-то… А так буду вдвойне опасным стражем.

– Не убьешь нежить, так уболтаешь ее до смерти? – невинно уточнила я.

– Вот! Ты правильный напарник! Понимаешь меня с полу…

– …шепота? – хихикнув, потому как подмывало что-нибудь ляпнуть, закончила я за приятеля.

Тут послышалось выразительное покашливание преподавателя. Кавье не любил, когда на его занятии адепты занимаются не предметом. Но, судя по тому, какой благосклонный взгляд магистр бросил в сторону Мора, приятель ему чем-то приглянулся. Причем не как сын канцлера, а как простой бедный студент, смелый и талантливый. Такой, кто хоть и дерзок порой, но однозначно не глуп. А ум Кавье уважал так же сильно, как не терпел дурость.

Мор меж тем глянул на меня, помотал головой и, наклонившись, надел ботинок.

За практикум нам с напарником поставили «Похвально» с восклицательным знаком. Хоть это было и не «Великолепно», но тоже неплохо.

И, радостные, мы устремились на лекцию по алхимии. На которой я узнала, что ничегошеньки не знаю. И хотя школьный курс я вызубрила превосходно, но дело было в том, что материал, который давали в столичной академии, был на порядок глубже. Я старательно все записывала и мысленно прикидывала, хватит ли мне в сутках часов, чтобы разобраться еще и с этим предметом. Порой, когда были мгновения передышки, я искоса глядела на своих однокурсников: кто-то из них так же, как и я, морщил лоб, силясь все запомнить, иные выглядели скучающими, словно уже давно все знали. Может, и правда?

Украдкой посмотрела на Мора. Он хоть и не зевал, но выглядел не сильно утомленным новыми знаниями. Хотя… может, они и не были для него таковыми. Все же сомневаюсь, что у сына самого герцога Толье были плохие учителя.

– Сделай вид, что для тебя это иерихейская грамота, – шикнула я на приятеля.

«Чего?» – одним взглядом спросил адепт.

– Выбиваешься из роли. Ты выглядишь так, будто все знаешь, а Дрон из провинции, для него половина материала новая.

Мор на это благодарно кивнул и в следующую секунду глянул на доску слегка ошалелым расфокусированным взглядом человека, пребывающего в легком шоке.

Как мне кажется, он переигрывал, о чем и сообщила ему, как только занятие закончилось. На что приятель, ничуть не смутившись, ответил, что просто в точности копировал меня. А затем уже серьезно спросил:

– Ты и правда не разбираешься в теме? Совсем?

– Нет, – призналась и добавила: – Кое-что я знаю, но… Между школьной программой провинциального города и столичной, оказывается, пропасть.

– Не пропасть, – вздохнул Мор. – Просто нам начали начитывать сразу второй курс. Потому как поступающие в лучшую столичную академию магии по умолчанию должны знать не только школьный курс, но и начальные основы высшей алхимии…

– Этого не было в буклете для абитуриентов, – ошарашенно протянула я.

– Но вопросы из алхимии были на экзаменах… – возразил мор.

– Мы с ними удачно разминулись, – вспомнила я свой экспромт.

– Значит, самое время вам позаниматься. Могу в этом помочь.

Я чуть не запнулась: Мор что, предлагает себя в репетиторы? Здорово, конечно, но у меня создавалось такое ощущение, что приятель делает все, чтобы я была как можно большим ему обязана. Загоняет в моральные долги. И я, оказавшись в них по самые уши, не смогу ему отказать в какой-нибудь просьбе.

Потому как можно мягче, чтобы не обидеть Мора (а вдруг и правда у него благородный душевный порыв, а это я себе всякого нафантазировала), произнесла:

– Я сначала хочу попробовать сама…

– Точно? – вскинул бровь приятель.

– Да, – мужественно отказалась я, про себя прикидывая, как уговорить Лори объяснить мне то, что я не поняла в лекции.

Почему-то перед соседкой я стеснения испытывала. Решив, что спрошу ее сегодня же вечером, я поспешила сначала в столовую, а затем на тренировку.

А там меня ждал Бруквор. И пусть фингала у него под глазом уже и вправду не было, зато убийственный взгляд вполне себе имелся. Им он одарил всех и каждого из нас. И во время этой церемонии «награждения» отчего-то показалось, что на мне взор тренера задержался особенно долго. Я даже сглотнула от предчувствия крупных неприятностей.