Станешь моей сейчас

– А что, по-вашему, я должна делать? Подчиняться всем вашим приказам? – возмущенно спросила Ханна.

– Большинство именно так и поступают. И тогда все идет гладко.

Этот наглец даже не шутил.

– Давайте поговорим где-нибудь в более приватной обстановке, – предложил он.

Ханна не двинулась с места. Она не могла делать вид, будто все происходит не наяву, хотя ей этого очень хотелось. В ней поднималась паника, но она пыталась сохранить ясность мышления. Глаза обожгли горячие слезы, однако ей удалось сдержать их. Наверняка есть выход, который не перевернет всю ее жизнь, разве нет?

– Езжайте за мной в мою квартиру. – Она решительным шагом прошла мимо его охранников, вышла на крыльцо и замерла как вкопанная: все вокруг было засыпано толстым слоем снега, напоминавшего картофельное пюре.

Один из клонов стоял рядом с внедорожником Акина, готовый открыть дверцу, когда появится босс.

– Вам нельзя садиться за руль в такую погоду, – сказал остановившийся рядом Акин. – Езжайте со мной. Мои люди перегонят вашу машину.

– Я отлично доеду сама. Я умею водить машину, не так ли? – При этих словах она вспомнила, как забыла о блокировке дверей.

– Моя машина безопаснее. Мой водитель прошел курс обучения вождению в экстремальных условиях. Вы же уже убедились в том, что я веду себя по-рыцарски. Я помог вам выбраться из вашей машины и проводил вас до дверей, верно?

Это была главная ошибка ее жизни – обратиться к нему за помощью.

– Я не позволю вам уговаривать меня на что-либо, – предупредила Ханна.

– Вы не понимаете, что мы оказались в сложном положении. Для выхода из ситуации требуется обстоятельное обсуждение. – Он подал ей руку.

После секундного колебания Ханна оперлась на нее, спустилась по ступенькам и неуклюже забралась на заднее сиденье его внедорожника.

Он сел рядом и спросил:

– Включить подогрев сидений посильнее? – Потом он вытянул руку: – Ключи?

Для Ханны было большим облегчением, что не надо вести машину по заснеженной дороге. Она достала из сумки ключи, передала Акину и только после этого сообразила, что наделала.

– Я без них не попаду в свою квартиру.

– Они доберутся туда раньше нас.

Дверцы захлопнулись, и внедорожник тронулся в путь. Оглянувшись, Ханна увидела, как двое из охранников сели в ее машину, предварительно переложив сумку с ноутбуком на заднее сиденье. Она немного расслабилась и покосилась на Акина. Он держал телефон у уха и разговаривал на арабском.

На карте она смогла бы указать, где находится Бааки, но о государстве знала только то, что оно невероятно богато благодаря огромным запасам нефти и что в последнее десятилетие его сотрясали внутренние беспорядки. Конечно, наследный принц Эйджаз был известной личностью, причем не только потому, что отличался фотогеничностью и прославился как плейбой, который имеет миллионы онлайн-подписчиков, отдыхает в обществе красивых женщин и периодически становится участником того или иного сексуального скандала. Нет, он стал знаменит после того, как несколько лет назад, когда он застрял на Мальдивах, разместил в соцсетях капризный пост на тему «Проблем Первого мира». Потом этот пост превратился в мем.

«Мой тост с авокадо подгорел.

Ах, а маффин такой же, как в тот раз, когда ваш частный самолет сломался на Мальдивах».

Поэтому Ханне было трудно осознать, что именно этот человек оказался отцом ее ребенка. У нее в голове не укладывалось, что он – тот самый печально известный бабник. А его брат? Она даже не предполагала, что существует еще один принц Бааки.

Она достала телефон, намереваясь побольше узнать об этой стране, но Акин закрыл рукой экран.

– Давайте пока оставим все между нами.

– Я просто хотела поискать кое-какую информацию. – Она не добавила, что о нем, и убрала телефон в сумку.

Однако ей было приятно, что он решил, будто у нее есть близкие друзья, которым можно написать: «Отгадай, что со мной произошло». В ее списке контактов было немало номеров. Коллег, которые из вежливости приглашали ее на проводы на пенсию и вечеринки в честь грядущего рождения ребенка. Студентов, которые покупали ей латте в благодарность за то, что спасла их, найдя нужную книгу или другой важный документ. Она поддерживала дружеские отношения с некоторыми авторами, правда, эта дружба ограничивалась онлайн-чатами.

Только вот по-настоящему близких друзей у нее не было, как не было и толпы осаждающих ее поклонников. Раньше отсутствие подруг ей компенсировала бабушка. Но бабушка умерла, и Ханна, сдав их домик в Сиракузах в аренду и переехав работать в Колумбийский университет, в полной мере ощутила свое одиночество. Первый год после смерти бабушки дался ей с большим трудом. Она скатилась в бездну самоочернения. Закончился он тем, что она встречала Новый год в полном одиночестве, глядя в телевизор, где в тысячный раз шла старая комедия. Вот тогда она и решила: хватить ждать того, кто мечтает провести с ней остаток своих дней, и пора полюбить саму себя. Она составила список того, чего хочет от жизни. Список возглавляла «Семья», в него вошли и красивые зубы. Она постепенно вычеркивала один пункт за другим, постепенно улучшая свою жизнь, пока…

Ее жизнь обязательно станет лучше, попыталась заверить себя Ханна, прикладывая руку к животу в том месте, где малыш сучил маленькой ножкой.

Акин закончил телефонный разговор и абсолютно бесстрастным голосом произнес:

– Мои родители горят желанием познакомиться с вами.

Ханна догадывалась, что на самом деле все совсем не так. Пусть она не знала, как звучат ругательства на арабском, но она отчетливо слышала недовольные интонации его собеседника.

– Как я понимаю, вы не замужем, так как вы пришли одна на встречу, – продолжал Акин. – У вас есть партнер, с которым вы собирались воспитывать ребенка?

Ханна нахмурилась: ей не понравилось, как это прозвучало. Он словно давал понять, что с таким сценарием можно распрощаться. Первым порывом Ханны было ответить «да», однако интуиция удержала ее от глупых ошибок.

– Нет, – ответила она.

– А родственники?

– Мама умерла, когда я была маленькой. Отца я не знала, меня воспитывала бабушка. Она тоже умерла.

– Какой у вас был план? В какой области вы работали?

Опять все сказано в прошедшем времени. Она намеренно ответила так, будто ее планы не изменились. И ведь ее планы точно не изменились, сказала она себе.

– Я библиотекарь в Колумбийском университете. В конце этого месяца я ухожу в годичный отпуск. Я поеду в Сиракузы и буду жить в том доме, где выросла. В последние годы я развивала онлайновый бизнес по проведению различных изысканий для авторов. Если дела пойдут хорошо, я смогу уйти из университета и сидеть дома, пока малыш не пойдет в школу. Однако я не исключаю, что после отпуска я вернусь на работу или переведусь в какую-нибудь другую библиотеку. Я люблю, когда есть выбор.

– Нам всем это нравится, – сказал Акин, усмехнувшись.

Тут Ханна сообразила, что они все еще далеко от ее квартиры и вообще едут по мосту, ведущему в Нью-Джерси.

– Вы же сказали, что мы встретимся с вашими людьми в моей квартире!

– Я сказал, что они доберутся туда раньше нас. Мы туда не едем.

– Вы мне солгали! Вот так вы ведете дела? Я же тоже могу лгать. Пока я вам не лгала, но могу начать, – предупредила она.

Акин молчал. Он не двигался, его руки лежали на коленях. Наконец он кивнул:

– Ложь контрпродуктивна. Вы правы. Я больше не буду вводить вас в заблуждение.

– И вы рассчитываете, что я поверю вам после того, как вы похитили меня? Кстати, а куда вы меня везете?

– Мой личный самолет доставит нас в Бааки. С нами полетит наша медсестра. Я не могу доверять никому из этой клиники. План полета составлен так, что в экстренном случае мы сможем сесть в удобном месте.

– Я-то пошутила. А оказывается, что вы действительно похитили меня!

– Именно так.

Ханна аж задохнулась от возмущения. Что за наглость!

– Вы попросили меня не лгать, – без намека на сарказм сказал Акин.

– Я попросила вас отвезти меня домой.

– Знаю. Я понимаю, вы, Ханна, хотите жить вашей прежней жизнью. Но это невозможно. Вы носите следующего правителя моей страны. Моего племянника. Если вы думаете, что для меня это ничего не значит, вы глубоко заблуждаетесь.

Ханна вспомнила, что он недавно потерял брата, но тут же подавила поднявшееся в душе сострадание.

– Мне больше нравилось, когда вы лгали, – буркнула она.

– Поезд ушел.

Она пристально взглянула на него, гадая, действительно ли он так трепетно относится к ребенку.

– Вы скучаете по нему? По своему брату? – Это была проверка его желания быть откровенным. Сбросит ли он хоть на мгновение маску стоика и продемонстрирует ли человеческие эмоции?

– Скучаю, – после очень короткого колебания ответил он. – Но в настоящий момент я не желаю говорить о нем. – Он повернулся к Ханне. Его лицо было непроницаемо, но почему-то в его слова верилось.

Поддавшись порыву, Ханна взяла его руку, собираясь положить на свой живот.

– Почувствуйте, как пихается его сын.

Акин тут же напрягся и попытался выдернуть руку.

Вероятно, это было вопиющим нарушением протокола – дотрагиваться до него без разрешения. И вероятно, с ее стороны этот поступок был полнейшей глупостью. Однако от этого прикосновения у Ханны почему-то закружилась голова. Акин перевел взгляд на ее живот и прекратил сопротивляться.

– Подождите немного. – Она одной рукой накрыла его руку, а другую прижала к животу сбоку. – Не стесняйтесь. Поздоровайтесь с ним… Ой!

Акин охнул, когда почувствовал толчок.

– Больно?

– Как удар локтем в метро, – пошутила Ханна и только после этого сообразила, что у него нет опыта передвижения в общественном транспорте.

Продолжая смотреть на ее живот, Акин погладил то место, где ощутил толчок малыша.

Ни один мужчина не вызывал у Ханны сильных эмоций, во всяком случае, в сексуальном плане. В этом состояла еще одна причина, почему она обратилась за помощью в клинику. В том, как Акин погладил ее живот, не было ничего эротичного, но эта ласка пробудила в ней чувственный отклик. И собственная реакция поставила ее в тупик.

– У вас… гм… есть жена и дети? – спросила она.

– Нет. – Вероятно, он по голосу догадался о ее смущении, потому что быстро убрал руку. – А почему вы захотели родить ребенка без мужа?

– Я до сих пор хочу.

«Взгляни на меня, – мысленно добавила она. – И ты сразу увидишь почему. Я не нужна ни одному мужчине».

Она не забывала о том, что впереди сидят его подчиненные, которые тоже понимают английский, поэтому продолжила, понизив голос:

– Когда я поступила в университет, я встречалась с одним молодым человеком, но наши отношения ни к чему не привели. – Просто потому, что все молодые люди спешили перещеголять друг друга в своих похождениях или в учебе, и в их среде обман или измена ради достижения цели не считались чем-то зазорным. – Моей бабушке было много лет, и она нуждалась в помощи, поэтому у меня было мало времени для общения. После ее смерти я переехала сюда и ни с кем связь не поддерживаю, но мне очень не хватает семьи. Вообще-то эта беременность стала для меня даром небес и досталась практически бесплатно.

– То есть? – Акин удивленно посмотрел на нее.

– Одна из моих авторов замужем за доктором Питерсом. Однажды я в шутку сказала, что хочу детей, но что для этого нужно сначала найти мужа. Она ответила, что можно обойтись без мужа, и рассказала о клинике. И хотя в клинике был длинный лист ожидания и она была загружена выше крыши, меня включили в ее исследовательскую программу. От меня требуется периодически сдавать образцы крови и до конца жизни проходить обследования. Но я рада сделать свой вклад в науку, так что… – Она пожала плечами.

– Сдача образцов и обследования будут прекращены. Мой брат не давал своего согласия на то, чтобы превращаться в исследовательский проект. Не давал такого согласия и мой будущий король.

– Акин… можно вас так называть?

– Конечно.

– Я решила не спорить с вами по пустякам. Я позволю вам настоять на своем в этом вопросе, чтобы вы стали сговорчивее и шли на компромисс в более важных вопросах. Например, в том, что я не еду с вами в Бааки.

– Ханна, а вам известно, что я более десяти лет командую армиями? Победа в сражениях – это моя ежедневная работа. Так что вам вообще нет смысла спорить со мной.

Ханна с трудом сдержала всхлип. Она почувствовала нарастающую панику. Сев прямо, она собралась и приказала себе сохранять хладнокровие. Ведь битву за свою жизнь ей предстоит вести со всей возможной корректностью.

– Тогда, Акин, мне придется вступить с вами в войну. Представьте себя на моем месте. Вы уже привязались к малышу, потому что он напоминает вам о брате. А теперь подумайте, что чувствую я. Ведь он часть меня.

– Я все понимаю, – сказал он и замолчал, словно ожидая ее реакции.

Но Ханна не знала, что еще сказать. Она не сомневалась: на любые ее слова он найдет свои контрдоводы. От безысходности она лишь взмахнула рукой.

Акин кивнул:

– Вы начинаете понимать.

– Нет! Ничего подобного! Никто не знает, что это была его сперма.

– Я знаю. Мои родители знают. Вы знаете. У этого ребенка уже по рождению есть определенные права, и вы не можете мешать ему. Что вы собираетесь делать? Дождаться, когда ему исполнится восемнадцать, потом указать место на карте и сказать: «Вот это твое. Иди и правь»?

– Не надо мне читать лекции о моих правах, – возмутилась Ханна и повернулась к окну. Ее голос задрожал от бурливших в ней эмоций. – Когда я решила забеременеть, я поняла, что без мужчины все это гораздо проще. Отец ребенка не будет подрывать мой авторитет, мне не придется переживать из-за того, что Новый год он встречает с законной женой. Я не жду ничего особенного от жизни. Мне будет достаточно моей маленькой семьи. Состоящей из меня и моего ребенка. Может, когда-нибудь к нам прибавится золотая рыбка или котенок. И у меня есть право обеспечить моему ребенку ту жизнь, что я запланировала. Хорошую жизнь.

– Я с вами не спорю. Во многом такая жизнь хороша. Я даже завидую тому, что вы жили просто. Но в данном случае, Ханна, все гораздо сложнее. Мы с вами должны позаботиться о большем благе для малыша.

– О? – хмыкнула она. – И на какую же жертву вы готовы пойти ради этого?

– Я, как и вы, свяжу себя узами брака с совершенно незнакомым человеком. Я стану отцом, хотя и меньше всего ожидал этого.

– Что? Нет. – Она схватилась за ручку двери.

Бросок Акина был быстрым, как у гремучей змеи. Он прижал Ханну к сиденью и схватил ее за руку. Хотя Ханна не могла пошевельнуться и высвободить запястье из его цепких пальцев, она обратила внимание на то, что он обращается с ней очень бережно.

– Я же предупредил, что буду защищать этого ребенка. Даже от вас, Ханна, если дойдет до этого. Дайте мне слово, что не будете совершать глупости.

– Нет. – Она заморгала, чтобы прогнать злые слезы, туманившие зрение. – Мы с вами не поженимся. Я не собираюсь выходить замуж за незнакомого человека.

– Это же не навсегда. Зато наш брак пойдет на благо ребенку и – прошу прощения за то, что это звучит столь цинично, – поможет сгладить ситуацию в прессе.

– Просто ужас какой-то! – Ханна попыталась отстраниться от него.

– Ханна, это реальность.

Акин еще несколько мгновений удерживал ее – Ханна не сомневалась, что тем самым он хочет показать, кто тут главный, – затем убрал ее руку с дверной ручки, выпрямился и устремил на нее испытующий взгляд.

– Наш современный мир может принять то, что у незамужней женщины есть ребенок. Мой народ может принять даже то, что от монарха забеременела иностранка. А если оба варианта? Это уже посерьезнее… Полагаю, у меня есть основания верить, что вы сохраните конфиденциальность?

Ханна хмыкнула:

– Вы думаете, мне кто-нибудь поверил бы, если бы я рассказала?

– Справедливо.

Внедорожник остановился у трапа к частному самолету. Ханна вжалась в сиденье и стиснула ремень безопасности, готовая драться, если ее попытаются вытащить из машины и запихнуть в самолет.

– Оставьте нас наедине.

Его люди пулей выскочили из машины и замерли под падающим снегом.

– Мой отец по состоянию здоровья собирался отречься от престола в пользу Эйджаза. Но диагноз, поставленный брату, сделал это невозможным. После его смерти здоровье отца довольно быстро ухудшается. Здоровье матери тоже пошатнулось. Мы планировали, что я вступлю на престол после первой годовщины его смерти. И вот сейчас…

Акин взмахом руки обозначил то самое землетрясение, которое всего час назад перевернуло их жизни.

– Что сейчас? – Ханна еще крепче сжала ремень.

– Сейчас я буду править как регент, – без всяких эмоций продолжил он. – Пока мой племянник не достигнет того возраста, когда его можно будет короновать. Естественно, на мои плечи ляжет огромная ответственность, и я обрету большое влияние на вашего ребенка. В связи с этим вам следовало бы стать моим партнером. В противном случае вас воспримут как суррогатную мать, которой просто выплатят гонорар и отправят куда подальше.

Ханна охнула.

– Вы так говорите, будто я племенная кобыла! Но я забеременела исключительно потому, что у меня было настоятельное желание иметь своего ребенка. У вас на него нет никаких прав. Вы хоть это понимаете? – Она почти кричала.

Акин остался бесстрастен и лишь покачал головой.

– Ханна, что вы собираетесь делать? Вы не можете отречься от его имени. Это может сделать только он сам через восемнадцать лет. Как вы собираетесь воспитывать его при сложившихся обстоятельствах? Ведь много из того, что вы планировали, уже невозможно. Вы отказываетесь готовить его к такому тяжелому испытанию, как управление страной? Расскажите мне, какие, по-вашему, у нас есть варианты.

Вот мерзавец, подумала Ханна, сидит тут и снисходительно таращится на нее, потому что знает: она у него в руках. У нее нет выбора. Никакого. Пусть она и получит возмещение от клиники за эту ошибку, однако эта сумма не пойдет ни в какое сравнение с теми финансовыми ресурсами, которыми обладает он. Ей еще повезет, если он ограничится тем, что потащит ее в суд. Она никогда не имела удовольствия быть ответчиком, но знала, что время в судах измеряется веками, а услуги адвоката чрезвычайно дороги.

Ханне некуда было деваться, поэтому она сбежала единственным возможным для нее способом: спрятала лицо в ладонях. Она была умной женщиной, но ей так и не удалось придумать неоспоримый довод. И сейчас ей оставалось только держать в узде свой гнев.

– Я не хочу выходить за вас.

– Это просто формальность. Наш брак будет фиктивным.

Вот это сюрприз! Ханна разразилась истерическим смехом и вздрогнула, когда ощутила прикосновение теплой руки Акина. Подняв голову, она увидела, что он протягивает ей шелковый носовой платок.

– Я не плачу, – пробормотала она, высмаркиваясь. – Я просто пытаюсь спасти свою голову, чтобы она не взорвалась. Вы ведь тоже не хотите жениться на мне. Ведь так? – Она помолчала. – Ведь я совсем не такая, какую вы выбрали бы себе в жены, правда?

Долгое молчание Акина было для нее убийственным, однако в его лице было нечто, что позволило ей думать, будто он за маской бесстрастия борется с собственными демонами.

– Мне никогда не доводилось пользоваться роскошью выбора, когда дело касалось подобных вещей. А вот что до брата, то все рассчитывали, что он выберет одну из списка потенциальных невест, составленного моей матерью, и произведет на свет наследника.

– Уж больно все это бесчувственно, да? А где же любовь и влечение?

– И это говорит женщина, которая выбрала самый бесчувственный способ забеременеть! Успешный брак основывается на интересах, а не на чувствах. У нас с вами есть общий интерес в человеке, который играет очень важную роль в жизни обоих. Так что брак – это для нас лучший выход.

– Но это же не ваш ребенок.

– Он все равно член моей семьи.

– Но… – Ханна заколебалась, но потом все же заставила себя заговорить, чтобы понять, как он представляет будущее: – Вы хотите иметь собственных детей?

– Мы сможем обсудить этот вопрос позже, если вы решите, что хотите еще детей.

– И что? Тогда наш брак перестанет быть платоническим?

– Как мы оба теперь знаем, отец больше не обязан присутствовать при зачатии его ребенка. – Он бросил сардонический взгляд на ее живот.

– Значит, у вас нет желания заниматься со мной сексом, – сказала Ханна, не считая нужным говорить обиняками. – А с другими людьми? Вы гей? – спросила она.

– Почему вы так решили? Нет, я нормальный мужчина, который нередко подолгу обходился без секса. Обойдусь и дальше. А вы?

– Тоже. – Ведь она носит ребенка, которого зачала без секса, не так ли?

– Вы планировали сидеть дома и работать на удаленке. Вы можете все это делать в Бааки.

Не все. Иногда нужно побегать. Но да, многое она может сделать в онлайне и по переписке с различными библиотеками и архивами.

А ведь у него получается! У него получается уговорить ее! И она уже успела устать от их войны, у нее нет сил противостоять его несокрушимой логике.

– Акин, я не могу просто так взять и уехать. У меня осталась работа…

– Все будет улажено. Мои люди закроют вашу квартиру и отправят ваши вещи. Вашему работодателю будет отправлено уведомление.

Его люди, наверное, уже приступили к этому, пока они тут разговаривают, подумала Ханна. Он быстро отсекает ее от прежней жизни и перекрывает ей путь назад.

– Что конкретно произойдет, когда я окажусь там? – Ханна ненавидела себя за то, что спрашивает об этом. Ее вопрос звучал так, будто она почти сдалась.

– Мы тихо поженимся. Сразу же. Потом об этом будет объявлено в прессе. Нам понадобится появиться на публике только после рождения ребенка.

– Прямо-таки мечта каждой девушки, – грустно усмехнулась она. – А я вот этого не хочу… – У нее так сильно сдавило горло, что ей пришлось замолчать.

– Знаю. – И почему у него в голосе столько сочувствия? Если бы он откровенно злобствовал, она могла хотя бы ненавидеть его. А сейчас в его тоне слышится та же мука, что и у бабушки, когда она делилась с ней печальными истинами. «Жизнь несправедлива. Мы не всегда получаем то, что хотим».

Ханна набрала в грудь побольше воздуха, намереваясь протестовать, но через секунду выдохнула. Она сдулась как воздушный шарик. Сдерживая слезы, она вдруг ощутила острую тоску по бабушке.

– Ханна, о вас будут хорошо заботиться. У вашего ребенка будет потрясающая жизнь.

– Но он будет не мой. – И ребенок не ее. И жизнь не ее. – Акин, я никогда вас за это не прощу.

Ханна с ужасом представила, что ее ждет. Она окажется в совершенно незнакомом месте и будет там абсолютно чужой, без знания языка и обычаев. Да, ее кое-чему научат, преподадут ей базовый курс хороших манер, однако она все равно не станет бриллиантом для Акина и его семьи. Люди вроде него не знают, каково это для таких, как она. Да и не хотят знать. Ей придется прятать свои страдания точно так же, как во время учебы в школе, которая превратилась для нее в самый настоящий ад.

И как будут относиться к ее сыну, если окажется, что он не похож на херувима с картин Боттичелли?..

Она с осуждением посмотрела на Акина.

– Что? – осторожно спросил он, чувствуя в ней перемену.

Никто и никогда не посмеет задирать ее сына. Никто. Никогда. А если посмеет, то испытает на себе ее безудержный гнев.

Ханна еще не знала, как будет защищать своего сына в том мире, где они окажутся, но понимала: положение матери монарха дает ей достаточно власти, чтобы отражать атаки на ребенка.

– Если я поеду с вами, я хочу подписать брачный договор, который четко и ясно обозначит условия нашего брака и развода. В нем недвусмысленно должно обозначаться мое абсолютное право контролировать каждый этап воспитания ребенка. Если вы согласны на это…

– Согласен.

– Ловлю вас на слове. И никакого вранья, – напомнила она, указывая на него пальцем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.