Наследство Уэстмера

Цены на зерно были очень высоки, и голодные работники не могли купить себе хлеба. Они вместе с солдатами и моряками, которых уволили из армии, даже не поблагодарив за участие в борьбе с Наполеоном, дошли до предела терпения. Уже начались беспорядки: скирды и амбары поджигались, мельницы и пекарни окружали толпы с криками «Хлеб или кровь!».

– В мое время это не могло произойти, – ворчал дед. – Люди знали свое место, а землевладельцы несли ответственность по отношению к арендаторам. А эти новоявленные помещики, которые получили свои деньги не на земле, а на фабриках, заинтересованы только в наживе. Как вести дела, они понятия не имеют.

Белла остановилась и прислушалась.

– Вы можете пожать плечами и сказать: «Ко мне это не имеет отношения», – говорил мужчина. – Но мы все собратья. Если работник в деревне теряет работу, то такая же участь ждет рабочих на фабриках, докеров, всех тех, кто не имеет права голоса, потому что парламент отказывает им в этом. – (Толпа молчала, внимательно слушая.) – Когда придет время, все люди должны сплотиться против угнетателей, которые считают, что владение собственностью дает им право над нами, чье достояние – пот на лбу и сильные руки. – Говоривший замолчал, а по толпе прокатился доброжелательный гул. – Но эти достояние бесценно, друзья мои. Государство не может существовать без него. Вы готовы к тому, чтобы ваш голос был услышан?

– Да! – раздался громкий крик. – Справедливая зарплата! Право голоса для рабочих! Хлеб или кровь!

Белла понимала, что должна уйти, но ее словно околдовали, и она стала пробираться вперед, чтобы лучше слышать. Она оказалась не единственным посторонним лицом в толпе. Шагах в десяти от нее стоял высокий молодой человек, явно не относящийся к рабочему сословию. На нем был костюм для верховой езды. Темные волосы, видневшиеся из-под высокой шляпы, завивались около ушей по последней моде. Несомненно, этот джентльмен принадлежал к ненавистной знати. Словно почувствовав ее взгляд, он повернулся, и она, пораженная, прикрыла рот затянутой в перчатку ладонью – это был ее кузен Роберт. Он тоже удивился и поднял бровь.

– Белла, что ты здесь делаешь?

Он показался ей выше и шире в плечах, чем прежде, и еще красивее, хотя трудно было определить выражение его лица. Он пробрался сквозь толпу и стоял, глядя на нее сверху вниз. Она решила, что он раздосадован, увидев ее здесь. Но какое он имеет на это право?

– Я могу спросить тебя о том же, – ответила она, стараясь не обращать внимания на сильное сердцебиение и спазм в груди. Наверное, это от неожиданности встречи, подумала она.

– Спросить-то ты можешь, но это не означает, что я отвечу.

– Конечно, не ответишь, потому что тебе не следует слушать подстрекательские речи… Ты ведь должен быть в Уэстмере.

– Да? Интересно – зачем? – Он вдруг ухмыльнулся.

Белла могла бы ему сказать, предупредить о плане деда, но передумала. Его светлость желает, чтобы все об этом услышали одновременно, и рассердится, если она предвосхитит его сообщение.

– Если хочешь узнать, тебе придется поехать туда.

– Ясно, что это имеет отношение к наследству, а поскольку мне ждать нечего, то в моем присутствии смысла нет.

– Если ты откажешься, то проявишь невежливость…

– Невежливость. – Он рассмеялся. – «Прошу незамедлительно посетить» – это что, пример исключительной вежливости?

– Да просто у дедушки такая манера изъясняться. – Она помолчала. – Если ты не собираешься к нему ехать, то почему ты в Илае?

– Например, чтобы навестить тебя.

– Меня? – изумилась Белла.

– Разве я не могу навестить хорошенькую молодую кузину?

Она смущенно засмеялась от этого комплимента.

– Не разыгрывай меня.

– Вовсе нет. Меня разбирает любопытство. Почерк не похож на твой обычный, и бумага в пятнах от слез. Я испугался, что его светлость при смерти. Это действительно так?

Белла немного успокоилась – значит, его волнение связано с ней, а не с наследством.

– Нет-нет, – ответила она. – Его мучает подагра, как обычно.

– Тогда в чем дело?

– Он тебе сообщит.

– Если я приеду, – сказал Роберт. – Он знает, что тебя никто не сопровождает?

– Мне никто не нужен. Я живу здесь всю жизнь и все меня знают, так что никакой опасности нет.

– Ты так думаешь? – Он оглядел толпу. Все смотрели на них с подозрением, включая высокого седовласого старика, который прекратил говорить, дожидаясь, когда внимание будет обращено только на него. Раздался недовольный ропот. Если бы собравшиеся признали в Белле внучку самого богатого землевладельца в округе, то вполне могли бы перейти к действиям. – Езжай домой, Белла, – сказал Роберт. – И забудь о том, что ты вообще видела этих людей.

– Почему? – рассердилась она. – Я слышала, что говорил тот мужчина. И ты тоже слышал. Как ты думаешь, что они предпримут?

– Не знаю. – Он, правда, собирался как раз все разузнать, но тут появилась Белла, и теперь он сомневался, что это ему удастся. Да и Белле угрожала опасность. Держа одной рукой уздечку Дымки, другой он подхватил Беллу и посадил в седло. Очутившись на лошади таким неэлегантным образом, она собралась было высказать ему свое недовольство, но вовремя одумалась, увидев враждебный настрой толпы.

– А ты? Ты тоже поедешь? – спросила Белла, вставив ноги в стремена и подобрав поводья.

– Нет – Он резко хлопнул кобылку по крупу. Роберт наблюдал, как Белла скачет по дороге, до тех пор, пока она не скрылась из виду.

Въехав в ворота Уэстмер-Холла, Белла вздохнула, подумав, сколько еще времени это место будет ее домом, если она откажется подчиниться деду. Уэстмер-Холлу было сто пятьдесят лет, и он представлял собой огромное прямоугольное сооружение, построенное из камня, взятого с руин разрушенного аббатства, и кирпича, привезенного из Питерборо. Ступени вели к высокой и весьма древней дубовой двери, тоже взятой из аббатства. Фасад был обращен на восток, весь особняк окружали подстриженные лужайки и клумбы, а множество окон блестели в лучах солнца.

Белла отвела Дымку на конюшню и вошла в дом через заднюю дверь. В ответ на вопрос деда она ответила, что не смогла найти в Илае работников.

– Зачем было ехать в Илай? В деревне полно людей.

– Я пошлю туда Джоллиффа. – Белла ничего не сказала ни о сборище, на которое попала, ни о встрече с Робертом. Интересно, появится он сегодня днем?

Первым прибыл Джеймс Тренчард, живущий всего в пяти милях, в Истмере. У него был такой вид, словно он только что вернулся с поля.

– Надеюсь, это не займет много времени, – сказал он, пока Джоллифф снимал с него коричневое суконное пальто и плоскую шляпу. Его брюки из грубой кожи, башмаки и гетры были измазаны грязью. Хорошо, если это всего лишь грязь со двора фермы, а не что-нибудь похуже, подумала Белла. – Так в чем же дело все-таки? Старик не заболел, надеюсь?

– Нет, он на удивление бодр, за исключением его подагры. Пожалуйста, проходите в гостиную. Джоллифф принесет вам перекусить, пока вы ждете.

– Жду?

– Остальных – графа де Курвиля, сэра Эдуарда и капитана Хантли.

– А, семейный совет, да?

– Что-то вроде этого. А теперь простите меня…

Белла с облегчением его покинула. Она не удивится, если он первым откликнется на предложение деда. Возможно даже, что он будет единственным. Неужели ей придется принять его предложение, если оно последует? Прошло два года после смерти его жены, и двум маленьким дочкам нужна мать. Белле было их жалко, но от мысли о браке с ним ее бросило в дрожь. Она ничего не имела против фермеров, особенно таких усердных, как Джеймс, но… На свою внешность внимания он не обращал, и Белла сомневалась, принимает ли он вообще ванну. Что касается его дома… Он, конечно, неплохой, но поскольку его убирает всего одна приходящая прислуга, то там наверняка жуткий беспорядок. Ее ожидает трудная работа, помимо воспитания девочек. Тут и речи нет ни о любви, ни о нежности.

Белла пошла на кухню посмотреть, как повариха справляется с обедом, который подадут после того, как граф объявит свой ультиматум. Обед обещал стать большим испытанием. Когда Белла вернулась в гостиную, там уже находился Эдуард.

Он стоял у окна, глядя в сад, но повернулся на ее шаги. Он не был так высок, как Роберт, но тоже красив, хотя черты лица у него были потяжелее. Коричневый сюртук – безупречного покроя, светло-коричневые брюки заправлены в блестящие, словно зеркала, ботфорты с кисточками, волосы коротко подстрижены, а шейный платок повязан безукоризненно. Все выглядело сдержанно и элегантно.

– Белла, – произнес он, поклонившись. – Надеюсь, ты здорова?

– Да, Эдуард. Спасибо. – Она чувствовала себя весьма неловко, зная, что предстоит, но попыталась скрыть волнение за хорошими манерами хозяйки. – За твоими лошадьми присмотрели?

– Да. Я сам отвел их на конюшню. Джеймс сказал мне, что мы все приглашены на этот «праздник».

– Я думала, ты приедешь вместе с капитаном.

– Я не знал, что мы оба приглашены, – в письме ничего об этом не сказано. Роб в Лондоне, письмо было ему переслано. Сомневаюсь, что он здесь появится, так как занят светской жизнью. Я сам с трудом выбрался.

– Тогда зачем же ты приехал?

– Письмо было составлено в таких выражениях, что подразумевалась определенная срочность. Я решил, что его светлость болен. Джеймс сказал мне, что это не так.

Белла едва удержалась от улыбки: Эдуард пришел к такому же ошибочному заключению, как и Роберт, решив, что его светлость при смерти, но выразился не столь откровенно.

– За исключением подагры, он чувствует себя хорошо.

– А с головой у него все в порядке? – спросил Джеймс. – Старики иногда способны на чудачества. Помню, когда умирала мать Сары, она не могла даже вспомнить, где живет, – говорила сама с собой, считая, что бродит по болотам.

– У его светлости ясный ум, – сказала Белла, а в душе засомневалась.

– Где он сейчас?

– Отдыхает у себя в комнате, пока вы все не собрались.

– Тогда ему придется долго ждать, – заметил Эдуард. – Луи никогда в жизни не отличался пунктуальностью, а Роб, как я уже говорил, может вообще не приехать.

Их разговор был прерван шумом подъезжающей кареты, и Белла подошла к окну – перед входом появился запряженный четверкой лошадей великолепный красно-зеленый экипаж, сбоку украшенный гербом де Курвилей. Форейтор и кучер ловко спрыгнули вниз, чтобы отворить дверцу и помочь выйти господам.

У Беллы перехватило дыхание, когда она увидела графиню де Курвиль в бархатном дорожном платье и высокой шляпе с плюмажем. За ее светлостью следовали горничная, камердинер ее сына и, наконец, появился сам Луи. Высокий и тощий как щепка, он был одет в зеленые клетчатые брюки, желтый жилет и ярко-зеленый фрак с черными бархатными лацканами. Кончики воротника задевали нарумяненные щеки, а галстук был так искусно накрахмален, что походил на взбитую пену.

– Боже, ты только взгляни на это зрелище, – пробормотал Эдуард. – Франт, который перещеголял всех. Странно, что он может себе это позволить.

– Я должна пойти поздороваться с ними, – сказала Белла. Где же она всех разместит? Она не могла предположить, что ее светлость приедет вместе с сыном, да к тому же привезет с собой служанку, не говоря уже о форейторе и кучере. Она надеялась, что Спунер, главный конюх деда, сможет найти места для всех лошадей.

Белла вошла в вестибюль, как раз когда ее светлость впереди сына появилась в доме, а Джоллифф с раскрытым от удивления ртом двинулся им навстречу. Горничная и камердинер с трудом тащили багаж, рассчитанный, наверное, на месяц.

– Ваша светлость, какая приятная неожиданность, – произнесла Белла. – Прошу вас, проходите в гостиную и перекусите, пока приготовят для вас комнаты. Вы хорошо доехали?

– Нет, очень плохо, – сказала графиня. – Мы испытали массу неудобств: не успели как следует упаковать вещи, договориться об остановках в пути…

– Мне очень жаль, – сказала Белла, подумав про себя, что графиня сама во всем виновата, так как ее никто не приглашал. С чего она взяла, что требуется ее присутствие? Что-то скажет дедушка? Он не очень жаловал как раз эту племянницу.

Луи, сняв шляпу с загнутыми полями и оглядев все вокруг, наконец устремил взгляд своих бледно-голубых глаз на Беллу. Он отвесил ей вычурный поклон и взял ее за рку.

– Белла, я к твоим услугам. Ты хороша как картинка.

Белла нарочно постаралась выглядеть как можно непривлекательнее, выбрав простого покроя батистовое платье серого цвета, который ей не шел. Причесалась она тоже просто и не надела никаких украшений. Им всем придется преодолеть антипатию к ее внешности, прежде чем они решатся поухаживать за ней. Кажется, Луи уже начал это делать. Правда, он очень близорук.

Белла провела их в гостиную. Графиня остановилась на середине комнаты и разразилась новой тирадой по поводу конюхов на постоялом дворе. Тут она заметила Джеймса и Эдуарда.

– А вы что здесь делаете?

– За нами послали, как и за вами, – ответил, поклонившись, Эдуард. – Как поживаете, тетя?

– Послали? – спросила она, не ответив на приветствие. – Я не знала, что это будет прием. Я думала, его светлость хочет поговорить с Луи о наследстве, и решила приехать вместе с ним, чтобы все услышать самой.

– Мама сгущает краски, – пробурчал Луи, разглядывая Джеймса сквозь лорнет. – Послушай, кузен, ты бы по крайней мере помылся, прежде чем появиться здесь. Твой вид оскорбителен для мамы и для мисс Хантли. Разве тебе это непонятно?

– Вас, сэр, это не касается. Я честно зарабатываю на жизнь, и если наш родственник не предупреждает меня заранее, то пусть принимает таким, каков я есть.

Белла поняла, что пора вмешаться.

– Эдуард, если ты уверен, что Роберт не приедет, то, полагаю, я могу сообщить его светлости, что все собрались.

Она поспешно вышла из комнаты, боясь даже предположить, как поведет себя дед, когда увидит графиню, и что скажет, узнав, что Роберт не соизволил подчиниться его требованию.

Глава вторая

Сильвестр открыл Белле, когда она постучала в дверь графских покоев.

– Пожалуйста, скажи его светлости, что мистер Тренчард, граф де Курвиль и сэр Эдуард прибыли, но сэр Эдуард не уверен, что капитан Хантли получил приглашение вовремя и приедет. – И, помолчав, добавила: – И предупреди его, что здесь также графиня.

– Так она приехала? – послышался крик из внутренней комнаты. – Ну что ж, я встречу ее надлежащим образом, раз она сует свой нос, куда не следует. – Дед появился в дверях с палкой в руке, одетый в темно-красный бархатный камзол и такие же брюки. – Возьми меня под руку, девочка. Посмотрим, на что годны эти денди.

– Разве я вам нужна? – робко спросила она. – Не могу ли я подождать у себя?

– Нет, не можешь. Хочу посмотреть на их лица…

– Но я не хочу.

– Хочешь, хочешь.

Белла ничего на это не ответила, и они медленно и величественно спустились в гостиную. Прежде чем войти, граф остановился на пороге и оглядел собравшихся. Эдуард отвесил легкий поклон, Джеймс кивнул, а Луи нелепо всплеснул руками и низко поклонился со словами:

– К вашим услугам, милорд.

Граф фыркнул и, тяжело опираясь на руку Беллы, прошел к креслу с высокой спинкой и опустился в него. Повернувшись к графине, он осведомился:

– А ты что здесь делаешь? Я не припоминаю, чтобы приглашал тебя.

Она сделала книксен.

– Я уверена, дядя, что вы просто забыли. Как ваше здоровье?

– Неплохо. Ноги протягивать пока не собираюсь.

– Надеюсь, что нет! – с притворной живостью воскликнула она. – Но если вы намерены устроить свои дела, то должна заметить, что этим никогда не мешает заняться.

– Какое это имеет отношение к вам, мадам?

– Луи – ваш наследник.

– Разве? Посмотрим.

– Что вы хотите этим сказать? Господи, если вы попытаетесь лишить его наследства, то мое присутствие весьма кстати.

– Вы слишком много на себя берете, мадам. Я хотел бы, чтобы ты нас оставила. Займись чем-нибудь, пока я поговорю с этими повесами.

У Элизабет был такой вид, словно ее сейчас хватит удар, но, поняв, что граф не станет продолжать, пока она не уйдет, она с презрительным, но гордым видом выплыла из комнаты. Белла, стоящая около кресла деда, наклонилась к нему и прошептала:

– Дедушка, может, мне тоже уйти? Она очень обижена, и я с ней побуду.

– Нет, ты останешься здесь. Сядь на скамейку. – И он указал на скамеечку у его ног, затем смерил взглядом троих молодых мужчин. – Сядьте, иначе у меня затечет шея. – Когда они уселись, он спросил: – Эдуард, где твой гулена братец?

– Он был в Лондоне, когда пришли ваши письма, милорд. Я переслал ему письмо, но он, возможно, не получил его вовремя, чтобы успеть сюда добраться.

– Скорее всего, показывает свою независимость, – усмехнулся граф. – А он наименее независимый из всех вас.

– Возможно, он еще приедет, – вставила Белла, недоумевая, где Роберт. – Мы могли бы немного подождать.

– Я не привык ждать невоспитанных щеголей.

– Милорд, – возмутился Эдуард, – мой брат не страдает невоспитанностью.

– Мы начнем без него. – Граф с улыбкой оглядел всех. – Ну и стадо же вы гусей. Но других у меня нет, исключая Беллу. Вы ее не стоите, ни один из вас, и если бы у меня был выбор, я бы вас и на милю к ней не подпустил. – Он тяжело вздохнул. – Но я принял решение. Она достанется одному из вас.

Белла, которая сидела опустив голову, осмелилась взглянуть на братьев. На нее уставились три лица с открытыми ртами. Все молчали, словно онемели.

– Ну? – произнес старик. – Что вы на это скажете?

– А что вы хотели бы от нас услышать? – первым пришел в себя Эдуард. – Мисс Хантли – милое дитя, я ее очень люблю, но…

– По крайней мере, это начало. Но неужели вы настолько слепы и не видите того, что у вас перед глазами? Она уже не ребенок. Пока вы изволили гулять и беситься, она выросла и по возрасту может быть невестой.

Эдуард повернулся к Белле. Он улыбался, видно стараясь улыбкой смягчить свой отказ.

– Прости, Белла, я не хотел тебя обидеть. Ты красивая, и мужчина не может это не видеть, но…

– Но ты не терпишь принуждения, – быстро вставила она, давая ему понять, что не сама придумала это действо. – Я тоже этого не люблю. Пожалуйста, не считай себя обязанным.

– Тогда в чем смысл этой встречи?

– Я вам скажу, – снова заговорил граф. – Изабелла не может получить наследство, хотя я не сомневаюсь, что она лучше с ним управится, чем ты, Луи. – Он взглянул на экстравагантный наряд молодого человека. – Один лишь счет от портного разорит поместье. Я мог бы назначить опекунов до ее замужества, но эта мысль мне не нравится. Я хочу выдать ее замуж до того, как умру.

– Весьма похвально, – заметил Луи. – Но я сам выберу себе жену.

– Конечно. Я в этом уверена, – сказала Белла. Она была на грани слез не потому, что ее отвергли, а от унизительности всего происходящего.

– Белла, пожалуйста, не плачь, – сказал Эдуард. – У тебя еще много времени впереди, чтобы удачно выйти замуж, несмотря на старческие выходки.

– Я мог бы исключить тебя из списка за такую дерзость.

– Я уже исключил себя, сэр, но не забудьте, что мой брат еще не сказал своего слова.

– Кто же в этом виноват? Я говорил Белле, что выбор за ней, но если она вздыхает по этому недоумку, то пусть найдет способ доставить его сюда.

– Дедушка, я не вздыхаю по нему. Я вообще ни по кому не вздыхаю, и, пожалуйста, не говорите обо мне так, словно меня нет в комнате. Мне лучше уйти и побыть с графиней. – Такая смелость была несвойственна ей, но терпеть больше она не могла.

– Тогда это должен быть кто-то из остальных, – продолжал дед, не обращая на нее внимания.

– Ваш наследник – я, – сказал Луи. – Но это не означает, что вы можете диктовать…

Старик улыбнулся.

– Ты в этом уверен?

– Нет, конечно, он в этом не уверен, – заявил Эдуард. – Поместье находится в майоратном наследовании и должно быть передано по мужской линии, а значит – через нашего отца.

– Да? – Казалось, старик получает удовольствие, дразня их, хотя голос его звучал капризно и раздраженно. – Ты очень спешишь заявить о своих правах, но я не слышал, чтобы ты сделал предложение Изабелле.

Джеймс, который с ошеломленным видом следил за обменом «любезностями», вдруг оживился и посмотрел сначала на Беллу, потом на графа.

– Вы хотите сказать, что тот, кто женится на Белле, станет наследником?

– Да, но он должен поторопиться: как я уже сказал, время не ждет.

– Уж не хотите ли вы сказать, что разорвали майорат? – спросил потрясенный Эдуард. – Вы не могли это сделать.

– Я этому не верю, – заявил Луи. – Старик пытается обмануть нас, чтобы кто-нибудь женился на девчушке.

– Мисс Хантли, – вмешался Джеймс, – могу ли я просить вас уделить мне минутку наедине?

Все взоры были обращены на полного фермера в грязной одежде. Не в его правилах принимать поспешные решения, но он знал, что если первым сделает предложение, то получит преимущество перед остальными.

– Ох, Белла, – произнес Эдуард, глядя на Беллу, на лице которой отразился ужас. – Ты не обязана принимать его предложение, что бы там ни говорил его светлость.

Луи, молча наблюдавший за всем сквозь лорнет, отбросил его и повернулся к Джеймсу.

– Неужели ты полагаешь, что мисс Хантли примет твое предложение? Ты только взгляни на себя, – сказал он. – А как ты пахнешь? Пойди домой, прими ванну и переоденься.

– А ты тем временем займешь мое место. Луи захохотал тоненьким голоском.

– Да это последнее, что я сделаю. – Он достал из кармана кружевной платок и замахал им у себя под носом. – Милорд, пожалуйста, отошлите его прочь.

– Белла! – Граф взглянул на нее. – Ты хочешь, чтобы он ушел?

Прежде чем она успела ответить, в вестибюле послышались шум и громкий протестующий голос Джоллиффа. Затем раздался другой голос, сердитый:

– Я пришел поговорить с мистером Тренчардом – и поговорю с ним.

– Пойди посмотри, что случилось, – приказал граф Белле. – Прикажи Джоллиффу выгнать того, кто пришел. Я не потерплю скандалов у себя в доме.

Белла, обрадовавшись передышке, поспешила выполнить требование деда. В вестибюле стоял мужчина средних лет в рабочей одежде и мял в руках шапку.

– В чем дело, Джоллифф?

– Он хочет поговорить с мистером Тренчардом, – сердито сообщил дворецкий. – Я сказал ему, что вы все собираетесь обедать…

– Вам повезло, что у вас есть обед, – зло заявил мужчина. – Вы что, думаете, мне хотелось сюда идти? Мне не поздоровится, если они об этом прослышат.

– Кто это «они»? – спросила Белла.

– Жители Истмера, мисс. Они сказали, что снесут амбар и сожгут дом, если мистер Тренчард не приедет и не даст им денег.

Джеймс вслед за Беллой вышел в вестибюль.

– В чем дело? Неужели я не могу отлучиться на пять минут, чтобы ты за мной не бегал?

– Мистер Тренчард, сэр, мужики пришли на ферму и бунтуют. Денег требуют. Говорят, подавай пятьдесят фунтов в счет зарплаты и цен на хлеб.

– Хорошо бы мне их иметь, эти пятьдесят фунтов, – угрюмо ответил Джеймс. – Скажи им, чтобы пошли к приходскому попечителю – вот к кому им следует обращаться.

– Сэр, вы должны приехать, иначе они подожгут дом.

– А где Фейт и Констанция? – в тревоге спросил Джеймс.

– Они с миссис Кларк, но она боится и за собственную жизнь…

– Джеймс, вы должны ехать, – сказала Белла. Наверное, это отголоски сборища в Илае. Толпа от слов перешла к действиям. Но почему они выбрали Джеймса? И где Роберт? Знает ли он об этом? – Я уверена, граф вас простит.

– Да, я должен уехать. – И, обратившись к своему работнику, сказал: – Я поеду верхом, а ты иди следом, и побыстрее, так как можешь мне понадобиться. – Уже на полпути к двери он остановился и повернулся к Белле. – Мисс Хантли, я прошу разрешения вернуться и уладить дело, которое мы обсуждали.

Она молча кивнула. В гостиной она сообщила графу о том, что случилось. Его мало волновала безопасность Джеймса. Он и мысли не допускал, что нельзя справиться с горсткой взбунтовавшихся работников.

– О чем только думают власти, – сказал он. – В прошлом году в Суффолке они уступили толпе, и теперь, похоже, происходит то же самое. Надо послать за войсками – посидят в тюрьме и быстренько одумаются.

– Дедушка, они голодают и доведены до крайности, – заметила Белла.

– Ну и что? – Графа больше интересовали собственные дела, чем то, что происходило в деревнях и на полях Восточной Англии. – А ты бы лучше обдумала свое положение. Одно предложение у тебя уже есть.

Белла знала, что Джеймс очень стеснен в средствах, несмотря на небольшую ежегодную ренту, получаемую от деда. Ей было жаль его, но не выходить же из-за этого за него замуж.

– Милорд, пожалуйста, не заставляйте меня принять предложение Джеймса.

– Я не собираюсь этого делать, дитя. Я буду удручен, если ты слишком быстро согласишься. Он здесь не единственный.