Безрассудство

Джейк помрачнел, как будто в его костер плеснули немного воды.

Еще больший кувшин опрокинулся в его костер, заливая пламя, когда он остановился у светофора на бульваре Спир и подумал о Хедер.

Он уже включил сигнал правого поворота, намереваясь свернуть к Кармайклам, встретиться Сарой, обговорить все и получить ее подпись на документе об иммунитете.

Черт бы ее побрал, эту Хедер.

Пришлось выключить сигнал поворота. Джейк выругался и поехал прямо по бульвару. Говорить с сестрой ужасно не хотелось, но он знал, что будет глубоко не прав, если не сообщит ей о происходящем.

Он нашел Хедер в саду. Стоя на коленях, она сортировала и высаживала свои призовые розы. С грязными руками и запачканным лицом, в рабочей одежде сестра показалась ему совсем молодой. Он улыбнулся ей, в душе проклиная себя.

– О, Джейк, – произнесла Хедер, поднимаясь на ноги. – Это ты? А я, представь, только что подумала: что-то день сегодня с утра хорошо складывается. Не к добру это.

Он пропустил колкость мимо ушей.

– Решил заехать к тебе и ввести в курс дела. Может, зайдем в дом? Выпьешь чего-нибудь...

– Ты считаешь, что мне нужно выпить?

– Я имел в виду холодный чай.

– Пожалуй, мне лучше снова опуститься на колени. Не так больно будет падать.

– Хедер...

– Говори же. Что случилось?

– Я привез свидетельницу в Денвер. Она сделает заявление. Завтра у окружного прокурора.

– Так скоро? – Хедер прикусила губу. И вдруг засмеялась – пронзительно, истерически. – Боже, какой ты шустрый, когда действительно чего-то очень хочешь.

Он встретился взглядом с сестрой и тут же отвел глаза.

– Наверное, мне следует тебе также сообщить, что совсем недавно кто-то покушался на ее жизнь.

Хедер на секунду опустила голову, а затем быстро подняла.

– А вот здесь, Джейк, ты опоздал. О том, что в нее стреляли в Аспене, я уже знаю.

«Неужели... Дэвид? – Джейк задумался. – Зачем это Дэвиду?.. – Размышления заняли у него всего пару секунд. – Конечно, это Дисото. Сукин сын Дисото. Видимо, Хедер все еще с ним встречается».

– Барри Дисото? – предположил он.

Хедер пожала плечами.

– Ты шокирован?

– Нет. Чего ради? Мне всегда нравился этот парень, когда ты встречалась с ним... ну, во время учебы в школе. А сейчас... это твое личное дело, я не имею права тебя осуждать. Кстати, а Скотт, он?..

– Нет, он понятия не имел, – ответила Хедер. – Я решила своего верного супруга не обременять ненужной информацией. Впрочем, его бы это вряд ли озаботило.

– Значит, теперь рыцарь Дисото держит тебя в курсе дела?

Она кивнула.

– Ты о чем-нибудь его просила?

– А как же! Или ты ожидал, что я буду сидеть сложа руки, пока ты тут резвишься? Это моя жизнь, Джейк, моя репутация. А Барри... его это волнует.

Он видел, как дрожит ее нижняя губа. Было видно, что она прилагает огромные усилия, чтобы не расплакаться. Хедер подняла глаза.

– Спрашиваю тебя в последний раз: эта твоя свидетельница обязательно должна делать заявление?

Вместо ответа он тяжело вздохнул.

– Ясно. А если кому-то от этого будет больно – наплевать. Потому что тебе нужно реабилитироваться. Я угадала?

– Ты прекрасно знаешь, что дело тут не во мне.

– Вот как? Только не говори, что с ее помощью не надеешься получить назад свою лицензию. Не осмеливайся даже об этом заикаться.

– Если я смогу доказать, что меня намеренно подставили, то сделаю это обязательно. Но повторяю, вопрос не во мне. Как ты не понимаешь: совершено злодейское убийство, и его необходимо раскрыть. Наказать преступников. Боюсь, что это много важнее твоей репутации или моей карьеры. Тут ничего изменить невозможно.

– Конечно, невозможно. – Хедер отвернулась и начала копать. – Мне кажется, ты уже сделал здесь все, что намеревался. – Это была ее последняя реплика перед тем, как снова всадить в землю лопатку.

Стиснув зубы, он выехал на бульвар, влившись в поток часа пик.

Гнев Хедер совершенно искренний, это понятно. Но черт возьми, она оставалась со Скоттом все эти годы, потому что воображала, как будет ухаживать за розами в саду у Белого дома.

Он одернул себя.

В жизни сестры, несомненно, присутствовал определенный трагический аспект. Она всегда хотела детей, но была лишена способности их иметь. А усыновить или удочерить кого-нибудь Скотт категорически отказывался. Это ожесточило ее. Джейк часто размышлял над иронией судьбы: они оба, он и его сестра, хотели детей, но супруги совершенно не были в этом заинтересованы. Просто какая-то семейная трагедия в греческом стиле.

Если бы Джейк мог сделать что-то для своей сестры, чтобы избавить ее от переживаний, он бы это сделал. Но что такое эмоции Хедер по сравнению с торжеством законности?

Теперь он точно знал, какова в этом деле роль Дисото. Этот человек с самого начала сдерживал расследование, которым занимались Джейк и Дэвид.

«Оберегал свою любовницу, Хедер. Сукин сын. – Джейк горько усмехнулся. – А я принес в жертву все, что имел, лишь бы узнать правду. Черт побери, я даже пожертвовал лучшим, что когда-либо встречалось на моем пути, – Сарой».

Поток машин еле тащился по Университетскому бульвару, пока наконец Джейк свернул на шоссе 1 – 25. Здесь было посвободнее.

«Все считают меня неправым. Абсолютно все. – Он резко перестроился в левый ряд, чуть не вызвав аварию, после чего заставил себя успокоиться. – Да, возможно, я единственный человек на этой земле, которому не наплевать на торжество законности. Но это лучше, чем вообще никого. И черт с тем, какую цену приходится за это платить».

* * *

Уже многие годы Роджер Джеймисон пытался если не перестать пить, то по крайней мере сократить потребление спиртного. В последнее время он даже достиг определенных успехов, позволяя себе первую рюмку только в пять вечера. Конечно, срывался несколько раз – как же без этого, – но большую часть времени соблюдал новый режим.

До тех пор, пока не позвонил Билл Ловитт.

Хуже того, он так и не смог сказать Элизабет о том, что произошло с Сарой. Жена была невероятно нервной, эмоционально неустойчивой, и Роджер боялся, что с такой ужасной новостью ей просто не справиться. Кроме того, несмотря на полдюжины звонков, которые он сделал приятелям с большими связями в юридических кругах, ему по-прежнему не было в точности известно, что же произошло с дочерью. Сразу после убийства сенатора Сара постаралась исчезнуть: уехала, устроилась в пансионат Ловитта, а недавно в нее стреляли – это были единственные факты, которыми располагал Роджер. Вчера вечером он звонил в больницу, но о Саре уже позаботились. Ловитт сказал, что она уехала в Денвер с этим типом Савилем и его другом, полицейским детективом из Денвера. Каким-то Кармайклом.

В мозгу у Роджера Джеймисона сформировалась пока только одна версия, логически вытекающая из всех этих фактов. И вот, сидя славным апрельским вечером у плавательного бассейна, потягивая свой третий двойной мартини, он обдумывал ее уже в который раз.

«Моя дочь каким-то образом связана с убийством Тейлора. Она либо что-то слышала, либо видела. Теперь ее отыскали благодаря стараниям Савиля.

Черт возьми, мой ребенок попал в беду. Что же я здесь сижу? Но разве она звонила мне, обращалась за помощью? Нет, и не позвонит.

И главное – что сказать Элизабет?»

Он лениво наблюдал за двумя работниками, которые косили траву на пастбище ниже дома – в наступающих сумерках их было едва видно, – и пытался унять раздражение. Это удавалось с трудом.

Ведь в чем, в сущности, причина? А в том, что Сару трахал этот поганый сенатор. Из-за него она вляпалась в эту отвратительную историю, которая со дня на день появится на первых полосах газет. Репортеры, особенно филадельфийские, с радостным ликованием пригвоздят к позорному столбу известных всем Джеймисонов.

Алкоголь горячил кровь, но этого было недостаточно. Роджер наконец поднялся и посмотрел в сторону дома. Приближалась ночь, самое мерзкое время суток.

Надо сказать Элизабет, откладывать больше нельзя.

Роджер глубоко вздохнул и зашагал к дому через внутренний дворик, выложенный каменными плитами.

– О Боже! – услышал он возглас жены и ринулся внутрь, захлопнув за собой дверь. Его даже прошиб пот.

Жену Роджер нашел в ее спальне, обмякшую на диване. Ладонь приложена к глазам. Перед ней стоял Филипп.

– Элизабет, – сипло проговорил Роджер, переводя взгляд с жены на сына, – что здесь происходит?

– Сара, – всхлипнула она. – Филипп говорит, что Сара... в нее стреляли. О Боже, Роджер, я не понимаю...

– Элизабет, успокойся. – Он склонился над ней. – С Сарой все в порядке. Ее уже выписали из больницы. Это был несчастный случай. – Он вскинул глаза на Филиппа. Откуда он узнал насчет Сары? И как вообще здесь оказался в такое время?

Роджер погладил жену по голове и выпрямился. Его чуть покачивало.

– Расскажи, пожалуйста, парень, только правду, – откуда ты узнал, что произошло с твоей сестрой?

Филипп смело встретил взгляд отца и невинно пожал плечами.

– Очень просто: от Мюриел Ловитт. А вот почему ты до сих пор ничего не рассказал маме, это действительно непонятно.

Филипп разговаривал с Мюриел. Но... Роджер пытался активизировать свой затуманенный мозг. ...Но значит, он знал, где все это время находилась Сара. И возможно, они общались.

Филипп широко улыбался. Он выглядел так, будто сам был навеселе. Улыбка глупая, самодовольная, глаза усталые, воспаленные.

– Я знаю больше, чем ты думаешь, – сказал сын, как бы отвечая на безмолвный вопрос отца. – Много больше.

– Продолжай, – напряженно проговорил Роджер.

– Знаю, например, что она была в номере Тейлора, когда того убили.

Роджер сжался, как от удара.

– Ты все время думал, что она спала с ним, – продолжал Филипп, – но это не так. У Сары с ним никогда ничего не было. Она поехала в Денвер, чтобы работать в штабе его президентской кампании. Вот и все. Ей просто не повезло. Она оказалось в плохом месте в плохое время.

Элизабет что-то пробормотала и выпрямилась, утирая слезы, переводя взгляд с одного на другого.

– Роджер, о чем это Филипп говорит? Что вы от меня скрываете? Я хочу знать.

– Он ничего тебе не скажет, – сказал Филипп. – Скажу я. Тебе действительно нужно это знать. Сара поехала в Денвер со штабом президентской кампании, чтобы быть подальше от него. – Он сердито посмотрел на Роджера. – Но наш папа, который ни на секунду не усомнился в том, что у нее с сенатором связь, сделал кучу звонков своим старым друзьям юности, политикам, с просьбой нажать на Тейлора, чтобы тот ее выгнал.

– Это гнусная ложь, – прохрипел Роджер.

– Неужели? А вот Сара думает иначе. Но не в этом дело. Тейлор убит. Она ведь тебе не позвонила, а мне позвонила. Ты знал, что она была свидетельницей убийства? Конечно, нет. А я знал. Она доверилась мне, потому что я единственный ее понимал.

Роджер продолжал пристально смотреть на сына. В этот момент отдельные фрагменты головоломки начали вставать каждый на свое место.

«Савиля навел на мою дочь тот, кто знал, что она была свидетельницей убийства, и одновременно знал, где она скрывается. И кто же этот человек? Ясно как божий день, что это Филипп – он сам только что проговорился».

– Ты, – прорычал Роджер, пристально глядя на сына, – ты навел этого бывшего заместителя окружного прокурора на ее след. Зачем, спрашивается? – Он сжал кулаки. – Ты спровоцировал покушение на Сару. Собственный брат!

– Филипп, – еле слышно проронила Элизабет. – Это правда?

– Мне нужно выпить, – возбужденно проговорил Филипп.

– Черта с два ты выпьешь, – прохрипел Роджер, – пока я не узнаю, почему ты это сделал!

– Беспокоишься, что твое доброе имя размажут тонким слоем по первым полосам газет? – бросил в ответ Филипп.

– Зачем? – повторил Роджер.

Филипп скрипнул зубами.

– Затем, черт возьми, что... Сара была для меня всем.

– Филипп... – укоризненно прошептала Элизабет.

– Это правда, мама. Сара была моей единственной настоящей близкой родственницей. Сара меня любит. Я ей небезразличен, черт возьми. Она вообще единственная, кому я небезразличен.

– И ты решил... – Роджер говорил медленно, быстрее произносить слова не позволяла вскипающая ярость, – ...значит, ты решил, что, выдав ее, таким способом вернешь себе? – Он не стал ждать ответа. – Дурак. Тупица. Ты же подверг ее смертельной опасности. Из-за тебя ее уже попытались убить. Из-за тебя.

– Нет, из-за тебя. Из-за твоей пьяной дурости. Потому что ты относился к ней, как к дерьму.

– Филипп, не надо! – вскрикнула Элизабет. – Не надо... дорогой, не надо так.

Но Филиппа уже было не остановить.

– Его родители, – он ткнул пальцем в Роджера, – относились к нему, как к дерьму, а он перенес это на нас. Тебе это хорошо известно. Но ты слишком слаба, чтобы как-то помешать этому. Думаешь, почему Констанс...

Роджер потерял контроль над собой и схватил Филиппа за грудки.

Молодой человек изловчился и ударил первым, попав отцу в ключицу. Роджер, который весил килограммов на пятнадцать больше, не стал даже бить, а просто отпихнул сына, и тот отлетел метра на два, смахнув со столика одну из бесценных китайских ваз, которыми так гордилась Элизабет.

Филипп поднялся на ноги и, рыдая и крича, ринулся на отца. Они сцепились снова, не обращая внимания на вопли Элизабет. Вот так, наверное, первый отпрыск в роду Джеймисонов триста лет назад восстал против деспотизма отца, а позднее поклялся, что в его собственной семье такого никогда не будет. Но этого не случилось.

Роджер повалил Филиппа на пол, а Элизабет, чтобы помешать ему избивать сына, бросилась на дерущихся сверху и вскоре страшно вскрикнула: кто-то попал ей локтем в висок. Это слегка отрезвило отца и сына. Роджер быстро встал, а за ним и Филипп. С малиновым лицом, перепачканным кровью и соплями.

– Я тебя ненавижу! – закричал он. – Ненавижу!

– Пошел к черту, – прорычал Роджер, переводя дух. Голова кружилась, рядом на полу сидела его жена, его хрупкая жена, и истерически плакала. Он помог Элизабет подняться, усадил ее в кресло.

У Филиппа с отцом однажды уже была подобная стычка, но не столь серьезная. Разумеется, Роджер был под газом, но и Филипп тоже. В тот вечер шестнадцатилетнего сына Роджера Джеймисона забрали в полицию за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Пришлось выручать. Дома перебранка переросла в драку... Элизабет, конечно, расстроилась, но не так, как в этот раз.

Сейчас истерика была намного серьезнее. Слезы лились потоком, будто прорвало плотину. Рыдания, всхлипы, причитания.

Элизабет снова сползла на пол.

– Филипп, пожалуйста, верни домой Сару. О Боже, сделай так, чтобы дочка была дома. Она нужна мне. Очень. Моя девочка. Пожалуйста, привези ее домой. Я без нее не могу, не могу...

Роджер всерьез обеспокоился, что с Элизабет может что-то случиться. Он вывел сына в холл.

– Немедленно садись в машину и отправляйся в аэропорт. Полетишь в Денвер.

– Я? Ты с ума сошел?

– Перестань бормотать, лучше посмотри, что ты сделал со своей матерью, скотина. Ты слышал? Она хочет видеть Сару. Ты же хвастался, как сильно сестра тебя любит. Так вот докажи. Отправляйся, и не дай Бог...

– Но я... я даже не знаю, где ее искать. Как я...

– А мне какое дело?! Найди этого своего приятеля, Савиля. Адрес указан в телефонной книге. Да мне плевать, как ты это сделаешь, но отыщи свою сестру и передай ей, что она должна быть дома.

– А если она...

– Не знаю. Скажи ей, что я найму самых лучших адвокатов, какие есть в этой чертовой стране. Они будут ее представлять. Скажи ей, что дело Тейлора может подождать. Скажи... в общем говори что хочешь, только привези ее сюда. Элизабет... – Он бросил взгляд в сторону спальни, в которую не входил после той ночи, когда Констанс вскрыла себе вены. – Скажи Саре, что она очень нужна матери.

Филипп некоторое время молча смотрел на отца, а затем кивнул. Направился в комнату матери, пробыл там с минуту и вернулся.

Роджер не сказал ему больше ни слова. Он пошел к жене, уложил ее на постель и сел рядом, обхватив голову руками. Почему-то ему вспомнились похороны отца тридцать с лишним лет назад. Он стоял над гробом и абсолютно ничего не чувствовал. Обычная неприязнь куда-то улетучилась, ее место оказалось пустым. Элизабет тогда предложила ему изобразить скорбь, хотя бы для видимости, но он угрюмо бросил:

– Я никогда не любил старика, и он меня тоже. Зачем же сейчас притворяться?

Теперь, много лет спустя, он сидел рядом с женой и думал, что Филипп, наверное, скажет то же самое у его гроба. Что они не любили друг друга. Даже ненавидели. Но это неправда. По крайней мере он к своему сыну ненависти не испытывал. Ему хотелось, чтобы Филипп вырос настоящим мужчиной, надежным человеком. Разве это ненависть? И Сара. Он по-настоящему любил свою дочку. Не понимал – это другое дело, но любил. Они никогда не ссорились. Девочка росла замкнутой, что правда, то правда. Он даже не осуждал ее, когда та сбежала из дома.

Не надо было на них давить. Ох, не надо. Но теперь уже ничего не поправишь.

Роджер тяжело вздохнул.

«Наверное, надо было самому сделать то же самое сорок лет назад. Уйти из дома, уехать из Филадельфии куда-нибудь и никогда сюда не возвращаться. Интересно, как бы сложилась моя жизнь?»

Глава 16

Барри Дисото увидел ее сразу. Пола Гранато сидела за столиком в дальнем углу спортивного бара, каких полно в «нижнем центре». Ждала его. Большая часть собравшихся (главным образом молодежь) не отрывала глаз от большого телевизора. Передавали один из первых матчей сезона высшей бейсбольной лиги с участием команды «Рокис». Шум, выкрики, одобрительные и не очень, – все, как положено. Он начал пробираться к ней.

Дисото знал, что этот бар – проходной двор, здесь нет завсегдатаев, и потому на них никто не обратит внимания.

Вот почему он назначил встречу с репортером газеты «Денвер пост» именно в нем.

Когда Барри достиг столика, Пола поднялась и, широко улыбаясь, протянула руку:

– Рада вас видеть, капитан Дисото. Это так любезно с вашей стороны найти время, чтобы...

– Садитесь, Пола. – Капитан быстро пожал ей руку. – Давайте все сделаем по-быстрому. Хорошо?

– Конечно. – Пола кивнула и молниеносно извлекла откуда-то ручку и блокнот.

– Вынужден предупредить: ни моя фамилия, ни управление полиции Денвера фигурировать нигде не должны. Иначе вся информация будет дезавуирована.

– Само собой разумеется, капитан, не надо было даже говорить. Я знаю правила игры.

Подошла миловидная официантка в обтягивающей футболке с символикой команды «Рокис». Барри заказал содовой, перед Полой уже стоял бокал с какой-то выпивкой. После того как девушка удалилась, ему пришлось податься вперед, ближе к собеседнице. Шум стоял такой, что пришлось говорить громче, чем хотелось.

– Помните убийство Скотта Тейлора?

– Как это можно забыть?

– Так вот, недавно на поверхность неожиданно выплыла свидетельница, которая видела, что произошло в тот вечер в его номере в отеле. Она была там.

Пола смотрела на Дисото не мигая. Эта интересная, уже начавшая седеть женщина была опытным журналистом, работала в этом бизнесе уже очень давно, но сейчас выглядела буквально потрясенной.

– Боже, – единственное, что она смогла вымолвить, забыв даже сделать запись в блокноте.

– Свидетельница – молодая женщина, ее имя Сара Джеймисон. – Барри кивнул на блокнот, и Пола, спохватившись, начала с явным рвением записывать. – Так вот, этой Джеймисон, – продолжил Барри, – назначил встречу окружной прокурор.

– Что она собирается сообщить? Вам известно?

– Разумеется. Но сейчас я это раскрыть не могу.

– Как любопытно.

– Да.

– Это будет сенсация миллениума, и мы опубликуем ее раньше, чем остальные газеты. Потрясающе. Откуда она?

Он сделал паузу.

– Мне кажется, откуда-то из Филадельфии.

– И вы знаете достоверно, что она была в номере отеля и действительно видела убийцу?

– Да.

– Прекрасно. Я смогу снять сливки с ее показаний?

– Посмотрим. Но самого факта, что вас предупредили, должно быть достаточно.

– Конечно. Но мне нужно иметь какие-то подтверждения. Главный редактор никогда не позволит опубликовать такой материал без подтверждения. – На лице Полы появилось выражение характерной профессиональной озабоченности. Она бросила взгляд на часы. – В утренний выпуск, наверное, не успею. Вы можете посоветовать, куда лучше с этим сунуться?

– Пола, это уже ваши проблемы.

– Ну конечно же, в управление окружного прокурора, – сказала она. – Там должны знать.

Дисото молчал.

– Ладно, – проговорила Пола, снова бросив взгляд на часы. – Это означает, что дело будет вновь открыто?

– Наверное.

– В таком случае созовут большое жюри. Как насчет утечек информации? Вполне вероятно, что это будет непросто.

– Только не для вас, я уверен, – улыбнулся Барри.

– Так-так. – Журналистка задумалась. – А почему она так долго ждала? Ведь прошло уже почти полтора года.

Барри пожал плечами.

– Наверное, испугалась, не хотела быть замешанной, – сама себе ответила Пола. – Она проститутка?

– Не знаю.

– Сара Джеймисон. Попытаюсь покопаться в моем компьютере, но, к сожалению, слишком мало данных.

– В данный момент она находится на спецквартире по программе защиты свидетелей, но появится, как только Том Херд вновь откроет дело.

– Это прекрасный материал, капитан. – На мгновение Пола сделала паузу. – Но я не могу понять, почему вы меня проинформировали. Ведь свидетельнице может угрожать опасность. Разве не так? Я имею в виду, если убийца узнает о существовании свидетельницы...

– Дело полиции – обеспечивать ее безопасность, – бросил Барри.

Пола задумчиво тронула ручкой подбородок.

– Понятно. Вы хотите его вспугнуть, заставить как-то проявиться. Нет-нет, не надо ничего говорить. Я все поняла.

– Я всегда ценил вашу способность логически мыслить, – со значением произнес Дисото.

– Без этого в нашей работе нельзя. К тому же, разве я когда-нибудь вас подводила?

– Нет, Пола, поэтому мы и сидим сейчас друг напротив друга.

– Можете сообщить еще что-нибудь? Например, как вы ее отыскали, кто именно ее нашел?

Капитан ненадолго задумался.

– Могу только сказать, что все это заслуга отдела по расследованию убийств полиции Денвера.

– Эта женщина добровольно решила дать свидетельские показания?

– Предоставляю вам догадаться самой.

– Полагаю, что нет. Ее вытащили из норы, куда она спряталась, и теперь приволокли к окружному прокурору. Вашим людям пришлось, видно, попотеть. – Пола заложила ручку за ухо. – Спасибо, капитан. Для меня это огромная удача.

– Счастливо, Пола. Желаю вам с этим материалом номинироваться на Пулитцеровскую премию.

Она почти выбежала из бара. Барри Дисото проводил ее глазами, с грустью думая, что спокойствие Хедер вполне оправдывает этот риск. Он должен ей много больше. Потому что бросил девушку, которую любил, в самый трудный момент жизни, фактически сломал ей жизнь. И вот теперь, спустя много лет, нужно хотя бы попытаться смягчить боль, от которой она до сих пор не оправилась.

Капитан сидел, хмуро уставившись перед собой. Стакан содовой стоял нетронутый, бейсбольные фанаты вокруг продолжали орать, огромный телеэкран отбрасывал на лица зрителей бледно-багровые блики.

Завтра утром или в противном случае – если Пола не получит немедленного подтверждения – послезавтра имя Сары Джеймисон будет у каждого на языке во всей стране. Это должно стимулировать ее к побегу.

Дисото все никак не решался встать. Он вытащил из кармана флакончик с капсулами антацидного препарата, вытряхнул две, отправил в рот и закрыл глаза. Вопли и гиканье фанатов усилились.

Существует ли барьер, перед которым он будет вынужден остановиться, если речь идет о Хедер?

«Беги, Сара, беги, – устало подумал он. – Беги, пока не поздно».

Покушение ее, видимо, недостаточно напугало. Теперь ситуация приобретет более острый характер. Да и ставки существенно повысились. Если сравнить с шахматами, Барри только сделал ход пешкой. А вот Савиль... он очень ловко в самом начале партии вывел на передний фланг королеву. Захочет ли он пожертвовать королевой, чтобы объявить мат королю? Этот вопрос оставался открытым.

* * *

Джейк отсутствовал весь день, но Сара при всем желании не могла бы забыть о его существовании. Она знача, что он может появиться у Кармайклов уже скоро, в любую минуту. Так сказала Нина. С утра он был у окружного прокурора, оформлял ее акт о капитуляции.

«Что он сказал обо мне окружному прокурору? Удалось ли получить гарантии иммунитета?»

Сара вошла в гостевую комнату и закрыла за собой дверь. Нине сказала, что хочет отдохнуть, но на самом деле уже не могла притворяться спокойной. Страх вопил внутри ее, ужас рвался наружу, и она боялась, что Нина это поймет. К тому же надо было поберечь силы для встречи с Джейком.