Крадущиеся тени

Находясь в искусственной изоляции от заложенных самой природой естественных инстинктов, Кэсси чувствовала себя глупой, неумелой и неопытной во всем, что касалось физической стороны отношений между мужчиной и женщиной.

Бена влекло к ней, в этом у нее не было сомнений. О себе Кэсси знала точно: ее влекло к нему. Инстинкты, язык которых она сама понимала с трудом, подсказывали ей, что это влечение стремительно нарастает и что пройдет совсем немного времени…

Прежде чем что? Прежде чем они окажутся вместе в постели? Влюбятся друг в друга? Прежде чем он подхватит ее и унесет в какую-то дурацкую волшебную сказку, хотя она не верила в сказки с восьмилетнего возраста, а может, и вообще никогда не верила?

Кэсси со вздохом отбросила одеяло и села; прежнее ощущение счастливого ожидания куда-то улетучилось. «Ты ведешь себя как законченная идиотка», – сказала она себе. Впервые она оказалась в обществе красивого и обаятельного мужчины, чей ум был для нее закрыт. Он проявил к ней всего лишь обычное вежливое внимание, а она уже вообразила себе бог весть что.

Бен нуждался в ее помощи, чтобы поймать маньяка, угрожавшего его родному городу, и никаких других причин поддерживать с ней знакомство у него не было. Он был предан городу и его жителям, он ненавидел свихнувшегося убийцу, а ее телепатические способности можно было использовать, чтобы спасти первых и уничтожить второго.

Только и всего.

Придя к такому выводу, Кэсси решила больше об этом не думать. Она встала и оделась, разогрела кофе, натянула сапоги и позвала Макса на утреннюю пробежку.

Снегу намело в четыре дюйма толщиной: не так много, чтобы трудно было ходить, но достаточно, чтобы укрыть поникшую жухлую траву на полях белоснежным пуховым одеялом. Голые ветви лиственных деревьев были покрыты тонкой корочкой льда, а сосны несли на своих прогибающихся, словно от усталости, вечнозеленых ветвях царственную белую опушку.

Кэсси сначала наблюдала за Максом, весело носившимся вокруг нее по заснеженному полю, а потом подняла взгляд на горы. Райанз-Блафф угнездился в лощине у самого хребта Аппалачей; в обычное время горная гряда радовала глаз и почти всегда представала взору, окутанная легкой дымкой, но в этот день угрюмый зеленовато-бурый покров горных склонов был усыпан снегом, в чистом морозном воздухе они, казалось, подступали ближе, грозно нависая над долиной.

Довольная улыбка сошла с лица Кэсси, пока она смотрела на горы. Впервые она ощутила, что в них таится угроза. Глухие, мрачные, непроницаемые, они взирали на прилепившийся внизу городок чуть ли не со злобой.

Они следили за ней.

В точности как в кухне Айви Джеймсон, она почувствовала стеснение в груди – сперва едва заметное, но постепенно усиливающееся. Ледяное дыхание земли поднималось волной, проникая в ее теплые сапожки, прокатываясь по всему телу и оставляя за собой холод и дрожь.

Белоснежный ландшафт, окружавший ее, окрасился в грязновато-серый оттенок, словно покрылся смогом, глухой гул у нее в ушах сделался громче. У нее возникло ощущение чего-то трепещущего, бьющего крыльями, и это нечто пыталось проникнуть в нее, причем его прикосновение было холодным, как могила.

Ощущения показались ей такими тревожными и незнакомыми, что Кэсси растерялась, не зная, что предпринять. Ей было страшно опустить защитные барьеры, открыться и впустить неизвестно откуда взявшееся таинственное «нечто» в свое сознание. Но, как она ни была напугана и насторожена, предыдущий опыт давно уже научил ее, что любая попытка бороться с возможным контактом лишь продлит ожидание и может лишить ее сил. Ей не хотелось утратить способность управлять происходящим.

Если она вообще еще обладает такой способностью.

Кэсси сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух из легких, глядя, как он превращается в морозное облачко у нее перед глазами. Потом она закрыла глаза и распахнула душу навстречу тому, что требовало ее внимания.

* * *

Бен в сердцах швырнул пластиковый пакет на стол шерифа Данбара.

– Кэсси по доброте душевной не рассердилась, но я тебя очень прошу, Мэтт: побереги свое чувство юмора до другого случая.

– Прошу прощения? – переспросил Мэтт с видом воплощенной любезности.

– Не разыгрывай Красную Шапочку, тебе это не к лицу. Этот лоскут когда-то был твоей бойскаутской униформой.

Мэтт удивленно поднял брови и проводил Бена взглядом, пока тот усаживался на стуле для посетителей.

– Неужели она это просекла?

– Она это просекла. Она сказала, что эта тряпка свидетельствует лишь о том, что у тебя есть чувство юмора, – в чем она прежде сомневалась.

Мэтт не мог удержаться от улыбки, но в тот же самый момент его брови озабоченно сошлись на переносице.

– Она сразу сказала, что тебя это вряд ли убедит, – заметил Бен, глядя на друга проницательным взглядом, – но по крайней мере заставит задуматься. Ради всего святого, Мэтт, какого лешего тебе еще нужно?

Пропустив вопрос мимо ушей, Мэтт сказал:

– Монеты не вывели нас на след. Во-первых, все коллекционеры, с которыми нам удалось потолковать на сегодняшний день, старше среднего возраста. Все благополучно женаты, у всех есть дети. И ни один из них не привлекался даже за неправильную парковку!

– Другими словами, ни один из них не соответствует психологическому портрету.

– Если принять за чистую монету психологический портрет.

– А сколько еще ты намерен упорствовать? И когда наконец признаешь, что мы имеем дело с серийным убийцей?

Мэтт поколебался, но в конце концов сокрушенно вздохнул:

– Может, я и упрям, но я все-таки не осел, Бен.

Единственное, что объединяет все три жертвы, это их пол и цвет кожи, да еще тот факт, что мы не можем обнаружить в их прошлом ни одного врага, настолько злобного и мстительного, чтобы иметь веский мотив для убийства. А это означает, что их скорее всего убил кто-то посторонний, тот, с кем они были едва знакомы.

– Что, в свою очередь, указывает на серийного убийцу.

– Никакой другой возможности я не вижу, разрази меня гром! – взорвался Мэтт. – Когда-то их называли безмотивными убийствами, ты это знал? До того как был изобретен термин «серийное убийство». Нет на свете более трудно раскрываемого преступления, потому что не существует осязаемой связи между убийцей и жертвой.

Бен кивнул:

– Я кое-что прочел по этому предмету, особенно после смерти Айви и Джилл. Похоже, ты тоже даром времени не терял.

– Да только все без толку. Практически все, что у меня есть, – это тот жалкий «психологический портрет», предложенный твоей нервной дамочкой после убийства Бекки. Белый мужчина от двадцати четырех до тридцати двух, возможно, одинокий и не имевший сексуального опыта с женщиной, возможно, переживший трудное детство под властью одного или обоих деспотичных родителей. Возможно, страдает импотенцией. Черт побери, я, возможно, здороваюсь с этим парнем каждый день, сам того не подозревая!

Бен прекрасно понимал чувства шерифа, потому что сам испытывал то же самое.

– А хуже всего то, – мрачно продолжал Мэтт, – что вчера я уже трижды слышал от трех разных людей слова «серийный убийца», и как только пойдет такой слух, весь город с ума сойдет. Мало нам того, что убийца бродит на свободе, скажи людям, что это серийный убийца, и они просто сорвутся с катушек. Все равно как выйти на пляж и закричать: «Акулы!»

– Большинство женщин, насколько я заметил, ведут себя очень осторожно, – примирительно вставил Бен. – Это уже кое-что. За всю неделю я не встретил ни одной, идущей в одиночку.

Мэтт хмыкнул:

– Тут особенно хвастать нечем, Бен. Голая правда состоит в том, что мы ни на шаг не приблизились к раскрытию дела с тех пор, как была убита Бекки. Ты не хуже меня знаешь: чем дольше мы блуждаем впотьмах, тем меньше у нас шансов вообще поймать этого гада. Мы ловим убийц, потому что они оставляют улики, которые нам удается расшифровать, или совершают промахи; этот не сделал ни того, ни другого. Может быть, он снова убьет и при этом обнаглеет настолько, что оставит нам какие-нибудь доказательства своей вины. А может, ему хватит трех смертей, и сейчас он просто сидит и смотрит, как мы суетимся.

– Кэсси считает, что он на этом не остановится.

– Вот дерьмо! – В голосе шерифа слышалось не столько отвращение, сколько отчаяние.

Стараясь говорить как можно спокойнее, Бен заметил:

– Если мы собираемся воспользоваться ее способностями, действовать надо немедленно. Чем дольше это тянется, тем выше вероятность того, что этот ублюдок застигнет Кэсси у себя в мозгах и поймет, что она представляет для него угрозу.

Мэтт угрюмо взглянул на него:

– Я вижу, ты знакомился с литературой не только о серийных убийцах, но и об экстрасенсах тоже. Бен не стал этого отрицать.

– Все эксперты сходятся в том, что некоторые люди обладают повышенной чувствительностью к электромагнитной энергии мозга. По тем или иным проводящим каналам они способны подключаться к энергии, излучаемой сознанием других людей, и читать их мысли, интерпретировать зрительные образы и даже эмоции.

– Что ты имеешь в виду под «проводящими каналами»?

Это больше смахивало на науку, чем на обычное шарлатанство, поэтому Мэтт был склонен прислушаться.

– То, что Кэсси называет контактами. Физическое прикосновение – либо к человеку, либо к предмету, до которого он дотрагивался. Это самый распространенный вид контакта. Экстрасенсам очень редко удается подключиться к чужому разуму, не вступая в физический контакт. Но существует совсем небольшая группа экстрасенсов (и я думаю, что Кэсси в нее входит), умеющих сохранять контакты. Я хочу сказать, что после того, как первичный контакт – более или менее продолжительный – имел место, он оставляет за собой что-то вроде контурной карты: тонкий, едва заметный энергетический след между двумя умами. После этого экстрасенс может идти по следу, когда пожелает. – Бен вздохнул. – К сожалению, существует и обратный путь: искомый объект может заметить связь и даже проследить ее обратно к экстрасенсу.

– Даже если он сам не экстрасенс? – спросил Мэтт.

– Есть предположение, что все дело в сознании серийного убийцы. Оно настолько патологично, что его мысли в буквальном смысле «стреляют вхолостую», и тогда электромагнитная энергия изливается в мозг, вызывая изменения на молекулярном уровне. Известно, например, что черепно-мозговая травма может пробудить к жизни скрытые экстрасенсорные способности. Точно так же действуют и эти «холостые выстрелы». С течением времени серийный убийца может, по сути, сам стать экстрасенсом. Если это верно, то убийца со временем научится прослеживать путь, ведущий к ней.

– Если только прежде не прочтет ее имя в газете, – проворчал Мэтт.

Бен с ним согласился.

– Это еще один рискованный момент, и притом куда более вероятный. Рано или поздно пройдет слух, что Кэсси экстрасенс и мы с ней сотрудничаем.

– Какой приятный подарок к следующим выборам!

– Если к тому времени мы упрячем убийцу за решетку, – напомнил ему Бен, – вряд ли избиратели будут интересоваться тем, как мы этого добились.

– Может, оно и так. Но пока этого не случилось, нам не укрыться от всеобщего внимания. И твоя леди-экстрасенс окажется как раз посередке!

– Перестань называть ее моей леди. Ты прекрасно знаешь, как ее зовут.

– А ты что, обиделся? – усмехнулся Мэтт.

– Дело не во мне. Так ты обратишься к Кэсси за помощью или нет?

– Придется, – довольно легко уступил Мэтт. Бен с удивлением посмотрел на друга:

– И давно ты принял такое решение?

Мэтт ощупал пластиковый пакетик, все еще лежавший перед ним на столе.

– Когда ты сказал мне, что она распознала в этой тряпке кусок моей бойскаутской формы. Каким-то непостижимым образом она узнала правду. Принимая во внимание все остальное, этого довольно, чтобы мне захотелось узнать, что еще она знает.

– Давно пора.

– Ну чего ты на меня уставился? Давай звони ей.

* * *

На первых порах Кэсси ничего не ощущала, кроме холода. Ни зимний ветер, ни морозная свежесть снега не шли ни в какое сравнение с этим холодом: он был абсолютным, всепроницающим. Вот так, смутно подумалось ей, съеживается человеческая плоть, соприкоснувшись с бездонным дыханием вселенной. У нее возникло странное ощущение, будто даже кровь в ее жилах замедляет ход, превращается в талый снег под воздействием холода.

Трепет бьющихся крыльев вернулся, усилился на мгновение, потом пропал, и она почувствовала что-то другое.

Кого-то другого.

Кэсси медленно открыла глаза. Воздух вокруг нее оставался туманным и серым. Она различала в отдалении отчаянный лай собаки, но не видела ее. Она медленно повернула голову к лесу, казавшемуся особенно темным из-за преобладания раскидистых сумрачных сосен над голыми в эту зимнюю пору лиственными деревьями.

На опушке под деревьями стояли люди.

Их было не меньше дюжины, в основном женщины, но попадались и мужчины, один – совсем еще подросток. Они смотрели на нее сурово, с тем же бесконечным упреком, который за несколько дней до этого Кэсси прочитала в глазах Айви Джеймсон, когда увидела ее сидящей на полу в кухне.

Когда они двинулись к ней, Кэсси увидела раны. У одной женщины было разорвано горло. Череп другой был размозжен, страшная вмятина с одной стороны говорила об ударе тяжелым предметом, нанесенном с чудовищной силой. Один мужчина нес свою собственную окровавленную руку, отделенную от тела, другой зажимал жуткую рану, тянущуюся от груди до самого паха.

Они упорно шли вперед, прямо к ней, выдвигаясь из лесной тени в поле, заполненное снегом и серым туманом; невероятный холод исходил от них волнами, от которых в воздухе дрожало марево.

Они не оставляли следов на снегу.

Кэсси услыхала слабый захлебывающийся стон и вдруг поняла, что он исходит из ее собственного горла – жалкая замена пронзительного крика, который так и не вырвался из ее груди, несмотря на все усилия. Она была заморожена, скована льдом. Она не могла убежать или попятиться, даже вскинуть руку, чтобы защитить себя, и то не могла.

Все, что она могла, это стоять и смотреть, как они подходят, как тянутся к ней.

Чтобы схватить ее.

Глава 11

Открыв глаза, Кэсси не сразу поняла, где находится и как она туда попала. Черепичный потолок над головой показался ей смутно знакомым, и она в конце концов сообразила, что точно такой же был в доме тети Алекс.

То есть в ее доме.

Странно. Последнее, что она помнила… это, как встала утром с постели. Сварила кофе – она слышала его аромат – и пошла погулять с Максом. А потом…

Ничего.

– Итак, вы очнулись.

Кэсси повернула голову на голос, и действительность сразу же вернулась к ней. Она лежала – вернее, полусидела – на диване, откинувшись на подушки, и ощущала такой нечеловеческий холод, что все ее тело сотрясалось от озноба, несмотря на шерстяное одеяло, которым она была укутана.

Шериф стоял у камина, в котором весело полыхал огонь. Опираясь плечом на каминную полку и засунув руки в карманы, он косился одним глазом на крупного пса, а тот сидел в двух шагах и не скрывал своей враждебности.

– Бен не успел нас познакомить, – сухо сообщил ей Мэтт, увидев, что она в недоумении переводит взгляд с него на собаку. – Слава богу, этот зверь хоть его признал, а то он не подпустил бы к вам ни одного из нас.

– Не подпустил ко мне? А где я была? – Кэсси показалось, что голос у нее дрожит, но удивляться было нечему – ее сотрясал озноб.

Шериф воспринял ее растерянность как нечто само собой разумеющееся.

– В поле к северу отсюда, примерно в сотне ярдов от дома. Вы лежали без сознания на снегу, а пес кружил вокруг вас и лаял как безумный.

– Без сознания? – Кэсси попыталась вспомнить, что же произошло, и беспомощно покачала головой. – А где Бен?

– На кухне. Вас ждет либо горячий шоколад, либо горячий бульон, смотря что ему быстрее удастся приготовить. Когда вы не ответили на телефонный звонок, – продолжал Мэтт, – Бен решил, что что-то стряслось, вот мы и приехали сюда. Услыхали лай, как только вышли из машины, и нашли вас уже через две минуты. Когда мы подошли поближе и сумели пробраться мимо пса, сразу стало ясно, что вам плохо. Вы были белее снега и почти не дышали, пульс едва прощупывался. Мне еле удалось убедить Бена, что вам нужно всего лишь согреться, а не то быть бы вам сейчас уже на пути в больницу.

– А как вы узнали, что мне нужно лишь согреться? – рассеянно спросила она.

Мэтт слегка нахмурился:

– Ну… это трудно объяснить. Я только посмотрел на вас и… с места не сойти, я услыхал, как голос у меня в голове повторяет: «Холодно… холодно». Это был ваш голос.

Этому Кэсси не слишком удивилась. Хотя ей по-прежнему не удавалось вспомнить, что случилось, в одном можно было не сомневаться: если она мысленно звала на помощь, то, конечно, обратилась к шерифу с его открытым сознанием. Именно он мог ее услышать.

– Спасибо, шериф, – прошептала она.

– Не за что. Между прочим, меня зовут Мэтт.

Кэсси решила не выяснять, чем вызвана такая перемена настроения. Вместо этого она тихо позвала рычащего пса:

– Макс, это друг. Успокойся. Будь хорошим мальчиком.

Пес мгновенно повернул к ней свою умную морду. Он послушно лег и застучал хвостом по полу.

– Спасибо, – сказал Мэтт. – Он меня нервировал.

Не успела Кэсси ответить, как Бен вошел в комнату с дымящейся кружкой в руках. Он сменил костюм на джинсы и свитер; в этом наряде он выглядел на несколько лет моложе, казался спортивным и чертовски привлекательным.

Он явно расслышал их голоса из кухни и поэтому не удивился, застав ее в сознании, но его лицо было озабоченным, а взгляд, устремленный на нее, заставил Кэсси опустить глаза.

– Выпейте это, Кэсси. Это поможет вам согреться.

Оказалось, что в кружке горячий шоколад. Кэсси с жадностью сделала несколько глотков, потом выпростала руки из-под одеяла и осторожно забрала у него кружку. Их пальцы при этом не соприкоснулись, и это произошло совсем не случайно.

– Спасибо, я сама справлюсь.

Бен не стал возражать. Он вообще ничего не сказал. Он просто сидел, положив одну руку на спинку дивана, а другую – на колено, и смотрел на нее, не говоря ни слова. Даже не глядя, она чувствовала, как пристально он на нее смотрит.

– Пока что она вообще не помнит, что с ней случилось, – пояснил Мэтт.

– Расскажите, что произошло? – попросил Бен.

Кэсси нахмурилась, глядя в кружку, словно именно в ней можно было найти ответ. Горячая жидкость согревала ее ледяные руки, согревала изнутри ее дрожащее тело, но она знала, что пройдет много времени, прежде чем ей удастся по-настоящему согреться.

– Я помню, что вывела Макса погулять. Помню, как отошла от дома, посмотрела на горы…

– Кэсси?

У нее перехватило дух, глаза закрылись сами собой, когда подавленные волей образы и ощущения вышли из глубины подсознания.

– О боже… Я вспомнила, – прошептала она.

– Расскажите нам, – раздался спокойный голос Бена.

Кэсси не сразу удалось совладать со своим голосом, но, начав наконец говорить, она рассказала о случившемся совершенно бесстрастно. Только к концу повествования голос у нее чуть дрогнул.

– Они шли прямо ко мне, а я… я не могла бежать. Я даже кричать не могла. Мне становилось все страшнее… и все холоднее, пока они подходили. А потом… когда они были уже совсем близко… я провалилась в темноту. Больше я ничего не помню.

Ей не нужно было даже смотреть на Мэтта, чтобы понять, что его раздирают сомнения. Она скосила глаза на Бена и увидела, что тот внимательно следит за ней.

Его лицо по-прежнему казалось замкнутым, а взгляд – непроницаемым. У нее не было ни малейшего представления о том, что он думает и чувствует. Мэтт спросил:

– Значит, эти люди… это были призраки?

– Да, я полагаю.

– Вы полагаете!

Кэсси перевела взгляд на шерифа: ей легче было смотреть в его полное недоверия лицо, чем встречаться глазами с непроницаемым взглядом Бена.

– Да, я полагаю. Я точно не знаю, потому что раньше со мной такого не бывало. – Она глубоко вздохнула. – Послушайте, мои способности никогда не позволяли мне заглянуть… за грань смерти. Я не занимаюсь спиритизмом и не общаюсь с душами умерших. Я улавливаю мысли живых людей, образы совершающихся или недавно совершившихся событий. Я ничего не знаю о призраках.

– А как насчет того, что вы видели в доме Айви Джеймсон? Вы же сами говорили, что, возможно, видели то же самое, что она… что ее дух видел, отделяясь от тела в момент смерти.

Кэсси помедлила:

– Я сказала, что это возможно, но сама я в это не верю. Хотя все это было очень странно, я до сих пор уверена, что увиденное мною в тот день – это воспоминание живого человека, стоявшего на том пороге и смотревшего на сцену убийства. Но…

– Но?

– Но то, что я пережила сегодня, не было похоже на то, что я почувствовала в тот день… и это не было воспоминанием. – Она покачала головой. – Я просто ничего не понимаю.

– Если вы видели призраков, – заговорил Бен, – то чьи они?

– Я никого из них не узнала. Но я уверена, что все они были убиты.

Мэтт тихо выругался.

– Вы же говорили, что наш убийца – новичок в своем деле. Если он убил дюжину мужчин и женщин… Кэсси решительно покачала головой.

– Нет. Это были не его жертвы. Я хочу сказать… когда я стояла в кухне миссис Джеймсон, ощущение было такое, будто я подключилась к сознанию человека, изучавшего открывшуюся перед ним картину. Я будто видела все его глазами, с его точки зрения. Кровь капала – такая яркая, алая, тело было обращено лицом ко мне, в глазах застыл упрек… Все выглядело так драматично, словно кто-то специально подготовил театральную мизансцену, чтобы произвести сильное эмоциональное впечатление. И примерно такое же впечатление было у меня сегодня. Ну… почти такое же. Словно я увидела порождение чьей-то дьявольской фантазии. Не призраки прошлых жертв, а скорее… – она беспомощно умолкла.

– Призраки будущих жертв? – уточнил Бен.

– Может быть. – Кэсси не взглянула на него. – Но это скорее напоминало эротический сон какого-то подростка-психопата.

Молчание слишком затянулось, и прервала его Кэсси:

– Теперь, когда я вспоминаю, как они надвигались на меня, ковыляя и истекая кровью, мне даже кажется, что я видела все это в кино много лет назад, в каком-то дурацком фильме ужасов про воскресших мертвецов. Похоже, нашему убийце нравятся такие сны.

– Значит, теперь вы побывали в его снах? – спросил Мэтт.

– Не исключено. Я встала рано; возможно, он еще спал. И видел сны.

– А вы к ним подключились. – Голос Бена был по-прежнему тих и бесстрастен.

Мэтт издал звук, напоминавший нечто среднее между смешком и стоном отчаяния.

– Кэсси, вы как будто нарочно усложняете мне задачу! Как прикажете всему этому верить?

– Я знаю, это нелегко. Мне очень жаль. – Она повернула голову и сочувственно улыбнулась ему. – Поверьте, простых решений в жизни не бывает.

Он кивнул:

– Истинная правда. Слушайте, мы приехали сюда, потому что я собирался просить вас еще раз подключиться к этому парню, но, судя по всему…

– Я могу попробовать.

– Вам надо прийти в себя, – вмешался Бен. Кэсси упорно отворачивалась от него.

– Все уже прошло. Мне немного холодно, но в остальном все в порядке.

Мэтт нерешительно перевел взгляд с нее на Бена и обратно.

– Мы можем подождать до завтра. Обморок никому не идет на пользу – чем бы он ни был вызван.

– Я бы хотела попробовать прямо сейчас, – настойчиво сказала Кэсси. – Хочу быть в курсе событий, насколько это вообще возможно. Мне необходимо, чтобы контакты происходили по моей воле.

Мэтт выждал минуту, но, увидев, что Бен молчит, кивнул в знак согласия.

– Я захватил с собой одну из монет, но…

– Но?

– Бен говорит, что, по его мнению, вы рано или поздно научитесь подключаться к этому типу по желанию, даже не прикасаясь к предмету, который он трогал. Я просто хотел бы знать, не удастся ли вам это сейчас.

Кэсси взглянула на Бена и протянула ему почти опустевшую кружку, старательно избегая прикосновения и на этот раз.

– Давайте попробуем.

– Вы когда-нибудь делали это раньше? – спросил явно встревоженный Бен.

– Нет, я раньше никогда не пробовала. Но поскольку его подсознание что-то уж слишком легко вступает со мной в контакт, мне любопытно узнать, смогу ли я самостоятельно проделать тот же путь.

Мэтт наконец отошел от камина и подтянул кресло с подголовником поближе к дивану, чтобы можно было без помех наблюдать за Кэсси. Он вытащил из кармана блокнот и ручку, пробормотав в виде пояснения: «На всякий случай», и устроился в выжидательной позе.

Бен поставил кружку на кофейный столик, но не покинул своего поста рядом с ней на диване.

Кэсси спрятала руки под одеяло и закрыла глаза, стараясь успокоиться и в то же время сосредоточиться.