Пират в любви

Впрочем, лорду Сэйру недолго пришлось оглядываться по сторонам, так как его пригласили к радже, сэру Чарлзу Бруку. Это был весьма достойный на вид человек с пышными седыми усами и вьющимися, тоже седыми волосами над высоким лбом.

У него были густые белые брови, мешки под глазами, морщинистая, словно у черепахи, шея и выступающий раздвоенный подбородок.

Надменное выражение лица и холодная строгость в обращении свидетельствовали о том, что этот человек живет по собственным правилам и считает, что все должны им подчиняться.

Как и Бертилла, лорд Сэйр был предупрежден, что белый раджа имеет пристрастие ко всему французскому.

Сэр Чарлз был поклонником Наполеона и знал наизусть все его кампании.

Английским газетам раджа не доверял и черпал сведения о мировой политике, внимательно читая «Фигаро» – французскую газету, которая приходила с опозданием на четыре-пять недель.

Чтобы войти в доверие и завоевать расположение белого раджи, лорд Сэйр со своим обычным дипломатическим чутьем привез ему в качестве подарка две книги, недавно изданные во Франции.

В одной из них речь шла о наполеоновских войнах, в другой – о новых картинах, которыми пополнился Лувр.

Первую ему посчастливилось купить в Сингапуре, а вторую он попросту стянул у секретаря губернатора из только что полученной почтой партии книг.

Раджа был в восторге и разговаривал с лордом Сэйром не столь сурово, как с другими людьми.

Леди Брук была в молодости очень хороша собой и любила веселиться, но ей пришлось пережить страшную трагедию.

Трое ее старших детей, девочка и мальчики-близнецы, возвращаясь в Англию на пароходе «Гидасп» компании «Пи энд Оу», умерли один за другим в течение нескольких часов.

Еще накануне они чувствовали себя хорошо, а на следующий день, во время плавания по жаркому району Красного моря, начали задыхаться.

Причина их смерти так и не была установлена точно: то ли холера, то ли тепловой удар, то ли попросту кружка отравленного молока – были высказаны все три предположения.

Детей похоронили в море, а раджа никогда не пользовался больше услугами этой пароходной компании.

С фантастической смелостью рани вернулась в Саравак и родила новых детей.

Она вела скучный и уединенный образ жизни с мужем, который работал по расписанию, никогда не прислушивался к ее мнению и не принимал ее советов. Ей не разрешалось танцевать с другими мужчинами и носить открытые платья.

Лорд Сэйр очаровал ее своими манерами и вниманием с первой минуты их встречи.

Вечером они сидели за столом в огромной столовой, освещенной висячими масляными лампами; возле каждого гостя стоял даяк с опахалом из пальмового листа, стол сиял серебром и хрусталем, и лорд Сэйр не мог поверить, что находится на изолированном острове, в варварской глуши.

Раджа восседал в зеленом с золотом мундире, с $ орденами на груди.

На обед были приглашены в честь встречи с лордом Сэйром все члены европейской колонии, а также все офицеры с канонерки.

Лорд Сэйр заметил, что рядом с собой раджа усадил самую красивую из присутствовавших женщин.

Перед самым обедом раджа заговорил с лордом Сэйром о женщинах как мужчина с мужчиной и при этом высказался так:

– Красивая женщина, породистая лошадь и отличная яхта – вот самые большие радости в жизни.

Лорд Сэйр согласился и был вполне уверен, что раджа никогда не лишал себя этих радостей.

После окончания обеда лорд Сэйр сел возле рани в надежде, что сумеет поговорить с ней о том, что его больше всего занимало.

– Я слышал, что у вас в Сараваке есть миссионерка, – сказал он. – Ее зовут мисс Агата Элвинстон.

Рани только руками развела.

– Совершенно верно, лорд Сэйр! На редкость неприятная женщина! Не счесть хлопот, которые она тем или иным путем причиняет моему мужу. Но откуда вы о ней узнали?

– Ее золовка, леди Элвинстон, частая гостья в Мальборо-Хаусе.

– О, конечно! Я совсем позабыла, – сказала рани. – К сожалению, я совершенно отстала от светской жизни в Англии. Расскажите мне об этой леди.

– Леди Элвинстон весьма хороша собой.

– Чего никак не скажешь о ее здешней родственнице. Она просто уродлива и к тому же, как мне кажется, с каждым годом делается все более безумной.

– Безумной? – переспросил лорд Сэйр.

– Она вытворяет совершенно недопустимые вещи и, как говорят, ужасно обращается с детьми, которые приходят в миссию.

Рани вздохнула.

– Мне хотелось бы, чтобы миссионеры оставили даяков в покое. Если их не задевать, они очень приветливы и добры, а мой муж сделал для них немало хорошего.

Она увидела вопрос в глазах лорда Сэйра и рассмеялась.

– Да, они еще охотятся за головами, но значительно реже, чем прежде, а пираты – я имею в виду так называемых морских даяков – в прошедшем году вели себя вполне мирно. И это, как я понимаю, лорд Сэйр, вы должны поддерживать.

– Разумеется, – согласился лорд Сэйр.

Не желая, чтобы разговор ушел слишком далеко в сторону от занимающего его предмета, он продолжал:

– Не знаю, осведомлены ли вы об этом, но дочь леди Элвинстон приехала в Саравак, чтобы жить со своей теткой.

– Помилуй Боже! – воскликнула рани. – Так вот кто это был! Мне говорили, что белая девушка приехала в начале недели на пароходе.

Рани резко взмахнула веером и продолжала:

– Я-то полагала, что она остановилась у кого-то из членов нашей европейской колонии, но они все сегодня здесь, а поскольку никто из них не попросил разрешения привести с собой гостью, то я решила, что ошиблась.

– Мисс Элвинстон плыла вместе со мной на «Короманделе», – пояснил лорд Сэйр.

– Бедное дитя! Ее, должно быть, сильно напугал пожар. Но я слышала, что все успели спастись.

– Нам повезло, что это случилось в Малаккском проливе. Плыви мы по Красному морю, все могло бы кончиться иначе.

Лорд Сэйр, сказав это, увидел, как по лицу рани пробежала мгновенная судорога, и понял, что был бестактен.

– Я считаю своим долгом сообщить леди Элвинстон, что ее дочь в безопасности, – поспешил он сказать, – и хотел спросить у вас, как девушка устроилась у своей тети.

– К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос, – ответила рани, – но завтра я непременно посещу миссию с самого утра и повидаюсь с мисс Элвинстон. – Помолчав, она добавила: – Я удивлена, что леди Элвинстон послала дочь сюда, но, возможно, девочка пробудет в миссии недолго.

– Думаю, завтра мы сможем об этом узнать, – светски произнес лорд Сэйр.

Он уяснил себе то, что хотел, и теперь перевел разговор на другую тему.

Поскольку раджа вставал в пять утра по сигналу выстрела из единственной пушки форта, он не любил, чтобы гости засиживались у него допоздна.

Местные европейцы, чрезвычайно обрадованные приемом, который внес хоть какое-то разнообразие в их монотонную жизнь, неохотно поднялись и начали прощаться.

Все они были чрезвычайно любезны с лордом Сэйром, который обещал побывать у них на плантациях, если выкроит время.

Он понимал, что при одной мысли о его визите жены владельцев плантаций начинают волноваться: а вдруг он посчитает их недостаточно гостеприимными?

Лорд Сэйр попытался успокоить их, уверяя, что для него не надо ничего специально готовить, что он привык довольствоваться тем, что есть в доме, но все его заверения, ясное дело, пропадали втуне.

В конце концов все разъехались, остался только капитан, который как раз собирался отправиться на корабль, когда в огромный зал для приемов вбежал один из слуг и в сильном возбуждении прошептал что-то на ухо радже.

Тот выслушал и провозгласил громовым голосом:

– Чертова баба! Она вполне это заслужила!

– Что произошло? – спросила рани.

Глаза раджи так и сверкали гневом из-под нависших бровей, когда он отвечал:

– Мне только что сообщили, что даяки напали на миссию. Выходит, я должен послать своих солдат, чтобы они спасали эту надоедливую идиотку от мести, которую она сама на себя навлекла!

– Напали на миссию? – воскликнул лорд Сэйр. – Сэр, я должен просить позволения отправиться вместе с солдатами, и выступать нам, как я понимаю, надо немедленно!

Благодаря энергичным действиям лорда Сэйра уже через несколько минут отряд солдат в белых мундирах и черно-красных головных уборах вышел из дворца и двинулся по дороге, ведущей к миссии.

Отряд сопровождали лорд Сэйр и капитан канонерки, и когда они добрались до просеки, то услышали звуки выстрелов.

Командующий солдатами офицер сказал шагавшему с ним рядом лорду Сэйру:

– Это палит старая леди. Она мастерски владеет ружьем и убила в свое время нескольких даяков, которые докучали ей.

Лорд Сэйр не видел лица говорившего, но понял, что офицер усмехается, очевидно, находя сопротивление Агаты Элвинстон забавным.

Сам лорд Сэйр боялся за Бертиллу – боялся больше, чем когда-либо в жизни. Он даже представить себе не мог, что в состоянии до такой степени страшиться за кого-то.

Он в ярости спрашивал себя, как же он, зная, что такое Саравак, допустил, чтобы она уехала сюда одна и без всякой защиты и осталась у тетки, которую все терпеть не могли и о которой говорили с открытым пренебрежением?

Он вспоминал, какой нежной и хрупкой показалась ему Бертилла, когда он держал ее в своих объятиях.

Оба они испытали небывалый восторг, едва их губы соприкоснулись… Нет, если что-то случилось с Бертиллой из-за его полнейшей глупости, то он не захочет больше жить!

Подобный всплеск эмоций всего несколько недель назад показался бы ему просто невероятным.

Он приходил в отчаяние от страха, что может быть уже поздно и, добравшись до миссии, он найдет Бертиллу обезглавленной.

С ума можно сойти от этой бесконечной дороги в джунглях; отряд движется так медленно, – хоть криком кричи от ярости!

Возбуждение его достигло такой степени напряженности и остроты, что голос его стал звучать сдавленно и неестественно.

«Бертилла! Бертилла!»

Все его существо взывало к ней; при этом он понимал, что для даяков, пусть и вооруженных всего лишь кинжалами-криссами, ворваться в дом и расправиться с женщиной, которая в них стреляет, всего лишь вопрос времени.

Агата Элвинстон все еще отстреливалась, когда лорд Сэйр наконец услышал, что офицер отдает приказ солдатам заряжать ружья.

Они шли почти в полной тьме, ветви деревьев сомкнулись над тропой и не пропускали лунный свет.

Но теперь дом миссии был освещен ярко, как днем, и едва отряд ворвался на утоптанную площадку перед зданием, лорд Сэйр увидел, что даяки убегают в джунгли.

Ошибиться невозможно: они вооружены по-военному, в волосах пучки коротких перьев.

Лунный свет играл на их щитах и кривых криссах.

Едва даяки скрылись среди деревьев под треск ружейных выстрелов солдат, лорд Сэйр помчался к открытой двери миссии.

Он вбежал в дом и увидел на полу ружье, которым, очевидно, пользовалась Агата Элвинстон, и множество разбросанных вокруг пустых гильз.

Однако никаких признаков присутствия самой миссионерки не было видно, и лорд Сэйр поспешил в другую половину дома.

Кухня была пуста, и Тейдон почувствовал, как ледяная рука сжала его сердце.

Он понял, что потерял Бертиллу – единственное существо, дорогое ему в этом мире.

Он попробовал окликнуть ее, но пересохшие губы не слушались.

Потом он увидел, что в противоположной от него стене кухни есть еще одна дверь.

Он открыл эту дверь без всякой надежды и увидел, что прямо напротив него стоит, прижавшись спиной к стене, Бертилла с выражением полного ужаса на лице.

Так они и стояли, глядя друг на друга при лунном свете, пробивающемся в окно. Потом с нечленораздельным, но, безусловно, восторженным возгласом Бертилла бросилась к Тейдону.

Он был не в силах говорить, он даже не смог поцеловать ее волосы, когда они коснулись его лица.

Он лишь понимал, когда она прижалась к нему, что его сердце, разум и душа поют, ликуя: самого страшного не случилось.

Бертилла жива!

Глава 7

Бертилла вся дрожала в объятиях лорда Сэйра. Потом произнесла неразборчивым шепотом, который он еле расслышал:

– Мне было… очень страшно. Я спряталась под кроватью… И я молилась, чтобы вы пришли и с-спасли меня.

– Вы знали, что я в Сараваке? – спросил он неуверенным голосом.

– Н-нет, но я думала о вас… и старалась сказать вам, где бы вы ни были, как мне страшно.

Он ощутил, что напряжение оставляет ее, и поднял голову, чтобы посмотреть на ее волосы и на глаза, обращенные к нему.

– Ну вот я и спас вас, Бертилла, – сказал он. – Все позади. Вам больше нечего бояться.

Она держалась за него обеими руками – так ей и в самом деле было не страшно.

– Все хорошо, – повторил он.

– Позади них послышались шаги, и голос офицера произнес:

– Я искал вас, милорд.

– А я нашел мисс Бертиллу, – ответил лорд Сэйр.

И в его словах прозвучал такой триумф, словно он сообщал, что покорил высочайшую вершину или переплыл глубочайшую реку.

– Могу я минутку поговорить с вами, милорд? Лорд Сэйр взглянул на Бертиллу, а она крепче уцепилась за него, словно боялась потерять.

– Посидите немного здесь, на кровати, – ласково сказал он. – Я на минутку отойду и буду у вас на глазах, так что не бойтесь. Я привел с собой солдат, даяки убежали.

Он понял, что Бертилле понадобилось сверхчеловеческое самообладание, чтобы справиться с собой и позволить ему подвести ее к кровати, не возразив ни слова. Она села на краешек.

Только теперь лорд Сэйр заметил убожество и неуютность этой комнаты, и ярость вспыхнула в нем при мысли о том, что Бертилла была вынуждена терпеть совершенно ненужные страдания.

Он улыбнулся, чтобы успокоить ее, и вышел в кухню, оставив дверь открытой, так что Бертилла видела его и не чувствовала себя в одиночестве.

Офицер заговорил, понизив голос:

– Нет никаких следов мисс Агаты Элвинстон, милорд, но обнаружены пятна крови, они цепочкой тянутся в джунгли. Может, это ее кровь, а может, кровь раненого даяка.

Офицер помолчал и добавил смущенно:

– Мои люди до наступления дня не хотели бы заниматься поисками.

Лорду Сэйру это было понятно.

Он знал, что даяки большие мастера затаиться, пока жертва не подойдет совсем близко, и тут же снести ей голову одним взмахом крисса.

– Я считаю разумным отложить поиски до утра, – сказал лорд Сэйр и увидел явное облегчение на лице у офицера.

– А как быть с молодой леди, милорд?

– Мы возьмем мисс Бертиллу Элвинстон с собой во дворец, – твердо произнес лорд Сэйр. – Есть ли возможность добыть какой-нибудь экипаж? Ей было бы трудно идти пешком.

– Я пошлю за экипажем немедленно, – пообещал офицер.

– Отлично, – одобрил его лорд Сэйр, – но я предпочел бы, чтобы вы и часть ваших людей охраняли нас, пока мы не покинем миссию.

– Разумеется, милорд.

Лорд Сэйр окинул взглядом кухню и увидел на столе пару подсвечников со свечами.

Офицер, следивший за направлением его взгляда, поспешил зажечь свечи.

Свет луны был так ярок, что можно было обойтись и без свечей. Однако лорд Сэйр считал, что свет успокоит Бертиллу.

Золотистое сияние разогнало тени, и вся обстановка сделалась не такой пугающей.

Но вместе с тем стало очевиднее убожество кухни с ее жалкой утварью и отсутствием в ней элементарных удобств.

Лорд Сэйр не сказал ничего, только сжал губы.

Как только офицер удалился, чтобы отдать приказания солдатам, лорд Сэйр вернулся в комнату Бертиллы, сел рядом с девушкой и обнял ее за плечи.

– Я увезу вас с собой во дворец к радже и леди Брук, – сказал он. – Они позаботятся о вас не хуже, чем я.

Она подняла на него вопросительный взгляд: глаза казались огромными на бледном лице, но страха в них уже не было. Бертилла снова, как и прежде, полностью доверилась ему.

– Я очень сердит на вас за то, что вы уехали от Хендерсонов, даже не попрощавшись со мной, – проговорил Тейдон, но голос его вопреки смыслу слов прозвучал мягко и нежно.

Бертилла отвернулась от него к сияющему лунному свету.

– Я знаю, почему вы уехали, – продолжал лорд Сэйр, – но в этом не было необходимости. Мы поговорим с вами об этом потом, когда у нас будет больше времени, и в более благоприятной обстановке.

Она не отвечала, и лорд Сэйр произнес уже другим, обыденным тоном:

– Поскольку вы сюда не вернетесь, я предлагаю вам уложить ваши платья, мы возьмем вещи с собой во дворец.

– Я распаковала только часть одного чемодана, – сказала Бертилла. – Здесь и места не было, чтобы все разложить.

Лорд Сэйр увидел, что ее чемоданы и впрямь стоят нераспакованными в углу.

Бертилла встала и вынула из ветхого комодика какие-то вещи, потом сняла с крючков на стене два платья.

Меньше пяти минут понадобилось ей, чтобы уложить все это, а также гребень, зубную щетку и пару шлепанцев в чемодан.

Лорд Сэйр с какой-то особенной легкостью на душе наблюдал за девушкой.

Какая же она милая и скромная, движения ее своей грацией напоминают газель.

Она огляделась:

– Кажется, все. Не хотелось бы оставлять здесь ни одну из тех красивых вещей, что подарила мне миссис Хендерсон.

Лорд Сэйр, когда Бертилла закрыла крышку чемодана, поднялся с места.

– А теперь пойдемте, – сказал он. – Солдаты затянут ремни и вынесут ваши чемоданы. Сейчас должен прибыть экипаж, который отвезет нас во дворец.

Он оказался прав: когда они с Бертиллой вышли из дверей, экипаж, запряженный парой лошадей, уже дожидался их.

Солдаты уложили поклажу на задок. Лорд Сэйр помог Бертилле подняться в экипаж, а сам уселся рядом. Едва лошади тронули, Тейдон взял Бертиллу за руку.

– Вы уже не боитесь? – спросил он.

– Теперь нет… когда вы здесь. Потом она спросила тихонько:

– Что… с тетей Агатой?

Он знал, что вопрос этот она держала в голове с самого его прихода, и был рад сказать ей чистую правду:

– Не имею представления. Она могла спрятаться в джунглях, даяки могли увести ее с собой, но солдатам ничего не удастся выяснить до утра.

– Я опасалась, что произойдет нечто подобное, – все так же негромко продолжала Бертилла. – Опасалась с той самой минуты, когда заметила даяка, наблюдавшего, как нещадно она избивает одну из женщин.

– Ваша тетя била женщину? – в полном изумлении спросил лорд Сэйр.

– Она постоянно избивала женщин, которые должны были помогать ей в обучении детей. Этих женщин прислали в миссию вместо того, чтобы заключить в тюрьму.

Лорд Сэйр не сказал ничего, но он понимал, с каким негодованием отнеслись даяки к тому, что ненавистная им миссионерка измывается над их соплеменницей, какое бы преступление эта последняя ни совершила.

Его пальцы крепче сжали руку Бертиллы.

– Пока что забудьте о происшедшем, Бертилла, – сказал он. – Мы поговорим об этом завтра.

Бертилла, совершенно как ребенок, повернулась к нему и уткнулась лицом ему в плечо.

– Я… думаю, что тетя Агата… мертва, – залепетала она. – Это очень плохо с моей стороны, но… я не чувствую себя несчастной из-за этого. Мне кажется, что она… была не в своем уме.

– Не думайте об этом сегодня, – повторил лорд Сэйр.

Чуть погодя они увидели впереди освещенные окна дворца Астана и вскоре уже ехали по аллеям отлично ухоженного парка.

Из коляски они вышли у парадного входа, и лорд Сэйр заметил, что Бертилла нервничает.

Но когда рани с приветливой улыбкой поцеловала ее, он понял, что девушка в хороших руках.

Бертилла лежала в шезлонге в саду и смотрела на бабочек, порхающих над цветами. Некоторые из бабочек были размером с небольшую птицу.

Крылья у них были покрыты зеленовато-синими чешуйками, яркими и сверкающими в солнечных лучах, словно перья в хвосте у павлина.

Бертилле казалось, что бабочки эти похожи на ее собственные мысли, такие прекрасные, что она не смела даже про себя назвать их.

Рани приказала слугам не будить девушку до позднего утра.

Одевшись, Бертилла спустилась вниз, и ей сказали, что шезлонг ждет ее в саду, а лорд Сэйр уехал вместе с раджой и повидается с нею позже.

Слуга принес ей прохладительные напитки, и Бертилла сидела в тени под деревом, усыпанным цветами.

Она любовалась орхидеями и другими цветами, распустившимися кругом в невероятном изобилии, и ей казалось, что она в раю.

Она и верила, и не верила в то, что лорд Сэйр в самом деле появился в ответ на ее молитвы и спас ее.

Прошлой ночью, когда она в свете луны заметила движение под деревьями вблизи миссии, ее охватил панический ужас. Движение это не было вызвано ветром.

В Сараваке не бывает сумерек, и тьма опускается на землю мгновенно, словно темное покрывало.

Правда, на небе сверкали звезды, а лупа заливала все своим сиянием, но от этого тени казались еще более мрачными.

Малейшее движение могло означать ужас!

Весь день тетка Бертиллы была еще более невыносимой, чем обычно, и осыпала женщин, а особенно даячку, крикливой бранью.

Бить она ее не била, быть может, поняв, что зашла чересчур далеко накануне.

Однако она угрожала ей и била других, била и детей, пока все вокруг не превратилось в сплошную какофонию громких криков боли и плача.

Бертилле все это казалось настолько кошмарным, что она несколько раз в течение дня убегала к себе в комнату, закрывала дверь и бросалась на постель.

Она зажимала уши руками, чтобы не слышать криков.

Тетка окликала ее, и Бертилла вынуждена была возвращаться, чтобы помогать с детьми, а потом, когда они ушли, убирать за ними и готовить скудную трапезу для себя и для тетки.

Еды было немного, они быстро с ней покончили, после чего Бертилла подошла к окну полюбоваться ночью.

Она надеялась, что красота этой ночи поможет ей избавиться от тяжелых мыслей о сценах, свидетельницей которых ей пришлось быть в течение дня. Но, стоя у окна, она увидела, как шевелятся кусты.

Вначале она подумала, что это какое-нибудь животное или большая птица-носорог, которую ей так хотелось увидеть.

Но ветки двигались не в одном месте, а повсюду возле дома.

У Бертиллы перехватило дыхание от страха при мысли о том, чем было вызвано это движение.

На мгновение перед Бертиллой мелькнули перья головного убора даяка.

– Тетя Агата! – громко и с тревогой в голосе позвала Бертилла.

– Чего тебе? – отозвалась тетка.

– Там в лесу мужчины. Они прячутся, но я уверена, что видела их.

Тетка вскочила на ноги и кинулась к окну.

Тут она испустила некий восторженный вопль и, к удивлению Бертиллы, начала с грохотом закрывать деревянные ставни.

– Я их проучу! Я им покажу! – яростно бормотала она. – Ишь ты, опять явились угрожать мне!

– Кто вам угрожал? Кто они такие? – спрашивала Бертилла.

Но тетка уже вынула из шкафа ружье и понесла его вместе с коробкой патронов в классную комнату.

Бертилла после уборки закрыла там ставни – не потому, что опасалась людей, нет, просто не хотела, чтобы в дом налетели насекомые, которыми кишел окружающий лес.

В помещение залетали не только ночные бабочки и жуки, но и летучие мыши, а порой и небольшие птицы, которые начинали метаться по всему дому в поисках выхода.

Тетка все еще бормотала про себя:

– Они у меня получат больше, чем заслуживают, я им преподам такой урок, что они вовек его не забудут. Варвары! Дикари! Убийцы! Пристрелю парочку, а то и тройку, тогда они узнают, кто здесь хозяин!

Бертилла в растерянности наблюдала за тем как тетка опустилась на колени возле одного из закрытых ставнями окон и оторвала нижнюю планку ставня.

В образовавшуюся щель тетка просунула дуло ружья, уже заряженного, прицелилась и выстрелила.

Грохот выстрела заставил Бертиллу подскочить, а по комнате пошло гулять эхо.

Снаружи донесся крик боли, и Бертилла подбежала к тетке.

– Вы кого-то застрелили! О, тетя Агата, не делайте этого! Вы в кого-то попали и, возможно, убили человека!

– Иди и спрячься, ты, маленькая трусиха! – рявкнула на нее тетка.

В ее словах было столько презрения, что Бертилла попятилась.

Напуганная поведением тетки чуть ли не больше, чем тем, что происходило снаружи, Бертилла выбежала в кухню.

Она стояла в растерянности, потом вдруг заметила, что ставни хоть и закрыты, но в большие щели между ними пробивается свет.

Плохо сознавая, что она делает, Бертилла подошла к окну и глянула в щель, чтобы узнать, что происходит.

Она вскрикнула от ужаса, потому что в просветах между деревьями увидела по меньшей мере дюжину даяков и поняла их намерения.

Она безошибочно распознала их военный наряд, разглядела перья на головах и на плечах и пучки волос на щитах.

У каждого был кривой крисс, и остро отточенная сталь зловеще поблескивала в лунных лучах.

Девушка отлично видела продетые в уши куски слоновой кости и синюю татуировку на руках.

Их длинные черные волосы свисали почти до пояса, а на лицах застыло свирепое выражение – иным его не назовешь.