Бесконечная война
Бесконечная война
Джульето Кьеза
Предисловие к итальянскому изданию
Писать предисловия к книгам – дело непростое. По крайней мере, для меня. Еще труднее написать предисловие к книге об Афганистане. Ведь Афганистан остается одной из самых загадочных и непостижимых стран на свете. Я провел там четыре года, но не устаю удивляться, как мало я знаю об этой стране. С каким трудом удается собраться с мыслями и выстроить логическую цепочку, которая выходила бы за рамки простых ощущений.
Согласно старинной афганской легенде, сотворив Землю, Господь Бог стал думать, как и где ему разместить разные страны. Складывая части головоломки, Бог был вынужден кое-где подправить границы, кое-что подточить и обрезать, чтобы подогнать одну к другой все страны на Земле. В конце концов, у него набралось много ненужных обрезков, полосок, уголков. Он собрал весь этот мусор в одну кучу и швырнул в дыру между Ближним Востоком, Центральной Азией и Индостаном, которая оставалась еще не заполненной. И сказал: «А это пусть будет Афганистан!»
Я не уверен, что дело обстояло именно так, но факт остается фактом – в этой «дыре», которая по своему размеру больше, чем две Италии, вместе взятые, оказались перемешанными 55 этнических групп, говорящих более чем на 20 языках. Значительно упрощая картину, мы всех их называем «афганцами». Но если спросить их самих: кто они? – последуют самые разные ответы. Никто не назовет себя афганцем, а пуштуном, таджиком, хазарейцем, узбеком… Более того, мы услышим, что они часто определяют себя по названию города или долины, где живут, как например, кандагарцы или пянджширцы.
Подобная этнолингвистическая путаница не могла бы существовать так долго, если бы не географические особенности «земли афганцев», земли труднодоступной и негостеприимной. К востоку тянутся узкие долины, прорезающие гряду Гиндукуша – западную оконечность горных цепей Каракорум и Гималаи, – покрытые большую часть года многометровым слоем снега; на западе в направлении Иранского высокогорья раскинулись Дашти-Марго – «пустыня смерти» – и бескрайние пески Регистана. Таков Афганистан, который гораздо обширнее, чем мы привыкли думать, слыша привычные названия: Кабул, Герат или Мазари-Шариф – городов с древней историей и культурой. Афганистан до сих пор остается страной, путешествовать по которой – постоянное и рискованное приключение. Отправляясь в путь, невозможно сказать заранее, когда доберешься до пункта назначения. И доберешься ли.
Всякий раз, когда нам приходилось доставлять на грузовиках лекарства и медицинское оборудование для госпиталей Эмердженси, мы тратили 22 дня, чтобы проехать 300 километров, которые отделяют Таджикистан от Пянджширского ущелья. Кажется, сама земля в этой части света и населяющие ее племена делают все возможное, чтобы оставаться недоступными для остального мира. И тем не менее…
Веками Афганистан находился на пересечении путей между Китаем, Индией, Центральной Азией и Европой. По Великому шелковому пути и его ответвлениям доставлялись золото и серебро, ткани и лазурь, хлопок и пряности, янтарь и кораллы, шерсть и меха. А с некоторых пор оружие и наркотики. На этом неизбежном перекрестке дорог местным жителям платили и платят большую цену только потому, что они волею судьбы оказались в этой «стратегической зоне» или «буферном государстве». За последние два столетия многие пытались завоевать афганские пустыни и долины и покорить населяющие их племена.
С начала XIX века царская Россия, войска британской короны и даже Наполеон Бонапарт мечтали добраться до богатств Индии. И почти всегда, на свою беду, они не учитывали: чтобы добраться до вожделенной добычи, необходимо сначала покорить Афганистан. Эта Большая Игра в Центральной Азии длилась больше века, превратившись в затяжное кровопролитие.
Даже сегодня, отправляясь из Кабула в Джелалабад, нетрудно представить, как 16-тысячный отряд англичан зимой 1842 года отступал из Кабула по перевалам и узким ущельям. До Джелалабада удалось добраться только одному – раненному в спину военному хирургу Вердену, который едва доехал на загнанной лошади. Остальные члены отряда были убиты или же умерли в дороге от холода и голода.
Джульетто Кьеза, Кристина Каттафеста, Вауро Сенеси, Джино Страда. Главный распорядитель больницы Эмердженси Джино Страда (сидит) смог сделать то, что другим и не снилось
Афганистан превратился в шахматную доску для все более трудных и рискованных партий, которые оборачивались бедами, прежде всего для мирных жителей.
Но сделать выводы из уроков истории оказывается очень трудно.
Разыграть свою партию пытались многие. В том числе Советский Союз, США и Пакистан.
«Президент издал директиву об оказании помощи противникам просоветского режима в Кабуле» – так заявил советник по национальной безопасности президента США Збигнев Бжезинский. Президентом был тогда демократ Джимми Картер, а директива была им подписана 3 июля 1979 года, то есть за шесть месяцев до советского военного вторжения в Афганистан.
«В моей записке президенту я указывал, что, по моему мнению, последствием этого решения станет советское военное вмешательство». Продолжаем цитировать предельно откровенные высказывания Бжезинского: «Мы не подталкивали Советы к вторжению, мы всего лишь сознательно увеличили вероятность того, что они вмешаются… попав, таким образом, в афганский капкан».
Но о какой помощи шла тогда речь? Я помню, как в те дни из пакистанского города Кветта колонны тщательно опломбированных грузовиков оранжевого цвета отправлялись по пыльным дорогам в Спин Болдак на афганскую территорию. На боку грузовиков была видна надпись «NLC» (National Logistic Cell). Грузовики принадлежали транспортной компании, которой распоряжалась пакистанская разведка. В них, естественно, везли оружие. Очень много было так называемого «советского» оружия или, точнее сказать, скопированного с советских образцов, которое производили на специальном заводе, построенном ЦРУ недалеко от Каира, и затем переправляли из Египта в Пакистан.
Кто знает, как обернется дело. Будет лучше, если в руках у не слишком предсказуемых типов не будет оружия «made in USA». В любом случае никто не сможет обвинить самых преданных защитников свободы, что они поставляли оружие в Пакистан. Кстати, годом раньше США заморозили свою помощь Пакистану, обвинив его в проведении работ по созданию атомной бомбы.
Фантастика? Нисколько. Именно так и было. И было еще многое другое.
На протяжении нескольких лет Соединенные Штаты и Саудовская Аравия следовали принципу – если ты ставишь доллар или миллиард долларов, я отвечаю тем же – в финансировании набора, вооружения, военной подготовки бойцов для священной войны – джихада. Пакистан же широко распахнул двери для «братьев» – мусульман, горящих желанием отправиться в Афганистан, чтобы сражаться во имя ислама.
Египтяне, суданцы, палестинцы, алжирцы, иракцы, йеменцы, тунисцы, марокканцы и даже филиппинцы, не говоря уж о пакистанцах, откликнулись на призыв к джихаду.
В течение нескольких лет достаточно было просто появиться в посольстве Пакистана в какой-либо стране и заявить о своем желании присоединиться к джихаду, как тебе тут же выдавали авиабилет и проездные документы до города Пешавар на северо-востоке Пакистана.
Среди прочих лиц, встречавших в Пешаваре добровольцев, которых быстро рассортировывали по различным лагерям, где обучали терроризму и партизанской войне, был и некий Осама бен Ладен…
Таким образом, когда в ночь на Рождество 1979 года советские войска перешли Амударью, которую в древности называли Oxus, по которой проходила советско-афганская граница, ловушка была уже подготовлена.
Большая Игра может продолжаться, «холодная война» превращается в войну по доверенности, на заказ. Заставим других делать то, что выгодно нам. Так мы сможем избежать неприятностей и обвинений в случае провала операции – вот суть доктрины Генри Киссинджера. И Большая Игра, превратившаяся в кровавую бойню, продолжается с различными ставками до сих пор.
«Во Вьетнаме мы потеряли 58 000 человек. Русские в Афганистане потеряли 25 000. Они должны нам еще 33 000 убитых», – заявил в 1988 году конгрессмен от штата Техас Чарльз Вильсон, один из самых ярых сторонников лозунга «Пусть у русских будет свой Вьетнам!».
Это что – фильм про Джеймса Бонда?
Нет, все это и многое другое происходило в Афганистане на самом деле. В конце концов, потерпев поражение в заказной войне, советские войска покинули Афганистан, а победители – моджахеды – продолжают воевать еще 12 лет спустя. Многие иностранные добровольцы джихада, вернувшись домой, с успехом импортировали священную войну к себе на родину.
Да, вышло так, что от Алжира до Филиппин, от Чечни до Судана афганские ветераны священной войны стали организовывать джихад у себя дома.
А тот самый Осама, который прежде был в хороших отношениях с ЦРУ, закончил тем, что открыто объявил войну… США!
А что же при всем этом Афганистан? А сами афганцы? Что произошло с почти 20-миллионным народом?
1 500 000 погибших, 1 000 000 искалеченных, 4 000 000 беженцев.
И разоренная страна, в которой Кабул напоминает Ковентри после немецких бомбардировок, 8 000 000 противопехотных мин, готовых еще десятки лет рвать людей на куски.
Афганцы, укутавшись в свои накидки и паранджи, в холоде и темноте, без питьевой воды и электричества, школ и больниц, возможно, с безвозвратно разобщенным и расколотым обществом, продолжают брести по своим дорогам, усеянным подбитыми танками и неразорвавшимися снарядами, и ждут. Они ждут, когда кончится война и голод, когда можно будет пойти учиться. Они надеются, что появятся проблески демократических свобод и появится хотя бы намек на соблюдение прав человека.
Они ждут среди шпионов и террористов, фанатиков и фундаменталистов разного рода, торговцев оружием и наркотиками.
Ждут и надеются. «Фардо, инш'Аллах» – на все воля Аллаха.
Надеются, что, наконец, закончится Большая Игра.
«Бузкаши» (buskashi) – так называется национальная афганская игра. В нее еще играют в деревнях, как правило, по пятницам. Две команды, по 12 всадников в каждой, встают друг против друга. На центр поля бросают мертвую козу. Всадники подхватывают козу, вырывая ее друг у друга из рук. Иногда ее просто разрывают на части.
Советский Союз, Соединенные Штаты и другие страны, каждая в своих собственных стратегических, военных, финансовых интересах, играют в бузкаши с Афганистаном.
Сыгран первый тайм игры, только что после перерыва начался второй.
Ясно одно: в этой игре на месте козы – мужчины, женщины и дети Афганистана.
Джино Страда[1]
3 сентября 2001 года
Талибы
(июнь 2001 г.)
Рождение легенды
В то время как я пишу эти строки, полным ходом идет война, объявленная Соединенными Штатами Америки и коалицией западных государств режиму талибов в Афганистане. Военную операцию Запада поддерживают в разной степени многие мусульманские страны. Прошло уже более 5 лет с той памятной ночи с 26 на 27 сентября 1996 г., когда талибы вошли в Кабул, и около 8 лет с того момента, когда Талибан заявил о себе во весь голос как о политическом движении и военной силе.
Впервые о талибах заговорили в октябре 1994 г. Тогда караван из 30 пакистанских грузовиков с продовольствием, медикаментами и одеждой, направлявшийся в одну из бывших советских среднеазиатских республик, был разграблен в окрестностях Кандагара местными бандитами.
Далее в этой истории, или легенде (все детали которой, как мы позже увидим, важно не упускать из виду, чтобы выяснить, кто является автором и какие он преследует цели), появляются талибы. Они наносят молниеносный и сокрушительный удар по бандитам и возвращают имущество законным владельцам. Таинственным и любезным афганским Робин Гудам понадобилось всего лишь 48 часов, чтобы восстановить законность и порядок после десятилетий войн, убийств, грабежей, насилия. Кому принадлежал караван, куда именно он направлялся, что это были за грабители никто точно не знает до сих пор. Но сразу обращает на себя внимание факт, что в этой истории, или легенде, речь идет о караване с мирным грузом, а именно одеждой, продовольствием, разного рода промтоварами и лекарствами. Кроме того, любопытно отметить, где разворачиваются события. Ведь Кандагар – родина муллы Мухаммада Омара. С того момента вооруженные формирования Талибана все чаще упоминаются в сводках о боевых действиях на юге Афганистана. На фоне разношерстных группировок моджахедов, ведущих нескончаемую войну друг с другом и рвущих на куски страну, появляются новые действующие лица.
Талибы быстро выделились за счет дисциплины и высокой, на первый взгляд, боевой эффективности. За считанные недели под их контролем оказывается значительная часть провинции Кандагар. Следует отметить, что история с автокараваном и другие истории, или легенды, связанные с талибами, имеют один и тот же источник: средства массовой информации Пакистана. Именно они старались всеми силами привлечь внимание к талибам, порой придумывали их подвиги, пользуясь тайной, связанной с появлением на свет этого движения, в целях и задачах которого также было трудно разобраться. Неясными оставались религиозные взгляды талибов, социальная и этническая принадлежность. Невозможно было установить, кто финансирует движение и кто является его организаторами как внутри страны, так и за ее пределами. До тех пор пока речь шла о малочисленных вооруженных формированиях, ответ на вопрос, кто их финансирует, казался очевидным. Да те же, кто финансировал и другие вооруженные группировки моджахедов, которые вели священную войну (джихад) против советского вмешательства. Все, кто не находился в плену идеологических схем, знали, что главным покровителем, финансистом и поставщиком оружия для моджахедов
Воины Талибана
были пакистанские секретные службы, в свою очередь игравшие роль посредника для секретных служб США, Саудовской Аравии и других арабских стран, Китая и Израиля. Но лидеры моджахедов из широко известных «7 пешаварских партий» имели также и свои собственные источники финансирования. Под прикрытием мощного пакистанского лобби, которое было тройным узлом связано с армией и секретными службами Исламабада, моджахеды занимались торговлей наркотиками, собирали дань с проходящих караванов, вплоть до того, что за отдельную плату сопровождали грузы до места назначения. Первое время казалось, что Талибан ничем не отличается от уже существующих банд. Однако после взятия талибами Кандагара стало ясно, что речь идет о настоящей армии. И тогда вопрос о том, что представляет собой это движение, приобрел совсем другой характер.
Пуштунские племена
Самое простое – это определить этнический состав движения Талибан. Вначале оно опиралось главным образом на пуштунов дурани с юга Афганистана. Пуштунские племена составляют самую многочисленную народность в стране, но южные племена (дурани) заметно отличаются – в одежде, семейных традициях – от племен, живущих на севере (гильзаи). Известно, что в прошлом «северяне» и «южане» часто враждовали друг с другом. Учтем этот момент – он важен для того, чтобы выяснить: до какой степени талибы в состоянии поддерживать этническое единство пуштунов. По оценкам многих авторитетных пакистанских наблюдателей, движение Талибан, опиравшееся вначале на племена дурани, впоследствии трансформировалось в общепуштунское движение. С другой стороны, те же пакистанские аналитики считают, что при всей сплоченности талибов, особенно в первые годы после их прихода к власти, межплеменные противоречия все же давали о себе знать.
Но, даже оставив в стороне этот вопрос, совершенно очевидно, что исключительно пуштунский, то есть моноэтнический, характер движения Талибан изначально ставит под сомнение – или крайне затрудняет –любую возможность достичь согласия с другими этнонациональными группами в Афганистане. Трудно представить, что талибы могут коренным образом изменить облик своего движения. Зато не исключено, что движение угаснет само по себе и так же внезапно исчезнет, как и внезапно появилось. Как мы далее увидим, это предположение вовсе не лишено основания.
Второй момент, на который сразу обращаешь внимание: талибы – приверженцы суннитского течения в исламе. Надо, правда, признать, что контуры их религиозной и политической философии довольно размыты, несмотря на то, что прошло уже восемь лет после их первых официальных заявлений политико-программного характера. Они утверждают, что хотят построить «истинное исламское общество». На своей первой пресс-конференции в Пешаваре в начале 1995 г. лидеры движения выступили против демократических выборов, поскольку выборы-де «не соответствуют исламу».
Было бы явным преувеличением считать, что талибы преуспели в государственном строительстве. В этой сфере они ограничились переименованием страны в «Исламский Эмират Афганистана». Создается впечатление, что у них вообще отсутствуют какие-либо концепции или идеи на этот счет. Зато были восстановлены многие средневековые нормы и запреты, среди которых: запрет на работу и получение образования для женщин, обязанность мужчин носить головной убор и бороду, обязанность женщин появляться на людях только в парандже. Запрещено слушать радио, смотреть телевидение, слушать музыку и играть на музыкальных инструментах. Запрещены были кино и другие массовые зрелища. Все кинотеатры в стране были или разрушены, или превращены в места для молитв.
На всей подконтрольной Талибану территории установился режим беспросветного террора, хотя идеологическая ярость талибов никоим образом не основана на суннитских заповедях, которые значительно уступают в жестокости тому, что предписывает ислам шиитского толка. Это еще один парадокс в данной истории. Впрочем, вернемся к нему, когда будем говорить о враждебности талибов к шиитскому Ирану.
А пока обратимся к начальному этапу бурного и ошеломляющего появления этой политической и военной силы. Но прежде чем отбросить искусственно созданные легенды о непобедимом, истинно народном и, главное, стихийном движении, перейдем к критическому анализу Талибана, попробуем вкратце восстановить хронологию событий того периода.
К началу 1995 г. под контролем талибов находятся 7 из 28 афганских провинций: Кандагар, Забул, Гильменд, Урузган, Газни, Пактия и Нимруз. 14 февраля 1995 г. отряды талибов уже на подступах к Кабулу и начинают массированное наступление на столицу с юга. Буквально за считанные месяцы решительным образом изменилась вся ситуация внутри страны. Еще совсем недавно не существовавшее войско «студентов» наносит поражения одной партии моджахедов за другой. Почему это стало возможно?
Талибам в тот период противостояло слабое и раздираемое противоречиями правительство Бурхануддина Раббани – последний отголосок джихада той «священной войны» 1979-1989 гг. против советского вмешательства. После вывода советских войск президент Наджибулла смог продержаться у власти до апреля 1992 г. На первых порах – пока Горбачев оставался президентом СССР, то есть до конца 1991 г., – Наджибулла получал по воздушному мосту из Ташкента и Душанбе продовольствие, военное снаряжение и боеприпасы, запчасти к боевой технике. После краха Советского Союза и прихода Бориса Ельцина к власти в России Наджибулла достаточно быстро понял, что поддержка Москвы скоро прекратится. К сожалению, альтернативы ей не нашлось.
Единственным выходом из создавшегося положения могла бы стать помощь Индии, которая в свою очередь была крайне обеспокоена пакистанским давлением на Кашмир. Индия опасалась, что после победы моджахедов в Афганистане легионы исламских фанатиков, прекрасно вооруженных, с большим опытом партизанской войны, могли бы появиться в зоне нового потенциального индо-пакистанского конфликта. В период 1991-1992 гг. Наджибулла неоднократно приезжал в Дели в надежде, что ему помогут с оружием и продовольствием. Но правительство Нарасимха Рао было не в состоянии в одиночку заменить распавшийся Советский Союз.
Индия не раз пыталась, не афишируя, поддержать Наджибуллу, но из-за отсутствия прямых коммуникаций с Кабулом и высокого риска, связанного с установлением воздушного моста, Дели пришлось отказаться от этих попыток. Не будем забывать, что в те годы Индия оказалась вопреки своей воле вовлеченной в политическую и дипломатическую игру, к которой она не была готова. Закончилась эпоха Неру и распался СССР, под покровительством которого Индия развивалась на протяжении 20 лет. Новые индийские лидеры столкнулись с необходимостью принять чрезвычайно важные решения, но не сделали этого. Разочарованный и смирившийся Наджибулла вернулся в Кабул. Факт, что он немедля отправил всю свою семью в Дели, говорит о том, что он готовился к самому худшему.
Новое российское правительство постаралось поскорее освободиться от остатков былого влияния СССР на развитие ситуации в Афганистане. Ельцин и его окружение считали, что, во-первых, таким образом они укрепят расположение к себе Вашингтона. И в этом они были правы. Во-вторых, они были по-прежнему твердо уверены, что от Советского Союза они унаследовали «империю Зла», которую надо продолжать разрушать, чтобы дать возможность России войти, как тогда говорили в Москве, в число «цивилизованных стран», среди которых не нужно отстаивать какие-то свои национальные интересы, поскольку все пожелания мгновенно исполнялись бы «империей Добра».
Ни к чему не привели лихорадочные попытки Наджибуллы достичь компромисса с моджахедами с целью создания коалиционного правительства. Поражение становилось неизбежным. В апреле 1992 г. моджахеды вошли в Кабул, а Наджибулла даже не успел спастись бегством. Дорогу в аэропорт ему преградили отряды узбека Абдурашида Дустума, который до этого момента считался союзником Наджибуллы. Предательство Дустума стало окончательной причиной поражения Наджибуллы и, в конечном итоге, его смерти. Наджибулла укрылся в миссии ООН, и пройдет еще четыре долгих года, прежде чем его повесят талибы. Без всякого сомнения, при желании его могли бы спасти. Но ООН не стало делать того, что США считали недопустимым, а Россия – совершенно ненужным и второстепенным.
Тем временем, взяв Кабул, отряды моджахедов из «7 пешаварских партий» начинают междоусобную войну друг с другом, заключая и разрывая с судорожной и патологической последовательностью новые союзы и соглашения. Такой исход победы над Наджибуллой выявил, по крайней мере, три обстоятельства: во-первых, насколько непрочным и навязанным извне оказался альянс «пешаварских партий»; во-вторых, насколько мало «политики» было в альянсе, в котором преобладали неприкрытые экономические интересы с явно криминальным оттенком; в-третьих, насколько быстро отвернулись от моджахедов те, кто их недавно поддерживал. Альянс моджахедов распался почти мгновенно. 1993-1994 гг. были отмечены ожесточенными боевыми действиями по всей территории страны и особенно в столице. Президенту Раббани в союзе с министром обороны Ахмад-шахом Масудом противостоял премьер-министр Гульбеддин Хекматияр. Последний еще пользовался поддержкой влиятельных кругов пакистанских секретных служб. В союзе с узбеком Дустумом в начале 1994 г. он предпринял массированное наступление на Кабул. В результате бомбардировок и артобстрелов многие кварталы столицы были превращены в груды развалин. В течение длительного времени боевые действия в Кабуле шли практически беспрерывно. Такое положение в стране продлится до 1996 г.
Изменение стратегических векторов
Что же произошло? Заглянем за кулисы афганской драмы. К 1988-1989 гг. у США крепнет уверенность, что их афганская война близится к победоносному завершению. В Советском Союзе начинаются дискуссии: был ли ввод войск в Афганистан ошибкой? В скрытой форме полемика идет и в высшем эшелоне КПСС. Но даже из скудной информации, которая просачивалась за рубеж, можно было понять, что желания сидеть в кабульском болоте становится все меньше и меньше. Да, действительно, в те годы нигде, даже в Вашингтоне, не могли себе представить скорый крах СССР. Но именно в тот момент США попытались предопределить последующую ситуацию в Афганистане, Пакистане и в остальных странах региона. Осознание своих стратегических интересов изменило роли почти всех закулисных игроков в Афганистане.
Прежде всего, Вашингтон перестал поддерживать моджахедов. Одно дело направлять правоверных мусульман в священный бой с советскими захватчиками, и совершенно другое – рассудили в американской столице – иметь дело с регионом, который может войти в уже густонаселенный пояс стран исламского фундаментализма. В то же время тогдашний президент Пакистана Зия-уль-Хак и могущественный глава разведслужбы ISI (Inter Service Intelligence) генерал Ахтар сделали ставку на Гульбеддина Хекматияра в качестве главы будущего афганского правительства после изгнания советских войск и ликвидации их друзей в Кабуле. Среди прочих возможных триумфаторов Хекматияр был, без всякого сомнения, самым фанатичным сторонником исламского интегрализма. Нетрудно было предугадать, насколько непростыми стали бы его отношения с бывшими западными покровителями. План же Зия-уль-Хака заключался в том, чтобы посадить в Кабуле марионеточное правительство, целиком и полностью отвечающее интересам Пакистана. В первую очередь это позволило бы Исламабаду окончательно разрешить погранично-территориальную проблему в свою пользу. Территориальная проблема между Афганистаном и Пакистаном досталась им в наследство от английских колонизаторов, которые, уходя из Индостана, провели на карте пресловутую «линию Дюрана», разделившую надвое районы, которые населяют пуштунские племена. Подчиненный и зависимый Афганистан позволил бы Исламабаду разрядить мину под названием «Пуштунистан» и снять постоянно присутствующий в явной или скрытой форме этот болезненный вопрос из отношений между двумя странами.
