Барон и Звезды

– Почему вы думаете, что я должен знать, где ваш отец, мадемуазель?

– Он сказал, чтобы я разыскала вас дома или здесь, если он не вернется в гостиницу в половине четвертого. Мы остановились в "Ригеле". Но прежде всего, мистер Мэннеринг, вы дали ему деньги?

Джон бросил на нее недоуменный взгляд, и девушка нетерпеливо пояснила:

– Ну, вы же понимаете, о чем я говорю: деньги за Звезды…

– Допустим, что так, – осторожно проговорил Джон.

– Значит, они отобрали у него деньги. Я так и знала, что они станут за ним следить. Они не спускают с нас глаз с самого Парижа!

Казалось, девушка была в полной панике, но искушенное ухо Джона уловило в взволнованном голоске едва заметную фальшивую ноту. А Лорна как хороший портретист заметила, что ее хрупкие руки нисколько не дрожат, хотя красиво очерченный рот выдает сильное волнение.

– Скажите, о ком вы говорите "они"?

– Двое мужчин. Я их не знаю. Именно поэтому отцу так хотелось поскорее продать вам Звезды и избавиться от этой слежки.

– Простите за нескромный вопрос, мадемуазель, но, между нами говоря, вы уверены, что эти Звезды принадлежали вашему отцу?

Мари-Франсуаза де ла Рош-Кассель слегка покраснела. Но ее ответ прозвучал очень твердо:

– Они в нашей семье уже несколько веков.

Призвав на помощь все свое мужество и бросив выразительный взгляд на Лорну, Джон проговорил:

– Ваш отец, мадемуазель, не пришел сегодня на встречу со мной и, следовательно, не продал бриллианты.

– Не пришел?

На сей раз удивление девушки было совершенно искренним.

– Но он ушел незадолго до обеда и сказал, что должен принести вам Звезды к двум часам! И вы его не видели?

– По правде говоря, видел, – пробормотал Джон, чувствуя все большую неловкость. – И мне придется сообщить вам очень дурную весть… С вашим отцом случилось несчастье… Его сбила машина…

– Он ранен?

Джон не ответил, но его молчание было достаточно красноречивым.

Если мадемуазель де ла Рош-Кассель внешне и напоминала игрушечного солдатика, то удары судьбы умела сносить, как настоящий ветеран. Перламутровые зубы впились в нижнюю губу, руки судорожно сжали красную сумочку, но голос не дрогнул.

– Он умер? Я не верю вам!

– К сожалению, это правда, – смущенно проговорила Лорна своим теплым, проникновенным голосом.

Мари-Франсуаза вскочила и, ни слова не говоря, быстро, почти бегом, бросилась к двери, распахнула ее и исчезла. Только в холле послышался перестук высоких каблучков.

Джон собрался было последовать за девушкой, но Лорна, подойдя к окну, выходившему на улицу, подозвала его.

– Джон! Она говорила, что за ней следят двое мужчин. Взгляните-ка!

Сквозь тонкий муслин занавески Джон без труда разглядел двух мужчин невысокого роста, прохаживающихся по другой стороне тротуара.

– Значит, она не лгала, – озадаченно пробормотал он. – Я готов был поклясться, что девчонка насочиняла нам про эту слежку! А что подумали вы?

– То же самое. В ее поведении есть что-то неискреннее. Но не теряйте времени, дорогой, надо проследить за всей этой компанией!

– И кто же теперь отправляет меня изображать доблестного рыцаря? – насмешливо заметил Джон. – Ладно, так и быть, я готов к бою.

Он чмокнул Лорну в нос и добавил:

– Если позвонит Билл Бристоу, придумайте что-нибудь, предположим, что я пошел ловить бабочек, но постараюсь вернуться сюда поскорее.

Улица была почти пустынна, и Джон сразу заметил вдалеке голубое платье мадемуазель де ла Рош-Кассель. Девушка шла уверенным, твердым шагом, словно никакого ужасного известия не было. Но еще в тот момент, когда она убегала, Джон успел прочитать в ее больших голубых глазах искреннее отчаяние. Ла Рош-Кассель говорил, что, кроме него, у дочери нет никого на свете. Как же ей удалось так быстро взять себя в руки? Джон нашел лишь одно объяснение – страх. Девушка сразу поняла, что ее отец погиб не в обычном дорожном происшествии. И она насмерть перепугалась. Но почему? Если у ла Рош-Касселя украли Звезды, то ей как будто нечего опасаться…

Разве что девушка знает, кто их украл…

Двое мужчин уже не болтали на тротуаре, а медленно следовали за Мари-Франсуазой в открытом "моррисе". Добравшись до Оксфорд-стрит, девушка остановилась, по-видимому, поджидая такси. Машина вскоре подъехала. "Моррис" продолжал двигаться следом. Джон, не колеблясь, остановил другое такси.

– Следуйте за зеленым "моррисом", тем, впереди, – приказал он шоферу не терпящим возражений тоном.

Некоторое время все три машины одна за другой скользили по запруженным улицам, но вдруг такси Мэннеринга резко остановилось под яростный скрежет тормозов и скрип шин. Джон едва не разбил головой стекло, отделявшее его от шофера. Распрямившись, он заметил длинный черный "ягуар", неожиданно проскочивший перед носом такси, причем так близко, что подножкой зацепил и оторвал от него кусок правого крыла. Затем "ягуар" протиснулся между автобусами и исчез. Тем временем и "моррис", и такси мадемуазель дела Рош-Кассель тоже скрылись из виду.

Шофер Джона, отчаянно ругаясь, вышел взглянуть на повреждения.

– Что за дурацкие игры? – проворчал он Мэннерингу. – Не по возрасту мне такие шутки!

Джон сразу понял, что у него нет ни малейших шансов догнать ускользнувшую добычу, и стал с философским спокойствием ждать, пока полицейский – к счастью, расторопный и умелый – покончит со всеми принятыми в таких случаях формальностями. А потом, не торопясь, вернулся на Портленд-плейс.

Мэннеринг ни секунды не сомневался, что "ягуар" зацепил его такси нарочно. За ним, несомненно, следили и хотели помешать добраться до молодой француженки. Теперь осталось выяснить, на кого работает водитель "ягуара" – на девушку или на ее преследователей в "моррисе".

У Фаунтли Джона ждал сюрприз: с Лорной разговаривал Билл Бристоу.

– Значит, мне не показалось, это ваша машина стоит у крыльца, Билл… Можно не спрашивать, к кому вы приехали, даже если мисс Фаунтли питает на этот счет какие-либо иллюзии. А знаете, Билл, она, между прочим, часто говорит мне о вас и далее уверяет, будто каждый раз при вашем неожиданном появлении ее сердце начинает трепетать!

Бристоу усмехнулся.

– На сей раз охотно вам верю, Мэннеринг! Не беспокойтесь, мисс Фаунтли, сегодня ваш друг нужен мне только для опознания.

– Всегда к услугам полиции, – с самым добродетельным видом заявил Джон. И, склонившись над рукой Лорны, шепнул: – Если она вернется – задержите до моего прихода.

* * *

Инспектор приподнял край белой простыни, и Джон, бросив на покойника быстрый взгляд, отметил про себя, что даже смерть, по-видимому, не принесла покоя господину де ла Рош-Касселю – его грустное благородное лицо искажала гримаса отчаянной тревоги.

– Это действительно он, Билл.

– Тогда идемте. Нечего тут торчать: за тридцать лет службы я так и не смог привыкнуть к этому месту.

Они вышли из морга и зашагали по длинным коридорам Ярда.

– А теперь куда вы меня ведете, Билл? Я чувствую, что у вас есть какой-то умысел.

– Будь ваша совесть спокойнее, – мрачно заметил Бристоу, – вас бы это не волновало. Мы всего-навсего идем к сэру Фоулксу.

– Наконец-то я узнаю что-нибудь новое! Не в упрек вам будет сказано, Билл, но за всю дорогу – а мы пересекли чуть ли не весь Лондон – вы не проронили ни слова. Можно было подумать, что вы сдаете экзамен на права, ей-богу. Насколько я понимаю, отклонить приглашение невозможно?

– У меня в кармане ордер, но на вашем месте я бы не тревожился.

– Дэвид меня нисколько не беспокоит, – улыбнулся Джон, – на прошлой неделе я у него обедал. Вот вы – куда опаснее!

Это было чистой правдой. Сэр Дэвид Фоулкс, заместитель начальника Скотленд-ярда, женился на подруге детства Мэннеринга и, несмотря на все проделки Барона, оставался с ним в превосходных отношениях.

– В доказательство того, как несправедливы упреки в мой адрес, – продолжал Бристоу, – могу вас порадовать. Вы были-таки правы. Это и в самом деле убийство. Две девушки смотрели в окно и все видели: машина намеренно наехала на ла Рош-Касселя, спокойно переходившего улицу, и тут же исчезла.

– Это не доказательства, как сказал бы Линч.

– Совершенно верно. Но к пострадавшему тотчас подбежал прохожий, схватил папку и был таков. А это уже точно доказывает умысел.

– Что ж, по-моему, все совпадает с тем, что я вам рассказал. Стало быть, вам все-таки стоит мне верить хотя бы время от времени? А девушки не сообщили вам приметы похитителя?

– Нет. Они сидели на четвертом этаже! Но машина…

– …Большой черный "ягуар", – прервал его Джон.

– Да. Откуда вы знаете? Мне думалось, вы ее не видели?

– В два часа – нет, в четверть пятого – да! Она повторила свой милый фокус. Не будь вы так подозрительны, я рассказал бы вам и эту историю. А так – лучше приберегу ее для Дэвида.

Они остановились у двери заместителя начальника Ярда. Бристоу положил руку Мэннерингу на плечо.

– Я хотел бы кое-что сказать вам, Мэннеринг. Эта история очень сложна и в высшей степени неприятна. Сэр Фоулкс объяснит вам почему. Но от себя лично предупреждаю: если вы вздумаете развлекаться и запутать все еще больше, то я всерьез рассержусь. Не забывайте – вы собирались приобрести краденые бриллианты, и уже одно это может навлечь на вашу голову кучу неприятностей.

Джон и без инспектора это отлично знал. Он взглянул на Бристоу с нескрываемым раздражением.

– Вы хотите войны, инспектор? Лучше бы вам меня не злить. Иначе я больше ничего не скажу. Выбирайте!

3

Сэр Дэвид Фоулкс был чуть старше Мэннеринга. Человек добродушный, он к тому же обладал хорошо развитым чувством юмора, и это позволяло ему не особенно сердиться, когда Барон выкидывал какую-нибудь очередную штуку.

– Не спорьте, Джон! Я вас слишком хорошо знаю: вы готовы были купить краденые драгоценности. И какие! Эти пять бриллиантовых звезд – историческая ценность, и принадлежат они ни больше ни меньше как французскому правительству! Эти Звезды украли в Версальском дворце и заменили отличными копиями.

– Но что они делали в Версале? – ошарашенно спросил Джон.

– Там была выставка вещей Марии Антуанетты. Эти Звезды подарил ей в день свадьбы Людовик Шестнадцатый.

– Черт возьми! И когда обнаружили кражу?

– Да только сегодня утром! Никто раньше не замечал ничего подозрительного. Чему вы улыбаетесь, Джон?

– Сейчас объясню, – весело ответил Мэннеринг. – Вчера я позвонил своему другу Неттеру – одному из крупнейших ювелиров Парижа – и спросил, известны ли ему некие бриллиантовые звезды. Вероятно, он и предупредил Сюртэ…

– Да, вы правы, это Неттер обнаружил, что настоящие камни заменены копиями, – в полном изумлении проговорил Фоулкс, – а это значит…

– …Что кража была обнаружена только благодаря моему вмешательству, – расхохотался Джон. – И без меня вам бы и в голову не пришло, что де ла Рош-Касселя убили. И вместо "спасибо" вы мне угрожаете всяческими карами за то, что я будто бы собирался купить ворованные камни! Если хотите знать мое мнение, то вы просто неблагодарны!

– Кажется, мы в долгу перед мистером Мэннерингом, инспектор, – проговорил сэр Фоулкс. – Но раз уж вы в столь добром расположении, Джон, то, может, расскажете все, что вам известно?

Решив ничего не скрывать от Ярда, который мог бы ему помочь в поисках молодой француженки, Мэннеринг подробно и точно описал все, что произошло, не забыв упомянуть об открытом "моррисе" и большом черном "ягуаре".

– Если я правильно понял, – задумчиво подвел итог сэр Фоулкс, – этой девчонке угрожает опасность. А вы случайно не знаете, собиралась она уехать из Англии или нет?

– Понятия не имею. Когда я сообщил ей о смерти отца, она, ни слова не говоря, стрелой метнулась прочь. Но до этого упомянула, что они остановились в гостинице "Ригел".

– Негусто. А вы можете дать ее приметы?

– Очень хороша. Правда, отнюдь не в моем вкусе, но очаровательна…

– Это не совсем то, что у нас, в Ярде, называется приметами!

– Ну, тогда – блондинка, большие голубые глаза, очень красивые ножки – настоящая фарфоровая миниатюрка.

– Мне страшно любопытно, как вам это удается, – вздохнул сэр Фоулкс, – но всякий раз, когда вы ввязываетесь в какую-нибудь историю, на горизонте обязательно маячит хоть одна пара хорошеньких ножек! А как она была одета, эта ваша миниатюрка?

– Голубое шелковое платье, туфли и сумка – красные. Без шляпы.

Фоулкс повернулся к Бристоу.

– Вам остается объявить розыск, инспектор. И в темпе.

Тот молча вышел.

– Кажется, он не в духе, – заметил сэр Фоулкс, и в голосе его чувствовалось некоторое удивление, поскольку любезность Билла Бристоу была широко известна в Ярде.

– Кто, Билл? О, ему просто действует на нервы то, что я "сую нос в эту историю", как он выражается…

Сэр Фоулкс сурово взглянул на Джона.

– Должен ли я из этого сделать вывод, что вы намерены продолжать поиски?

– Вот именно. Ла Рош-Кассель был мне симпатичен, Дэвид.

– А его дочь очаровательна!

– Перестаньте говорить, как ревнивая женщина, Дэвид, – возмутился Мэннеринг. – Для того чтобы мне понравиться, мало походить на статуэтку из саксонского фарфора. Но это юное создание что-то скрывает. И я хочу выяснить, что именно. Предлагаю вам соглашение: я продолжаю собственное расследование. Вам отлично известно, что я могу оказаться очень полезен. У меня есть источники информации, которые вы использовать не можете…

– Именно это меня и угнетает, – признался сэр Фоулкс. – Знаю я эти ваши источники!

– Вы не будете мешать мне, – продолжал Мэннеринг, – весь риск, каким бы он ни был, я беру на себя. Зато все преимущества и выгоды предлагаю поделить пополам. Конечно, кроме драгоценностей, если мне удастся их найти…

– Что???

Сэр Фоулкс в страшном негодовании вскочил.

– Потому что я немедленно пришлю вам их в полном комплекте, – вкрадчиво пояснил Джон.

– Это мне нравится гораздо больше. Честное слово, соглашение заключено. Но осторожно, Джон! Расследование будет вести Мэннеринг, а не Барон. Вы хорошо поняли? Стоит мне только узнать, что в окрестностях замаячила белая маска, я рассержусь по-настоящему!

– Вот не знал, что на вас так действует белый цвет, Дэвид. Обычно всех раздражает красный… А теперь, что если вы позвоните в Париж и разузнаете, какого мнения Сюртэ о ла Рош-Касселе?

– Да, вероятно, никакого, если этот господин из хорошей семьи, как вы мне его описали. Надо быть чертовски ловким специалистом, чтобы стащить драгоценности из Версаля, да еще в разгар выставки! Меня бы очень удивило, если бы ваш аристократ оказался на это способен!

– Меня тоже, – признал Джон. – Но, может быть, полиция все-таки что-нибудь знает? Или хотя бы навела о нем какие-то справки…

У парижской полиции действительно оказались кое-какие сведения одела Рош-Касселе.

– Вполне порядочный человек, – заявил комиссар Латапи сэру Фоулксу, а заодно и Джону, самовольно взявшему отводную трубку. – Но у него был пунктик, доводивший его чуть ли не до помешательства: генеалогическое дерево. Ла Рош-Кассель считал себя потомком Людовика Шестнадцатого – ни больше ни меньше!

– Ну, насколько я помню историю Франции, в этом нет ничего невероятного. Ваш король, кажется, слыл изрядным любителем больших семей!

– Можете шутить сколько душе угодно! В конце концов, может, ла Рош-Кассель и был потомком Людовика Шестнадцатого. Для нас это не имеет значения. Звезды украл точно не он. Всю операцию провернули слишком профессионально, ила Рош-Кассель просто не способен был ее организовать. Посылаю вам подробный отчет. Кстати, могу я надеяться, что вы, будучи в Лондоне, сохраните всю информацию об этом деле в секрете? Здесь еще ничего не просочилось в прессу. И мы очень рассчитываем на вашу помощь в розыске бриллиантов. Хотите, я вам пришлю своих людей?

Джон весьма выразительно сморщился, и сэр Фоулкс поспешно ответил:

– Благодарю вас, в этом нет никакой необходимости. У меня тут есть все, что нужно. Буду держать вас в курсе.

– Отлично. И… я, конечно, не осмеливаюсь давать вам советы, но… что, если вы немножко покопаете вокруг Барона… Такой лихой грабеж – в его стиле!

– Вы забываете, что дела Рош-Касселя убили, дорогой друг. А Барон никогда не убивает. До скорого!

Сэр Фоулкс повесил трубку и взглянул на Джона, спокойно закурившего "Бенсон".

– Думаю, вы со мной согласны, Мэннеринг?

– Полностью! К тому же я, кажется, понял, что произошло. До сих пор меня очень смущало, что такой явно честный человек, как ла Рош-Кассель, мог польститься на краденое. На самом деле вес очень просто: для него речь шла не о краже, а о возвращении собственного достояния. Видимо, он наивно и совершенно искренне думал, что Звезды принадлежат ему. Вот почему и он сам, и позже его дочь заявили мне, что это фамильные драгоценности. Если ла Рош-Кассель считал себя потомком Людовика Шестнадцатого, то он в какой-то степени имел право так говорить. Для этой операции ла Рош-Кассель, несомненно, нанял профессионала, и то, что бриллианты были предложены мне, указывает либо на национальность этого специалиста, либо на то, что его штаб-квартира находится в Англии. Я попытаюсь вам его разыскать, Дэвид! А вы позвоните мне, если обнаружите мадемуазель де ла Рош-Кассель. И еще: когда будете ее допрашивать, не забывайте, что имеете дело с праправнучкой Людовика Шестнадцатого… хотя бы по женской линии… Впрочем, у нее и без того достаточно хорошенькие ножки, чтобы склонить вас к любезности.

Фоулкс пожал плечами.

– И куда вы теперь направляетесь?

– К себе. Надо поразмыслить. А это значит – принимать ванну, поскольку именно там мне лучше всего думается.

4

Вернувшись домой, Джон в первую очередь позвонил Лорне и узнал, что мадемуазель де ла Рош-Кассель больше не появлялась на Портленд-плейс и что сама Лорна ужинает сегодня с родителями и их самыми скучными друзьями.

– Спасибо, как-нибудь обойдусь, – вздохнул Джон в ответ на предложение принять участие в трапезе. – Мне очень нравится ваша матушка, Лорна, и с вашим отцом мне всегда интересно, если он говорит о лошадях или о драгоценностях. Но Фултоны! Леди Фултон каждый раз, когда я ее вижу, подробно рассказывает мне, как у нее украли изумрудную диадему. Будто я этого не знаю, да еще гораздо лучше, чем она сама! Нет, я не приеду. Но обещайте, что вы заглянете ко мне, когда они уберутся!

Лорна обещала… и Джон, по шею погрузившись в теплую воду, начал приводить мысли в порядок. При этом он вполголоса разговаривал сам с собой по старой привычке, приобретенной Бароном во время долгих уединенных прогулок.

"Первое: господин де ла Рош-Кассель остро нуждался в деньгах. "Для моей дочери", – сказал он. Остается узнать, что это юное создание намеревалось с ними делать. Это мы выясним, когда ее найдем. Если найдем!

Второе: потомок Людовика Шестнадцатого (настоящий или мнимый – не имеет значения), и к тому же слегка тронутый, вспомнил о бриллиантовых Звездах своего знаменитого предка. Это естественно. Но, будучи слишком честным и робким, чтобы самостоятельно забрать их, поручил это дело банде профессионалов. Это было тем удобнее, что в Версале как раз открылась выставка.

Третье: я говорю о банде, потому что, насколько я знаю, их как минимум трое – двое в "моррисе" и водитель "ягуара". Эти профессионалы выполняют работу и отдают драгоценности ла Рош-Касселю, не желая, очевидно, возиться с таким опасным товаром.

Четвертое: желая убедиться, что ла Рош-Кассель действительно заплатит их долю, бандиты не спускают с него бдительного ока.

И вот тут я перестаю что бы то ни было понимать. Если они украли Звезды для ла Рош-Касселя, то какого черта убили его до того, как он получил от меня деньги? Тут могут быть два варианта: или они передумали в последний момент и решили снова заполучить сами бриллианты, или в дело включилась еще одна банда, и тогда версальские воры и лондонские убийцы – не одно и то же. И это может дьявольски осложнить дело. Хорошо Дэвиду Фоулксу говорить: "Расследование будет вести Мэннеринг, а не Барон!". Как будто Мэннеринг в состоянии узнать хоть что-то стоящее. Мне жаль огорчать тебя, дружище, но Барон переходит в наступление. И для начала вылезай-ка из ванны, приятель"!

Обиталище Джона было тихим, удобным и скромным. Он давным-давно отказался от мысли иметь слугу – тот счел бы многие поступки своего хозяина по меньшей мере странными. Поэтому Джон сам выбрал себе в шкафу синий костюм, кремовую шелковую рубашку и гранатовый галстук. Надевая жилет, он улыбнулся, пожал плечами и взял другой – красный с серебряными пуговицами.

– Видел бы меня сейчас мой портной! – пробормотал он. – Ну да ладно!

Мэннеринг спокойно уселся за стол и принялся за яичницу с холодной курицей, мысленно перебирая, кому надо позвонить. Лондонские скупщики краденого не имели секретов от Барона – он был хорошим клиентом, а главное – умел хранить тайны. Если Звезды появятся на подпольном рынке, Джону об этом тут же станет известно. Гораздо хуже, если бриллианты исчезнут, надолго затаятся, пока не "остынут", то есть пока полиция не забудет об их существовании.

Неожиданно зазвонил телефон. Джон с набитым ртом поднял трубку и едва не подавился, узнав высокий, звонкий и повелительный голос мадемуазель де ла Рош-Кассель.

– Мистер Мэннеринг? Я вас не отрываю от дел? – И, не ожидая ответа, она продолжала: – Я просто хотела извиниться за недавнее непрошенное вторжение… Я, право же, совсем потеряла голову… Теперь все в порядке… во всяком случае, насколько это возможно…

Джона эти слова нисколько не убедили, и он перебил девушку:

– Не думаю, мадемуазель. Мне надо вас увидеть, и немедленно. Вам грозит опасность, и вы сами это отлично знаете.

Даже по телефону мадемуазель де ла Рош-Кассель явно не умела притворяться, и у Мэннеринга сложилось впечатление, будто она читает роль по плохо написанному сценарию.

– Вовсе нет! Поверьте, мистер Мэннеринг, все уладилось. Я возвращаюсь во Францию… А вас прошу об одном: никому не говорите обо мне! Обещайте же!

– Пока ничего не стану обещать. Мне нужно сначала повидаться с вами.

Послышалось испуганное восклицание, потом вздох, и мадемуазель де ла Рош-Кассель повесила трубку.

Джон мог бы поклясться, что она была не одна. Он быстро повесил трубку, снова снял ее и закричал телефонистке:

– Это полиция! Мне только что звонили, и я хочу знать откуда. Перезвоните мне: Майфайр восемьдесят один двести двадцать один.

– Соединяю со службой надзора, – ответил бесстрастный голос.

Джон застыл с трубкой в руках, горя от нетерпения и мысленно проклиная чиновничью волокиту, надзор, а заодно и мадемуазель де ла Рош-Кассель. По всей вероятности, последнюю вынудили позвонить, чем-то угрожая.

И Мэннеринг приготовился к тому, что сейчас придется долго и нудно пререкаться с чиновником – ему наверняка откажутся сообщить, откуда звонили… Что ж, тогда Джон посоветует им набрать номер Ярда и передать информацию туда… Другого выхода нет… И тут случилось нечто совершенно невероятное. Джон услышал у себя за спиной голос и в полном недоумении выпрямился. Голос был тихим, низким, приятного тембра и с легким французским акцентом.

– Повесьте трубку, Мэннеринг, – медленно и отчетливо проговорил он. – И обернитесь. Руки, разумеется, поднимите вверх.

Джон, секунду поколебавшись, подчинился. Перед ним стоял мужчина среднего роста в элегантном сером костюме. Белый шарф прикрывал нижнюю часть лица, а черная фетровая шляпа – волосы. Но между шляпой и шарфом недобрым огнем сверкали темные глаза. Очень неприятные глаза, но они внушали все-таки куда меньше опасений, чем пистолет-автомат, поблескивающий в затянутой в перчатку руке.

Джон глубоко вздохнул и небрежно проговорил:

– Вам непременно нужно, чтобы я продолжал тянуться к потолку? По-моему, у меня совершенно идиотский вид.

– Придется потерпеть. Звонила малютка ла Рош-Кассель?

– Вы на редкость проницательны.

– А для вас самое благоразумное – отвечать правду. Почему вы за ней сегодня следили?

Мэннеринг рассмеялся.

– По крайней мере, вы сразу берете быка за рога. Неужели вам ни разу не случалось следовать за хорошенькой девушкой? Просто мадемуазель де ла Рош-Кассель меня интересует, вот и все.

– А может, ее отец?

– Похоже, у меня сейчас начнутся судороги, – вздохнул Джон. – Вы в самом деле не хотите, чтобы я принял менее смехотворную позу?

– Ладно, валяйте, – согласился человек в белом шарфе, – но учтите, я не спускаю с вас глаз!

– Ох, если бы только глаз! Меня, знаете ли, куда больше беспокоит ваша рука, – заметил Джон. – Курить можно?

– Курить – да, валять дурака – ни в коем случае. Я прекрасно стреляю.

– Не сомневаюсь…

Джон закурил "Бенсон". Руки у него не дрожали.

– Вы не ответили на мой вопрос, Мэннеринг. Так кто же вас интересует, мадемуазель де ла Рош-Кассель или ее отец?