Снова вместе

Либби не шевельнулась, выдержав его взгляд.

– Догадливая девочка, – вздохнув, сказал он. – Восприимчивая.

Либби самоуверенно передернула плечами. Стоило только приглядеться к нему повнимательнее, чтобы понять: все, что говорила миссис Брэйден, правда: Алек Блэншард страдает.

И как бы родители ни старались его развлечь, вечеринка явно не была тем утешением, которого он искал.

– Выпьешь кофе или чего-нибудь покрепче? Раз уж ты остался.

Он улыбнулся.

– Спасибо. Чашечку кофе, если можно.

Либби пошла на кухню, но на пороге повернулась.

– Если ты собираешься… остаться тут подольше, то… э-э-э… может, хочешь принять душ? Думаю, у миссис Брэйден найдется для тебя подходящая одежда.

Алек быстро посмотрел на нее, потом улыбнулся, и от этой улыбки она растаяла.

– Хорошо, – сказал он тихо и потопал в ванную.

Пока Алек мылся, Либби достала из шкафа Дэвида Брэйдена шорты и майку. Ничего особенного, все, что она сейчас делает, совершенно нормально:

Алек друг Брэйденов и они бы ее одобрили.

Но в душе она понимала, что на самом деле ей глубоко безразлично, одобрят они или нет.

Хорошо или плохо, правильно или неправильно – внезапно для нее все это перестало иметь значение. Какое ей, в сущности, дело? Алек Блэншард ей нужен, и так просто она его не отпустит.

Либби сунула одежду в дверь наполненной паром ванной и снова быстро закрыла ее, не позволяя себе даже мельком взглянуть на голого мужчину. Потом поспешила в кухню варить кофе. Сердце бешено колотилось, ладони взмокли. Чтобы успокоиться и прийти в себя, она налила себе чай со льдом и быстрыми глотками осушила стакан.

Едва успела поставить его на стол, появился Алек босой, с растрепанными мокрыми волосами. Шорты и майка Дэвида Брэйдена были ему слишком велики, но, даже несмотря на мешковато сидящую одежду, он показался Либби прекрасным.

– Вот теперь гораздо лучше, – сказал Алек и улыбнулся неотразимой улыбкой, приглаживая волосы руками.

Дрожащим голосом Либби сообщила:

– Кофе готов.

Алек взял у нее из рук чашку, отхлебнул, затем медленно оглядел ее с ног до головы. Господи! Какие у него глаза! – подумала Либби. Проникают в самую душу…

– Так ты, значит, девочка на лето, – вдруг протянул он.

– Что? А, ты имеешь в виду – няня? Да.

Такое определение она слышала впервые, но оно вполне соответствовало ее положению. Здесь она ощущала себя совершенно другим человеком, все было иначе, чем дома: две разные жизни, два разных существования…

– Тебе тут нравится? – спросил Алек. Либби торопливо кивнула.

– О да. Это так… ново, так не похоже.

– На что?

– На Айову.

Алек улыбнулся.

– А я думал, ты из Канзаса.

– Почему?

– Просто ты похожа на девушку, у которой обязательно есть любимая собачка по имени Тото и тетушка Эм.

Либби почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.

– Иными словами, деревенщина. Так надо понимать?

А чего еще она ждала? Что он нашел ее привлекательной? Такой искушенный человек, как Алек Блэншард?

Однако Алек покачал головой.

– Не деревенщина. Невинная. Ты производишь впечатление чистой, непорочной, наивной.

Теперь щеки Либби запылали вовсю.

– Наверное, считаешь, что сказал комплимент?

Алек кивнул.

– Считаю.

Нет, решила Либби, наверняка кривит душой: она сама напросилась. А он, естественно, находит ее приземленной, хотя, видит Бог, на самом деле это вовсе не так!

– Пойдем на причал, – сказал Алек и протянул руку, чтобы выключить свет.

Занятая своими мыслями, Либби продолжала стоять где стояла, пока сильная рука не схватила ее за локоть и не потащила за собой.

Когда они вышли из дома, Алек выпустил ее руку и оперся на перила, вглядываясь в темноту. Луна высветила его силуэт: четкий профиль, прямой нос, решительный подбородок и губы, которые недавно на короткий миг коснулись ее губ.

– Я тебя должен поблагодарить, летняя девочка, – спокойно произнес Алек.

Либби бросила на него непонимающий взгляд.

– За что?

– Думаю, это ясно: за то, что ты меня не выдала. Сегодня мне совсем не хочется веселиться. Так что я тебе очень признателен.

Либби передернула плечами.

– Рада, что так получилось, а вот тем двум дамам это вряд ли пришлось по вкусу. Алек скорчил недовольную гримасу.

– Знаю.

– Одна из них твоя мать?

– Да.

– У нее был обеспокоенный вид.

– Это точно. Ей хочется, чтобы я больше шутил, улыбался – одним словом, взбодрился. «Сделай счастливое лицо», – передразнил он мать с горечью в голосе.

Либби не знала, как на это реагировать. Здравый смысл советовал просто кивнуть, не показывая вида, что она в курсе его проблем. Но он страдал, а Либби не любила, чтобы люди страдали. Послав к черту предосторожности, она бросилась головой в омут.

– Я… я слышала о… Клайве Джилберте, – сказала Либби настолько глухим голосом, что Алек, если бы захотел, мог бы запросто проигнорировать ее реплику. – Мне очень жаль, – еще тише добавила она.

Алек не стал притворяться, что не расслышал.

– Жаль? – Он грустно покачал головой. – Да, мне тоже. Мне чертовски жалко. Но это не вернет Клайва, правда?

Алек жадно смотрел на нее, нисколько не скрывая, что нуждается в сочувствии. В лунном свете Либби не столько увидела, сколько почувствовала притягательную силу его взгляда. Оба стояли так близко друг к другу, что она ощущала жар его тела. Хотелось помочь этому человеку, разделить с ним его горе, но как это сделать?

Совершенно инстинктивно Либби протянула руку и дотронулась до щеки Алека, ощутив ладонью ее небритость.

– Нет, – подтвердила она. – Увы! Его уже не вернешь.

Либби ждала, что Алек оттолкнет ее или сбросит со своего лица ее ладонь, однако он не шелохнулся.

С пляжа доносился плеск волн, набегающих на песок. Высоко над головой Либби услышала отдаленный гул вертолетного пропеллера; в темноте раздавалось кваканье лягушек, стрекотание кузнечиков. Но все эти звуки заглушал барабанный бой крови в ее голове.

Прошептав «О Боже», Алек обнял Либби и притянул к своей груди.

На сей раз поцелуй уже не был мимолетным; в нем чувствовалась страсть, отчаянность, жадная настойчивость. Либби охватило странное, неведомое прежде волнение, но она не сказала «нет».

Горячие губы Алека пробудили в ней нечто такое, что она и вообразить не могла. Сильными руками он прижимал к себе ее тело, и Либби ощутила, как в нем поднимается волна желания. Их губы снова слились.

Когда, не отрываясь от нее, Алек просунул руку под ее рубашку и дотронулся до груди, Либби глухо застонала. Вспыхнувшее в ней желание ужаснуло ее саму, и она инстинктивно еще теснее прильнула к нему. Все правильно, все так и должно быть: она нашла правильный способ утешить его.

И вдруг, совершенно неожиданно, Алек отпрянул.

Не далеко – ровно настолько, чтобы прохладный ночной воздух проник между их разгоряченными телами. Либби услыхала отчаянный хрип его неровного дыхания, словно его терзала неутихающая боль. Либби снова дотронулась до Алека, нежно лаская шею пальцами, но на этот раз он увернулся.

– Не надо!

Либби удивленно вскинула брови, а Алек хрипло рассмеялся.

– Не позволяй мне.

– Чего не позволять? Я не понимаю…

– Ах, святая простота! Вот она, твоя наивность, о которой я говорил. – Он поднял голову и посмотрел на нее. – Ты и вправду не против отдаться мне, летняя девочка? Ты хочешь это сделать, чтобы помочь мне забыться?

Хочет ли она?

Лицо Либби вспыхнуло – не столько от подобной мысли, сколько от острого осознания того, что она на самом деле только что была готова отдаться Алеку.

Никогда раньше не чувствовала она ничего подобного, никогда не была так увлечена мужчиной, что весь остальной мир перестал существовать. Да и что говорить – ни один мужчина прежде не прикасался к ней так и ей не доводилось испытывать такого жгучего желания, такого неистовства. Бурная реакция на объятия Алека не имела ничего общего с простым намерением утешить страдающего человека, вынуждена была признаться она самой себе.

Какая же она все-таки идиотка – глупая, наивная дурочка, именно такая, какой он ее и считал!..

– Я… – Она в отчаянии покачала головой, упорно глядя себе под ноги, чтобы не встретиться с ним глазами.

Протянув руку, Алек погладил длинные, развевающиеся на ветру волосы Либби. Теперь его пальцы стали нежными; Либби даже показалось, что они дрожат. Чуть помедлив, Алек дотронулся до ее подбородка и приподнял его так, чтобы заставить Либби посмотреть ему в глаза. В тусклом свете луны она увидела, как он улыбнулся – нежно и ласково.

Либби улыбнулась в ответ, и мир вокруг стал совсем маленьким, потому что в нем не существовало больше никого, кроме них двоих.

– Как тебя зовут?

– Либби.

– Мамочка! Я замерз! – с ходу выпалил внезапно появившийся из темноты Сэм.

У мальчика зуб на зуб не попадал от холода, а тельце покрылось гусиной кожей. От неожиданности Либби вздрогнула.

– О, Сэм! Боже мой!

Чувствуя себя виноватой из-за того, что щеки ее все еще пылают, Либби быстро вскочила на ноги, завернула дрожащие плечики Сэма в свое полотенце и стала быстро растирать окоченевшего сынишку.

– Скорее, малыш.

Она торопливо пошла было вдоль берега по тропинке, ведущей в город, но вдруг резко остановилась.

Невдалеке, как раз в той стороне, куда они направлялись, она увидела высокого мужчину и маленькую светловолосую девочку, идущих им навстречу.

– Кто это? – спросил Сэм, проследив за ее взглядом.

Но Либби не ответила. С нее довольно Алека, встречаться с ним лицом к лицу она не намеревалась. Резко свернув с тропинки, она решила пройти мимо отеля.

– Поторопись, Сэм, – сказала она сыну. – Уже поздно.

* * *

Ясный свет дня восстановил ее душевное равновесие. Жизнь продолжается; Эвелин Брэйден, любившая повторять эти слова восемь лет назад, чертовски права!

И хотя Либби всю ночь не сомкнула глаз, ворочаясь в постели, она отчетливо осознавала, что никаких перемен с ней не произошло.

Да, она снова встретилась с Алеком. Да, впервые за эти годы она вновь пережила вечер их первой встречи. Ну и что? Она по-прежнему была двадцатишестилетней матерью семилетнего мальчика, по-прежнему училась на последнем курсе, и сейчас самое главное – выполнить полученное задание, на что оставалось всего семь с половиной недель.

Надо приниматься за дело.

Занятия в школах Айовы кончились в конце мая, но на Харбор-Айленде они все еще продолжались. Либби взвесила все «за» и «против», дала Сэму порезвиться вволю три дня и в одно прекрасное солнечное утро отвела его в школу.

Как ни странно, Сэм не выразил недовольства.

– Там будет Артур, – сказал он, радостно поблескивая глазенками.

Провожая его в школу, Либби поймала себя на том, что невольно оглядывается по сторонам – не маячит ли где-то поблизости Алек.

– Я за тобой зайду, – пообещала она и чмокнула сына в макушку. – Домой пойдем вместе.

– Ладно, мам, увидимся. Я не буду скучать, ведь здесь Артур. – И Сэм помчался по пыльному школьному двору.

Либби проводила его взглядом. Как хорошо, что не пришлось отвечать на заставший ее врасплох вопрос о том, кто был тот мужчина! А еще лучше то, что Сэм ничего не знал о своем отце.

Казалось, эта тема волнует его достаточно мало. Как-то, когда ему было три годика, Сэм оторвался вдруг от своих грузовиков и сказал:

– У Тоби есть папа, и у Джереми есть папа. А где мой папа?

Тогда Либби спокойно ответила:

– Твой отец живет далеко.

– Я могу его увидеть? – спросил Сэм.

– Нет.

Малыш подождал, что она скажет еще, но, когда понял, что мама не собирается продолжать разговор, с полным равнодушием пожал плечиками и вернулся к своим грузовикам.

Отчасти причиной его спокойствия, как предполагала Либби, было то, что с самого рождения Сэма окружали взрослые мужчины. Пережив шок по поводу беременности дочери, Сэмюэль Портмэн стал ей великолепной поддержкой. «Папа» буквально трясся над Сэмом и старался не отходить от него ни на шаг.

Когда Сэм появился на свет, Джеф и Грэг учились в средней школе и все эти годы были для маленького мальчика скорее старшими братьями, чем дядями.

Однако вопрос возник снова, когда для малышей в школе устроили вечер-встречу под названием «Отцы и дети».

– С тобой пойдет папа, – сказала Либби, когда Сэм, вернувшись домой из школы, сообщил о вечере.

– А ты не могла бы позвонить моему настоящему папе и попросить его? – спросил мальчик.

На какую-то долю секунды Либби задумалась: интересно, что бы вышло, если бы она это сделала? В глубине души ей даже хотелось посадить на мель Блэншарда, хоть немного сбить с него спесь.

Но минутное удовлетворение вряд ли уравновесило бы тот хаос, который неизбежно последовал бы за этим. Даже если бы она и знала, как связаться с Алеком, она бы ни за что так не поступила. Ни ей, ни ему это ни к чему. А в особенности Сэму.

– Прости, любимый, – сказала она. – Я не могу. Во всяком случае, ты же знаешь, что папа обожает жареного цыпленка. Если ты его не возьмешь с собой, он будет в полном отчаянии.

Сэм захихикал, потому что это была истинная правда.

Больше об отце Сэма они не упоминали. Не говорили о нем и остальные – даже тогда, когда Либби сообщила домочадцам, куда они с Сэмом отправляются на лето.

Но после того, как Сэм в тот вечер лег спать, мать Либби подняла голову от штопки и спросила:

– Ты считаешь это разумным, дочка? Возвращаться в те места? К чему ворошить прошлое? В конце концов, у тебя теперь есть Майкл.

Но тут вмешался отец:

– По-моему, она права. Только так можно покончить с этим раз и навсегда. Для тебя же лучше, Либ, выбросить все это из своей жизни.

Поймав отцовский взгляд, Либби поняла, что долгие годы осторожного молчания могли обмануть кого угодно, только не Сэмюэля Портмэна.

В этом они были похожи: оба всегда и во всем стремились доводить дела до конца, ставить, как говорится, логическую точку. Сэмюэль знал, что она ничего не забыла и не сможет забыть до тех пор, пока не вернется на Харбор-Айленд. И только тогда обретет душевный покой.

До прошлой ночи Либби не сомневалась, что все ушло в прошлое.

Однако сейчас ее уверенность дрогнула. Либби считала, что ее чувства к Алеку умерли и похоронены. ан нет. Она на него разозлилась, чего и следовало ожидать. Но вместе с тем он заставил ее сердце забиться сильнее.

– Страсть, – насмехалась она над собой. – Бесполезная, глупая страсть. И только.

Как отчаянно она жаждала истребить в себе эту страсть, как ненавидела себя за то, что тратит столько времени, думая о нем. А вот он-то наверняка и думать о ней забыл…

В конце концов надо найти в себе силы и сосредоточиться на чем-то другом, и поскольку она уже отвела Сэма в школу, то отправилась на поиски рыбаков, чтобы с ними побеседовать.

Все утро Либби провела, разговаривая с тремя старыми рыбаками, судорожно записывая в блокнот и изведя целых три магнитных ленты. Она с головой ушла в работу и с чувством удовлетворения от выполненного долга, довольная собой, пошла домой.

После обеда она отправилась на Дэнмор-стрит, в Мемориальную библиотеку, ознакомиться с ее сокровищами. Вообще-то библиотеку она навестила сразу же в день приезда, но дверь оказалась запертой. Она пришла еще раз, и снова неудачно.

– Они открываются после обеда, – сказала Мэдди, с которой она решила посоветоваться. – Так что выбирай любой день.

Либби упорно заходила туда ежедневно, в надежде, что наконец ей повезет. На этот раз она с облегчением увидела, что двери открыты. Чувствуя, что судьба к ней благоволит, отобрала необходимый материал, села за стол и приступила к чтению. Она усердно работала всю вторую половину дня, закончив только тогда, когда пришло время идти за Сэмом.

Сын вприпрыжку выбежал из школы через секунду после того, как прозвенел звонок, с улыбкой, обнажившей весь его беззубый рот, а вслед за ним летел Артур.

– Хорошо провел день? – спросила Либби.

– Ага, – ответил Сэм.

– Можно Сэм пойдет со мной купаться на причал? – спросил Артур.

– Ну пожалуйста, – поднял на нее умоляющие глаза Сэм.

– Сначала зайдем домой, и ты поешь. Сэм вздохнул.

– Ладно. До скорого, – бросил он Артуру и зашагал рядом с матерью.

День был жаркий и невыносимо душный. Ночной дождь только усилил влажность. У них дома не было кондиционера, но все-таки стояли вентиляторы, и поскольку в библиотеке отсутствовало и то и другое, Либби мечтала поскорее добраться домой.

Однако это желание мгновенно пропало, когда, открыв калитку, она увидела сидящего на пороге Алека.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Он медленно поднялся им навстречу. Сэм, все еще не замечая его, весело болтал, рассказывая о том, как они играли в школе и что говорила сестра Артура, когда он плевался в Мэри Катерин. Либби не слышала ни единого слова. Глаза ее были прикованы к Алеку.

А тот смотрел на Сэма. Его лицо выражало такое разнообразие чувств, меняющихся с поразительной скоростью, что Либби не могла уследить за ними.

Она не знала, которое из них возьмет верх, и молилась, чтобы он во что бы то ни стало проявил благоразумие. Она не предупредила, что он не должен ничего говорить Сэму, и теперь оставалось лишь надеяться, что он не ляпнет ничего лишнего.

– Привет, Алек, – сказала она ледяным голосом сквозь зубы. Алек вдруг стал похож на надувшегося Сэма, когда малыш на кого-нибудь обижался. Либби тяжело вздохнула.

– Привет, – отозвался Алек.

Сэм смолк, только сейчас заметив, что на пороге их дома стоит посторонний. Он вопросительно посмотрел на мать и, не услышав объяснений, улыбнулся Алеку.

– Привет. Я Сэм. А ты кто?

В глазах Алека отразилась боль. Он откашлялся и посмотрел на Либби.

– Ты не собираешься представить нас друг другу?

Она произнесла, заикаясь:

– Это мой сын Сэм. – Она сделала ударение на слове «мой». – Сэм, это Алек Блэншард.

– Привет, – снова сказал Сэм.

– Привет, Сэм, – сказал Алек, с удовольствием произнося имя мальчика, как будто пробуя его на вкус.

– Отличное имя. Мне нравится. Тебе очень подходит. Тебя назвали так в честь твоего отца?

Либби испуганно посмотрела на Алека, а Сэм просто тряхнул головой.

– Не-а, в честь деда.

– Я назвала его в честь человека, который был рядом со мной, когда он родился, – резко сказала Либби и почувствовала большое удовлетворение при виде исказившегося лица Алека. Она отперла дверь.

– Ты ходишь здесь в школу? – спросил Алек у Сэма с любопытством, заметив у него сумку для книг.

– Не всегда. Я живу в Айове. Но здесь скучно. Все ходят в школу, вот и я тоже пошел.

– Знаешь что – заходи в гости к моей маленькой дочке.

Либби не успела и рта раскрыть, как ее опередил Сэм.

– К девочке? – подозрительно спросил он. Алек подмигнул.

– Она нормальная.

Сэм пожал плечиками.

– Может быть.

Либби уже готова была сказать, что Сэму нечего играть с дочерью Алека, но потом передумала. Если она будет возражать, Сэм захочет узнать почему. А в ее планы не входило давать какие-либо объяснения. Наблюдая отца и сына вместе, она поняла, что подобные сложности будут сопровождать ее всю жизнь, и как с ними бороться – совершенно неизвестно. Она положила свой блокнот и диктофон на стол и пошла в кухню. Сэм и Алек за ней.

– Что тебе надо, Алек? – спросила она. Он прямо посмотрел ей в глаза.

– Ты сама знаешь.

Несмотря на послеполуденную жару, она вся похолодела.

– Я…

– Мы это еще обсудим, – сказал он как-то чересчур любезно. Потом, как будто забыв о ней, он повернулся к Сэму. – Ну, а чем ты обычно занимаешься летом? – спросил у него Алек.

Сэм пожал плечами.

– Играю в мяч. Я, Джеф и Грэг еще и ловим рыбу частенько.

Алек насторожился.

– Джеф и Грэг?

– Мои дяди.

Алек посмотрел на Либби строгим, вопросительным взглядом.

– Дяди? – спросил он скептически.

– Мои братья, – сказала она ледяным тоном.

– Понятно.

Но вряд ли он поверил. Неужели считает, что она каждую ночь проводит с разными мужчинами, только по той причине, что некогда имела глупость переспать с ним? Она почувствовала страшный прилив злости.

– А еще я хожу со своим дедушкой, – продолжал Сэм, не замечая подводных течений в комнате.

– А твой отец? – настаивал Алек.

– Алек! – резко одернула его Либби. Сэм пожал плечами.

– Я с ним не встречаюсь.

– Он ему не нужен, – сказала Либби крайне раздраженно. Она отрезала ломоть хлеба и дала Сэму со стаканом молока. – В нашей семье и без него достаточно мужчин.

Сэм посмотрел сначала на мать, потом на мужчину, который стоял как вкопанный, уставившись на них обоих. Словно почувствовал надвигающуюся беду. После некоторых колебаний мальчик, набравшись храбрости, выпалил:

– Мама права. Мне больше никто не нужен. Мне и так хорошо.

Либби посмотрела на Алека с самодовольной, удовлетворенной улыбкой.

Алек не шевельнулся, так что нельзя даже было понять, услышал ли он.

Мальчик продолжал:

– А здесь я хожу ловить рыбу с Артуром и его отцом. Позавчера мы поймали акулу. – И добавил: – Она была огромная! Вот такая! – Он широко развел руки.

– Такая большая? – Голос Алека дрожал.

– Бывает и больше. Лайман говорит, что здесь водятся огромные рыбы. Завтра мы снова пойдем ловить. – Сэм посмотрел на Алека, лицо которого показалось ему грустным, и неожиданно спросил: – Хочешь пойти с нами?

– Алек очень занятой человек, Сэм, – быстро сказала Либби.

– Я думаю, что смогу. – Не обратив внимания на суровый взгляд Либби, он продолжил: – Если, конечно, у Лаймана в лодке есть место.

– А как же твоя дочь? – напомнила ему Либби.

– Она, наверное, захочет пойти с нами. Ей это будет интересно. Ей… – он помолчал, как будто искал подходящее слово, – ей надо немного развеяться.

Сэм взглянул на него с любопытством.

– Развеяться?

– У нее был тяжелый год, – сказал Алек. – Умерла ее мама.

– О-о-о. – Мальчик оторвался от молока и метнул быстрый взгляд в сторону своей мамы. – Она, наверное, очень грустит.

– Да, тем более что она и до смерти некоторое время не виделась с мамой.

Либби внимательно посмотрела на него, с любопытством размышляя, оправился ли он после смерти Марго. Наверное, нет. Если некогда он был так подавлен смертью Клайва Джилберта, что говорить о смерти женщины, которую он любил?.. Она попыталась представить себе, как Алек, Марго и их дочь жили вместе.

Интересно, ездила ли Марго с Алеком, оставляя ребенка с нянями? Вполне возможно, предположила она. Марго никогда не производила впечатления, что может быть хорошей матерью. Либби стало жалко эту бедную девочку.

– Как ее зовут? – спросил Сэм.

– Джулиет.

– У нас в классе учится одна Джулиет. Она свинья. А сколько лет вашей?

Алек ухмыльнулся.

– Скоро будет восемь. Но она не свинья.

– Ну тогда можешь взять ее с нами, – сказал Сэм. – А мне семь с половиной, – добавил он, вытирая рот рукой.

– Я знаю.

Сэм удивленно на него взглянул.

– Откуда ты знаешь?

– Твоя мама сказала.

Сэм повернулся в сторону мамы, как бы спрашивая, что еще она могла рассказать этому незнакомцу.

– Я бы очень хотел, чтобы ты как-нибудь зашел к ней, – сказал Алек. – Она будет рада с кем-нибудь поиграть.

Наконец терпение Либби лопнуло. Она не знала, к чему клонит Алек, но во что бы то ни стало своего сына она должна уберечь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.