Трон из костей дракона. Том 1

– О мой старый друг, – с горечью продолжал король через некоторое время, – теперь я даже не могу пройти по рынку на Главном ряду! Я должен лежать в постели или, шаркая, бродить по холодному замку, опираясь на молодых людей. Мое… мое королевство полно пороков, а слуги шепчутся и на цыпочках проходят мимо моих покоев! Все погрязли в грехах!

Слова короля эхом отразились от каменных стен зала и постепенно стихли среди круживших в воздухе и оседавших на пол пылинок. Тайгер снова взял руку Джона и сжимал ее до тех пор, пока король не овладел собой.

– Ладно, – сказал Престер Джон, когда прошло некоторое время, – во всяком случае, мой Элиас будет править более жестко, чем я. Ты только посмотри на это разложение, – он обвел рукой тронный зал, – сегодня я решил вернуть его из Мермунда, чтобы он подготовился надеть мою корону. – Король вздохнул. – Пожалуй, мне пора прекратить лить слезы и быть благодарным за то, что у меня есть сильный сын, способный удержать королевство после моей смерти.

– Два сильных сына, мой повелитель, – возразил шут.

– Вот уж нет. – Лицо короля исказила гримаса. – Можно многое сказать о Джошуа, но слово «сильный» к нему не подходит.

– Ты слишком строг к нему, мой повелитель, – возразил Тайгер.

– Чепуха. Ты полагаешь, что можешь меня учить, шут? Ты знаешь сына лучше, чем его отец? – Рука Джона снова задрожала, и на мгновение показалось, что он попытается подняться на ноги.

Затем король расслабился.

– Джошуа – циник, – снова заговорил король уже заметно спокойнее. – Циник и меланхолик, который холодно относится ко всем, кто стоит ниже него – но ведь все стоят ниже королевского сына, и каждый из них потенциальный убийца. Нет, Тайгер, он странный, мой младший, – в особенности после того… как потерял руку. О милосердный Эйдон, возможно, тут есть и моя вина.

– Что ты хочешь сказать, мой повелитель?

– Мне следовало взять другую жену после смерти Эбеки. В замке стало холодно без королевы… Быть может, именно по этой причине мальчик вырос таким странным. Однако Элиас совсем другой.

– В природе принца Элиаса есть грубая прямота, – пробормотал Тайгер, но если король его и слышал, то виду не подал.

– Я благодарю благодетельного Бога за то, что Элиас оказался первенцем. У него отважный характер воина – и я боюсь, что, будь первенцем Джошуа, ему пришлось бы опасаться брата. – Король Джон с холодным удовлетворением покачал головой, потом неожиданно схватил шута за ухо и дернул его так, словно старик был ребенком пяти или шести лет.

– Обещаешь мне одну вещь, Тайгер?…

– Какую, мой повелитель?

– Когда я умру – а это, несомненно, произойдет очень скоро, не думаю, что сумею пережить зиму, – ты должен привести Элиаса сюда… как ты думаешь, коронация будет проходить здесь? Не важно, тебе в любом случае нужно будет подождать окончания церемонии. Приведи его и отдай Сияющий Коготь. Да, возьми его прямо сейчас и спрячь. Я боюсь, что могу умереть, пока он не вернулся из Мермунда, а я хочу, чтобы он получил меч вместе с моим благословением. Ты меня понял, Тайгер?

Дрожащими руками Престер Джон убрал меч в изукрашенные ножны и с трудом отстегнул перевязь. Она за что-то зацепилась, и Тайгер опустился на колени, чтобы развязать узел старыми, но еще сильными пальцами.

– И что должно быть в благословении, мой повелитель? – спросил он, продолжая развязывать узел и прикусив язык от старания.

– Скажи то, что я говорил тебе. Скажи, что этот меч должен стать продолжением его руки и средоточием сердца – как мы являемся инструментом в Сердце и Руке Бога Отца… и еще, что никакая награда, пусть и самая благородная, не стоит… не стоит… – Джон колебался, поднес дрожавшие пальцы к глазам. – Нет, забудь. Скажи лишь то, что я говорил о мече. Только это.

– Я так и сделаю, мой король, – пообещал Тайгер. Он продолжал хмуриться, хотя сумел развязать узел. – Я с радостью выполню твое желание.

– Хорошо. – Престер Джон снова откинулся на спинку трона из костей дракона и закрыл серые глаза. – Спой еще для меня, Тайгер.

И шут запел. А над ними, казалось, старые знамена стали слегка раскачиваться, словно по толпе наблюдателей, меж древних цапель, медведей с потускневшими глазами и других странных существ, пробежал шепот.

Глава 2

История о двух лягушках

♕

Праздный ум – находка для дьявола.

Саймон грустно размышлял над одним из самых любимых выражений Рейчел, глядя на груду доспехов для лошадей, лежавших на полу Прогулочного коридора для священников. Он только что радостно прыгал по длинному выложенному плиткой проходу, ведущему вдоль всей длины часовни к покоям Моргенеса. Да, конечно, он немного размахивал метлой, представляя, что это флаг Дерева и Селезня эркингардов Престера Джона, а он ведет их в сражение. Быть может, ему следовало обращать больше внимания на то, что его окружало – но какой идиот станет развешивать набор лошадиных доспехов в Коридоре, отведенном для священников? Стоит ли говорить, что они упали с жутким грохотом, и теперь Саймон ждал скорого появления тощего и мстительного отца Дреосана.

Саймон принялся поспешно собирать потускневшие пластины доспехов, часть из которых вывалилась из кожаных ремешков, связывавших их вместе, и вспомнил еще одно высказывание Рейчел: «Дьявол находит работу для пустых рук». Конечно, это звучало глупо, и он разозлился. Дело вовсе не в его пустых руках и праздном уме, не они привели его к неприятностям. Нет, причина состояла в делании и думанье, из-за которых он постоянно спотыкался. Если бы только они оставили его в покое!

Отец Дреосан таки не появился к тому времени, когда Саймону удалось сложить доспехи так, чтобы они представляли собой не слишком надежную груду, и поспешно засунуть ее под край свисавшей со стола скатерти. При этом он едва не перевернул стоявшую на нем золотую раку, но наконец – избежав новых неудач – поврежденные доспехи исчезли из вида, теперь только более светлое пятно на стене могло подсказать, что они вообще существовали. Саймон поднял метлу и попытался выровнять цвет покрытой сажей стены, а потом поспешно зашагал дальше по направлению к ведущей наверх лестнице.

Снова оказавшись в саду, из которого его так жестоко изгнала Рейчел Дракониха, Саймон на мгновение остановился, чтобы вдохнуть острый аромат зелени и избавиться от неприятного запаха мыла в носу. И тут его внимание привлекла необычная форма верхних ветвей Фестивального дуба, древнего дерева в дальнем конце сада, таких искривленных и шишковатых, что возникало впечатление, будто дерево в течение веков росло под огромной корзиной. Саймон прищурился, прикрыв глаза ладонью, защищая их от косых солнечных лучей. Птичье гнездо! В такое время!

Он едва не поддался искушению, даже бросил метлу и сделал несколько шагов в сторону сада, но в последний момент вспомнил о своей миссии у Моргенеса. Если бы он получил другое поручение, то сейчас уже взбирался бы на дерево, но возможность увидеть доктора была подарком, пусть ему и предстояла не самая интересная работа. Он обещал себе, что обязательно исследует гнездо позднее, и направился во Внутренний двор.

В ворота вошли два мужчины и сейчас направлялись в его сторону; один, невысокий и коренастый, шел довольно медленно, другой был еще более плотным и неторопливым. Саймон узнал свечника Джейкоба и его помощника Джеремию, который тащил на плече большой тяжелый мешок и едва переставлял ноги, медленнее, чем обычно – если такое вообще было возможно. Саймон издали поздоровался с ними. Джейкоб улыбнулся и помахал в ответ рукой.

– Рейчел хочет новые свечи для обеденной залы, – прокричал свечник, – и она их получит!

Джеремия сделал кислое лицо.

Короткая пробежка вниз по зеленому лугу привела Саймона к массивной сторожке у ворот. Солнечный луч все еще освещал крепостную стену у него за спиной, а тени вымпелов над Западным бастионом метались на траве, точно темные рыбины. Стражники в красно-белой форме – едва ли старше самого Саймона – улыбнулись и кивнули, когда главный шпион, с зажатой в руках смертельно опасной метлой и низко опущенной головой, с топотом промчался мимо – на случай, если тирану Рейчел захочется выглянуть в этот момент из высоких окон цитадели. Когда Саймон миновал башню и скрылся за высокой стеной, он перешел с бега на шаг. Тонкая тень Башни Зеленого Ангела пересекала ров; искаженный силуэт ангела, триумфально поднимавшийся на шпиле, лежал у дальнего края рва, освещенного солнцем.

Саймон решил, что, раз уж он здесь, будет правильно поймать несколько лягушек. Это не займет много времени, а доктору они могут пригодиться. Он не станет откладывать поручение, которое ему дала Дракониха, просто немного его углубит. Однако ему следовало поспешить – приближался вечер, и Саймон уже слышал, как сверчки готовятся к представлению, одному из последних в этом году, а лягушки-быки контрапунктом заводят свои негромкие, пронзительные песни.

Войдя в заросшую лилиями воду, Саймон на мгновение остановился, чтобы послушать и понаблюдать за темнеющей восточной частью неба, приобретавшей темно-фиолетовый цвет. После покоев доктора Моргенеса ров был вторым его самым любимым местом из всего, что создал Бог… ну из того, что Саймон видел.

Незаметно для себя вздохнув, он стащил с головы бесформенную матерчатую шапку и пошлепал по воде туда, где водоросли и заросли гиацинтов были самыми густыми.

Солнце уже полностью скрылось, и ветер шумел в зарослях рогоза, окружавших ров, когда Саймон, с одежды которого стекала вода, а в каждом кармане сидело по лягушке, остановился перед дверью покоев Моргенеса. Он постучал по массивной панели, стараясь не прикасаться к незнакомому символу, начертанному мелом на дереве. Он на горьком опыте научился ничего не трогать руками без разрешения доктора. Прошло несколько мгновений, прежде чем он услышал голос Моргенеса.

– Уходите, – раздраженно сказал он.

– Это я… Саймон! – сказал он и снова постучал.

Следующая пауза получилась более длинной, потом он услышал быстрые шаги, и дверь распахнулась. Моргенес, голова которого едва доставала до подбородка Саймона, стоял в ореоле яркого голубого света, однако его лицо оставалось в тени. Он несколько мгновений смотрел на Саймона.

– Что? – наконец спросил Моргенес. – Кто?

Саймон рассмеялся:

– Ну я, конечно. Вам нужны лягушки? – Он вытащил пленников из их темниц и протянул Моргенесу, держа лягушек за скользкие лапки.

– О, о! – Казалось, доктор просыпается после глубокого сна. Он потряс головой. – Саймон… ну разумеется. Заходи, мальчик! Мои извинения… я немного отвлекся. – Моргенес открыл дверь настолько, чтобы Саймон смог проскользнуть мимо него в узкий внутренний коридор, потом быстро ее захлопнул.

– Значит, лягушки? Хм-м-м, лягушки… – Доктор обошел Саймона и повел его по коридору.

В голубом свете ламп, висевших на стенах, доктор, фигура которого невероятно напоминала веретено, подобно обезьяне, подпрыгивал, а не шел. Саймон следовал за ним, и его плечи почти касались холодных каменных стен по обе стороны коридора. Он не мог понять, как комнаты в покоях доктора, казавшиеся такими маленькими снаружи – он смотрел на них со стен цитадели, а потом измерил шагами во дворе – могли иметь такие длинные коридоры.

Размышления Саймона прервал жуткий шум, эхом пронесшийся вдоль коридора – свистки, громкие удары и нечто, похожее на голодный лай сотни псов.

Моргенес удивленно подскочил.

– О, Имя всех Имен, я забыл задуть свечи. Жди здесь. – Маленький доктор поспешно зашагал по коридору, и его тонкие седые волосы взметнулись вверх, когда он слегка приотворил дверь в его конце – вой и свист тут же удвоили силу, – а Моргенес быстро скользнул внутрь.

Саймон услышал приглушенный крик.

Ужасающий шум внезапно стих – так же быстро и полностью, как если бы… если бы…

«Кто-то задул свечу», – подумал Саймон.

Доктор выглянул наружу, улыбнулся и поманил его к себе.

Саймон, который уже видывал нечто похожее прежде, осторожно последовал за Моргенесом в его мастерскую. Слишком быстрый шаг в самом лучшем случае мог привести к тому, что он наступил бы на что-то неприятное.

Он огляделся по сторонам, но не заметил ни малейших следов того, что могло так шуметь. И вновь восхитился несоответствием между тем, какими покои Моргенеса казались снаружи – переделанные бараки стражников примерно в двадцать шагов длиной, возле увитого плющом северо-западного угла Среднего двора – и тем, что они представляли собой внутри: помещение пусть и с низким потолком, почти такое же длинное, как поле для турниров, но не настолько широкое. В мерцавшем оранжевом свете, проникавшем в мастерскую из маленьких окошек, длинный ряд которых выходил во двор, Саймон вгляделся в дальний конец комнаты и решил, что без особого труда сумеет попасть туда камнем с того места, где он сейчас стоял.

Странный удлиняющий эффект, однако, был хорошо ему знаком. На самом деле, несмотря на ужасающие звуки, помещение выглядело самым обычным образом – как если бы орда тронувшихся умом купцов открыла тут лавку, а потом поспешно сбежала во время разразившейся жуткой бури.

Длинный обеденный стол, начинавшийся от ближайшей стены, был заставлен изогнутыми стеклянными трубками, коробками и матерчатыми мешочками с порошками, едкими солями, а также замысловатыми сооружениями из дерева и металла, к которым присоединялись глубокие реторты, бутылочки и другие непонятные емкости. В центре стола стоял большой медный шар с крошечными носиками, торчавшими во все стороны. Казалось, он плавает в заполненном серебристой жидкостью блюде, установленном на треноге из слоновой кости. Из носиков сочился пар, а медная сфера медленно вращалась.

Пол и полки занимали еще более странные предметы. Полированные каменные блоки, метлы и кожаные крылья валялись на плитках, соперничая за пространство с клетками для животных – часть из них пустовала, в других сидели неизвестные существа, металлические тела которых покрывали косматые шкуры или совсем разные перья, множество прозрачных кристаллов лежало у завешенных гобеленами стен… и повсюду книги, книги, книги, брошенные открытыми или пристроившиеся возле стен, словно огромные неуклюжие бабочки.

А еще стеклянные шары с цветными жидкостями, кипевшими без огня, и плоский ящик с блестящим черным песком, который беспрерывно менял очертания, словно на него откуда-то дул сухой ветер пустыни. Деревянные шкафы у стен периодически извергали наружу раскрашенных деревянных птиц, они дерзко пищали и тут же исчезали. Рядом со шкафами висели карты стран с совершенно незнакомой географией – впрочем, следовало признать, что в этом предмете Саймон совсем не разбирался. В целом логово доктора для любопытного юноши являлось настоящим раем… вне всякого сомнения, самым замечательным местом во всем Светлом Арде.

Моргенес расхаживал в дальнем углу комнаты под провисшей картой звездного неба, где звезды были соединены яркими линиями так, что получилось изображение странной птицы с четырьмя крыльями. Доктор триумфально присвистнул, неожиданно наклонился и, точно белка весной, начал раскапывать кучу с разными предметами. В воздух летели шелестящие свитки, куски ярко выкрашенной фланели, миниатюрные тарелки и кубки с крошечного столика карликов. Наконец Моргенес выпрямился, держа в руках большой стеклянный куб, подошел к столу, поставил его и взял с полки пару, как показалось Саймону, случайно выбранных фляг.

Жидкость в одной из них имела цвет закатного неба, и над ней, как над кадилом, поднимался дымок. Другая фляга была наполнена чем-то синим и тягучим, и ее содержимое начало медленно переливаться в куб, когда доктор перевернул над ним обе фляги. Жидкости смешались и стали прозрачными, точно горный воздух. Доктор выбросил руку в сторону, точно странствующий фокусник, наступила короткая пауза.

– Лягушки? – спросил Моргенес, пошевелив пальцами.

Саймон бросился вперед, вытаскивая на ходу из карманов куртки выловленных во рву лягушек. Доктор взял их и изящным движением бросил в куб. Пара удивленных амфибий плюхнулась в прозрачную жидкость и стала медленно погружаться на дно, после чего они принялись энергично плавать по своему новому жилищу. Саймон рассмеялся от удивления и удовольствия.

– Это вода? – спросил он.

Старик повернулся и посмотрел на него блестящими глазами.

– Более или менее, более или менее… Итак! – Теперь Моргенес провел длинными согнутыми пальцами по редкой бородке. – Итак… спасибо за лягушек. Кажется, я уже знаю, что с ними делать. Совсем безболезненно. Им даже может понравиться, хотя не думаю, что они будут рады носить сапоги.

– Сапоги? – удивился Саймон, но доктор снова принялся суетиться, на этот раз сбросил стопку карт с низкого стула и жестом предложил Саймону сесть.

– Ну, юноша, что ты выберешь, положенную монетку за день работы? Фигурку? Или в качестве домашнего питомца коккиндрилиса? – Доктор тихо рассмеялся и помахал в воздухе мумией ящерицы.

Саймон несколько мгновений колебался, глядя на ящерицу, – будет здорово засунуть ее в корзинку с бельем новой девушке Хепзибе, чтобы она ее там обнаружила, – но нет. Мысль о горничной заставила его вспомнить про уборку, и это вызвало у него раздражение, ему требовалось что-то вспомнить, но он решил отбросить неприятные мысли. – Нет, – наконец сказал он. – Я бы хотел послушать какие-нибудь истории.

– Истории? – Моргенес наклонился вперед, вопросительно глядя на Саймона. – Истории? Тебе лучше отправиться к старому конюху Шему, если ты хочешь услышать нечто подобное.

– Нет, вовсе не такие истории, – поспешно объяснил Саймон. Он надеялся, что не обидел доктора. Пожилые люди такие чувствительные! – Истории о настоящих вещах. Как было прежде – сражения, драконы – как все происходило!

– Понятно. – Моргенес выпрямился, и на его розовом лице вновь появилась улыбка. – Понятно. Ты имел в виду историю. – Доктор потер ладони. – Это лучше – намного лучше! – Он вскочил на ноги и принялся расхаживать по комнате. – Ну так о чем ты хочешь послушать, парень? О падении Наарведа? О битве при Ак-Самрате?

– Расскажите о замке, – попросил Саймон. – О Хейхолте. Его построил король? Сколько лет замку?

– Замок… – Доктор перестал расхаживать по комнате, потянул за край серого, потрепанного одеяния и принялся рассеянно потирать одну из самых любимых диковинок Саймона: экзотические доспехи цвета полевых цветов – ярко-голубые и желтые, полностью сделанные из полированного дерева.

– Хм-м-м, замок… – повторил Моргенес. – Ну это определенно история на две лягушки по меньшей мере. На самом деле, если бы я рассказал всю историю, тебе пришлось бы осушить ров и принести целую тележку бородавчатых пленников, чтобы за нее расплатиться. Но я полагаю, что сегодня тебя интересует лишь самое главное, и готов ответить на твой вопрос. Посиди спокойно, пока я отыщу, чем промочить горло.

Саймон пытался сидеть спокойно, когда Моргенес подошел к длинному столу, взял кубок, наполненный коричневой пенистой жидкостью, с сомнением ее понюхал, поднес к губам и сделал маленький глоток. После коротких раздумий он облизнул бритую верхнюю губу и с довольным видом потянул себя за бороду.

– О, Станширское темное. О чем бы мы ни говорили, эль – это то, что надо. Кстати, про что у нас шла речь? О да, про замок. – Моргенес расчистил место на столе, потом, аккуратно придерживая флягу, с удивительной легкостью подпрыгнул и сел, и его ноги в домашних тапочках оказались в половине локтя от пола. Он сделал еще один глоток. – Боюсь, эта история началась задолго до появления на свет нашего короля Джона. Нам следует вспомнить о первых мужчинах и женщинах, пришедших в Светлый Ард, – о простом народе, жившем на берегах реки Гленивент. Большинство из них было пастухами и рыбаками, возможно, изгнанными с потерянного Запада по какому-то сухопутному мосту, который больше не существует. Они не причиняли особых хлопот владыкам Светлого Арда…

– Мне показалось, вы сказали, будто они пришли сюда первыми? – перебил его Саймон, втайне довольный тем, что поймал Моргенеса на противоречии.

– Нет. Я сказал, что они были первыми людьми. Ситхи владели этой землей задолго до того, как здесь появились люди.

– То есть маленький народец и вправду существовал? – Саймон ухмыльнулся. – Про который нам рассказывает конюх Шем? Покасы, ниски и все остальные? – Это взволновало Саймона.

Моргенес энергично потряс головой и сделал еще один глоток.

– Не только существовал, они живут и сейчас – хотя ты заставляешь меня забегать вперед, – они в самом деле и есть «маленький народец»… подожди, парень, не мешай рассказывать.

Саймон наклонился вперед и постарался выглядеть терпеливым.

– Да?

– Ну как я уже упоминал, люди и ситхи жили как мирные соседи – да, иногда случались споры из-за пастбищ или вроде того, но люди никогда не являлись угрозой, и ситхи вели себя великодушно. Но время шло, люди начали строить города, до которых от границ земель ситхи иногда можно было дойти за полдня. Позднее на скалистом полуострове Наббан возникло огромное королевство, и смертные Светлого Арда начали поглядывать на него в поисках руководства. Ты еще не потерял нить моего повествования, мальчик?

Саймон кивнул, показывая, что слушает.

– Хорошо. – Долгий глоток. – Ну земля все еще казалась достаточно просторной для всех, пока по воде не пришло черное железо.

– Что? Черное железо? – Саймон тут же замер под строгим взглядом доктора.

– Моряки с почти забытого Запада, риммеры, – продолжал Моргенес. – Они высадились на севере, вооруженные, яростные, словно медведи, на длинных змеиных лодках.

– Риммеры? – удивился Саймон. – Как герцог Изгримнур, который при дворе? На лодках?

– До того как они осели здесь, предки герцога были великими мореплавателями, – подтвердил Моргенес. – Но когда они только приплыли, их не интересовали пастбища или земля для посевов, они явились сюда, чтобы грабить. Но что еще важнее, риммеры привезли с собой железо – и секрет его обработки. Они делали железные мечи и копья, а такое оружие не ломалось, как бронза Светлого Арда; и оно могло противостоять ведьминому дереву ситхи.

Моргенес встал и наполнил свой кубок из накрытого ведра, стоявшего на башне из книг у стены. Вместо того чтобы вернуться к столу, он остановился и указал на блестящие доспехи.

– Никто не мог долго им противостоять – казалось, холодный, жестокий дух железа стал сутью мореплавателей, а не только их клинками. Многие люди сбежали на юг, под защиту передовых крепостей Наббана. Легионы Наббана, хорошо организованные гарнизонные войска, некоторое время успешно сопротивлялись. Но наконец им пришлось оставить Фростмарш риммерам. Тогда… очень многие погибли.

Саймон с довольным видом принялся ерзать на стуле.

– А что ситхи? Вы сказали, что у них не было железа?

– Оно оказалось для них смертельным. – Доктор облизнул палец и стер пятно на полированном дереве доспеха. – Даже они не могли одержать победу над риммерами в открытой битве, но… – он указал пыльным пальцем на Саймона, словно этот факт затрагивал его лично, – ситхи хорошо знали свою землю. Они были очень к ней близки, более того, являлись ее частью – захватчики никогда не могли такими стать. Ситхи довольно долго оборонялись, постепенно отступая к местам силы. Главнейшим из них – и основной их надеждой – был Асу’а.

Хейхолт.

– Этот замок? Ситхи жили в Хейхолте? – Саймон не сумел скрыть недоверия. – Как давно его построили?

– Саймон, Саймон… – Доктор почесал ухо и вновь устроился на столе. Солнце окончательно село, свет за окнами погас, и пламя факела превращало лицо Моргенеса в маску мумии, наполовину освещенную, наполовину темную. – Возможно, насколько известно мне или любому другому смертному, замок уже здесь стоял, когда пришли ситхи… когда Светлый Ард был новым и незапятнанным, точно ручей талого снега. Несомненно, народ ситхи обитал здесь множество лет до того, как появились люди. Асу’а стал первым местом в Светлом Арде, где можно почувствовать и увидеть работу их великолепных мастеров.

Эта твердыня контролировала все водные пути, а вокруг замка находились лучшие пастбища и самые плодородные земли. Хейхолт и его предки – древние цитадели, похороненные под ним, – стояли здесь еще в те времена, которые не остались в памяти человечества. Замок уже был очень, очень старым, когда появились риммеры.

Разум Саймона медленно осмысливал огромность рассказа Моргенеса. Старый замок внезапно стал агрессивным, а его каменные стены превратились в клетку. Он содрогнулся и быстро огляделся по сторонам, словно древняя злобная сущность могла прямо сейчас протянуть к нему свои пыльные руки.

Моргенес весело рассмеялся – слишком молодой смех для столь пожилого мужчины – и соскочил со стола, и Саймону даже показалось, что факелы разгорелись ярче.

– Не бойся, Саймон. Я думаю – кому, как не мне, это знать, – тебе не следует опасаться магии ситхи. Не сегодня. Замок сильно изменился, камень укладывали на камень, и каждый эль [1] здесь благословили сотни священников. О, Джудит и другие кухонные работники временами замечают, что пропало некоторое количество печенья, но я считаю, что причиной тому могут быть в равной степени как юноши, так и гоблины…