Я б ему дала

Дарья.

«Драть тебя, моя дорогая, я буду и драть. Как настоящую невесту. Чтобы убежать больше не смогла», – мы уже отъехали на приличное расстояние от ресторанчика, а последние слова господина с гербом упрямо крутились в моей голове.

«Это ж подумать, какой самоуверенный тип нашелся!» – в ответ возмущалась гордость.

«Не смей даже фантазировать о сдаче гарнизона!» – под припев любимой песни «Без бою» вторил ей рассудок.

Эти двое были поразительно единодушны. Уж и не припомню, когда такое случалось. И только мурашками по коже разносилось искусительное: «А может, гори все синим пламенем?», «Ну когда еще на твою улицу заглянет этот грузовик со счастьем?»

Классическая картина раздвоения (в моем случае – растроения) личности. Все же ритмичные удары головой о спинку кровати не прошли бесследно.

Вероятно, стоило себя пожалеть и, пока к установленному диагнозу не добавился какой-нибудь еще, отвлечься красивым пейзажем за окном. Там как раз сосны с березками колыхались. Та Дарья, какой я была до ночи в отеле, так бы и поступила. Но нынешней что-то не смотрелось на матушку-природу.

Рядом без водителя за рулем сидел мой князь. Царскими ручищами крутил баранку дорогущего мерина и на незнакомом языке переговаривался по телефону с каким-то Маратом.

Бог, сошедший с Олимпа… в мою кровать. А теперь еще ставший на неделю женихом.

Для счастливицы, только-только отпраздновавшей развод, это был лихой поворот. Наверное, стоило попросить у Мэрилин ЦУ или хотя бы рекомендации. В конце концов, даже Штирлиц по мере необходимости связывался с Центром.

Только породистый профиль не давал ни на чем сосредоточиться.

Возле кадыка краснел небольшой след – мой засос. На подбородке сквозь щетину виднелся узкий шрам, вероятно от бритвы. Вчера я кусала зубами этот подбородок и языком изучала шрам. Под карими глазами лежала тень.

Что это за тень, я знала отлично. Такую не заработаешь за одну бессонную ночь. Чтобы обзавестись подобной «красотой», нужно трудиться постоянно. Много часов пялиться на экран монитора, недосыпать, работать полторы-две смены или не вылезать из сверхурочных.

За последние годы из счастливой женщины я стала специалистом по подобным теням. То из-за кредита, то из-за свадьбы, то из-за ремонта в квартире, который нужно было кому-то делать, а у Кости лапки.

Обычная женская история. Ничего выдающегося. Удивляло лишь то, что мой князь оказался из той же когорты счастливчиков. С загорелым брутальным фейсом, породистыми чертами и печатью трудоголика на челе.

Будто свой! Хоть обними и пожалей. Жених мой уставший.

Но я себя сдерживала. Повторяла его последнюю фразу. Внутренне настраивалась на сопротивление. И позорно млела от редких плотоядных взглядов.

* * *

Ума не приложу, как бы я выдержала еще час или два наедине с ним в машине. Вероятно, поджарилась бы от горячего внимания, как рождественская индейка в духовке. Но усадьба Левданского оказалась не так далеко от города, как я предполагала.

Вместе с возвращением на землю Абашев из ленивого хищника превратился в собранного.

Как по мановению волшебной палочки на моем безымянном пальце появилось золотое кольцо, а потом сама рука легла на сгиб локтя.

– Невеста, к выходу готова? – серьезно, будто меня прямо сейчас поволокут в ЗАГС, поинтересовался бывший маньяк.

– Буду улыбаться, пока щеки не заболят.

Я попыталась вырвать свою руку. Нам еще только передвигаться в обнимку не хватало! Но проще было произвести ампутацию.

– Я предпочитаю, чтобы щеки болели от другого, – горячая ладонь доверительно накрыла мои пальцы. – Но вначале дело, так что можешь размять их улыбкой. Не возражаю.

Обалдевшая от намека, я, конечно, тут же захотела возразить. Быстро прикинула, с каким «сиятельством», «величеством» лучше всего сочетается слово «мерзавец». Поняла, что, в общем-то, со всеми. Но вслух произнести ничего не успела.

Нам навстречу неожиданно вышел сам Левданский, и мой драгоценный жених жёстко вмял меня в свой бок.

То, что происходило дальше, было вне моего понимания. Нет, о том, что Абашев не сексуальными талантами заработал свои миллионы, я догадывалась. Но то, как он с порога начал обрабатывать старика… Пожалуй, если бы вчера в ресторане я не ляпнула глупость, подписав себе сладкий приговор, итог был бы тем же.

Чтобы отправиться со мной «в номера», его постельному превосходительству хватило бы и сотой доли настойчивости. Такого же тяжелого взгляда, такого же властного тона и скупых, но чертовски метких фраз. Складывалось впечатление, что не он приехал договариваться о продаже, а старик должен его умолять купить свой дом.

Уже на десятой минуте разговора Левданский забыл, что здесь присутствует драгоценная невеста и из усадьбы он желал видеть лишь дом.

Спустя еще какое-то время я тоже забыла, зачем здесь нахожусь. И только когда хозяин усадьбы пригласил остаться у него на ужин, я мигом вспомнила, кто я, с кем я и что этот хмурый тип пообещал со мной сделать.

Вспомнила не сама! С подсказки, вернее, вполне красноречивого прикосновения чуть ниже талии.

Глава 6. Домогательства и последствия

Дамир.

По поводу Левданского я не ошибся. Вместо того чтобы сказать старику прямо, что случится с его усадьбой через несколько лет, Марат цацкался с ним, как с девицей.

Смешно! Будто уговоры были лучше прохудившейся кровли и от реверансов переставала гудеть канализация.

Ремонт здесь был просто необходим. И не переклейка обоев, а серьёзная работа с хорошим вложением. Однако в поведении старика удивлял не отказ от денег. Он отлично понимал, в каком состоянии находится его имущество, и будто ждал с моря погоды.

Если бы не заключение психиатра, а Марат сумел его получить, можно было бы решить, что Левданский выжил из ума. Но он был здоров и, судя по разговору, не жаловался ни на память, ни на извилины.

Не хотелось это признавать, но объяснение странному поведению оставалось лишь одно. Он и правда мечтал, чтобы старая развалина снова стала домом.

Дурацкая и нереальная по нынешним временам мечта. Чтобы содержать такую махину, нужны большие средства, а люди со средствами не селятся в глуши, далеко от банков, бизнес-центров и удобных для переговоров ресторанов.

Даже ради природы и свежего воздуха! Максимум, на что годилась усадьба, – заехать сюда на день или два. Поохотиться, половить рыбу или помять диваны с какой-нибудь местной красоткой.

Именно последняя мысль заставила меня вначале согласиться на предложение Левданского поужинать, а потом на предложение остаться на ночь.

Достаточно было намека. Залюбовавшись тем, как раскраснелась моя «невеста», я плюнул на планы поработать вечером и заявил, что с нас хватит и спальни.

– Мы с Дашей не хотим вас стеснять. Одна комната вполне сгодится.

– Но, если найдется ещё одна, будет лучше! – попыталась вмешаться «моя дорогая».

– Дарья Юрьевна имела в виду ванную, – поправил я, и старик тут же принялся нахваливать какую-то комнату в левом крыле. Однокомнатную, с чугунной ванной перед кроватью. «Как во многих современных отелях», – гордо завершил фразу он, и я чуть прямо за столом не потребовал ключи.

* * *

В спальню моя невеста входила на полусогнутых. На щеках пятнами алел румянец. Глаза блестели. И что-то мне подсказывало, что нежная кожа в развилке ног тоже уже поблескивала влагой.

Во всяком случае, в прошлый раз там все сияло и текло.

При мысли о том, как оно уже было, в штанах стало тесно, и дверь я закрывал сам. Быстро. Провернув замок, чтобы никто не помешал. И тут же сгреб в охапку свою растерянную львицу.

– Даже и не думай! – она, конечно же, вздыбилась. Руками уперлась в грудь и будто мантру произнесла: – А-ну, отпусти меня сейчас же!

Звезда моя нецелованная. Соблазнительная в своём возмущении ещё сильнее, чем согласная на всё подшофе.

Даже про то, что она из эскорта, не помнилось. Как-то вдруг пофиг стало, сколько у нее было «женихов» до меня и насколько тщательно приходилось отрабатывать свою роль.

Не женщина, а вулкан. Ради такой можно было пересмотреть и собственные правила.

– Я не буду с тобой спать. Мы уже об этом говорили. – Пока я прикидывал, с какой выпуклости сегодня начать вечер, моя «невеста» попыталась зарядить по яйцам. Не очень метко для дамы ее профессии. Но темпераментно.

– Милая, так я спать и не планировал. Только если вырубиться без сил. Но и то под утро.

– Я тебя сейчас сама так вырублю, что не опознают.

«Невеста» моя снова дернулась. Глазками стрельнула. Каблучком стукнула.

Хорошо все-таки, что никакой кинолог не понадобился, что сама ко мне в руки приплыла. Не такая домашняя, как предполагал, но сладкая. Очень сладкая!

– Уговорила, в БДСМ тоже поиграем.

Аккуратно переставив женскую ладонь чуть правее, я быстро расстегнул пуговицы рубашки и вытащил ремень.

– Нет, – звезда местного эскорта сглотнула. Натурально так, будто девица перед первым сексом. – Не смей! – чуть не упав, зацепившись каблуком за ковёр, сделала шаг назад.

– А ты убеди меня, что не хочешь.

Чтобы убежать было проще, я даже не поленился и сам снял с себя штаны. Вместе с бельем, чтобы по два раза не наклоняться.

– Ты… Ты…

Пухлые губы приоткрылись, выпуская розовый язычок. Он скользнул по бархатным половинкам, жадно, быстро. И меня окончательно заклинило.

– Ну что ж ты такая упрямая?

Я настиг ее в два шага. Подхватил под попу. Прижал к стене. Сценарий повторялся, но стало похрен. На разнообразие была целая ночь.

– Пожалуйста, давай…

Даша что-то там промямлила. Вроде бы про работу, почему-то про бухгалтерию, но не уверен.

– Что? – еще надеясь понять, я переспросил.

Словно не трахаться собрались, а в словесный теннис играем, она тут же ответила. Быстро. Скороговоркой. Однако эффект оказался прежним. Слушать было невозможно – губы и глаза постоянно отвлекали. Первые хотелось поскорее попробовать на вкус, а во вторых – увидеть бешеный кайф, который вчера толкал на подвиги.

Сбой на сбое с этой дамочкой.

– Я уже не помню, когда кого-то так сильно хотел, – не солгал ни единым словом и принялся зубами распахивать ворот тонкой блузки.

– Нет! Стоп! – Прикрыв грудь, на чашки бюстгальтера легли красивые женские ладони. Как шлагбаум перед раскрытым вдохом в рай.

– Даш, я серьезно.

– Ты меня слышишь вообще?

– Слышу… – В паху уже не просто ныло – там от боли все скручивало.

– Тогда нет. Ничего не будет.

Она гордо выпятила свой острый подбородок, а меня чуть на мат не пробило. Никогда не думал, что смогу разозлиться от женского «нет». Не слышал его пока что ни разу. Не приходилось. А тут… Будто испытывала на прочность. Цену набивала.

– Если вопрос в деньгах, а заплачу.

Возможно, стоило выразиться деликатнее. Красотка точно была не со стометровки. Но для дипломатии накрыло меня слишком жёстоко.

– Заплатишь?!

Как по волшебству со щек Даши сошла вся краснота, а в глазах загорелся уже совсем другой огонь.

– Налички нет, но завтра все будет. – Тормоза мои отказали полностью. – Сколько?

Будучи четко уверенным, что сейчас услышу цифру, я покрепче сжал упругие ягодицы. Потерся о сладкую развилку своим дубовым желанием.

Спасение было уже скоро. Я настолько верил в это, что, когда вместо цифры перед глазами мелькнула рука, лишь моргнул. А когда раздался звук пощечины, не сразу понял, что произошло.

* * *

Я, конечно, обещал «моей дорогой» курс БДСМа. Руки так и тянулись шлепнуть ее пару раз по упругой заднице. Но даже предположить не мог, что окажусь в роли жертвы. Вдруг! В самый неожиданный момент!

А зря!

Вначале дама, с которой мне уже было хорошо и которая этим «хорошо» зарабатывает на жизнь, съездила по морде. Приложилась от души! Потом вместо качественного траха на широкой кровати выдала линялый плед и отправила спать на узкое кресло.

– Для тех, кого не устраивает кресло, спешу напомнить: у нас еще есть ванна! – сощурившись, выпалила она, а затем добавила, повторяя интонацию Левданского: – Как во многих современных отелях! Уверена, ты оценишь.

Если это был не трындец, то я не знал, как еще назвать ситуацию. Логикой в поведении драгоценной моей Дарьи Юрьевны Подберезкиной не пахло. А вот злости хватило бы, чтобы к хренам спалить всю усадьбу.

Черти в глазах уже разложили кострище и на вертеле поджаривали меня до хрустящей корочки. С энтузиазмом, со знанием дела. Хотелось или нет, а штаны пришлось возвращать на задницу. Вместе с трусами и стояком, который не желал опадать, как его ни пилили взглядом. То еще веселье!

На ночевку тоже пришлось устраиваться в кресле. Сидя. Как гребаный царь на троне.

Можно было, конечно, отвоевать себе половину кровати. Взять свое, так сказать, грубой силой. Но после слишком жесткого облома что-то останавливало.

Об этом «что-то» удобнее всего было думать на кресле. Подальше от соблазна. С телефоном в руке, с резюме неправильной эскортницы в почтовом ящике и с собственным начальником безопасности на связи по скайпу.

Глава 7. Свежий воздух для дамы

Дарья.

Чем больше я общалась с господином князем, тем больше понимала товарища Ульянова (который Ленин).

Нет, не в том смысле, что «земля – крестьянам»! А в том, что всех этих носителей голубой крови нужно ставить на место. Еще лучше – изолировать от приличного общества. Чтобы видом своим не искушали хрупкие женские души, а храпом – не насиловали уши.

Как это ни странно, храпел его мерзавшество Абашев, как заправский матрос. Стены тряслись, потолок подпрыгивал, и я все сильнее ненавидела этого гада.

Кто ж знал, что спать беззвучно это чудовище способно только после секса?!

Я точно была не в курсе! Вчера оба были заняты, а потом он отключился, как мой телефон без подзарядки. Лишь лапищей к себе притиснул и коленом под попу подпер.

Сегодня же, развалившись в кресле, князь выдавал такие ноты, какие Коле Баскову даже с плоскогубцами на причинном месте было не взять.

Убийца моих барабанных перепонок.

А еще я не представляла, как мне работать с этим убийцей дальше. Надежда, что мой бракованный дворянин отступится, умирала, не родившись. От воспоминания, с каким взглядом он натягивал штаны, до сих пор между ушей коротило. Что найдет более сговорчивую замену – тоже не верилось. До того как захрапеть, он меня столько раз поимел взглядом, что трусы можно было выкручивать.

Но как продержаться еще неделю? Семь дней. Около ста шестидесяти часов…

Не думать, как это – пульсировать каждой клеточкой от фантастического оргазма. Не вспоминать, какая бархатная на ощупь его спина и твердый зад. Не фантазировать об утре в обнимку.

Пожалуй, с утром было сложнее всего. Ума не приложу, откуда взялась эта идея, но картинка с уютным нежным пробуждением, ленивыми поцелуями и обнимашками отказывалась покидать мою голову.

Просто потискаться, без продолжения или каких-то слов, хотелось до звездочек перед глазами. С Костей и мысли такой не возникало. Мы просыпались, и сразу в бой – каждый на свою работу. В спешке, будто впереди пожар. Без совместного чаепития – Костя предпочитал дешевый чай из пакетиков, а я умирала без натурального кофе. Без поцелуев на прощание – целоваться муж не любил, а у меня помада. Все, что оставалось на «вместе», – борьба за любимую чашку и поездка на лифте. Чаще с соседкой и ее доберманом.

А это княжеское величество почему-то хотелось придержать рядом… зарыться носом в подмышку, изучить губами ключицы, кадык, скулы и только позже, получив напутственный шлепок по заднице, выпорхнуть из кровати.

Дурацкая мечта! Как отрывок из какого-то ванильного фильма. Что нашло? Не сошла ли я с ума?

Полночи, ворочаясь с бока на бок, бросая подушки в кресло, я раздумывала над тем бредом, что крутился в голове. Словно дебет с кредитом, сводила риски и выгоду.

Тут было почти как у Шекспира, только вместо «быть или не быть» – «дать или не дать».

И до боли кусала губы.

А проснулась с первыми лучами солнца на той же кровати и крепко прижатая к мужской груди.

Что там было про мечты? Материализуются? Вот, примите и распишитесь.

К сожалению, одним пробуждением «спина к груди» Дамир-мать-его-Закиевич решил не ограничиваться. Уж не знаю, что он так внимательно изучал в своем телефоне вечером, но утром эта небритая породистая сволочь вела себя со мной как с королевой. Ни словом, ни взглядом не намекала на мой статус девушки из эскорта.

А после завтрака, накануне отъезда Абашев преподнес такой сюрприз, что небо качнулось перед глазами.

* * *

Жить в маленьком городе – это как играть в театре одну и ту же роль из года в год. Сцена знакома. Чего ждать от других персонажей, понятно.

От повторения может сводить зубы – рутина и все дела. Душа может требовать чего-то нового, творческого полета или грезить об Оскаре. Но ни черных, ни геев, ни лесбиянок в труппе нет, как и средств на новый реквизит. Потому спектакль все повторяется.

Поначалу через «не могу» и «не хочу». После – уже по привычке, нового все равно никто ничего не пробовал. Ну а спустя несколько лет – в кайф. Расслабленно. Удивляясь новым граням старых героев. Иногда импровизируя по ходу пьесы.

Я прожила в нашем городишке всю свою сознательную жизнь. То бишь – вернулась сюда сразу после бессознательных лет учебы в столичном вузе. Молодая, наивная, с розовыми очками на весь мозг. И тут же вляпалась в отношения… но не с первым хулиганом на районе, не с каким-нибудь подонком или бабником, а с Костей. Тихим, скромным, идеальным настолько, что сбежать удалось только после развода.

Проще говоря – обычная жизнь домашнего хомячка. Ни хищников, ни простора, ни проблем. Только кредит.

Нормально мне было! Тухло, серенько, но уютно. А тут…

Я вначале ушам не поверила, когда услышала, о чем моя бородатая Храпунцель просит владельца усадьбы. Пришлось изобразить тугоухость и попросить повторения на бис. Однако и потом легче не стало.

Не складывались в моей голове слова «гостить» и «недельку» в предложение.

Гостить можно было дома. На диване. Можно у подруг. Можно на работе с отчетами и декларациями. Но в старинной усадьбе… Наедине с незаметным стариком и очень заметным князем…

Нет, к такому жизнь меня не готовила.

– Дорогой, а как же твоя работа? – я попыталась изобразить любезное выражение лица, но в зеркале отразилась паникующая бабенка с круглыми глазами.

– По миру не пойдем, не беспокойся, – эта скотина взял мою ладонь в свою и принялся нежно целовать тыльную сторону. Раз, другой, третий… будто прощупывал границы дозволенного.

– А гостиница в городе? – от шока я даже руку выдернуть не подумала.

– Наш номер уже сдан другим. Аглая еще вечером отдала ключи.

– Но я…

Мне срочно нужна была причина вернуться. То, что плоть слаба, стало понятно всего за один вечер. Перед глазами до сих пор стоял голый князь и его не помещающееся в штанах эго. На неделю моему бастиону стойкости не хватит. К гадалке не ходи!

– Я не брала с собой никаких вещей. – Как назло, в голову ничего путного не приходило.

– Это не проблема. Поверь.

– Но мне даже не во что переодеться.

– Я попросил водителя перевезти сюда наши чемоданы.

– Наши… Чемоданы?

Так и хотелось медленно осесть на травку. Совсем как болезная девица пару веков тому назад.

– Именно. Твои и мои. – Карие глаза сверкнули. – Не переживай, Аглая сама собирала твои вещи.

– Мои вещи? – в этот раз даже сглотнуть свой шок не удалось. В горле словно ком застрял.

– Да. От платьев до белья, так что все будет в порядке.

Чтобы не расцарапать «от счастья» чье-то красивое лицо, я спешно схватилась за перила. Абашев пожал широченными плечами. А Левданский, будто лично присутствовал на сборах, согласно кивнул и радостно распахнул свои объятия.

– В таком случае буду рад вашей компании у себя. Вот увидите, вам обязательно захочется вернуться в усадьбу на медовый месяц. А может, и остаться здесь навсегда.

Земля качнулась и разверзлась перед моими ногами.

Уже не сдерживаясь, я незаметно поплевала через левое плечо, а князь… номер «семь» в списке завидных холостяков Питера, лишь довольно осклабился.

* * *

Если о чем-то усиленно мечтать, оно обязательно сбудется. Зря я все-таки мечтала о княжеских обнимашках. Надо было настраивать себя на пару показушных свиданий в ресторане, на еще одну поездку в усадьбу или сопровождение клиента на деловой встрече.

Во всяком случае, наши девочки занимались именно этим. Но Абашев…

Никогда еще моим скучным булкам не выпадало такое количество приключений.

Надо было бежать! Огородами, как партизаны в Великую Отечественную. Огороды тут точно были – видела в окно машины, когда подъезжали. Бегать на каблуках, как все приличные женщины, я тоже умела.

Правда, что-то подсказывало, что фиг бы меня отпустили. Про отмену крепостного права господин князь слыхом не слыхивал. А простая человеческая совесть среди его качеств не водилась.

Вариантов «Как быть» оставалось немного. Я могла смириться и поплыть по течению. А еще могла позвонить Мэрилин, высказать ей все, что думаю про заказ. А потом с легкой душой поплыть все по тому же течению.

Не хотелось думать, что сразу в кровать. Стыдно это как-то. За женскую гордость обидно. Но с чемоданом белья от княжеской помощницы вряд ли у меня был шанс на прогулки по свежему воздуху.

«В одних трусах далеко не набегаешься», – успокаивала я себя под любопытным взглядом карих глаз. И как только его скотское высочество отчалило смотреть местную конюшню, вынула из сумочки свой телефон.

Начальство ответило сразу. Только я успела произнести «Алло», Мэрилин обрушилась на мои уши как ураган, чуть не снеся мозг.

– Дарья, даже не думай разорвать контракт! – она словно почувствовала, о чем я могу попросить.

– Я только…

– Даже вслух не произноси, что хочешь этого! – начальство прервало меня на полуслове. – Просто молчи! Не убивай.

– Но он хочет неделю продержать меня в усадьбе. Это работа двадцать четыре на семь. Мы так не договаривались.

– Даш, нам на счет уже поступила вся сумма по договору. Я в жизни таких цифр в банковской выписке не видела. Если придется возвращать, неустойка доведет нас до банкротства. Ты знаешь это не хуже меня.

– А если клиент хочет не только сопровождения?

С такими деньгами разговор про Трудовой кодекс можно было и не начинать. Надежда оставалась лишь на женскую солидарность. У американок как-то же получилось. Объединились, всех домогателей к ногтю прижали. Еще и денег на исках заработали. Красота!

– Прям так и настаивает? – Мэрилин неожиданно перешла на шепот.

– Настаивает… – я откашлялась. – Откровенно и безобразно.

– А твердо или неуверенно?

– Очень твердо. Орехи колоть можно.

– И руки распускает? – в голосе начальства послышались восторженные нотки.

– Не только руки. Весь прикладывается.

– Все метр восемьдесят шесть? С карими глазами, широкими плечами, фантастической задницей…

– …и с кубиками на пузе, – добавила я, чуть не застонав от всех этих описаний.

– Кошмар, конечно.

– Да, ужас.

– Ну, если все так плохо, я, само собой, верну деньги. Затянем потуже пояса. Посидим на Новый год в офисе вместо ресторана. Авось прорвемся. – Призрак предстоящего банкротства вдруг как-то сам собой рассосался.

– Не то чтобы сильно плохо… – после откровенности начальства мне тоже стало совестно врать.

– На твердое «терпеть можно»?

В ответ так и хотелось ответить, что с этим «твердым» можно терпеть и терпеть, но вовремя спохватилась. Пожалуй, пока я сама себя не подставила, игру в слова нужно было прекращать.

Узнай Мэрилин о нашей ночи в отеле, она сдала бы меня в аренду князю на месяц или сразу на год. С бывшей профессиональной свахи станется!

– Так а помочь тебе чем можно? – начальство больше не шептало. Оно облегченно вздохнуло в трубке и, готова спорить, улыбнулось.

Я на миг задумалась. Знала ли, чем закончится разговор? Знала! Надеялась ли на что-то? Нет!

– Сочувствием! Только сочувствием.

– Тогда сочувствую. На все метр восемьдесят шесть. С кубиками, бицепсами, трицепсами и прочими полезными в хозяйстве агрегатами.

– Спасибо, – вздохнула и я.

– Тогда до связи через неделю, – участия в голосе начальства как не было, так и не появилось.

– До свидания.

– Ага. И это… – Мэрилин отодвинула трубку ото рта, что-то кому-то крикнула, а потом быстро добавила уже мне: – Только не сотри мне князя. Ему еще акт выполненных работ подписывать, а там пункт «Претензий не имею». Хотелось бы, чтобы не имел. Когда свой комплекс отгрохает, работы в городе прибавится. Будем на хорошем счету – не пропадем.

Это было самое странное благословление на секс, какое только можно было придумать. И кому? Не девочке по вызову, не модели, на которую во время показов вешают одежду. А бухгалтеру компании. Главному и единственному.