Любовь и роскошь

Неожиданно Дрейк понял, что мир вокруг него изменился: он не хотел терять Дани, потому что они и вправду могут разделить всепоглощающее, грандиозное чувство любви, о котором она говорила.

И он был готов встретить это чувство.

Глава 19

За те почти тридцать лет, что Китти знала Тревиса, она часто видела его в гневе. Видела, как у взрослых мужчин дрожали колени, когда они стремились поскорее отвернуться, чтобы не видеть угрожающего взгляда серо-стальных глаз, и убегали при первой возможности. Была она рядом с ним и в те минуты, когда ярость его находила выход и побуждала к убийству. Она была свидетелем, как он покончил с вероломным Натаном Коллинзом, хладнокровно застрелившим ее отца, слышала о том, что Тревис убил злодея Люка Тейта, принесшего столько горя их семье.

Теперь Китти, стоя в дверях кабинета Тревиса и молча глядя на него, знала, что он способен на насилие – несдержанный нрав мужа давно стал легендой, но никогда еще она не видела его обезумевшим до такой степени и очень испугалась.

Тревис стоял возле массивного дубового стола и смотрел в окно, выходящее на улицу перед особняком. Скорее всего он всю ночь ходил взад-вперед по кабинету, не в силах заснуть, с беспокойством ожидая возвращения домой Дани.

Часы над камином пробили без четверти девять. Тревис раздраженно взглянул на часы и ударил кулаком по подоконнику:

– Черт побери, где она? – Он обернулся к Китти. – С меня хватит! Я либо иду за этим дамским угодником, либо скажи жандармам запереть его, иначе я придушу негодника своими собственными руками!

Однако вспышка его ярости не вывела Китти из себя, и она спокойно возразила:

Ты не сделаешь ни того, ни другого, Тревис.

Если ты отправишься на поиски Дани, то унизишь ее и она никогда тебе этого не простит. Если же уведомишь полицию, то к полудню об этом будет знать весь Париж.

Он недоверчиво посмотрел на жену и сокрушенно всплеснул руками:

– Хорошо, но что ты предлагаешь? Ее не было дома всю ночь, она находилась с мужчиной, имеющим ужасную репутацию. И ты говоришь, нам нужно сидеть и ждать, когда она явится, и делать вид, словно ничего не случилось?

– Возможно, ничего и не случилось.

– Ты сошла с ума? – взвился Тревис. – И ты веришь в это?

Китти не могла удержаться от улыбки.

– Не суди по себе, дорогой. Мы с тобой знаем, что ни одна девушка не возвращалась домой чистой и невинной после ночи, проведенной с тобой.

– Не смешно, Китти, – обиделся Тревис, – я не в том настроении, чтобы выслушивать твои саркастические замечания. – Он снова вернулся к окну. – Если она не придет в девять, я либо отправлюсь на ее поиски, либо мы обратимся в полицию. И поверь, – добавил он зловеще, – Драгомир пожалеет, если я доберусь до него скорее, чем жандармы.

Китти вздохнула, отошла к серванту и налила себе еще одну чашку кофе из серебряного кофейника.

– Тревис, я совершенно согласна с тобой – Дани должна ночевать дома. Я не защищаю ее, но она взрослая женщина и…

– И она моя дочь и живет под моей крышей, черт побери! – заорал Тревис, повернувшись к ней.

Глаза его были выпучены, вены на шее и лбу вздулись. Он дрожал.

Китти мгновенно отставила кофе и бросилась к нему.

– А теперь послушай меня, – приказала она, кладя руки ему на плечи. Он позволил ей отвести себя от окна и усадить за стол.

– Тревис Колтрейн, – строго начала она, – ты уже далеко не молод, и твой вспыльчивый нрав может довести тебя до сердечного приступа. Нельзя так терять над собой контроль. Я и сама очень переживаю. Дани поступила ужасно, заставляя нас волноваться до смерти, не говоря уже о том, что станет с ее репутацией, если об этом узнают в обществе. Но сейчас, увы, мы ничего не можем поделать. Если бы с Дани, не дай Бог, что-то случилось, Драгомир бы непременно уведомил нас, и мы пришли бы к ней на помощь. К счастью, с ней все в порядке. Нам просто нужно ждать.

– Ни минуты дольше, черт возьми! – предупредил Тревис и показал на бар: – Дай мне, пожалуйста, бренди!

Китти не стала спорить и убеждать его, что еще слишком ранний час для выпивки, – она и сама чувствовала, что ей не помешало бы спиртное. Она протянула ему бутылку и два бокала.

Налив каждому до краев, он проворчал:

– Нам только этого не хватало после вчерашнего известия Колта.

Китти с трудом подавила выступившие на глазах слезы, вспомнив, как Колт объявил о том, что они с Лили собираются пожениться.

– Все еще не могу поверить, – прошептала она сломленно. – Я знаю, что он уже взрослый и, возможно, ему самое время жениться, но в этой девушке есть что-то неприятное. Я уговариваю себя, что это не мое дело. Он имеет право жить собственной жизнью и выбирать сам, на ком жениться, но меня не покидает тяжелое чувство – что-то здесь не в порядке…

Тревис опрокинул свой бокал одним глотком и рассерженно фыркнул:

– Он ведь ни черта не знает о ней! И мы тоже. Мальчишка постоянно попадается на удочку хорошеньких и глупых девиц и принимает возмутительные решения. Черт побери, ведь чуть больше года назад он едва не потерял наше состояние, попав в ловушку, расставленную Гевином Мейсоном.

А история с возвращением домой девицы Боуден? – вспомнил он с горечью. – Старые сплетники все же написали тебе об этом скандале: девчонка вернулась домой после того, как провела ночь с Колтом, и ее семья была так же огорчена по этому поводу, как мы сейчас. Девушка пребывала после всего случившегося в расстроенных чувствах, оказалась невольной свидетельницей ограбления банка, и ее застрелили, а Колт едва не поплатился жизнью, преследуя виновных в ее смерти негодяев.

Китти поспешила защитить Колта:

– Это не совсем справедливо, Тревис. Я разговаривала с Колтом обо всем этом и услышала его версию случившегося. Шарлин появилась в ту ночь на ранчо, не дав ему даже знать о своем визите. Он постарался убедить ее уехать, но она этого не сделала, и… – Она умолкла, но затем ярость взяла верх. – Как несправедливо, – воскликнула она, – что Колта представили как подлеца только из-за того, что он не захотел жениться на этой девушке. Она же все продумала – заставила его провести с ней ночь, чтобы у него не осталось другого выбора, кроме как жениться на ней. Но заманить его в ловушку не удалось. Мне жаль, что бедная девушка погибла, но в этом не было вины Колта. Ни капли.

Тревис задумчиво посмотрел на нее и тихо спросил:

– Ты думаешь, именно так поступила Дани? Осталась ночью с Драгомиром, чтобы заставить его жениться на ней?

Фиалковые глаза Китти вспыхнули огнем.

– Конечно же, нет! Как ты можешь говорить такое!

Тревис улыбнулся. Китти была еще красивее, когда злилась, и, не будь они сейчас расстроены, он бы утащил ее наверх, чтобы предаться любви. Ему никогда не надоедали ее объятия. Вместо этого он сказал:

– Хорошо, я, пожалуй, соглашусь с тобой. Ну а Колт? Какой, по твоему мнению, трюк использовала Лили, чтобы заставить его жениться на себе? Он старался выглядеть радостным, когда сообщал об этом, но я знаю своего сына, он воспринял идею женитьбы на этой женщине, как и мы. Возможно, она проникла в его спальню, как Шарлин Боуден?

Китти обеспокоенно покачала головой:

– Мы не смеем предполагать подобное.

Тревис в очередной раз насмешливо фыркнул:

– Ты, возможно, и не смеешь, но я, черт возьми, очень даже смею, и как только вся эта неразбериха с Дани разрешится, я непременно поговорю с этим молодым человеком, и наплевать, что он взрослый… – Неожиданно он обратил свой взгляд к двери, как и Китти, – они услышали звук открывающейся двери.

Тут же он бросился из комнаты, но Китти оказалась проворнее и преградила ему дорогу. Упершись руками в его могучую грудь, она попросила:

– Тревис, успокойся. Пожалуйста, дай ей возможность объясниться.

Тревис не ответил, отстранил Китти и вышел за дверь, жена следовала за ним, ни на шаг не отставая.

Дани и Дрейк стояли у дверей. Дани смотрела перед собой широко открытыми глазами, лицо Дрейка было лишено выражения. Оба были напряжены до предела, ожидая, что в любое мгновение может случиться самое худшее.

Тревис остановился за несколько футов от них, почувствовал руку Китти на своем локте и решил, что ему лучше не приближаться к Дани и Дрейку слишком близко, слишком скоро. Он переводил взгляд, полный осуждения и ярости, с одного на другого.

Бледная от волнения Дани откашлялась, подняла подбородок и, стараясь говорить с достоинством, начала:

– Папа, Китти. Я очень сожалею, что заставила вас волноваться, но все произошло случайно. У нас был замечательный ужин, мы слишком много съели и выпили, а затем уснули. – Она чуть недоуменно пожала плечами, с мольбой добавив: – Можете ли вы простить нас?

Тревис сжал зубы и кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не ринуться вперед и обрушить свой гнев на Драгомира.

– И где же вы «просто уснули», молодая леди? – хрипло поинтересовался он. – В ресторане, в который, как вы сказали, вам нужно было торопиться, потому что у вас был заказан столик?

Губы Дани задрожали, она не могла вымолвить ни слова и ненавидела себя за то, что приходится лгать, но сказать правду ни в коем случае было нельзя.

– Продолжай! – зарычал Тревис, чувствуя, как теряет контроль над собой. – Соври еще что-нибудь.

Вперед выступила Китти, опасаясь последующего шага Тревиса.

– Пожалуйста… – нервно прошептала она.

Дрейк понял, что больше молчать нельзя.

– Господин Колтрейн, мы были в моих апартаментах, – бесстрастно заявил он. – Сожалею, что Дани обманула вас, но она боялась, что, если скажет правду, вам это не понравится. Мы хотели провести вместе скромный, тихий ужин, только вдвоем. Мы не предполагали, что все так получится.

– Значит, ей не следовало отправляться туда, – злился Тревис. – А если она солгала, значит, знала, что поступает неправильно. А теперь посмотрите, что произошло! Вы погубили ее репутацию, обрушили позор на наш дом!

– У тебя нет права делать подобные обвинения, папа, – возмутилась Дани, – только потому, что я провела ночь вне дома. Никакого позора здесь нет. Можете думать все что вам заблагорассудится насчет прошлой ночи. Можете также поведать о случившемся всему городу. Мне все равно!

Отец в ярости смотрел на дочь.

– Кажется, стоит снова напомнить тебе, что, пока ты ешь за моим столом, тебе придется делать так, как говорю я. Я не собираюсь терпеть твое распутное поведение, позорящее доброе имя нашей семьи.

– Сэр, прошу вас! – посмел перебить его Дрейк, не зная в точности, что сказать, но чувствуя, что необходимо что-то сделать. Он счел единственно правильным солгать. – Ничего не произошло. Поверьте мне. Все случилось совершенно так, как сказала Дани. Я согласен, это никуда не годится, но ведь никому не обязательно знать об этом.

– Убирайтесь! Убирайтесь из моего дома! – вскричал Тревис.

Дрейк, такой же высокий и широкий в плечах, как и Тревис, не привык отступать ни перед кем, отстаивая свою, пусть даже ошибочную, точку зрения и отвечая за последствия.

– Сэр, я бы хотел, чтобы вы прислушались к голосу разума.

– Я сказал, Драгомир, убирайтесь отсюда, пока я не убил вас! Голыми руками!

Взгляд Дрейка встретился с горящими глазами Тревиса.

– Хорошо, сэр. Как вам будет угодно. Но знайте: я испытываю величайшее уважение к вашей дочери и глубоко сожалею о случившемся. Ни Дани, ни я не собирались расстраивать вас и госпожу Колтрейн.

Китти вступила в беседу, воскликнув:

– Прошу вас, уходите, Драгомир! Пожалуйста! Дрейк попятился к двери, взглянув на Дани с болью и страстью.

– Я свяжусь… – пробормотал он.

– Подлец! – крикнул Тревис и бросился к Дрейку, а Китти и Дани пытались удержать его. – Если вы попытаетесь снова увидеться с моей дочерью, я заставлю вас бежать из Парижа по железной дороге впереди поезда… – грозно потрясал кулаками Тревис.

Как только дверь закрылась, Дани бросилась по лестнице к себе в комнату. Отец закричал ей вслед, требуя, чтобы она немедленно вернулась.

Она с болью посмотрела на него. По ее щекам струились слезы.

– Нет, папа, я не вернусь… нам нечего обсуждать. Я люблю вас больше всех на свете, и мне очень жаль, что я причинила вам боль. Но пора вам осознать, что я должна жить своей собственной жизнью, не обращая внимания на мнения и суждения других. Я сожалею, что солгала вам, но вы не оставили мне выбора.

Она побежала вверх по ступенькам и исчезла, а разрывающие сердце рыдания эхом откликнулись в тишине дома.

Дани быстро заперла дверь своей комнаты и бросилась на кровать. Зарывшись лицом в подушку, она попыталась успокоиться и взять себя в руки. Нельзя вести себя как ребенок, ведь она уже взрослая. Она не будет считаться с болтунами и сплетницами. Они с Дрейком не сделали ничего дурного, никто не может заклеймить ее. Они испытывали страстное влечение друг к другу и насладились им. Это было упоительно, и никого не касается.

Она села на кровати. Оставалось только одно: уехать из дома. Над ее магазином расположена маленькая двухкомнатная квартира, которая освободилась всего несколько дней назад. Бедный молодой художник, живший там прежде, отправился в путешествие на юг Франции. Дани не волновало, что он уехал, оставив беспорядок и задолжав плату. Она сама без труда приберется в квартире и потом обставит ее по собственному вкусу. Отцу это наверняка не понравится. Почему, с горечью подумала Дани, он относится к ней как к ребенку? Наверное, подсознательно хочет вернуться в прошлое, к тем светлым годам, когда она была маленькой девочкой, а его не было рядом с ней… Печально, но сейчас уже слишком поздно стараться что-либо изменить, остается только сожалеть о потерянном. Никто не в силах повернуть время вспять, надо жить, не оглядываясь назад.

Она поднялась и стала ходить по комнате, решив, что не возьмет с собой ничего, кроме одежды. Она сама найдет мебель для своей новой маленькой квартиры.

Проходя мимо окна, она выглянула наружу и с неудовольствием заметила, как Лили бежит по тротуару за Дрейком.

Дрейк протянул руку, чтобы открыть ворота, и как раз в этот момент Лили поравнялась с ним. Погрузившись в собственные мысли, он не слышал, как она кричала ему, и теперь смотрел на нее с раздражением.

– Что вам надо? – нетерпеливо потребовал он, не испытывая никакого желания разговаривать с кем бы то ни было.

– Я слышала, как кричал господин Колтрейн, – произнесла Лили полным сострадания голосом. – Я сожалею, Драгомир, и думаю, что с вами поступили несправедливо. Неприятная ситуация…

Он поднял бровь и коротко ответил:

– Это вас не касается, мисс Денев.

Он сделал шаг, чтобы открыть ворота, но она ловко схватила его за руку:

– Подождите, пожалуйста….

– Спасибо за сочувствие, но я полагаю, будет лучше, если я продолжу свой путь и удалюсь, как и собирался. Вы же слышали господина Колтрейна – он приказал мне именно так поступить.

– Он сноб. Так же, как и его жена. Они думают, что никто не может составить пару их драгоценным сыну и дочери.

– В самом деле? – удивился Дрейк. – Почему вы так считаете? Я полагаю, их злость на меня не имеет ничего общего со снобизмом.

Лили оглянулась назад, окидывая особняк подозрительным взглядом, словно боялась, что их могут увидеть вместе. Затем одарила Дрейка теплым взглядом и прошептала:

– Мы могли бы сходить куда-нибудь, выпить по чашечке чая и потолковать об этой ужасной семейке.

Дрейк едва не засмеялся. Итак, все оказалось даже проще, чем он предполагал, однако в данный момент его занимали другие мысли.

– С удовольствием, мисс Денев, но, боюсь, сейчас у меня есть дела. Я непременно свяжусь с вами, обещаю. – Он дотронулся до кончиков ее пальцев – жест, истинное значение которого она совершенно отчетливо поняла.

Лили отступила назад, победно улыбаясь.

– Конечно, я буду ждать.

Она увидела, как он сел в свой экипаж и поехал по улице. Лили повернулась к дому и нахмурилась. Противные снобы. Как они посмели так гнусно обращаться с ней вчера вечером, когда Колт поднял после ужина бокал с шампанским и спросил, не выпьют ли они за его помолвку! Они недоуменно смотрели друг на друга, словно им в лицо брызнули водой. Потом Китти издала тихий, сдавленный звук, а Колт выглядел как пристыженный маленький мальчик. Господин Колтрейн, высокомерный тип, сказал, что это для них настоящее потрясение и им необходимо время, чтобы все обдумать.

Лили остановилась посреди дорожки и в раздражении топнула ногой. Колт не произнес ни слова, не посмел перечить отцу. Нет, он просто покорно кивнул и сказал, что понял. Что, спрашивается, понял? Какое они имели право так грубо себя вести? Кем, черт побери, они себя возомнили?

Она обернулась и задумчиво посмотрела в сторону улицы, куда уехал Драгомир. Как жаль, что она не встретила его раньше Колта! Она знала, что нравится ему. Правда, он слыл ловеласом, однако что с того? Ведь она-то знала, как заставить его жениться. Так паучиха заманивает нового паука в свою паутину.

Она задумчиво прикусила губку. В конце концов еще не поздно. Ей несказанно повезло, что она оказалась в курсе развернувшихся этим утром событий. Лили с утра бродила по дому, надеясь выяснить, что Колтрейны планировали сделать для того, чтобы предотвратить их брак. Вместо того она узнала, что Дани не ночевала дома. Она все слышала и знала, что Драгомиру навсегда отказали от дома.

Итак, план Лили находился под угрозой срыва. Колт подчинился воле родителей и заявил ей, что родители чрезвычайно удивлены столь неожиданным объявлением, и предложил перенести женитьбу на более поздний срок. Позже, когда Лили все же удалось остаться с ним наедине и сказать, что ее унизили, он предпочел встать на защиту родителей. Похоже, он просто маменькин сынок. Лили боялась, что, если Китти Колтрейн постарается, ей удастся отговорить сына от женитьбы.

Одно дело заставить Колта пообещать жениться на ней после того, как он обнаружил ее в своей постели, и совсем другое ожидать, что чувство вины приведет его к свадьбе…

Все особенно осложнилось, с горечью осознала она потому как Дани, хотя и провела ночь с мужчиной, не считала, что должна непременно выйти за него замуж для того, чтобы сохранить свою честь. Теперь Колт, пожалуй, пересмотрит ситуацию, в которую так нелепо угодил.

Значит, пришла к заключению Лили, ей необходимо иметь в запасе еще один план действий на случай провала с Колтом… и решение может быть совсем рядом – Драгомир.

Интересно, Драгомир богаче, чем Колт?

«А что, если он такой же отличный любовник?» – с вожделением подумала она.

Лили в скором времени намеревалась получить ответы на оба вопроса.

Глава 20

Дани в последний раз окинула взглядом свою комнату. Она взяла с собой только некоторые личные вещи и большую часть одежды. Места в ее новом доме не очень много. Два больших чемодана уже стояли возле двери. Дани надеялась, что в квартире хватит места хотя бы для того, чтобы разместить упакованные вещи. Она глубоко вздохнула, стараясь подбодрить себя. Ведь у нее будет свой дом, пусть маленький и тесный. Ощущение приближающейся свободы радовало, она с нетерпением ждала, когда же наступит наконец тот момент, когда она сможет жить так, как хочет сама.

В полдень Люрлин принесла чай и суп, доложив, что происходило в остальной части особняка. Она поведала Дани о том, что месье Колтрейн только что отправился в посольство, проведя большую часть утра за запертыми дверями кабинета вместе с госпожой Колтрейн. Люрлин не знала, о чем они разговаривали, но с обычной для нее непосредственностью сказала, что это непременно было связано либо с тем, что Дани провела ночь вне дома, либо с объявлением Колта о своей женитьбе на мадемуазель Лили. В любом случае, сказала Люрлин, напряженность распространилась по всему дому и накрыла его как гигантский зонт. Она сама будет чрезвычайно рада, когда все закончится. Колт, сообщила она, покинул дом еще до первых лучей солнца, как сказал ей один из кучеров, и только недавно вернулся. Ее глаза возбужденно сверкали, когда она рассказывала о том, как он прошел мимо мадемуазель Лили, даже не остановившись.

– Ее в самую пору связать: топает ногами и ругается, как уличный хулиган. Весь день она бушевала и ругала слуг, ведь месье Колта не было, а сейчас он явно избегает ее общества.

Выслушав Люрлин, Дани почувствовала еще большее желание уехать из дома. Она взглянула на каминные часы и решила, что пора уезжать, если она хочет обосноваться в новом доме до наступления ночи.

Она попросила Люрлин, чтобы кучер подал экипаж к переднему крыльцу и послал кого-нибудь наверх забрать ее чемоданы.

Люрлин кивнула, но не сдвинулась с места, сокрушаясь по поводу того, что Дани покидает особняк.

– Я буду беспокоиться о вас, мадемуазель, вы ведь собираетесь жить одна и прекрасно знаете, что это ни чуточки не понравится вашему отцу.

Дани снова заверила ее в том, что с ней все будет в порядке; да, она знала, что отец не одобряет ее решения – поэтому и торопится покинуть родительский дом до его возвращения и избежать очередной неприятной сцены.

– Прошу тебя, поспеши и, будь добра, сделай все именно так, как я сказала, хорошо, Люрлин? Я хочу поскорее уехать.

Люрлин повиновалась, обеспокоенно качая головой.

Дани подошла к стулу, чтобы взять свою накидку, но услышала голос Колта, зовущего ее через закрытую дверь, и чуть не застонала от досады.

– Дани, открой. Я знаю, что ты там, нам нужно поговорить, – говорил он скорее нетерпеливо, чем рассерженно.

Дани открыла дверь и, не приглашая его войти, коротко сообщила:

– Не хочу спорить с тобой, Колт. Мне хватает своих собственных неприятностей.

– Я тоже не хочу спорить, Дани. Хочу поговорить с тобой всего одну минуту. – Он растерянно провел рукой по волосам, словно стараясь привести свои мысли и слова в порядок. Затем он увидел чемоданы и воскликнул: – Что это? Куда ты отправляешься?

Она сказала ему, и в ответ он громко рассмеялся:

– Ты же знаешь, отец не допустит этого. Дани не собиралась тратить время попусту, оправдываясь.

– Он ничего не сможет сделать! А теперь, пожалуйста, – нетерпеливо промолвила она, – скажи, чего ты хочешь. Я хочу уехать до того, как он вернется домой. Я устала от разногласий.

Он молча смотрел на нее несколько секунд, затем пожал плечами:

– Не знаю. Все вдруг перевернулось с ног на голову. Я полагаю, ты уже слышала о том, что когда я объявил родителям о том, что мы с Лили собираемся пожениться, они отнюдь не захлопали в ладоши от радости.

– Я и не ожидала от них подобной реакции. Ты едва знаешь ее. Кроме того, – добавила она, – они, вероятно, чувствуют то же самое, что и я, – ты не будешь счастлив с Лили, ты совершаешь ошибку.

– Думаю, это мое дело. – Он злобно прищурился. Дани прекрасно видела, что они напрасно теряют время.

– Я согласна с тобой, – уступила она, – и не намерена вмешиваться. Если ты пришел в поисках моего одобрения, ты не получишь его, Колт. Я не вижу никакого смысла продолжать наш разговор.

Она попыталась закрыть дверь, но Колт успел выставить вперед руку:

– Зато я вижу. Лили сказала, что вчера она говорила с тобой, просила прощения и помощи в подготовке свадьбы, а ты в ответ взорвалась, наорала на нее и даже плеснула водой в лицо. Мне бы хотелось выслушать твою версию этой истории.

– Зачем? Ты же не поверишь ни единому моему слову.

– Ты никогда не испытывала к ней симпатии, верно?

– Я пыталась, – честно ответила Дани. – Но, Колт, Лили одна из самых неприятных особ, с которой мне когда-либо доводилось встречаться.

– И поэтому ты плеснула ей водой в лицо? Поступить так не очень-то красиво с твоей стороны, Дани. Ведь она наша гостья и вскоре станет членом нашей семьи.

– Я сделала так потому, что она стояла там, где ты сейчас, и кричала на весь дом. Я хотела, чтобы она ушла от моей двери, – объяснила она и холодно спросила: – Неужели мне придется воспользоваться тем же самым способом, чтобы избавиться от тебя?

Колт задохнулся, еле сдерживая охватившую его ярость, готовую вырваться наружу.

– Не надо так со мной, Дани, – сказал он и с презрительной усмешкой добавил: – Ты нисколько не изменилась. Такая же избалованная девчонка, которой наплевать на всех, кроме самой себя.

Дани знала, что он вымещает на ней свое раздражение, но терпению ее приходил конец.

– Для тебя самым лучшим сейчас было бы уйти, Колт. Ты очень меня раздражаешь.

– А что же сделаешь? – Он указал на маленький шрам в уголке его глаза. – Расцарапаешь мне лицо? Пора повзрослеть, Дани, и перестать вести себя как маленькая дрянь!

Дани подняла руку, чтобы дать ему пощечину, ибо злость охватила ее, но рука замерла в воздухе, когда она увидела отчаяние в его глазах. Он был ее братом, и она любила его, и, если он хоть немного смягчит свою собственную боль, выместив раздражение на ней, пусть будет так. Она не могла простить себе того, что однажды в детстве ударила его. Дани не собиралась повторять своей ошибки, раня его в самое сердце.