Когда была война

Ида повела плечами, стремясь сбросить с себя это наваждение. Конечно же, он не умеет смотреть сквозь шторы, что за чушь! Она поправила причёску, вскинула голову и пошла в гримёрку, стараясь идти как можно твёрже, но колени предательски подгибались. Интересно, и чем её так напугал этот эсэсовец? Обычный немец, как и все остальные…

«Нет, – тут же возразила Ида самой себе, – не такой, как остальные, другой». От него веяло страхом. Он походил на затаившегося хищника, в любой момент готового сделать прыжок и сжать на твоём горле свои смертоносные челюсти. Он был опасным, гораздо более опасным, чем другие. И если фон Вайца Ида знала, могла предугадать его поведение и поступки, то незнакомый эсэсовец был для неё полнейшей тайной.

Ида уселась на пуфик перед зеркалом, включила свет и вгляделась в своё густо напудренное лицо. На нём не отражалось никаких эмоций, тогда как внутри всё сжалось в тугой комок от страха перед чем-то неведомым. Она покрыла губы ещё одним слоем помады и зачем-то нащупала рукой завёрнутую в носовой платок гранату. Металлический бок приятно похолодил пальцы.

И только тут она вспомнила, что не видела в зале Зиммеля. Странно. Он ни разу не пропускал ни одного её выступления, почему же не пришёл сегодня?

В гримёрку заглянул Женька, деловито осведомился, готова ли она, и после утвердительного кивка скрылся, а Ида принялась одеваться. Программа сегодня была насыщенной, и она приготовилась долго работать.

Зиммель явился после четвёртого выступления. Ида поправляла макияж в гримёрке, когда услышала голоса в коридоре.

– Дай сюда, – донёсся до неё повелительный голос Зиммеля. – Я сам передам.

– Мне приказали передать лично в руки, герр офицер! – возразил посыльный.

– Ты идиот? – повысил голос Зиммель. – Давай, я сказал!

Через секунду он стремительно шагнул в гримёрку, захлопнул за собой дверь, и решительно подойдя к Иде, небрежно бросил букет прямо на туалетный столик. Ида вскинула голову и сощурила глаза.

– Как это понимать, герр Зиммель? – возмущённо спросила она. – Вы ворвались ко мне, кидаетесь цветами. Опять ревнуете?

– Не до этого, – внезапно на чистом русском ответил он ей. – Вставай и быстро одевайся.

Ида застыла в немом изумлении. Он говорил абсолютно без какого-либо акцента, словно русский был его родным языком.

– Чего вылупилась? – спокойно бросил он и, схватив её за локоть, резко рванул вверх. – У нас есть десять минут, не больше. Шевелись.

– Что… как… – изумлённо забормотала она. – Вы…

Он круто развернулся на каблуках, сдёрнул с вешалки пальто с шалью и бросил ей. Ида машинально поймала их, но так и продолжала стоять посреди гримёрки истуканом, вовсю пяля на него ярко накрашенные глаза. Зиммель раздражённо вздохнул, шагнул к ней и принялся сам натягивать на неё пальто.

– Совсем уже сдурели вы там, в своём подполье. Тебе командирша твоя не говорила, кто я такой? Где они только дур таких набирают? Русский я, второй год уже с вашим подпольем работаю.

– Как русский? – выдохнула Ида.

– Очень просто. И зовут меня Степаном, а не Куртом. – Он запахнул на ней пальто и стал застёгивать пуговицы. – Я только что из комендатуры. Раскрыли ваше подполье, сейчас рассылают полицаев. Арестовывать всех. Так что торопись, я тебя из города вывезу, мою машину не проверяют.

– Раскрыли? – ахнула Ида. – Как раскрыли?

– Как, как. Заладила. Предатель у вас есть. Кто точно, не знаю. Так что шевелись.

– А остальные?

– Не знаю. Видел только вашего связного, Исаев, кажется, фамилия. Смешной такой, долговязый и кучерявый, как Пушкин. Уже в подвале у эсэсовцев сидит, вас дожидается.

Ида оттолкнула его и принялась застёгиваться сама. Раскрыли… Димку арестовали… Его ждёт та же судьба, что и Листовничую? А что, если арестовали всех, кроме неё? Всё это никак не хотело укладываться в голове, мысли вдруг стали тяжёлыми и громоздкими, как кирпичи.

Её поражали спокойствие и невозмутимость Зиммеля. Стоит тут и так спокойно говорит о том, что подполье раскрыли, будто рассказывает о вчерашней прогулке по парку! Она быстро, но пристально глянула на него. А тот ли он, за кого себя выдаёт? Действительно ли русский? Или сейчас возьмёт её за руку и приведёт прямиком в лапы фашистов?..

Димка говорил «Кинула и беги». Но она не побежит. Потому что бежать ей некуда. Ида подняла голову и, ничуть не колеблясь, уверенно и без страха сказала:

– Я остаюсь.

– Что? Остаёшься?

– Да.

– Чёрт, какая же дура. – Зиммель снял фуражку, нервно пригладил ладонью волосы и резанул по ней гневным взглядом. – Ты хоть понимаешь, что с тобой будет? Я твоё имя видел в списках, и через десять минут…

– Я остаюсь, – твёрдо повторила Ида.

Зиммель что-то пробормотал сквозь зубы и, крепко схватив её за запястье, потащил к двери. Ида успела зацепить с тумбочки свой ридикюль. Они миновали недлинный коридор и свернули к лестнице, что вела к чёрному входу, прошли мимо кухни, а когда оказались к ведущей в зал арке, Ида вырвалась и, оттолкнув его, ринулась туда.

– Стой! – успел крикнуть Зиммель, но она уже влетела в зал.

У стены, прислонившись к ней спиной, стоял, какой-то солдат и потягивал вино из круглого залапанного стакана.

– Фройляйн Шоколад! – изумился он. – Неужели это вы?

Ида не обратила на него внимания. Она нарочито неспешно вышла на середину зала, медленно расстёгивая пуговицы. Уголки губ изогнулись в лёгкой улыбке. Взоры всех обратились к ней, но она не поднимала глаз. Стянув пальто, он повесила его на спинку ближайшего стула, судорожно сжала ридикюль в пальцах и наконец обвела зал взглядом.

– Я вышла к вам лично потому, что мне захотелось выпить с вами, – тихо сказала она. – За любовь. Кто-нибудь нальёт мне вина?

Фон Вайц вскочил, но солдатик опередил его. Он суетливо плеснул в изящный хрустальный бокал красное, кристальное, как рубин, вино и протянул ей. Ида с благодарностью приняла его и подняла вверх. Улыбка на её лице заиграла ещё ярче.

– Подойдите все ближе, – попросила она.

И они послушно столпились вокруг неё. Зиммель всё так же стояла за аркой и неотрывно следил за ней. Ида послала ему очаровательную улыбку и глазами показала на выход, но он не шелохнулся. Она отвернулась, гневно сжав зубы. Ну и пусть. Пусть стоит, если ему так хочется.

– Я так волнуюсь, господа, – наигранно смущённо хихикнула она. – Кажется даже, сейчас расплачусь… Ну вот, так и есть: а глазам подступили слёзы! Мне срочно нужен платок.

Несколько человек тут же предложили ей свои платки, но Ида с милой улыбкой проигнорировала их и расстегнула ридикюль. Палец нащупал знакомые уже усики на гранате. Она решительно отогнула их, снова обернула гранату платком и вытащила, крепко зажав в кулаке.

Оставалось только выдернуть кольцо, но Ида не торопилась. Она промокнула уголком платка глаза, снова взяла бокал и оглянулась. Зиммеля уже не было.

– Так за что мы пьём, Фройляйн Шоколад? – весело спросил кто-то сзади.

Ида развернулась на каблуках, отсалютовала ему бокалом и послала игриво-кокетливый воздушный поцелуй.

– Я хочу поднять этот тост за любовь!.. – сказала она, выдернула из чеки кольцо и, разжав кулак, громко добавила: – К родине…

Граната со стуком упала на поцарапанный паркет и, отскочив в сторону, покатилась между столиков. Перед тем, как бабахнул оглушительный взрыв, Ида успела увидеть испуг на их лицах и даже насладиться им. Кто-то кинулся прочь из зала, кто-то рухнул на пол, прикрывая голову руками. А в следующую секунду по телу больно ударило что-то невидимое и твёрдое, пол в мгновение ока стал зыбким и вязким, словно болото, и Ида полетела в чернильно-чёрную тьму.

***

Степан машинально пригнулся, когда в спину ударила взрывная волна. Стёкла в окнах кабаре со звоном вылетели из рам и посыпались на землю дождём сверкающих острых осколков. Он обернулся. Ветвистая молния расколола залитое тьмой пространство на множество осколков, и тут же над крышами домов прокатился громовой рокот. Деревья тревожно зашелестели, вскипели мокрой листвой.

Откуда-то из кромешной темноты вынырнули двое патрульных.

– Что случилось, гауптштурмфюрер? – спросил один из них.

Степан неопределённо махнул рукой.

– Не знаю. Я только что вышел из кабаре, и тут там что-то взорвалось. Было бы неплохо, если бы вы проверили.

– Проверим, – ответил патрульный и отдал честь.

Степан коротко вскинул руку к фуражке. Патрульные направились к кабаре. Он проводил их взглядом, потом развернулся и быстрым шагом, почти бегом, устремился в другую сторону.

«Дура, – негодовал он. – Какая же дура! Это же надо было такое придумать! Откуда только гранату взяла, идиотка!» Но в то же время в душе поднималось восхищение. Да, дура, но смелая. Отважная. Ему ещё не доводилось встречать таких девушек – красивых и смелых.

Он мельком глянул на наручные часы. Через полчаса сеанс связи, и ему нужно обязательно сообщить обо всём произошедшем в штаб. Степан пересёк тёмную улицу, вдоль которой ровным строем тянулись разномастные деревянные избушки, и незаметной тенью скользнул в калитку с заляпанной грязью табличкой с цифрой «2».

В тесной, заставленной разным хламом прихожей он торопливо стянул китель, повесил его на вбитый в стену гвоздь и прошёл в единственную комнату. На круглом столе стояла лампа, но он не стал зажигать её. Вместо этого он вытащил из-под покрытой каким-то засаленным тряпьём железной койки чемодан, смахнул с его толстый слой пыли и откинул крышку. В темноте виднелись очертания рации. Степан вытащил антенну и взял наушники.

Снова загремел гром, на этот раз ближе, и по окну громко забарабанил дождь. Он усиливался с каждой секундой, будто кто-то поворачивал невидимый вентиль, хлестал по стенам избушки, шумел в кронах деревьев и сверкал длинными косыми струями в жёлтом масляном свете единственного на всю улицу фонаря. Пыль на дороге тут же превратилась в жидкое чёрное месиво.

Степан знал, что немцам известно о работающем в городе разведчике. Они уже несколько раз пеленговали сигнал его рации, пытаясь вычислить местонахождение, но ему всегда удавалось скрыться. Он шифровал радиограммы, никогда не использовал один и тот же почерк и не выходил на связь из одного и того же места. Да и подпись каждый раз ставил новую.

Пальцы привычно легли на ключ.

«Объект уничтожен сегодня в 10 21 по мск. Подполье раскрыто, я вне подозрений. Вышел на связь с партизанским отрядом Решетнёва. Индеец».

Папа

Март, 2015 год.

– Дарья Максимовна, – раздался в трубке звонкий девичий голос. – Здравствуйте, я из организации «Бессмертный полк». Мы составляем народную книгу… вы ведь видели войну?

Дарья Максимовна задумалась на мгновение и уверенно ответила:

– Да. Но только я очень плохо её помню. А что вам, собственно, нужно?

– Мы составляем народную книгу «Дети войны», – повторила девушка.

– И о чём она? – полюбопытствовала Дарья Максимовна и переложила трубку в другую руку.

На плите засвистел чайник, и она вывернула ручку газовой плиты. Чайник сердито плюнул кипятком и затих.

– О детях, которым пришлось пережить войну, – ответила девушка на том конце провода. – О сиротах войны.

– Я не сирота! – возмутилась Дарья Максимовна. – У меня есть… был отец.

– Ваша история очень интересует нас. Можем ли мы встретиться?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.