Таинственная незнакомка

– Когда мы как следует подготовимся, – сказала Неду Ориана, – я сообщу мистеру Баррету и мистеру Симпсону, что ты будешь выступать вместе со мной в субботних концертах. Если я скажу, что они должны платить тебе по три гинеи за вечер, их это нисколько не разорит.

Нед изумленно открыл рот, потом спросил:

– Три золотые монеты?

– Сомневаюсь, что смогу выторговать для тебя больше. По крайней мере пока.

– Да я никогда не зарабатывал больше шиллинга за раз, когда играл на свадьбах или поминках, а здесь целое состояние! – За этой радостной вспышкой последовал тревожный вопрос: – А кто из нас расскажет мейнштиру Дэру о том, что мы задумали?

– Это была моя мысль. Я и расскажу, – храбро заявивла Ориана, решив таким образом обезопасить Неда от недовольства Дэра, если ее план не понравится.

Она встала и снова подошла к пюпитру.

– Давай повторим «Зимнюю песню».

– Хорошо.

Это была песня-диалог, куплеты которой попеременно исполняли то певец, то певица. Нед поднял скрипку к подбородку, сыграл несколько нот, потом запел своим красивым тенором. Но не успел он допеть первый куплет, как послышались удары дверного молотка, затем шаги мистера Ламли в холле, а следом и голос Дэра. Нед опустил инструмент, но Ориана сказала ему:

– Продолжай.

Дэр вошел в комнату как раз в ту секунду, когда Нед возобновил пение. Ориана прижала палец к губам, призывая Дэра к молчанию. Тот понял и подождал, пока Нед закончит свою часть песни. Едва умолк его голос, Дэр обратился к Ориане:

– Мои служащие явно предпочитают служить вам, мадам, – пожаловался он. – Нед весь день играет у вас на скрипке. Подозреваю, что Уингейт находится в кухне. Во всяком случае, его нет там, где ему полагается быть, то есть находиться в гостинице Морланда и ждать своего хозяина.

– Он помогал Ламли проверять хозяйственную книгу, а сейчас они оба заняты тем, что разливают в бутылки кларет из бочки, присланной от братьев Берри.

– Прошу вас закончить песню, – с улыбкой попросил Дэр, выслушав это объяснение. – Я знаю, что есть продолжение.

И Ориана спела женскую партию диалога – ответ девушки с острова Мэн ее поклоннику. Она не желает выходить замуж, ей приятнее свободная и веселая девичья жизнь. Однако это еще не было последним словом девушки – завершалась песня куплетами Неда о том, что, вняв его уговорам, девица, накинув на голову шаль, выбежала из дома и бросилась в объятия возлюбленного.

После этого Ориана обратилась к Дэру:

– Мы с Недом задумали выступать в Воксхолле вместе. Ему будут хорошо платить.

– Но только если мейнштир не возражает, – поспешил добавить молодой человек.

– А ты этого хочешь? – спросил его Дэр.

– Да. Но не только из-за денег. Для миссис Джулиан... то есть Сент-Олбанс, я играл бы без всякой платы.

Явно покоренный этими словами, Дэр сказал:

– Отправляйся к портному на Дин-стрит, пускай снимет с тебя мерки для новой одежды. Зайди также к шляпнику и к мастеру, который делает парики. Скажи, чтобы все счета отправляли моим банкирам. Музыканты в Воксхолле одеваются очень хорошо, и ты должен выглядеть не хуже.

Многократно выразив свою благодарность, Нед бережно уложил скрипку в потертый деревянный футляр и тотчас удалился заказывать новые одежды.

Едва он ушел, Дэр с самым мрачным видом повернулся к Ориане:

– Ты и в самом деле сирена. Надеюсь, Нед не разобьется о скалы, которые тебя окружают. Он играет на своей скрипке ради собственного удовольствия и ради того, чтобы время от времени заработать несколько шиллингов. До сих пор он никуда не уезжал с острова, и в Лондоне он всего второй день. Он ничего не знает о театре и его обычаях – он же не вырос на сцене, как ты.

– Я понимаю, но не вижу в моем предложении ничего опасного.

– Я не собираюсь вставать ему поперек дороги и понимаю, что ему очень хочется выступать вместе с тобой. Но я оставляю за собой право вмешаться, если почувствую в этом необходимость.

Ориана понимающе кивнула. После несчастного случая в шахте она поняла, что Дэр воспринимает свою ответственность за жизнь Неда с полной серьезностью.

– Расскажи мне о твоей поездке в Дептфорд.

– У меня там было много дел. «Доррити» получит новые паруса и оснастку, новый якорь большего размера, ей просмолят швы и заново покрасят – к великой радости ее капитана и немалому огорчению владельца. Предъявленная мне смета расходов на это предприятие потрясает. Здесь вся работа обойдется дешевле, чем в Рамси, но тем не менее дороже, чем я предполагал. – Дэр обнял Ориану за талию. – Если я разорюсь и вынужден буду оставить свои апартаменты у Морланда, пустите ли вы меня к себе, сударыня?

Ориана приняла самый неприступный вид и ответила:

– Разумеется, нет, сэр. Я отправлю вас в ближайший приют для бедных, так как жертвую на благотворительность достаточно, чтобы моих приятелей там содержали достойно.

– Неужели у вас нет сердца?

Сердце у нее было, и когда Дэр смотрел на нее так, как сейчас, оно билось очень бурно.

– Если бы у меня его не было, я не была бы столь щедрой благотворительницей.

Дэр вложил ей в руку конверт с письмом.

– Прочти-ка вот это. Ориана рассмеялась.

– Вот уж не думала получить billet-doux[15] от мужчины, чьим пером написан научный трактат.

– Я этого не писал. Это дело рук сэра Джозефа Бэнк-са. Ты, дерзкая девчонка, передала ему мой геологический опус.

Ориана отлично поняла, что Дэр ничуть не сердится на нее за это, и развернула письмо.

– Ты с ним так хорошо поговорил, что он заинтересовался твоей работой. Приглашение на обед к нему в дом – это высокая честь! Но скорее всего именно в субботу состоится дебют Неда в Воксхолле. Может, стоит перенести выступление?

– Ради интересов Неда желательно заключить соглашение как можно скорее. Он так счастлив быть твоим аккомпаниатором, что даже не заметит моего отсутствия. Я уверен в его успехе.

– Отлично, я немедленно пошлю уведомление распорядителю, – согласно кивнув, ответила Ориана.

Они вместе прошли в гостиную, и Дэр, стоя за стулом Орианы у письменного стола и положив ладонь ей на плечо, смотрел, как она пишет. Это прикосновение так волновало, что Ориана с трудом справилась с пустяковой задачей и трепетала, словно листья под теплым летним ветерком на деревьях за окном. Закончив письмо, она неловкими пальцами отложила перо и поставила на место серебряную чернильницу.

Дэр наклонился к Ориане, и она увидела огонь желания в темных глазах, окаймленных черными ресницами. Он легко коснулся губами губ Орианы, но вспышка страсти сделала поцелуй крепким и долгим. Ориана была готова отдаться Дэру прямо сейчас, забыв о том, что оба они находятся на виду, у самого окна. Опомнившись, она пробормотала что-то в знак протеста, но Дэр не обратил на это никакого внимания и продолжал ласкать ее, все крепче прижимая к себе.

– Не надо больше, – выдохнула она в промежутке между поцелуями.

– С тобой, Ориана, я всегда хочу большего.

Она бросила взгляд в сторону холла, чтобы убедиться, что там нет никого из прислуги, потом снова повернулась к окну – и сердце у нее замерло. Какой-то мужчина, проходя мимо, остановился и с интересом смотрел на них. Потом постучал в оконное стекло и уставился на Ориану.

Мэтью Пауэлл!

Дэр резко отпрянул.

Ориана, напуганная происшедшим, сама бросилась к входной двери, торопясь открыть нежданному визитеру.

– Вы ведь, кажется, предполагали уехать в Чешир, – не слишком любезно проговорила она, препровождая его в гостиную. – Мне сказал об этом Раштон.

– Он ошибся, – коротко ответил Пауэлл, положив шляпу и перчатки на стул и бросив на Дэра долгий оценивающий взгляд. – Должен сообщить вам, сэр, что Анна никогда не позволяла мне того, что, как я только что видел, делали вы. – Снова повернувшись к Ориане, он произнес речитативом: – Что касается вас, мадам... – Тут плечи его опустились, и он спрятал лицо в ладони. – Я не вправе упрекать вас. Вы не любили меня и не давали понять, что можете полюбить. О, какие муки я терпел! И когда я наконец уверовал, что излечился от пережитых страданий, на мою долю выпадает новая пытка – увидеть вас в объятиях другого. После всего, что было, этот удар невыносим. Тем не менее мне придется его вынести, иначе вы станете меня презирать.

Ориана вернулась к своему письменному столу.

– Как хорошо, что я не успела убрать свою почтовую бумагу. Сообщу мистеру Шеридану, что вы вернулись. Ему позарез нужны новые таланты в будущем сезоне. Выбор за вами, Мэтью, решайте, женитьба или сценическая карьера. То и другое одновременно не пройдет. Раштон слишком консервативен, чтобы принять зятя, выступающего на подмостках.

Молодой человек промаршировал через комнату и выхватил перо из руки Орианы.

– Вы мне испортили всю шутку!

– Как вы утверждали во время нашей последней встречи, моя жестокость не знает пределов.

– Сэр, – вмешался в разговор Дэр, – я вам искренне сочувствую. Я хорошо знаком с теми страданиями и пытками, о которых вы упомянули.

Посетитель улыбнулся Дэру:

– Меня зовут Мэтью Пауэлл. Позвольте узнать ваше имя.

– Сэр Дэриус Корлетт. Можно просто Дэр. Ориана, покраснев до корней волос, молча наблюдала за тем, как мужчины обмениваются рукопожатиями.

– Мне любопытно узнать, чем вам удалось преодолеть ее чрезмерную стыдливость.

– Постоянством и настойчивостью, – ответил Дэр, сверкнув улыбкой.

– Я ее ни разу не поцеловал, – сказал Мэтью, – Она бы мне не позволила, а я не настолько решителен, чтобы добиваться позволения, тем более что за ней увивалось множество других юношей, и я опасался нарваться на дуэль. У меня стойкое отвращение к пулям и крови, а любовь моя к мелодраме не настолько велика, чтобы позволить себя пристрелить даже ради Анны Сент-Олбанс.

Дэр обратился к Ориане:

– Он когда-нибудь бывает серьезным?

– Редко. Он смеялся, даже когда просил меня выйти замуж. И продолжал смеяться, когда я ему отказала.

– Потому что я был здорово пьян. Принял слишком много бренди в тот вечер. Да, я был не в себе, и в голове все путалось. Но вы тоже смеялись, Анна, не отрицайте. Я считал вас бесчувственной, но вообще это нелегкая задача – добиться внимания самой известной певицы в Лондоне. Вы уж обращайтесь получше с сэром Дэриусом Корлеттрм. Будьте к нему добрее, чем ко мне.

– Неблагодарный, – упрекнула его Ориана. – Я сделала для вас доброе дело. Моя неуступчивость спасла вашу помолвку. Когда у вас свадьба?

– Надеюсь, что скоро. Но есть одна заминка, весьма неприятная и нудная. Из-за нее я и явился к вам. Возникла ужасная проблема, для ее решения требуется участие женщины.

– Я создала гораздо больше проблем, чем помогла решить, – честно призналась Ориана. – Не могу представить себе причины, заставившей вас проделать путь из Чешира, чтобы посоветоваться со мной, разве что... – Прищурив глаза, она спросила озабоченно: – Вы что, снова поссорились с леди Лайзой?

– Нет, что вы, я настоящий пай-мальчик.

– Обидели Раштона? Мэтью затряс головой.

– В тот единственный раз, когда мы с ним поругались, это было из-за вас.

Ориана позвонила Ламли и попросила его принести бутылку французского коньяка для джентльменов и стаканчик шерри для себя.

– Да, еще я попрошу вас отдать Сэму вот это письмо, пусть отнесет его мистеру Симпсону в Воксхолл, – сказала она дворецкому.

Пока Ориана обсуждала с незадачливым женихом его проблему, Дэр устроился за письменным столом, чтобы написать сэру Джозефу ответ на его приглашение.

– Только без театральных эффектов, – услышал он слова Орианы, произнесенные с явным нетерпением.

– Поверь, моя тревога обоснованна. Если бы ты была в долгах, ты поняла бы меня.

Привязанность Орианы к Мэтью Пауэллу скорее всего объяснялась тем, что он напоминал ей покойного мужа. Генри Джулиан, как решил Дэр, наверное, был веселым малым со светлыми волосами и смеющимися глазами. Ориана любила Генри достаточно сильно, чтобы выйти за него замуж, чего нельзя было бы сказать о Мэтью. Это было утешительно, однако давало повод к размышлениям. Совсем недавно Ориана с Недом репетировали песенку-диалог парня и девушки, и девушка отказывала парню, так как предпочитала замужеству свободу и жизнь ради удовольствий. Что-то подобное сама Ориана, вероятно, сказала Пауэллу, отвергая его предложение ради «удовольствий» собственной профессии. Неизменная преданность искусству определяла ее решения и управляла поступками.

Дэр не вполне понимал, почему сделанное спьяну предложение этого молодого человека вынудило Ориану уехать в Ливерпуль, даже более того – на остров Мэн, но был этому рад.

Сожалея о том, что у него нет власти перенести эту милую домашнюю сценку в Скайхилл-Хаус – само собой, без молодого англичанина с его финансовыми проблемами, – Дэр вернулся к своему письму.

Он надеялся, что обед у сэра Джозефа окажется похожим на те, которые так радовали его прежде в Эдинбурге. В течение последних двух лет, после того как умер доктор Хаттон, у Дэра не было возможности обсуждать увлекательные научные наблюдения с людьми, которые знали в этом толк. Его упорядоченная светская жизнь на острове становилась все более скучной, и хотя он радовался общению со своим кузеном Томом, Джорджем Куэйлом и Баком Уэйли, их он не мог втянуть в дискуссии о геологии.

Знакомая карета остановилась возле дома, и вскоре дворецкий объявил о прибытии графа Раштона. Как только граф вошел в гостиную, мистер Пауэлл сделал серьезное лицо и встал.

Граф бросил на молодого человека негодующий взгляд.

– Вам, сэр, не позволено посещать этот дом. Вы забыли об этом?

Мэтью стиснул зубы, потом сказал:

– Я отвечу только Лайзе. Ей известно, что я собирался сюда прийти.

Ориана заговорила сухим и грустным тоном:

– Я привыкла к тому, что иные люди позволяют себе высказывать наихудшие суждения о моем поведении, но не вы, Раштон. Неужели вы считаете, что я могла бы флиртовать с джентльменом в моей гостиной средь бела дня?

Мэтью легонько дернул выбившуюся из прически Орианы прядь волос и пробормотал:

– Это не лучший способ защиты, Анна. Я простоял у окна достаточно долго, чтобы понять, что к чему.

Граф обратился к Ориане уже более мягко:

– Сколько раз я предупреждал вас, Ориана, об опасности дружеских отношений с Мэтью. – Он с каменным лицом взглянул на Дэра, прежде чем добавить: – И вообще вам следовало бы остерегаться завязывать отношения, которые могут принести слишком большие волнения.

– Пожалуй, уже слишком поздно беспокоиться об ущербе, нанесенном моей респектабельности. Мне нечего терять. Никакие мои или ваши усилия не принесут желаемого результата.

– Я искренне надеюсь, что время все исправит, – заметил граф.

Ориана посмотрела на Дэра с выражением отчаяния в глазах, безмолвно умоляя его о помощи.

Дэр заговорил очень спокойно и сдержанно:

– Мистер Пауэлл говорил мадам Сент-Олбанс о своем желании как можно скорее вступить в брак с вашей дочерью, граф.

– Совершенно верно, – подтвердил Мэтью. – Более того, я заверил сэра Дэриуса, что Анна никогда не имела на меня видов. Я ему не соперник.

Раштон явно был ошарашен подобным поворотом темы. Он обратился к Ориане:

– Я надеюсь, что вы не совершили ничего, о чем потом будете жалеть. Нужно ли мне напоминать о том стыде и отчаянии, которые вам пришлось пережить после...

– Я помню, – перебила его Ориана. – Хотя предпочла бы забыть. Не можем ли мы поговорить о парламенте, о перспективах войны или о чем-то еще?

Раштон еще более смягчил свой тон и выражение лица.

– Я знаю, что вы не любите говорить о политике или о войне. Я пришел поговорить о том, что представляет для вас несомненный интерес. О театре.

– Правда? – заинтересовалась Ориана, и Дэру очень не понравилась ее улыбка, обращенная к графу.

– Мэтью не рассказал вам о нашем плане поставить пьесу в Раштон-Холле?

– Он только начал говорить об этом, когда вы вошли.

– Популярность любительских спектаклей неудержимо растет, и молодежь в Чешире не избежала этой болезни. Скоро начнется мой ежегодный сезон охоты, вот Мэтью и Лайза и решили развлечь гостей драматическим искусством.

– Мы приспособим под театр оранжерею, – сказал Ориане Мэтью. – И хотим, чтобы вы помогли нам выбрать подходящую пьесу, а также руководили актерами.

– Я могу уехать из Лондона только после гала-концерта.

– Обещаем вам превосходные обеды, – сказал Раштон. – Охота на шотландских куропаток начинается двенадцатого августа, а мы будем охотиться каждый день. Мэтью очень высокого мнения о вашей способности руководить группой дилетантов.

– Мы с Орианой так и познакомились, – сообщил Дэру молодой человек. – Я выступал в любительской труппе, а она нам помогала. Послушайте, Анна, не будет ли забавно посягнуть на «Писарро»? У меня есть экземпляр, я купил в книжной лавке.

– Вы могли бы воспользоваться моим и сэкономить два шиллинга и шесть пенсов.

– У нас мало надежды на успех без вашего участия, – настаивал Мэтью.

– У моей подруги Харриот Меллон скоро появится время, – сообщила Ориана. – Она в Ливерпуле, это всего полдня пути от Раштон-Холла. Как член труппы театра «Друри-Лейн» она хорошо знакома с произведениями Шеридана и их постановками на сцене.

– Мы будем рады ее помощи, – вмешался в разговор граф. – Но музыку обеспечить можете только вы, Ориана. Мы отложим наше сборище до того времени, как у вас будет возможность к нам присоединиться.

Едва граф и Пауэлл удалились, Ориана прошлась в радостном танце по всей комнате. Остановилась возле зеркала и принялась перекалывать брошь Сент-Олбансов на другое место на корсаже.

Дэр подошел ей помочь. Прикалывая брошь, он просунул пальцы под корсаж и дотронулся до теплой кожи Орианы.

– За все годы, что я знаю Раштона, – сказала она, – он ни разу не предложил мне посетить его имение. Представить себе не могу, почему он так настаивал на этом сегодня.

Дэр не хотел, чтобы она думала о графе, в то время как его рука касалась ее тела. Скрывая от нее свою тревогу по поводу того, что она может снова его покинуть, он спросил:

– Ты поедешь?

– Без тебя не поеду, – ответила она и поцеловала его.

Глава 23

Созерцание расположенной на галерее библиотеки хозяина дома вызвало у Дэра желание поскорее дожить до того дня, когда его собственные библиотека и коллекция будут такими же представительными. Однако собрание его книг было не настолько обширным, что-бы потребовалось нанять библиотекаря, который составлял бы каталоги. Мистер Драйендер, ученый швед, прилежно разбирал стопку научных книг на письменном столе. Едва его помощник увел Дэра из узкой и длинной комнаты, библиотекарь возобновил свое занятие.

Сэр Джозеф Бэнкс препроводил гостя в свой кабинет, тесно заставленный книжными шкафами и украшенный портретами и бюстами знаменитостей. Широкое окно выходило во двор. Хозяин кабинета достал из ящика письменного стола, обтянутого байкой, трактат Дэра и уселся в кресло.

– Мне показалось весьма любопытным это ваше сочинение, – заговорил он, постукивая кончиками пальцев по крышке переплета. – Что побудило вас к его созданию?

– Постоянное, в течение всей моей сознательной жизни, восхищение родным островом и столь же неизменный интерес к его происхождению. Еще мальчиком я взбирался на горы, бродил по долинам, плавал вдоль скалистой и опасной для мореходов береговой линии. Много позже, уже взрослым человеком, я определил, что состав горных пород на острове, расположение геологических пластов и их плотность соответствуют тому, что я видел в Шотландии, когда путешествовал вместе с доктором Хаттоном и его коллегами.

Рассказывая о менторе, который вдохновлял и ободрял его, Дэр исподволь оглядывал кабинет.

– Болезнь помешала доктору Хаттону посетить наш остров, – говорил он, – и тогда он предложил мне самому заняться геологическими исследованиями. Собрав факты и изложив свои соображения, я заплатил издателю в Дугласе, и он отпечатал несколько экземпляров. Сочинение далеко еще не полно, я намерен сделать добавления к тексту и снабдить его иллюстрациями, которые подтвердят мои выводы.

– Надеюсь, что ваше увлечение не умерло вместе с Хаттоном.

– Нет, я только отложил работу на то время, пока строил виллу. Это, а также некоторые другие обстоятельства отвлекли меня от геологических исследований и описаний.

– Ваш вклад в научную литературу может вызвать полемику, – предупредил сэр Джозеф.

– Я был бы этому только рад. Мои выводы основаны на прямом наблюдении, и доказательства всем доступны. Мой остров невелик – тридцать две мили в длину и тридцать в ширину, – но он представляет собой блестящее подтверждение теории Хаттона. Он нашел ответы на свои вопросы у берегов Шотландии. Мой ответы ждут интересующихся у берегов острова Мэн, где ветры и морские волны разрушили верхний слой утесов и скал и обнажили их внутреннее строение.

Пытливые глаза слушателя следили за каждым движением Дэра с неотрывным вниманием.

– Вы придерживаетесь наиболее широко распространенной теории, которая утверждает, что все скалы поднялись со дна первобытного океана?

– Да.

– Но тогда вы вступаете в противоречие с утверждениями преобладающего большинства ученых-геологов, которые считают, что гранит первичен и является наиболее древним типом твердой породы, – заметил сэр Джозеф, возвращая Дэру его книгу.

– Я согласен с предположением Хаттона, который утверждает, что гранит имеет вулканическое происхождение. Любой образец гранита из вашей коллекции подтвердит мое суждение.

Баронет встал, подошел к шкафчику и вынул из выдвижного ящика коричневый камень величиной с кулак.

– Этот подойдет?

Дэр внимательно осмотрел камень. На нижней его стороне он увидел узкую прожилку белого кварца. Проведя по ней пальцем, он сказал:

– Гранит существовал, когда эти вот кристаллы формировались в трещине. Этот небольшой образец опровергает теорию, что кристаллические камни существовали раньше, чем все прочие.

Бэнкс положил камень обратно в ящик.

– Физические доказательства радикальных геологических теорий существуют, сэр, – продолжал Дэр. – Я наблюдал их сам. Но до знакомства с Хаттоном я не вполне понимал, что, собственно, я вижу.

– Мой личный гравер мистер Макензи мог бы оказать вам помощь, сделав гравюры с любых рисунков, какие вы пожелали бы включить в ваш трактат, – заговорил Бэнкс. – У него есть рабочая студия в этом здании, в полуподвале. Я согласен с тем, что вам следовало бы проиллюстрировать ваши открытия. Это было бы полезно. Я сам принимал участие во многих научных экспедициях и посылал исследователей во многие уголки земного шара с целью узнать все, что только возможно, о нашем обширном планетарном доме. Вы, как и ваш шотландский друг, помогли науке, не удаляясь на огромные расстояния от места вашего рождения. Некоторые знакомые мне геологи с интересом выслушали бы ваши доводы в защиту теории Хаттона. В ноябре возобновятся мои научные обсуждения по четвергам утром, так же как и мои регулярные воскресные обеды. Если вы все еще будете в Лондоне, я прослежу, чтобы вам посылали приглашения.

– Если я буду в Лондоне, – повторил Дэр, который был далеко не уверен в этом, – и получу приглашение, то сочту приятным долгом явиться.

– На наших встречах по четвергам за завтраком, – продолжал баронет, – присутствуют только мужчины, и разговор идет лишь о предметах научных либо идеологических. Обеды, хоть и не столь элегантные и изысканные, как у моей очаровательной соседки в доме на противоположной стороне площади, украшают своим присутствием и леди, а темы разговоров более общие. – Он встал и, потирая руки, неожиданно предложил: – Теперь, дорогой сэр, вы должны мне позволить взвесить вас. Когда вы снимете обувь и сюртук, прошу вас занять место на весах.

Дэр подчинился этому странному требованию и проследовал за хозяином к алькову, где был установлен аппарат. Он послушно опустился на сиденье, словно жокей в Ньюмаркете после скачек.

– Теперь я могу внести вас в список, – сказал баронет, доставая с полки солидную книгу в кожаном переплете. – Так. Корлетт, сэр Дэриус. Тринадцать стоунов, семь с половиной фунтов[16]. Для мужчины вашего роста вы очень худой.

По настоянию хозяина Дэр просмотрел записи в книге, сделанные в алфавитном порядке, и убедился, что вес всех обитателей дома Бэнксов с годами увеличивался – исключение лишь собака по кличке Мэб.

– Всего десять фунтов! – удивился Дэр. – Это, должно быть, очень маленькая собачка.

Дальше он обнаружил имена аристократов, писателей и гениев науки. Добавление его никому не известного имени к этому впечатляющему списку вызвало у него ощущение принадлежности к некоему избранному кругу.

Дэр пришел в этот дом, готовый отстаивать свои убеждения, а уходил оттуда с предложением доработать свой труд и подготовить его к публикации Королевским обществом. Принятие в члены этого общества вознесло бы его на вершину успеха, однако Дэр не питал слишком радужных надежд.