Королевство лунного света

– Она беспокоится, – сообщил ему Болкум, провожая до конюшни, где седлали лошадь. – Но у нее ведь есть повод. Позвольте спросить, почему вы выбрали Уимблдон-Коммон? Скверная репутация у этого местечка.

– Поэтому я его и выбрал. Это приятное и далекое от любопытных глаз место. – Взобравшись на лошадь, Ройс наклонился к Болкуму и принял у него коробку из прочного материала. Он осторожно положил ее в притороченную к седлу сумку, уже наполненную ватными шариками.

– Езжайте осторожно, – сказал Болкум.

Ройс кивнул, улыбнулся своему старому другу и умчался по направлению к реке. Вскоре он миновал лондонский особняк Алекса и Джоанны. Ему показалось, что сквозь кованые железные ворота он заметил свет в окнах дома. Это удивило его, так как он полагал, что Алекс отослал слуг обратно в свое поместье в Босуике перед отплытием в Акору, но, может быть, и нет.

Через некоторое время он пересек Темзу и повернул к юго-западу. Заброшенный участок земли под названием Уимблдон-Коммон находился на значительном отдалении от Лондона. Это место облюбовали пастухи да аристократы, желающие пустить друг другу пулю в лоб. Большая часть земли была давно расчищена и отдана под выгон скота. Но то тут, то там можно было встретить старый дуб, простерший к небу свои искривленные ветви, в тени которых собирались вороны и шумела листва. Ночью прошел дождь, и земля была влажная, что вполне устраивало Ройса. Он перекинул поводья через дерево и вышел в широкое поле, где уже толпились великосветские бездельники, свидетели того, что привело к дуэли.

Грей уже был там. Он повернулся, наблюдая за приближающимся к нему Ройсом. Их разделял густой утренний туман.

– Возможно, я неправильно вас понял, милорд, – сказал Грей.

– Вовсе нет.

– Значит, я не ошибся, приведя с собой секунданта.

– Вы ошиблись, но не в этом. Как я и сказал, цель нашей встречи – просвещение.

Грей посмотрел на него слегка удивленно, но все же с облегчением. Коротким движением руки он указал на окрестности.

– И для этого потребовался… такой драматизм?

– О, я бы не назвал это драматизмом, милорд. Нам еще далеко до этого. – Сказав это, Ройс осторожно поставил на землю седельную сумку и открыл ее. Затем он выпрямился, держа в руках деревянную коробку. – Надеюсь, вы хорошо учились.

– Так мне говорили, – скромно сказал Грей.

– Тогда вы сумеете оценить то, что я хочу вам показать.

Ройс открыл коробку. Некоторое время он просто смотрел на незамысловатый глиняный предмет внутри ее. Атрей дал ему это перед отъездом Ройса из Акоры. Он знал, что это было сделано в знак доверия ванакса чужому, который также был сыном страны, напавшей на Акору в видениях Кассандры.

Ройс скорее бы умер, чем предал его.

Он поднял глиняный горшок, пытаясь определить его вес, и посмотрел на окраину поля. Рука его не дрогнула, цель выбрана правильно. Горшок приземлился в нескольких десятках метров от них и сразу же взорвался. На мгновение все замерло, и только сердце стучало у него в груди. Затем Грей вопросительно посмотрел на Ройса.

Разгорелся огонь. Там, где минуту назад была только мокрая трава и влажная земля, языки пламени растянулись на десятки метров вокруг и почти так же высоко в небо.

Пламя трещало. Даже на таком расстоянии Ройс это слышал. Запах тоже можно было почувствовать. Он был резким и острым.

– Что вы сделали? – спросил Грей. Он был озадачен, если не сказать потрясен. Но он все еще не понимал того, что произошло.

– Я бросил горшок, – тихо ответил Ройс.

– Но перед этим вы, должно быть, подожгли его содержимое.

– Нет, вы видели, я этого не делал.

Да, Грей это видел. Глядя на пламя, он сказал:

– Но земля влажная.

– Да, очень, но водой не затушить этот огонь. Вылейте на него хоть целое озеро, это не поможет. Естественно, он в конце концов прогорит, когда закончится топливо. Это был всего лишь один маленький горшок, но у акорцев их очень много.

Он встал напротив Грея, привлекая его внимание.

– А если бомбардировать ими флот захватчиков, они превратят самый лучший корабль в погребальный костер. И в этом огне выжить невозможно. Если сомневаетесь, вспомните, что произошло с арабским флотом, напавшим на Константинополь в 673 году.

Грей побледнел. Он был хорошо образован и прекрасно понял, что Ройс имел в виду. Глядя на все еще полыхавшую землю, он сказал:

– Боже, у акорцев есть «греческий огонь».

– Да, верно.

– Но вы… – Грей повернулся, посмотрев на него. – Вы забрали его у них! Вы привезли его в Англию. Мы можем изучить содержимое, определить компоненты, найти формулу…

– Увы, это был мой единственный экземпляр.

– Ваш единственный?.. Что вы имеете в виду? Вы не могли…

Ройс подошел ближе, загородив Грею вид все еще тлеющего огня. Солнце поднималось над деревьями, и утренний туман уже почти рассеялся. День обещал быть прекрасным. Ройс вдруг с особой силой захотел его пережить.

– Завоевание Акоры не принесет ничего, кроме мучительной смерти достойных людей и того, что англичане еще долго будут проклинать вас.

У Грея на лбу выступили капли пота. Он вытер их концом безукоризненно завязанного шейного платка.

– Я не понимаю, о чем вы…

– Человек по имени Дейлос встречался с вами прошлым летом в Брайтоне. Именно это послужило причиной вашего пребывания там, иначе вас бы там просто не было. Он сказал вам, что Акора – лакомый кусок. Он сразу пронюхал о вашем недовольстве. Тогда-то вы и положили глаз на Акору.

– Вы не можете этого знать… – Казалось, Грею стало нехорошо. Он находился в состоянии между шоком и замешательством. Ведь он даже не мог предположить, что у крошечной страны есть столь страшный «дар», который способен уберечь ее от опасности.

– Дейлос хотел вас использовать. Он-то знал, что нападение англичан на Акору будет вскоре отражено. – Кивнув в сторону пламени, Ройс добавил: – И у него была хорошая на то причина. И еще он надеялся, что это заставит Акору отдалиться от всего мира и стремительно вознесет его на трон.

Без сомнения, Грей был потрясен, но ему нельзя было отказать в проницательности:

– Это Дейлос держал вас в плену? Ройс кивнул.

– Но с Дейлосом покончено. Он в тюрьме и вскоре предстанет перед лицом правосудия. А его приверженцы либо убиты, либо пойманы.

– Я думаю, вы приложили к этому руку.

– Думайте что хотите. Но послушайте меня. Мне кажется, я понял, что заставило вас помышлять об этом, но теперь вы видите, что это не привело бы ни к чему, кроме катастрофы. У вас есть действительно хорошие идеи по поводу реформ. Подождите, пока придет время. Если все сложится удачно, то вы сможете сотворить для Англии истинное добро, а не чудовищное зло.

И тут Грей сбросил свою обычную маску невозмутимости. Ройсу открылся человек, которым Грей был на самом деле, – полный благородных идей, борющийся со свойственными людям недостатками.

– Я горячо верю в то, что у нашей страны есть что-то прекрасное и вечное, что она может дать миру, но для того чтобы достичь этого, мы должны быть сильными. Мы потеряли эти проклятые колонии. Возможно, мы их вернем, а может быть, и нет. Мы воюем с Наполеоном, который хочет проглотить весь мир. У нас сумасшедший король и регент-пьяница. Недовольство простого народа может перерасти в бунт. Мы стоим на краю!

– Нет, – убедительно сказал Ройс, – наша страна прочнее, чем вы думаете. И ее сила именно в тех простых людях, которым, как вы говорите, вы хотите помочь. Но сила без достоинства – это слабость, которая нас погубит. Акорцы станут нашими друзьями. И это будет хорошо для всех.

Грей несколько раз вздохнул, начиная успокаиваться. Он все видел, а главное – он это принял. Дорога в будущее для «красной змеи» была закрыта.

Больше нечего было сказать. Ройс отвернулся. Он чувствовал какую-то внутреннюю опустошенность.

– Милорд.

На почерневшем от «греческого огня» поле Грей выглядел менее значительным, чем он казался в элегантных гостиных, но краски постепенно возвращались на его лицо, и Ройс заметил, как он расправил плечи.

– Правду говорят, Хоукфорт – защитник трона. Ройс слегка улыбнулся.

– Первым эту фразу произнес король. Он сделал это, чтобы польстить одному из моих предков, но он ошибся. Мы считаем себя защитниками Англии и останемся ими навсегда.

Как раз тогда туман окончательно рассеялся, показалась серебряная лента Темзы, пересекавшая зеленеющие поля. Острая тоска, так долго подавляемая, теперь прорвалась и стремительно росла в душе Ройса.

Он вернется в Лондон. Съест печеные яйца.

А затем отправится домой.

Глава 22

Десять дней с долгими часами, проведенными в ванне с ароматическими маслами, вода в которой становилась прохладной от свежего ночного воздуха. Десять длинных ночей наблюдения за звездами. Десять рассветов, встреченных с радостью, так как они означали, что прошел еще один день.

Она перечитывала Остин и Чосера. Но почему эти книги пробудили в ней яркие воспоминания о Ройсе, и она отложила их в сторону.

Она играла с Амелией, болтала с Джоанной и спорила с Алексом.

Она занималась рукоделием, с которым довольно хорошо справлялась. Когда ей это надоело, она начала рисовать, но отбросила альбом в сторону, поняв, что страницу за страницей рисует определенного златовласого воина.

Она расчесывала волосы, заплетая и расплетая их снова. Она гуляла. Раз или два… или двадцать она плакала. Слезы всегда подступали неожиданно, она злилась на саму себя.

Она мало и беспокойно спала. И во сне ей вновь являлся златовласый воин.

На восьмой день осторожно, как она это назвала – «ради эксперимента», решила вызвать видение.

Ничего не получилось. Абсолютно ничего. Она не только не смогла даже краем глаза увидеть будущее, но у нее это не вызвало никаких последствий, как было раньше. Ни головной боли, ни тошноты, ни головокружений, ничего.

На следующий день она вновь попыталась, но опять безуспешно. В ней зародилась надежда, что, возможно, она никогда больше не увидит грядущего.

На десятый день стало прохладнее, и небо было покрыто облаками. Несмотря на это, она бодро встала, гадая, что принесет ей этот день.

Вновь она была здесь и смотрела в иллюминатор корабля с головой быка на носу на шпили Лондона, появлявшиеся во время вечернего отлива.

В дверь постучали. Кассандра услышала звук и очнулась от глубокого сна. Тук… тук… тук.

Что это было? Постепенно пробуждаясь, Кассандра попыталась выяснить, откуда идет звук.

Она уже не была на море. Они добрались до Лондона… наконец-то. Она была в доме Алекса и Джоанны.

Тук… тук… тук.

Ройс! Возможно, это Ройс. Он мог узнать, что они вернулись. Ни минуты не раздумывая, движимая только страстным желанием быть рядом с ним, она вскочила с постели и кинулась через всю комнату к двери, в последний момент вспомнив, что на ней практически нет одежды. Что-то пробормотав, она схватила со стула пеньюар и накинула его, уже сбегая вниз по коридору с развевающимися распущенными волосами.

Слуги были все еще в Босуике, куда их отослал Алекс перед отплытием, узнав о нападении на Атрея. В доме находились только акорцы, включая полдюжины воинов, охранявших их. Двое как раз стояли в прихожей перед столь ранним посетителем, который смотрел на них из-за только что отворенной двери. Он был ошеломлен, удивлен, восхищен и встревожен видом воинов.

– Одиссей! – воскликнул он, рассматривая одетых в туники мужчин с мечами на поясе. – Гектор и Ахилл! Легионы греков и троянцев вновь живы! Я перенесся в другое время!

Байрон. Она была разочарована и к тому же раздражена. Поэта захлестнули чувства, он был в исступлении, разве только не танцевал от восторга. Он не мог оторвать взгляд от стражи, которая также была озадачена. В следующее мгновение он ее увидит. Очень жаль, что посетитель не оказался Рой-сом. Байрона, да еще до завтрака, она бы не смогла вынести.

– Возвращайся в постель, – посоветовал Алекс. Он появился на лестничной площадке позади нее, заправляя в штаны сорочку. – Я с ним разберусь.

Она с благодарностью кивнула ему в ответ, но все же осталась, лишь сделав вид, что уходит.

– Милорд, – сказал Байрон, увидев Алекса. – Какая удача застать вас дома.

– С чего бы это? – спросил Алекс, кивнув страже, которая отошла, но не слишком далеко. – Вряд ли сейчас подходящее время для визитов.

– Безусловно, и при других обстоятельствах я бы и не посмел вторгнуться к вам. Но когда я узнал, что вы вернулись, я подумал, что…

– Как вы узнали об этом? – прервал его Алекс.

– Ночной дозор заметил здесь какое-то движение… кареты, свет и тому подобное. Но как я говорил…

– И посчитали это хорошим поводом, чтобы пустить слушок? Как я рад слышать, что в Лондоне %-.

все настолько спокойно, что у дозорных остается время на сплетни.

– Ах, вы об этом, да, за ними такое водится. Намного приятнее, чем преследовать нарушителей, не так ли? Но я говорил, я сначала удивился, почему вы не вмешались. Затем мне вдруг пришло на ум, что, возможно, вы не знали. Я хотел убедиться в том, что это не так.

Уже на грани терпения Алекс спросил:

– Не знал – что?

– Как, о событиях в Уимблдон-Коммон, конечно. – Когда и это не вызвало никакой реакции, Байрон выпалил: – Размолвка между лордом Хоукфортом и лордом Греем. Я был там, в Мельбурн-Хаусе, и стоял возле них, когда это случилось. Все только об этом и говорят. Они назначили встречу на это утро. Вы действительно не знали?

Кассандра зажала рот ладонью, чтобы приглушить крик. Прислонившись к стене, она смотрела на человека, который принес такую ужасную весть. Конечно же, она его неправильно поняла. У Байрона талант все драматизировать, если не сказать больше. Он мог иметь в виду все что угодно… или ничего.

– Вы хотите сказать, – очень тихо спросил Алекс, – что сегодня состоится дуэль между моим зятем и лордом Греем?

– Скорее уже состоялась, как мне кажется. Как правило, подобные встречи происходят рано, не так ли? Еще неизвестно, чем все это кончилось, все пребывают в таком напряжении…

Поэт сделал учтивую паузу, как и можно было предполагать. Его нездоровый аппетит к скандалам не был удовлетворен.

– Убирайтесь прочь! – сказал Алекс и поднял руку, подзывая стражу.

– Но, милорд, – возразил Байрон, в страхе уставившись на человека, который к нему приближался, – я не имел в виду ничего дурного! Я глубоко уважаю лорда Хоукфорта и всех вас, в особенности ее высочество принцессу Кассандру. Я только хотел, чтобы она не беспокоилась, услышав это из чьих-либо еще уст…

Алексу никогда не приходилось повторять приказ, да на это и не было причины. Дверь отворилась, и Байрон вылетел на улицу, болтая в воздухе ногами, так как стража обошлась с ним бесцеремонно.

Не успела закрыться за Байроном дверь, как Кассандра была уже в прихожей, умоляя брата:

– Я должна пойти с тобой! Ради Бога, не отказывай мне. Я не могу сидеть здесь и ждать…

Он немного странно посмотрел на нее.

– Конечно, не можешь. Я распоряжусь насчет кареты, пока ты одеваешься. Только поторопись.

За несколько месяцев до этого он бы настоял на том, чтобы она осталась, и сам бы с этим справился. Но между прошлым и настоящим лежал целый мир перемен. Она перестала быть принцессой, находящейся под защитой королевского дома, и превратилась в красивую взрослую женщину.

Ей потребовались оба эти качества, когда она взбежала по лестнице и надела на себя первое попавшееся под руку платье. К счастью, это было простое дневное платье, и она легко справилась с пуговицами на спине. Она как раз застегивала последнюю, когда в комнату вбежала Джоанна. Она тоже была наспех одета. Брайанна, сопровождавшая их на обратном пути в Англию, появилась вслед за ней, держа на руках Амелию.

– Ты готова? – спросила Джоанна. Она была бледна, но спокойна.

Кассандра кивнула.

– Ты уже знаешь?

– Я проснулась, когда Алекс пошел посмотреть, в чем дело. Должны ли мы благодарить или проклинать Байрона? Он не самый надежный источник информации, но если в его словах есть хоть доля правды…

– Мы сами все разузнаем, – заключила Кассандра. Она быстро улыбнулась Брайанне, чмокнула в лобик Амелию и поспешила за Джоанной.

Алекс стоял возле кареты у входной двери. Он помог обеим дамам сесть и быстро к ним присоединился. Один легкий стук по крыше кареты, и она тронулась.

Они добрались до особняка Ройса за несколько минут, въехав в широкие ворота, за которыми была дорога, обсаженная старыми дубами. Хоукфорты владели лондонским домом так давно, что никто не мог сказать наверняка, с какого именно года, но в самой семье были документы, по которым можно было установить точную дату. С годами он превратился из каменной крепости в великолепный дворец, а затем в изысканный особняк, отделка которого закончилась едва ли полстолетия назад. Широкие окна, в которых отражался ранний утренний свет, располагались на симметричном расстоянии друг от друга, середину здания, напротив главного въезда, украшал подъезд с колоннами.

На стук Алекса вышел не кто иной, как сам Болкум.

– Так и думал, что вы заглянете, – сказал кузнец. – Помощник пекаря принес хлеб и сказал, Что вы вернулись. Скучали по нему небось. По его светлости, конечно, не по помощнику.

– С Ройсом все в порядке? – спросила Джоанна, когда они вошли в холл.

– В порядке, как и с погодой, – ответил Болкум. Казалось, он был удивлен. – А почему с ним должно быть что-то не в порядке?

– Проклятый Байрон, – пробурчал Алекс.

– Старина поэт? – поинтересовался Болкум. – Ну, если вы о нем, никакого вкуса, не так ли? В любом случае наш малый в порядке. В Хоукфорт отправился.

Джоанна вздохнула с облегчением.

– В Хоукфорт? Его даже здесь нет. Я должна была догадаться. Вся эта история с Греем…

– Кажется, закончилась благополучно, – сказал кузнец. – По крайней мере, его светлость не жаловались.

– Они встречались? – спросила Кассандра. – Ройс с лордом Греем?

– Да, – подтвердил Болкум. – Этим утром в Уимблдон-Коммон. Но не для того, для чего туда лорды ездят. Вы ведь так не подумали? – Но когда по их лицам стало заметно, что именно так они и подумали, кузнец покачал головой: – Лорд Ройс все-таки слегка умнее. У него была совсем другая цель. Взял тот горшок, что привез с собой с Акоры.

– Горшок? – В другой ситуации удивление Алекса было бы просто смешно. – Так это был Грей, не так ли? Боже правый, я должен был догадаться. Но как он узнал?

– От Паучихи, смекаю я, – сказал Болкум. – Слыхал, что часть земли в Уимблдон-Коммон сгорела дотла. Народ ходил посмотреть на это, но никто не может объяснить, как такое получилось. По крайней мере те, кто говорит об этом.

Алекс кивнул, довольный тем, что все было так, как должно было быть.

– И он уехал в Хоукфорт.

– Съел свой завтрак, – сказала Малридж из-за спины Болкума. – Сказал, что не может оставаться в Лондоне ни секунды больше. Он знал, что ему придется вернуться, но нуждался в нескольких днях вдали отсюда. – Она многозначительно посмотрела на Кассандру. – Многое на уме у нашего приятеля.

– Хоукфорт, – прошептала Кассандра, и все ее мечты прозвучали в одном лишь этом слове.

Была уже ночь, когда Ройс добрался до побережья, где располагалось его родовое поместье. Он был бы там гораздо раньше, если бы не грозная записка от принца-регента, которую ему принесли на причал как раз перед отплытием.

Принни узнал о встрече Ройса с Греем, по крайней мере, он услышал сильно искаженную версию происшедшего. Он был сражен мыслью о том, что друг и советник, которому он так доверял, без надобности рисковал своей жизнью. Ему нужно было срочно убедиться в том, что Ройс жив и невредим. Он ожидал, что граф Хоукфорт немедленно отправится в Карлтон-Хаус.

Ройс так и сделал, войдя через тайную дверь, находящуюся в половине дома, где жили слуги. Он застал регента лежащим в постели с холодным компрессом на голове. Полог был опущен, чтобы не пропускать свет.

– Мигрень, – простонал Принни. – Как я страдаю. Трон доставляет такие мучения! Клянусь, лучше бы я родился простым фермером и не требовал от жизни ничего, кроме хорошей погоды да еще чтобы порой пропустить стаканчик-другой.

Так как было крайне трудно представить регента в такой роли, или по крайней мере в ситуации, отдаленно напоминающей эту, Ройс оставил тираду принца-регента без ответа. Он сел рядом с кроватью и спокойно заговорил:

– Мне кажется, произошло недоразумение, сир. Как вы помните, вы просили меня приложить усилия к тому, чтобы урегулировать разногласия между тори и вигами. Я посчитал нужным встретиться с лордом Греем, который, я уверен, понял меня правильно.

Ройс, конечно, ввел регента в небольшое заблуждение, но он считал, что имеет на это полное право. Так как возможность вторжения на Акору была устранена, Грею не оставалось ничего иного, нежели только запастись терпением. Если бы он с этим справился – а Ройс был в этом уверен, – то в скором времени был бы вознагражден. А к этому моменту было бы покончено по крайней мере с очевидными разногласиями между тори и вигами.

Принц без труда оторвал голову от подушки.

– Хорошо, хорошо, рад это слышать. Грей неплохой малый, просто он немного сбился с пути. Но тем не менее, когда я услышал об Уимблдон-Коммон…

– Я искал уединения, сир, – произнес Ройс извиняющимся тоном. – Это было наивно с моей стороны.

– Вовсе нет, я вижу, что намерения у тебя были хорошие. – Принц сел, свесив толстые ноги с кровати. – Уединения… сейчас нигде не найти. Даже у стен есть уши. Теперь, полагаю, я твой должник. – Он глубоко вздохнул и сделал над собой заметное усилие, чтобы собраться. – Я ценю то, что ты для меня сделал, Хоукфорт. У тебя талант справляться с такими делами.

– Спасибо, сир. Надеюсь, мои старания принесут хоть какую-нибудь пользу.

В исключительном порыве благодарности принц сказал:

– Не знаю, что бы я без тебя делал. И все же не хочу тебя переутомлять. Прости за такие слова, но ты выглядишь изможденным.

– Что вы, что вы, сир. Вы, конечно же, правы. На самом деле я подумал, не взять ли мне пару дней…

Принц немного успокоился и сделал великодушный жест рукой.

– Пожалуйста, бери все, что потребуется. Я поручу Ливерпулю за всем проследить. Все будет на месте, когда ты вернешься.

Ройс удрученно улыбнулся и, поклонившись, встал.

– Спасибо, сир. Я вам очень признателен.

– Пока ты не ушел, есть еще парочка дел…

Или десять, или двадцать дел, безусловно, чрезвычайно срочных. День пролетел незаметно, пока Ройс занимался этими делами. Он закрылся в небольшой комнатке рядом с королевскими апартаментами, в которую лакеи допускали лишь тех немногих, кто пользовался благосклонностью принца, включая Ройса. Кого-либо другого, желавшего поговорить с известной особой, ждало разочарование. Будучи безгранично преданным своему долгу, Ройс разобрался с тем, что принц назвал «парочкой дел», и вышел из Карлтон-Хауса только после обеда.

И обнаружил, что погода переменилась. Приятный день растворился в проливном дожде. Но это не имело значения. Он был движим огромным желанием хоть на время покинуть Лондон. В такие моменты жизни Хоукфорт был ему необходим как воздух. Он был мерилом его существования, местом, где он действительно чувствовал себя дома, куда стремился попасть в трудные для себя времена.

Обычно он наслаждался свободой ветра и моря, отдыхом от мирских забот, пока плыл домой. Но сейчас это было для него испытанием. Здравый смысл подсказывал, что нужно бросить якорь до наступления темноты поблизости от места назначения. Но с закатом небо очистилось. Вскоре появилась луна.

В ее свете он наконец доплыл до берега, над которым возвышались горделивые башни Хоукфорта. Воспрянув духом при их виде, Ройс, быстро привязав лодку, живо взбежал по крутому подъему на дорогу и вскоре был у своей двери.

Ее открыл Болкум. Он выглядел так же, как и этим утром в Лондоне, где Ройс видел его в последний раз.

– Я не ожидал тебя здесь так скоро, – сказал Ройс. Кузнец пожал плечами.

– Ведь нет ничего дурного в неожиданности?

– Нет, конечно, нет. По пути не возникло затруднений?

– Ничуть, – уверила его Малридж. – Они никогда не возникают.

Ройс стряхнул капли воды с плаща и с удовольствием посмотрел на огонь. От всего сердца он сказал:

– Здесь всегда так хорошо. Болкум кивнул.

– С севера идет грозовая туча. Жуткая будет ночка.

– Раздуй-ка огонь, – посоветовала Малридж.

Болкум с силой дунул на поленья, так что искры полетели вверх по огромному каменному камину.

Ройсу она сказала: – Не засиживайтесь допоздна.

– Я и не собирался, – уверил он Малридж, но их уже не было. Он вновь посмотрел на пламя, думая, что ляжет спать, когда сможет, когда наконец настолько устанет, что мысли о Кассандре больше не будут причинять ему такую горькую боль.