Брак с целью дознания
Сердце встрепенулось, ноги – ватные, и уже будто и не кровь в ее плоти, а шампанское бурлит. Еле совладав с голосом, Лайэл прошелестела:
– Благодарю вас. Я не против.
– Ну вот и прелестно, – сказал он, повернулся, пошел к дверям, бросив на ходу: – Заеду за вами завтра в семь.
Если столь стремительный уход был его тактическим приемом, то цели он достиг. Разве так можно? Ушел – не поцеловал, не обнял… Ну мог бы ненадолго задержаться – поговорил бы с ней.
На следующий день он за ней заехал, и заезжал теперь каждый вечер. На уик-энды они вместе отправлялись к дедушке. И за все это время понять, что он за человек, докопаться до его сути ей не удавалось. Этот крепкий орешек был явно ей не по зубам. Чем больше Лайэл прикладывала усилий, тем неподатливее становилась скорлупа. Конечно, он добрый, великодушный, мог простить ошибку, но уж если замечал несправедливость, приходил в ярость. Любил природу, умел ценить красоту, во всем любил порядок. И даже, к ее удивлению, не лишен был сентиментальности. И небольшой жизненный опыт подсказывал Лайэл то, что уже давно известно всему миру: сентиментальные люди – порой очень жестоки.
Он дарил ей цветы, шоколад, ухаживал за ней. Именно ухаживал, и именно так, как будто прочитал не один рыцарский роман.
Вот уж этого она никак не ожидала! В общем, по современным меркам, он был неотразим. Правда, брачной темы Джордан не касался, но намерения его и особенно манера ухаживания были столь очевидны, что Джо только многозначительно посмеивался, особенно когда у Джордана проскальзывали собственнические нотки. Джо был более чем счастлив…
И Митч была рада.
– Ну, тебе здорово повезло! Он же сказочно богат, – сказала Митч и, подумав, добавила: – Я бы его у тебя отбила, если бы я, старая кошелка, была уверена, что у меня есть шанс.
Лайэл в ответ только улыбнулась. Митч обожала своего Давида. С ним было легко. Он открытый человек – весь на ладони. Да Митч и дня бы не стала терпеть Джордана, вернее его характер.
Приближался день рождения Джо. Накануне Лайэл отпросилась у шефа, и утром они с Джорданом поехали во Френчем. На обратном пути остановились перекусить в старинной таверне «Овечий хвост». Посетителей было немного, они сели за столик, который стоял в стороне.
Джордан, откинувшись на спинку стула и вытянув далеко вперед ноги, неторопливо потягивал лагер. Было видно, что ему все здесь нравится – и потемневшая от времени добротная мебель, и старомодная утварь, и то, что в этом тепле по-старинному спокойно и несуетно.
– Смотрю я на тебя и удивляюсь, – задумчиво произнесла Лайэл.
– Интересно! И почему?
Она осторожно выбирала слова, чтобы он ухватил ее мысль:
– Ты… такой городской человек, нет, не то. Ты в городе – как рыба в воде. Но я чувствую, что провинциальная жизнь, деревенский уклад тебе больше по душе.
– Да, в общем-то верно, но городской ритм жизни, сутолоку города я тоже люблю.
– Но одинаково быть не может. Чему же ты все-таки отдаешь предпочтение?
Он улыбнулся и вдруг стал похож на мальчишку.
– А мне везде хорошо. У меня такой дар – я радуюсь жизни. Живу и радуюсь всему каждую минуту и везде. Я люблю свою работу и целиком отдаюсь любимому делу. И тогда ничего другого для меня не существует. Вот сейчас я, например, о делах и не вспоминаю. Сижу, пью пиво, отдыхаю, радуюсь жизни, одним словом. Жить по принципу «вот завтра уж я поживу, а сегодня как-нибудь» не следует.
– Можно только восхищаться этой твоей философией. Некоторым образом я тоже ее разделяю. Как говорится, «мне весело, и я смеюсь».
Когда они уходили, вышла маленькая неловкость. Из рук Джордана выскользнул серебристо-серый жакет из искусственного меха и упал на пол.
– Ну что же ты так с моей норкой обращаешься! – пошутила Лайэл, когда он наклонился, чтобы поднять. Он подал ей жакет. Но это был будто не он – так изменилось в одно мгновение выражение его лица.
– Тебе нравится шуба из норки? – спросил он. И не дожидаясь ответа: – Я могу тебе купить. Все, что пожелаешь. Нет проблем. Что еще – наряды, драгоценности, меха?
Она буквально онемела. Покачала головой.
Последнее время ей было приятно бывать с ним. Они друг друга понимали, ладили. Похоже было, что их отношения наконец обрели гармонию.
В конце концов, кто дал ему право так с ней обращаться?
Джордан тоже почувствовал, что не должен был говорить то, что сказал, и что теперь лучше уж молчать и вовсе.
Подъехали к дому. Свет в окнах не горел. Лайэл уже успокоилась и, желая разогнать свинцовые тучи, которые нагромоздились на горизонте их отношений, пригласила Джордана зайти и выпить кофе. Когда они сидели у электрокамина и пили кофе, он спросил:
– Что доктор говорит? Будет ли дедушке лучше и сможет ли он когда-нибудь ходить?
– Доктор сказал, что он не сможет обходиться без инвалидной коляски.
– А что с сердцем?
– Говорит, что все наладится. И что нужно, чтобы он не волновался.
– Ну что же, если так, то через месяц могут и выписать. Какие у тебя планы на этот счет?
– Мне удалось снять небольшую квартирку на первом этаже. Тут рядом. Она освободится через месяц, в феврале. Не идеальный вариант, конечно. И ступеньки есть, и дверные проемы узковаты для коляски, но это все, что я смогла.
– И дедушка не будет возражать, если ему придется жить в Лондоне?
– Я его спрашивала об этом. Он согласился. А потом, у нас нет другого выхода. Я же не могу не работать.
– Ну и как же он будет целый день один, пока ты на работе?
Этот вопрос она задавала сама себе не раз. Лайэл вздохнула.
– Я пока не знаю. Но что-нибудь придумаем.
– Если ты выйдешь за меня замуж, то ничего не придется придумывать. Обо всем позабочусь я.
У Лайэл пересохло во рту, и она хриплым голосом сказала:
– Если ты собираешься поместить его в дом…
– Ничего подобного я в виду не имел, – перебил ее Джордан. – Его это просто убьет.
– Тогда что же?
– Ты хочешь, чтобы вы всегда были вместе?
– Да, очень.
– Тогда он будет жить с нами. Ты будешь всегда рядом с ним, а для всего другого я найму сиделку. Можно будет и на дому продолжить лечение дедушки. Ну, во-первых, чтобы его не мучили боли, а во-вторых, может так случиться, что со временем он сможет передвигаться самостоятельно.
– Боже мой! Джордан… – только и смогла она вымолвить. Глаза были полны слез.
– Ну, так ты согласна быть моей женой, хотя бы ради дедушки? – спросил он.
Показалось, что в тоне его не было обычной самоуверенности, и мускулы лица напряглись и застыли.
Сколько раз в мечтах Лайэл кто-то любящий ее, тот, кто не смог бы жить без нее и кого она сама полюбила и выбрала, делал ей предложение! Но в мечтах ей и в голову не приходило, что это будет сказано вот такими обыденными словами.
Хотя она и старалась выглядеть современной, но на самом деле была девушкой романтичной, даже старомодной. То, что ей предложили только что, по ее понятиям, было похоже скорее на сделку. Неужели ей придется отдать себя Джордану в обмен за услуги? Если не за «туалеты, драгоценности и меха» – то за удобства и покой для дедушки.
– Ну, Лайэл? – спросил он, и голос его дрогнул, Боже, что это? Два слова, всегда два коротких слова… Он же страдает… Он ждет ее ответа… Какая сделка? О чем это она?
– Да, – прошептала Лайэл, – я согласна быть твоей женой.
Она хотела еще сказать, что дедушка ни при чем. Она может из-за дедушки делать любую черную работу, но замуж за нелюбимого не пошла бы и ради дедушки. Застенчивая, стеснительная по натуре, Лайэл промолчала. И разве она только что не убедилась в том, с каким волнением он ожидал ее ответа? Да он просто скрывал свои чувства!..
Она самой себе не признавалась, что в первый же вечер его полюбила. Полюбила так страстно, что и не подозревала, что способна на такое острое чувство. А сколько было сомнений! Как она сама себя пыталась убедить, что они не пара, что она не его круга. Но вот полюбила…
Взглянула на него. Его лицо разгладилось: сомнения и страдания позади. Но почему же он не подходит к ней, неужели не хочет ее поцеловать? Целая вечность прошла, казалось, пока она сама не сделала шаг, другой, подошла и робко посмотрела на него.
Он обнял ее и поцеловал. Но разве так целуют, когда любят? Буквально через секунду он вдруг крепко обнял ее, прижимая к себе, и поцеловал страстно.
Лайэл пошатнулась и упала бы, не подхвати он ее вовремя.
– Как ты посмотришь на то, если мы поженимся через неделю, скажем, в пятницу?
– Может быть, лучше подождем, пока дедушка вернется из больницы?
Он опять обнял ее. Потерся щекой о ее щеку. И спросил:
– Ты на самом деле хочешь подождать?
– Нет, нет. Я только хочу, чтобы дедушка присутствовал на нашей свадьбе.
Поцеловал ее в шею. Возле уха. Коснулся губами ее губ. Сказал:
– Значит, в пятницу, как решили. А я подумаю, как все устроить.
Нежные поцелуи!
– Впереди – медовый месяц. Мы вернемся из свадебного путешествия как раз тогда, когда его можно будет забрать. Как ты думаешь, мы можем завтра вечером поехать к нему и сообщить о нашем решении?
Она кивнула, слова уже ровным счетом ничего не означали. Он обнимает ее… Он целует ее… вот если он сейчас обнимет ее и пойдет с ней в спальню, она и слова не вымолвит против, и пальцем не пошевелит… А он, отстраняя ее, сказал:
– Если я не уйду сию же секунду, мисс Митчелл будет в шоке, когда вернется!
Чмокнул ее в нос, попрощался и ушел.
Лайэл пошла в спальню. Разделась и легла. Она долго лежала без сна, смотрела в темноту. Тело помнило прикосновение его губ, рук и требовало новых ласк. Счастье как бурное море подхватило ее, несло куда-то и отпускало, сердце замирало…
Утром она никак не могла проснуться. Кто-то стучал в дверь. Потом Лайэл услышала голос Митч:
– Ты что, не собираешься идти на работу? Полусонная, она добрела до ванной. Долго чистила зубы. Встала под душ. Сидела на кухне в халате, пила кофе. Все делала механически, на автомате. Влетела, как будто не в себе, Митч.
– Он здесь! Приехал за тобой и говорит, что вам нужно срочно ехать покупать тебе обручальное кольцо.
– Покупать кольцо? – Лайэл сжала руками виски. – Но мне же нужно на работу.
– Вот уж это тебя теперь пусть меньше всего волнует. Но ты хороша! И мне ничего не сказала! Когда же вы обручились?
– Вчера. Все решилось вчера вечером.
– Я, конечно, видела, что все к этому идет, будь уверена, – заявила Митч с самодовольным видом. Взглянула на Лайэл и сменила пластинку. – Ну что ты сидишь? Поторапливайся. Не заставляй его ждать. У него вид, как у нетерпеливого юнца.
Ну да, Митч все знает-понимает… Да ничего подобного! Уж Джордан-то умеет держать свои страсти в кулаке. Кому, как не Лайэл, это знать.
Она оделась, быстро причесалась и вошла в гостиную. Увидев ее, он улыбнулся, поднялся из кресла. И вот опять – не подошел, не поцеловал ее… Наверное, потому, что Митч стоит и смотрит. Он ведь, в сущности, скрытный человек.
– Можем отправляться? – спросил Джордан.
– Но ведь магазины еще закрыты.
– Нас уже ждут. Я договорился. Если мы этим займемся сейчас, тогда вечером тебе не придется отрабатывать и задерживаться. Ты же собираешься пойти на работу?
Она бы и не пошла. И впервые – с радостью. Но мистер Дан всегда так добр к ней. Вчера он отпустил ее и слова не сказал. Она не может его подвести. И заявление об уходе лучше пораньше подать, чтобы он уже подыскивал замену.
– Да, обязательно. Я должна пойти.
Был час пик. Выбираясь из пробки, они еле ползли. Для разговора – самое удобное время.
– Лайэл, я все хочу у тебя спросить, какой брак ты считаешь идеальным?
Брак – это прежде всего союз двух товарищей, двух друзей. Союз, скрепленный любовью, страстной любовью. Каждый должен, однако, стараться сохранить собственное «я». В случае необходимости каждый должен поддерживать друг друга, не жалея сил. Так она считала и именно так она ему и ответила.
По лицу было видно, что Джордан ожидал услышать что-то другое. Он что, думает, что она из тех, которые сразу прилипают к мужу, обвивают как плющ и тянут соки?
Джордана нелегко порой понять! Временами Лайэл ловила на себе его восхищенный взгляд. А порой он становился таким холодным и как-то даже отдалялся, будто хотел сохранить дистанцию. Ну, наверное, так бывает! Не хочет быть рабом своей страсти. Спохватывается и прячет свои чувства поглубже, чтобы не утратить независимости. Ведь когда очень любишь, то обязательно подчиняешься любимому человеку. Наверное, некоторые этого боятся, не хотят допускать власти над собой.
Тем временем они подъехали к скромной с виду ювелирной лавке, расположенной на одной из тихих улиц Лондона. Респектабельный джентльмен лет сорока ждал их. Поздоровались. Он провел их в глубь магазина, в свой кабинет. Подошел к объемистому сейфу, открыл его и достал несколько плоских плато с кольцами.
Каждое кольцо помещалось в своем гнездышке, и каждое – глаз не отвести. Все это великолепие сверкало, играло и переливалось на черном бархате плато и захватывало дух. Лайэл растерялась. Она взглянула на Джордана. Он выбрал кольцо с очень крупным бриллиантом.
– Думаю, это подойдет, – сказал он. Взял ее левую руку и надел кольцо на средний палец.
Кольцо пришлось впору. Лайэл почти не дышала – какой ослепительный солитер!
– Нравится? – спросил Джордан.
Она помедлила с ответом. Это же целое состояние!
– Прелестное кольцо, но это же…
Джордан незаметно кивнул владельцу магазина.
– Прекрасный выбор, должен я сказать, хотя мне и не положено это делать, – правильно понял он Джордана.
Джордан вручил ему чек и взял пустой футлярчик. Лайэл заторопилась и стала снимать кольцо.
– Оставь его на пальце. Я бы хотел, чтобы ты носила его постоянно, – сказал он, понизив голос. – Я хочу видеть кольцо на твоем пальчике как знак того, что ты принадлежишь мне.
Когда они выходили из лавки, он обнял ее за тонкую талию. А Лайэл подумала, что во всем мире вряд ли найдется кто-нибудь счастливее нее. Но сама бы она была еще более счастлива, если бы он хотя бы прошептал, что любит ее.
Лайэл сидела на переднем сиденье своего, можно сказать, «ягуара». Вздохнула, подставляя свои красивые колени под струю теплого воздуха, идущего из обогревателя. Ни единого звука! Слышно лишь, как мягко урчит мощный мотор, хлопотливо снуют дворники, шуршат шины. Шум с дороги почти не слышен.
Зажглись уличные фонари. А Джордан, как глухонемой. Будто только и заботы, что эта дорога. В пятницу всегда напряженно. Все суетятся, обгоняют друг друга, одним словом, торопятся – спешат домой. Она посмотрела на него. Так хочется дотронуться до него. Провести ладонью по его щеке…
Взглянул на нее. Очевидно, почувствовал… Она улыбнулась. Впервые он не ответил на ее улыбку, а только скользнул равнодушным взглядом поверх ее головы.
Но что-то было в его взгляде такое, от чего она вздрогнула.
Лайэл стала смотреть вперед сквозь дуги, которые чертили на смотровом стекле «дворники».
Снег падал густыми хлопьями. Сильные порывы ветра раскачивали фонари на мачтах, и пятна света выхватывали из темноты то кусок пустынной лондонской улицы, то прохожих. Наклонив головы, они, бедняги, пробивались к дому сквозь снежную вату.
Снег повалил сильнее. Фонари на ветру – как светящиеся бесноватые призраки. Хлопья снега как мотыльки на свету не опускаются на землю, а клубятся в каком-то невообразимом танце. Вот уже и дорога побелела, и деревья, и земля… Огромный город, как невеста в белом наряде…
Мечтая, как и каждая девушка, о своей будущей свадьбе, Лайэл всегда видела себя в белом подвенечном наряде. Вот она в церкви. Опираясь на руку дедушки, идет по проходу между скамьями, подходит к своему жениху. Он, конечно, красивый голубоглазый блондин. А бабушка, в первом ряду, сидит и обливается слезами. На голове у бабушки шляпка. Шляпка украшена цветами. Вот так она мечтала. Конечно, кое-какие детали менялись, но все должно было происходить именно по этой схеме.
В жизни все оказалось по-другому. Джордан – красивый, но не голубоглазый. Бабушка – Царство ей небесное! – умерла. И венчания в церкви не было. Просто гражданская регистрация брака. Лайэл лишний раз, правда, убедилась в том, что деньги – это мощная сила. Джордану удалось поместить дедушку в лондонский частный пансионат для выздоравливающих. Оттуда его прямо в инвалидной коляске привезли на регистрацию их брака. Сейчас он уже, конечно, в пансионате.
Он будет жить с ними, в пентхаусе, когда через месяц они возвратятся с Озер. Сначала Лайэл этот вариант не понравился: несуразица какая-то – физически немощный старик, и так высоко! Но потом, поразмыслив, она успокоилась. А что в этом плохого? Жилые комнаты – все на одном уровне; никаких ступенек. Сад – на крыше, на лифте можно спуститься прямо в гараж.
У Джордана все получалось, ему все удавалось, как говорится, без сучка без задоринки. Можно было бы уже и успокоиться, расслабиться и наслаждаться счастьем. Но что-то было не то, что-то мешало.
Украдкой – чтобы не заметил – она посмотрела на него из-под опущенных ресниц. Она уже поняла, что ему нравится и что не нравится, какие книги он любит читать, какие не любит, какую музыку слушает с удовольствием, какую – нет. Скорее даже не поняла, а он ей сам дал это понять. Но то, скрытое в нем, глубоко запрятанное, куда ей так и не удалось проникнуть? Теперь он был ее мужем, но именно из-за этой тайной, внутренней его сути он оставался для нее, в некотором роде, незнакомцем. Она опять вздрогнула.
– Тебе холодно? – спросил он.
– Нет, – ей удалось улыбнуться. – Просто какое-то нехорошее предчувствие.
И ни слова, ни жеста – чтобы успокоить, приободрить. Крутит спокойно эту баранку! А какие у него руки… Пальцы такие длинные, ногти ухожены. Мускулистые запястья, и особенно смуглые на фоне белоснежных манжет рубашки. Представила, как эти руки будут ее ласкать… внутри все сжалось в комок.
На мизинце правой руки – тяжелый перстень-печатка. Ей так хотелось, чтобы они обменялись кольцами при регистрации. Но Джордан по этому поводу и не заикнулся. Она же не отважилась попросить об этом. И теперь жалела, что не предложила. Сейчас бы кольцо было перед глазами, а это уже кое-что.
Как-то трудно увязать все воедино. Она принадлежит ему – это ясно. Но вот принадлежит ли он ей – вот вопрос.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.